Великие нации никогда не беднеют из-за расточительства и неблагоразумия частных лиц, но они нередко беднеют в результате расточительства и неблагоразумия государственной власти
Адам Смит.
С начала войны внимание многих украинских экономистов приковано к вопросу послевоенного восстановления страны. Первая попытка систематизировать такие попытки на государственном уровне, помимо предыдущих декларативных политических заявлений, была представлена программой Відновлення України в Лугано 4-5 июля 2022 года[1]. Программа абсолютно справедливо была подвергнута достаточно резкой критике в первую очередь по причине её бессистемности. Каждое направление национальных программ по сути представляло собой набор проектов, даже не претендующих на формирование целостной картины развития отраслей.
Например, национальные проекты интеграции с ЕС заявлены с общим бюджетом до 1 млрд евро. Если пересмотреть детально перечень представляемых в рамках этого кластера проектов - то на что уйдут эти деньги – совершенно непонятно, поскольку их экономическое обоснование так и не обнародовано. Потребности финансирования кластера модернизации регионов и жилого строительства, ожидаемо, оказались самыми масштабными – 150-250 млрд евро планируется потратить на проекты энергоэффективности жилых домов, строительство новых и ремонт повреждённых домов. В части энергетической безопасности – данный кластер должен был быть рассчитан в последнюю очередь – когда были бы понятны запросы планового энергопотребления остальных отраслей будущей экономики и достигнуты договоренности с ЕС касательно потенциальных объемов экспорта (если Украина на него рассчитывает).
Заявленный объем финансирования кластера секторов с добавленной стоимостью, который – казалось бы – и должен был стать ключевым, заявлен на уровне 40-50 млрд евро и представлен комбинацией не связанных между собой проектов разных по уровню влияния на экономику, но почему-то сведенных в единую группу. Сложно понять, например, суть проекта «Полігон світових ідей», влияние его на добавленную стоимость и на рынок занятости. То же касается проекта «Підвищення інноваційної активности підприємств». Сама по себе активность в сфере инноваций, безусловно, должна являться приоритетом государственной политики, но что является сутью проекта, где тут добавленная стоимость и на что именно нужно финансирование – остается загадкой. По какому принципу проект «Комплексне планування просторового розвитку та використання земель на території громад» отнесен к проектам секторов с добавленной стоимостью авторы также не разъяснили.
Учитывают ли эти проекты кардинальное изменение демографической ситуации, связанной с внутренним и внешним перемещением населения, будущую вынужденную миграцию (поскольку в отсутствие рабочих мест население вынужденно будет мигрировать туда, где они или есть, или потенциально могут появится) – скорее всего нет, поскольку ни такая проблематика вообще, ни соответствующие расчеты, представлены не были.
Как для указанной государственной программы, так и для многих других отечественных, посвященных восстановлению Украины – характерна особенность – отсутствие фокусировки на гражданине Украины, его доходах, занятости, условиях жизни и бизнеса. Например, в программе, представленной Правительством в Лугано, в качестве KPI создание новых рабочих мест упомянуто дважды, снижение безработицы пять раз – немного как для примерно двадцати направлений проектов. Рост реальных доходов населения как ключевой целевой показатель не указан ни разу.
Возникает закономерный вопрос – кому, по мнению авторов проекта, мы строим Украину будущего? Кто стейкхолдер? Если это подрядчики, отечественные или западные – то, наверное, можно продолжать развитие дискурса в том же ключе – главное – это сам процесс освоения средств. А что и для кого мы строим – глубоко вторично. Грубо говоря – вопрос для кого мы будем строить дороги, по которым никто не будет ездить или дома, в которых никто не будет жить – мы выносим за скобки обсуждения. Несмотря на кажущуюся абсурдность такого подхода – он тоже имеет право на жизнь. Например, есть такой феномен как города-призраки (ghost cities) в Китае. Построенные в расчете на взрывной индустриальный рост, но так и не обеспечившие рабочие места для своих жителей – они стоят полупустые как зловещее напоминание бездумной погони за процессом, а не результатом[2].
Гражданин, его доходы, качество жизни должны были бы быть основным критерием как до-, так и послевоенной экономики. Даже до войны ситуация здесь была весьма плачевной – по состоянию на 2021 год медианная заработная плата в Украине в год составила 4 434 долл. при ВВП (ППС) на душу населения 13 341 долл. Для сравнения в Польше, уровня которой мы хотим достигнуть – данные показатели составляют 8 885 долл. в год и 35 165 долл. на душу населения соответственно[3].
Таргетный уровень ВВП на душу населения программой «Відновлення України» вообще не указан, хотя и он далеко не всегда коррелирует с медианной заработной платой, например, в Казахстане ВВП (ППС) составляет 27 517 долл. при медианной заработной плате 3 661 долл в год, в Румынии 33 339 долл и 5 206 долл соответственно, что при сопоставимости по масштабу с польским ВВП на душу населения – существенно не дотягивает до польского же уровня показателей медианной заработной платы.
Однако исключительно показатель медианной заработной платы не является релевантным – для обеспечения качества жизни при заданной медианной заработной плате необходимо сохранить стабильность денежной единицы, удержать инфляцию на минимальном уровне и – основное – обеспечить максимальную занятность населения, что делает задачу увеличения благосостояния гражданина вдвойне сложной.
Другая сторона вопроса – а сколько трудоспособного населения может быть задействовано в военной и послевоенной экономике? На какой трудовой потенциал мы можем рассчитывать? По данным Управления Верховного комиссара ООН по делам беженцев по состоянию на 19 июля 2022 года количество беженцев из Украины в страны ЕС составило почти 6 млн человек (подавляющее большинство составляют женщины, дети и пенсионеры), из которых получившие временный официальный статус около 3,7 млн человек[4]. Дополнительно – по оценкам Международной организации миграции – 6,275 млн человек стали внутренне перемещенными лицами[5]. Оценочно 1,7 млн человек были перемещены в РФ. Очевидно, что существенные миграционные изменения не могут не повлиять на структуру рабочей силы в Украине как сейчас, так и в будущем.
По оценкам Международной организации труда (по состоянию на 11 мая 2022 года) 4,8 млн рабочих мест в Украине будет потеряно в результате войны, по сравнению с довоенным уровнем, а при эскалации конфликта – оценочные потери составят до 7 млн рабочих мест. Что касается беженцев, то из 6 млн примерно половина (43,4%) являются активной рабочей силой, причем достаточно высокого качества – почти 85% имеют высшее или неоконченное высшее образование[6]. Нет сомнений, что такие лица будут трудоустроены в странах ЕС рано или поздно. На сегодняшний момент административный запрет на выезд из Украины мужчин трудоспособного возраста сдерживает потенциальный миграционный поток, однако такое положение вещей не может существовать вечно. В конце концов запрет будет снят и примерно столько же (2,5-3 млн человек) выедут из страны для воссоединения с семьями. Причины очень просты – создание рабочих мест в Украине требует времени и условий, а поскольку государство до сих пор активных действий в этом направлении не предпринимает – потеря рабочих мест скорее всего пойдет по пессимистичному сценарию.
Установлены новые социальные нормативы потребления газа: что важно знать украинцам
Кислица резко отреагировал на мероприятие ООН и РФ по защите от терроризма
Украинцы могут получить экстренную международную помощь: как подать заявку
Пенсия в ноябре 2024: что изменится для украинских пенсионеров
В 2020 году Государственная служба статистики опубликовала сборник «Рабочая сила Украины», раскрывающий структуру и профессиональный состав рынка труда. Несмотря на частую и достаточно обоснованную критику отечественной статистической службы – по сути это единственные данные на которые можно опереться с достаточной степенью достоверности.
Ключевые показатели отчета:
- Трудоспособное население всего 17,7 млн человек, из которых женщины 8,4 млн, мужчины 9,3 млн.
- Нетрудоспособное население (вне состава рабочей силы) 14,4 млн человек
- Занятое население 15,9 млн человек, из которых женщины 7,6 млн, мужчины 8,3 млн.
- С высшим или неоконченным высшим образованием 9,5 млн, профессионально-техническое образование 4,7 млн, полное общее среднее образование 3,1 млн, 0,4 – базовое образование, начальное образование или без образования вообще.
- Наибольшие статистические группы укрупненно следующие: профессионалы (без уточнения) – 2,8 млн, простейшие профессии 2,8 млн, сфера торговли и услуг – 2,7 млн, квалифицированные рабочие с инструментом 1,9 млн, работники по эксплуатации машин и механизмов – 1,8 млн, законодатели, руководители, менеджеры – 1,3 млн человек.
- В сельской местности проживало 4,9 млн, в городах 11 млн занятого населения[7]
Статистика примечательна снижением занятого в технических специальностях населения зависимо от возраста – более молодые возрастные группы заняты существенно меньше в технических специальностях чем старшие возрастные группы.
Принимая во внимание статистику по беженцам – получаем отток трудоспособного населения в страны ЕС 2,58 млн и потенциальный (при снятии административных ограничений) – дополнительно 2,5-3 млн человек. Некоторые могут возразить, что большая часть беженцев после окончания войны вернется в Украину. Здесь нужно понимать, что в условиях глобализации рынка труда и таких мощных факторов миграции как война – рабочая сила будет направляться туда, где на нее существует платежеспособный спрос и где общества могут обеспечить условия для благосостояния рабочей силы и их семей. Очевидно, что ни при действующей, ни при прогнозируемой экономической, финансовой и промышленной политике – Украина им это предложить не в состоянии.
Итого имеем минус 4,5-5,5 млн трудоспособного населения. По факту получаем:
- Трудоспособное население 14,2-13,2 млн человек
- Занятое население 8,9-11,1 млн человек (и это оптимистичная оценка, учитывая планы Правительства касательно радикального сокращения государственного аппарата вдвое[8])
- Нетрудоспособное население (за вычетом перемещенных в ЕС 3,4 млн) 11 млн человек.
Изложенная статистика является важной для понимания количества и качества имеющихся трудовых ресурсов во время войны и тенденции их количественных и качественных изменений после ее окончания.
Пока ни одна из предложенных экспертами программ военной экономики и послевоенного восстановления не дает понимания последовательности планирования:
- Целевой структуры экономики – планов с измеримыми KPI в среднем горизонте планирования с ежегодной детализацией – сколько процентов ВВП должна генерить ИТ отрасль, военно-промышленный комплекс, промышленность (какая именно), сельское хозяйство и т.д.
- Рынков сбыта – внешнего или внутреннего и достижимости показателей целевой структуры экономики при данных внутренних и внешних ограничениях
- Анализа ресурсов (рабочей силы, природных, основных средств, капитала, электроэнергии и т.д.) – необходимых для достижения целевой структуры экономики
- Сравнения потребности в ресурсах и имеющихся ресурсов.
- Повторного пересмотра целевой структуры экономики исходя из полученных данных.
Ресурс рабочей силы может стать одной из ключевых проблем, поскольку ее количество и качество на сейчас радикально не отвечает задачам ни военной, ни послевоенной экономики, а профессиональное распределение – имеет выраженный сырьевой или сервисный характер и никак не сможет из имеющихся квалификаций и производительности труда обеспечить не то что экономический прорыв, но даже функционирование экономики военного времени.
Условно говоря – очень сложно представить себе вчерашнего государственного служащего с гуманитарным образованием у станка с ЧПУ, а вчерашнего менеджера по продажам - оператором роботизированной производственной линии. На подготовку специалистов подобного уровня уходит по разным оценкам до 2-х лет. Послевоенная Япония столкнулась с подобной проблемой[9], однако там повышение спроса на квалифицированную рабочую силу было удовлетворено за счет выпускников школ, изначально обучаемых новым технологиям. Но даже при этом – в стране была запущена масштабная государственная программа финансовой поддержки переквалификации для старшей возрастной группы. Аналогичные программы были запущены в Сингапуре и Южной Корее во время их экономических прорывов.
Сама по себе измененная структура трудоспособного – нетрудоспособного населения Украины, уже не говоря об изменении структуры экономики, по результатам миграции обусловит необходимость радикального повышения производительности труда занятого населения, достижимое только и исключительно вследствие использования современных технологий производства, стимулирования импорта которых в Украине как не было, так и нет.
Ни один пример построения военной экономики (СССР, Германия) и тем более – экономических прорывов (послевоенная Япония и Южная Корея, Сингапур и Малайзия) – не был осуществлён без активного вмешательства и целеполагания государства в промышленной сфере и сфере рынка труда. Знаменитая южнокорейская POSCO никогда не родилась бы условиях свободного рынка, однако именно осмысленная промышленная политика и политика рынка труда сделали возможным то, во что никто не верил – построить с нуля отрасль промышленности не имея при этом ни ресурсной базы ни обученного персонала[10].
Благосостояние граждан должно стать основной целью государственной экономической политики. Гражданину безразличны рапорты про рост ВВП, километры построенных дорог или, цитируя классика, растущий день ото дня процент жиров в масле. Его интересует занятость, конкурентная зарплата, удерживающая его от эмиграции, достойный уровень жизни для него и его семьи и благоприятствующая предпринимательству экономическая среда. Исходя из этого – фокусом государственной политики должны стать:
- увеличение медианной заработной платы при стабильности денежной единицы и контролируемой инфляции;
- политика максимальной занятости;
- политика стимулирования увеличения производительности труда;
- политика стимулирования переобучения и постоянного повышения квалификации;
- политика стимулирования импорта новых технологий;
- политика максимальной локализации производств, связанных с военной и послевоенной экономикой.
Безусловно – при нынешнем бизнес-климате ни один из указанных пунктов не может быть реализован. Никто не будет инвестировать в технологически сложные производства, требующие высококвалифицированной и высокооплачиваемой рабочей силы с действующей в Украине судебной, правоохранительной и налоговой системами.
Можно ли восстановить разрушенные дома и инфраструктуру в Украине без всего этого? Конечно можно, схема «зарубежное финансирование – зарубежные подрядчики – довольные в всех смыслах украинские чиновники» великолепно справятся с этой задачей. Только какой смысл в этом для украинских граждан, если это не создаст ни рабочих мест, ни достойных условий оплаты труда?
[1] https://uploads-ssl.webflow.com/621f88db25fbf24758792dd8/62c166751fcf41105380a733_NRC%20Ukraine%27s%20Recovery%20Plan%20blueprint_ENG.pdf
[2] https://www.bloomberg.com/news/features/2021-09-01/chinese-ghost-cities-2021-binhai-zhengdong-new-districts-fill-up
[3] https://worldpopulationreview.com/country-rankings/median-income-by-country
[4] https://data.unhcr.org/en/situations/ukraine
[5] https://reliefweb.int/attachments/891673f9-e0c4-4fde-b92f-a75dde431c70/IOM_Gen%20Pop%20Report_R6_final.pdf
[6] https://www.ilo.org/wcmsp5/groups/public/---europe/---ro-geneva/documents/briefingnote/wcms_844295.pdf
[7] https://ukrstat.gov.ua/druk/publicat/kat_u/2021/zb/07/zb_r_s_2020.pdf
[8] https://www.epravda.com.ua/publications/2022/07/4/688781/index.amp
[9] https://www.ilo.org/wcmsp5/groups/public/---ed_emp/documents/publication/wcms_120334.pdf
[10] https://gmk.center/ua/posts/istoriya-posco-shhos-z-nichogo/