Многополярный мир, как конец России

Официальная кремлевская риторика любит говорить о «многополюсном мире». Это словосочетание озвучивается российскими чиновниками с самых высоких трибун. Таким образом, Москва пытается бросить вызов мировой гегемонии США. И, несомненно, для внутреннего российского потребителя громкие слова о построении нового мироустройства, основанного на разделе мира между великими державами на сферы влияния, идут на ура. Картина крайне привлекательная для путинского электората. Ведь она предполагает, что после этого Россия станет равноправным партнером для стран Запада, а не просто пугалом, страшным своим ядерным оружием и непредсказуемостью, но не являющимся, по сути, ни реальным врагом, ни полезным другом.

Такой подход грешит однобокостью. Он предполагает, что возникший после ослабления США вакуум власти создаст для РФ окно возможностей. И это позволит нашим соседям отвоевать утраченные после распада СССР позиции. Однако такое представление о мире игнорирует случившиеся за последние два десятилетия перемены. И если до 1991 года в мире существовало лишь две сверхдержавы, которые могли влиять на глобальные процессы, то теперь на карте мира существует много претендентов на региональное, а в перспективе и глобальное доминирование. За последние годы множество государств, как и Россия, поднялись из ничтожества и начали представлять собой реальную военно-политическую силу.

В результате США стали заложником своего относительно успешного правления миром. Для того, чтобы поддерживать свой экономический рост, они были вынуждены стимулировать рост экономики в странах третьего мира. А поскольку деньги любят тишину, то в мире, волей единственной сверхдержавы, воцарился относительный мир и стабильность. Поскольку «прилив поднимает все корабли», рост мировой экономики привел к тому, что вчерашние неудачники, до этого способные лишь бессильно шипеть в спину Америке, получили значительные деньги и ресурсы. И теперь у них достаточно сил, если не для того, чтобы бросить вызов США, то, по крайней мере, сделать войну с ними крайне тяжелым и затратным делом.

Такое положение дел лишает США статуса государства-гегемона и переводит просто в разряд самой сильной страны мира. Да, американцы до сих пор могут военным путем уничтожить Иран, Россию, Китай и, практически, любые другие страны, бросившие им вызов. Но теперь это потребует таких усилий, что увязнув в войне с любым из вышеупомянутых государств, США не сможет реагировать на действия остальных игроков в других регионах планеты. А при отсутствии мирового жандарма, мир стремительно свалится в кровавый хаос. Поскольку существует множество территориальных споров, вроде статуса Крыма, или мелких стран, находящихся под боком крупных соседей, которые могут быть относительно быстро «решены» военным путем. Однако все эти потенциальные конфликты загнаны под ковер самим фактом существования США в мире. Ведь до аннексии Крыма было очевидно, что вторжение в соседнюю страну не останется без внимания и будет наказано. Сейчас ситуация уже не так однозначна.

Ослабление мирового гегемона в лице США с неизбежностью создает обстановку хаоса и передела сфер влияния. И чем больше американцы будут слабеть, тем хуже будет состояние дел. Нынешние конфликты в Сирии и у нас – это лишь первые порывы ветра, предвещающие бурю. Вспомним, многополярная модель международных отношений уже существовала в европейской истории перед двумя мировыми войнами. В обоих случаях ее внутренняя нестабильность привела к глобальным конфликтам. Хотя сейчас ситуация усугубляется еще и тем, что теперь участники потенциальной Третьей мировой не имеют, практически, никакой общей культурной почвы, что сильно снижает вероятность мирного разрешения политических противоречий.

Давайте же попытаемся вкратце обрисовать образ нового мироустройства, возникающего на наших глазах.

Архитектура будущего

Трудно представить себе мир, отличающийся от уже привычных нам стереотипов, когда последние три столетия он вращался вокруг стран нынешней Европы и Северной Америки. Однако эпоха западного идеологического, культурного и экономического владычества подходит к концу. Многие ли из Вас могут вспомнить имя нынешнего китайского президента? А японского премьера? А ведь Китай – это вторая экономика и вторая армия мира. Как зовут президента Египта или короля Саудовской Аравии? XXI столетие научит нас выговаривать имена правителей всех вышеперечисленных стран.

Это вызвано целым рядом причин. Збигнев Бжезинский в своей книге  «Великая шахматная доска: американское превосходство и его геостратегические императивы» сводил величие страны и ее силу к возможности играть на трех «шахматных досках»: экономической, военной и культурной. То есть государство должно обладать достаточной экономической и военной мощью для того, чтобы проводить независимую политику и проецировать свою силу в геополитическое пространство вокруг. С этим все понятно. И мы уже показали, что экономический рост последних двух десятилетий привел к возникновению целого ряда «молодых и голодных» государств, готовых начать передел мира.

Было бы интересно остановиться и поговорить о культурном плане многополярного мира. После краха коммунистического блока и победы США в Холодной войне мир стал крайне беден на альтернативы либеральной демократии. Некоторые теоретики, вроде Фрэнсиса Фукуямы, даже поспешили провозгласить «конец истории», заверив нас, что теперь миром будет править разум, читай демократии западного типа, и невидимая рука рынка, то есть те, у кого кошелек толще. К счастью, мир «не согласился» с этой унылой перспективой и скорее всего нам предстоит вновь увидеть возникновение какой-то идеологической альтернативы демократическим ценностям и правам человека.

Семюэль Хантигтон в своей эпохальной статье «Столкновение цивилизаций» говорил, что мир будущего будет определяться столкновением между различными культурными типами, цивилизациями. И каждый такой культурный тип будет нести в себе лишь присущие ему ценности. Однако в концепции Хантингтона очевиден внутренний изъян. Он исходит из предположения, что любой культурный тип по своей сути является относительно герметичным и не в состоянии полноценно взаимодействовать с другими цивилизациями на почве общих ценностей. Это во многих отношениях правильно, но входит в конфликт с тем фактом, что любое сообщество, которое действительно хочет претендовать на глобальное доминирование, должно представить на культурной «шахматной доске» универсальную, комплексную идеологию. И через нее оно сможет объяснить, как нам построить мир лучше, чем у нас сейчас есть. Американского исследователя нельзя обвинить в ограниченности или непоследовательном мышлении. В конечном итоге в 1994 году, когда он это писал, будущий многополярный мир был всего лишь гипотезой. И нынешние попытки, той же России, сколотить антизападную коалицию, тогда было крайне трудно предсказать. Поэтому мир будущего представлялся С. Хантингтону миром сражающихся насмерть фундаментализмов, вроде Русского мира или радикального ислама. Хотя он и предполагал возникновение ситуационных коалиций вроде исламо-конфуцианского блока.

Для доминирования на международной арене государство должно обладать универсальной идеологией. Если мы вспомним Холодную войну, то увидим тот факт, что СССР был страшен Западу не так количеством танков, готовых ринуться к Ла-Маншу, а как носитель идеи социального равенства. Отними у богатых и раздай бедным. Это создавало мягкую силу коммунистического блока, и давало ему поддержку в странах третьего мира, где ужасающий разрыв между богатыми и бедными был намного реальней, чем абстрактная демократия и права человека. В конечном итоге именно борьба с коммунистической угрозой создала современную социал-демократическую Европу.

В нынешней же ситуации локальные узко-фундаменталистские проекты будут обречены остаться в своем узком региональном гетто, без возможности выйти за его пределы и сформировать более широкий фронт союзников. В конечном итоге все попытки построить будущее на основе вчерашнего дня, как это пытаются сделать радикальные исламисты и адепты Русского мира, изначально обречены на провал. Поскольку вчера было вчера и его не вернуть.

Легко увидеть, что без возникновения новой идеологии, которая могла бы выступить общим знаменем для всех антизападных сил на международной арене возникновение широкой коалиции способной бросить вызов Западу невозможно. А без общей идеологической платформы Америка по-прежнему будет иметь дело лишь с кучей разрозненных государств. Таким образом, США, следуя рецептам Бжезинского, сможет избежать «сговора между вассалами» и, решая «одну проблему за один раз», сохранит за собой, если не роль мирового гегемона, то что-то крайне близкое к этому статусу.

И тут следует вспомнить известного немецкого философа, юриста и геополитика Карла Шмитта. Почти 50 лет назад он сформировал концепцию двух типов культур: культуры Суши и культуры Моря. В первой мы видим примат общественного над частным: человек рассматривается как овеществленная функция, смысл существования которой состоит в том, чтобы послужить общественному благу. «Не спрашивай, что твоя страна сделала для тебя, спрашивай, что ты можешь сделать для своей страны». Такие культуры К. Шмитт связывал с огромными иерархичными империями, такими, как Персия, Россия, Китай…. Он называл их культурами Суши.

С другой же стороны, он говорил о культуре Моря. Культуре торговых городов и мореплавателей. Культуре динамичных индивидуалистов, открытых к инновациям. Ее он видел представленными городскими торговыми республиками и коллективами мореплавателей. Большую часть своей истории культура Моря была незначительным придатком к культуре Суши, поскольку большая часть человечества была задействована в сельском хозяйстве и не вовлекалась в морскую торговлю. Ситуация изменилась с началом эры Великих географических открытий. Море стало важным геополитическим фактором, и именно морские державы, такие как Англия и Голландия, стали править бал в мировой политике.

К. Шмитт, как человек правоконсервативных убеждений, явно больше симпатизировал культуре Суши. По его мнению, в нынешнем мире суть международной политики сводится к противостоянию этих двух культур в лице двух великих государств, каждое из которых представляет свое начало. В 60-тых годах XX века исследователь видел в качестве представителя культуры Суши СССР, а Моря, соответственно, США. И как простой и непритязательный гений, он говорил о том, что, в случае краха основного государства Суши, на арену выйдет фигура негосударственного «Партизана», которая будет сражаться за дальнейшее существование традиционного «сухопутного» общества против поднимающегося «моря». 11 сентября и ИГИЛ успешно продемонстрировали верность пророческого дара немецкого ученого.

Если следовать его логике до конца, то легко увидеть, что «нормализовать» реальность, с точки зрения культуры Суши, может лишь возникновение нового «стержневого» государства, которое могло бы сформировать универсальную идеологию, базирующуюся на традициях и иерархии, и практикующее верховенство общества над индивидом. Предложение порождает спрос, так что, раньше или позже мы увидим государство, пытающееся под таким лозунгом собирать соратников.

Выводы

Будущее наступает, и оно изменит мир до неузнаваемости. Давайте же попытаемся представить, что оно может нести для Украины и России. Скорее всего, в этом будущем многополярном мире нет места для РФ. В глобальном раскладе сил Россия – это государство второго эшелона. Причем с крайне неудачным географическим месторасположением. По состоянию на сегодня РФ пытается возродить свою империю и выступить в роли выразителя ценностей «суши». Однако и в том, и в другом начинании ей пока сопутствует неудача.

Наступление в Украине, по сути, захлебнулось. И хотя война далеко не проиграна, но блицкриг откровенно затянулся. А это первый значительный шаг к поражению. Победу нам праздновать еще рано, поэтому наше государство все еще продолжает борьбу за свое существование. И это хорошо для нас, но очень плохо для России. Без присоединения Украины РФ не может быть империей, а значит, будет неспособна проводить самостоятельную глобальную политику, и будет вынуждена плестись в хвосте либо Китая, либо США.

Что, на мой взгляд, намного важнее и намного трагичнее для российского будущего, это то, что РФ не смогла сформировать новую универсальную политическую идеологию, пригодную для внешнего пользования. Идея Русского мира – это оборонительный, пассивный концепт для неудачников. Его можно использовать в защитных целях, при желании им можно мобилизовать «вату» в пограничных с Россией странах, вроде Украины или Белоруссии, но он не годится в качестве универсальной концепции. Он вообще ничего не объясняет, его можно свести к тезису: « Мы русские и это круто. У нас есть духовные скрепы». Однако, что с этими скрепами делать на практике, абсолютно неясно. Теоретически такой подход можно расширить до уровня Православного мира и попытаться найти сателлитов среди православных стран на Балканах. Но в любом случае – это очень оборонительный подход. Для действительно мощного обоснования экспансии необходимо пояснение: почему твое поведение правильно, независимо от того, где ты находишься. Как говорил Джордж Буш-старший в своем выступлении перед американскими солдатами во время первой войны в Персидском заливе: «Вы очень далеко от дома, но я думаю, что американцы дома там, где они защищают свои принципы». А России тем временем, в рамках пропагандистской кампании, приходится придумывать безумные измышления о святости сирийской земли для православия.

Опять-таки идеология Русского мира абсолютно безразлична потенциальным союзникам по культуре Суши, таким как Китай, мусульманские страны или кто-либо другой. С чем уже сейчас столкнулась Россия, встретившись с тем фактом, что ей не удается сформировать антиамериканскую коалицию и выступить знаменем для реконкисты азиатского общества против западных норм и ценностей.

В перспективе роль такого «стержневого» государства сможет взять на себя Китай, обладающий достаточной для этого военной и экономической мощью. Кроме военной мощи Китай обладает другим важным компонентом успеха. А именно: конфуцианством и сформированной на основе этого философского учения концепции «гармоничного общества». По своей сути, конфуцианство – это не религия, а идеология. Соблюдай законы, учись, работай, будь отцом для подчиненных и добропорядочным сыном для вышестоящих. Фактически на основе таких порядков живет весь конфуцианский мир. И страны, которые входят в него, добились выдающихся успехов во всех сферах жизни. Где деньги – там и военная мощь, а где успех – там и мягкая сила. Теперь не нужно завоевывать все, что плохо лежит, как это пытается делать Россия. Можно просто убеждать окружающих, что твой путь лучше. И повести их за собой. Не насилием, но убеждением.

В результате экономических успехов конфуцианских государств возросла не только их военная, но и интеллектуальная мощь. Лишь вопрос времени, когда на философский факультет Пекинского университета зайдет человек из правительства и попросит местных философов обосновать: «Почему китайское дело правое, и враг будет разбит». Уже сейчас во всем мире существует сеть Институтов Конфуция, нацеленных на пропаганду китайской культуры. Также вполне официально существует группа философов, называемых Бостонскими конфуцианцами, продвигающих идею внедрения конфуцианских норм в западное общество. Они утверждают, что конфуцианство может быть усвоено как социально-политическая практика, в отрыве от усвоения китайской культуры. На этом фоне можно смело ожидать, что в ближайшие 10-15 лет из Китая придут новые, базирующиеся на конфуцианстве, идеи по организации общества.

В случае, если Китай станет в оппозицию к Западу в целом и к США в частности, вопрос о возникновении альтернативы западной идеологии станет ребром. А если для получения военной, экономической и гуманитарной помощи от Китая нужно будет присягнуть на определенный символ конфуцианской веры, то, думается, проблемы в распространении «новых» китайских идей не возникнет. Если этого не происходит уже сейчас, то лишь потому, что Китай следует завещанному еще Дэн Сяопином кредо «сокрытие своей истинной мощи». Пекину не нужно захватывать свой вариант «Крыма». Китай играет по-крупному, и официально провозгласил своей целью построение нового более «гармоничного международного сообщества». Гармония – слово многозначительное, но в конфуцианско-политическом понимании оно означает, что Китай должен быть неподвижен, «подобно Полярной звезде», а все остальные должны вращаться вокруг него.

Здесь мы с очевидностью видим, что в новом многополярном мире Россия находится в крайне уязвимом состоянии. С одной стороны, значительную часть российского населения составляют мусульмане, которые, в случае дальнейшей дестабилизации и радикализации мусульманского мира, могут выступить крайне деструктивным фактором. Пример Донбасса показывает, насколько стремительно могут развиваться события.

С другой стороны, огромная и фактически пустая Сибирь, граничащая с перенаселенным Китаем. Учитывая, что Китай уже сейчас переплюнул РФ и по размеру армии и по военному бюджету, у Пекина, в случае ослабления России, легко может возникнуть желание пройтись победоносным маршем до Ледовитого океана. Таким образом Китай гарантирует себе жизненное пространство и, захватив сибирские ресурсы, получит энергетическую независимость.

С третьей же стороны, находится Украина. Которая сама по себе не представляет для РФ столь уж большой опасности, но вполне может выступить в роли соломинки, которая сломает спину верблюду.

Потому, если мы посидим на берегу еще 10-15 лет, не будучи сломлены российской экспансией, то сможем увидеть, как река несет ошметки Российской империи в никуда. И тогда мы сможем вернуть себе все оккупированные территории и, возможно, даже несколько больше того.