Сложность принятия решений в случае гибридной войны

Гибридная война является военно-гражданской войной, когда военные моделируют себя как гражданских, а гражданские могут становиться военными, беря в руки автомат. Примером первых являются так называемые «зеленые человечки», а вторых — террористы.

Военно-гражданскими могут быть не только администрации, но и войны. В гибридной войне оказываются задействованными все виды противопоставленности: военные против военных, военные против гражданских, гражданские против военных и гражданские против гражданских. Все это создает серьезный хаос, в котором вегда будет выигрывать более организованная сторона, для которой подобное развитие событий не будет являться неожиданным.

Еще одна сложность состоит в том, что военные не готовы к борьбе с гражданскими, а гражданские с военными. Все это на порядок более сложная система, чем обычная война, где враг/не-враг очень четко дифференцированы и как бы заранее задан набор разрешенных/запрещенных действий друг против друга. В Крыму также сработали угрозы семьям украинских офицеров, проживающим там же, что явно не входит в систематику военных действий.

Ситуация осложняется и тем, что цели становятся совсем другими. Это башни всемирного торгового центра 11 сентября в США или городские и областные администрации в Донбассе, парламент в Крыму. И поскольку военные слабо разбираются в гражданских целях, а гражданские — в военных, им нужны «коллаборационисты». Все это ведет и к накалу не только внешнего информационного конфликта, но и внутреннего, когда оппоненты сразу трактуются как предатели. Назовем это симметричностью конфликта. Информационный конфликт симметричен военному, поскольку и здесь каждая из сторон пытается захватить чужое/удержать свое информационное пространство.

Все это направлено на торможение реакции на такой тип агрессии. В одном случае никто не ждет атаки на такие объекты, в другом — трудно применять оружие первым против непонятно кого. Все это можно рассматривать как вариант управления восприятием противника со стороны атакующей стороны.

Министерство обороны, министерство внутренних дел, министертво чрезвычайных ситуаций призваны применять решения быстрее, чем любая другая бюрократия. Но в случае гибридной войны они «застывают» на месте, поскольку решения надо принимать в нетрадиционных для них контекстах. Любая бюрократическая структура неспособна работать в непривычных контекстах.

Мы каждый раз сталкиваемся с тем, что быстрых результатов в социосистемах не бывает. Там оказывается задействованным такое количество составляющих, причем имеющим как свое собственное прошлое, так и свое будущее, что управление всеми этими процессами оказывается невозможным. Нам кажется, что возможна их синхронизация на уровне первого лица, но это иллюзия, поскольку в каждом такой случае сопротивление среды оказывается сильнее любых управляющих сигналов.

Инерция системы содержится как в привычном поведении людей, так и институциональной памяти системы. Именно поэтому при существенных сменах происходит замена всего персонала. Но это не всегда приводит к смене функционирования. По этой причине коррупцию всегда легче возглавить, чем победить.

Все это можно объяснить, также опираясь на теорию упреждающего управления. Хотя она создана военными, но описывает общую ситуацию, в которой оказался мир с ускоренными переменами и сложными системами [1 — 3].

По представлениям этого подхода мир перешел к намного более сложным проблемам, чем это было раньше. С одной стороны, это проблемы, сложность которых не позволяет раскладывать их на более простые. С другой, они приходят с большой скоростью, которая не позволяет адекватно к ним подготовиться. Поэтому поставлена проблема идти впереди будущих внутренних и международных кризисов, чтобы быть к ним готовыми.

Л. Фуерт, создатель этого направления, в своей книге 2012 г. говорит, что впервые эта идея пришла в электронном письме 2008 г. его студента, который высказал ее в отношении атак в Мумбаи, которые не смогла предвидеть разведка. Сам Фуерт подчеркивает, что невозможно во всем полагаться на кризисный менеджмент, надо идти впереди событий.

Гибридная война в российском варианте как раз и оказалась очень продуманным вариантом воздействия на принятие решений разных сегментов населения и институтов украинского государства. Украинская армия, к примеру, в случае Крыма оказалась полностью бездействующей.

С. Хасан, являющийся известным специалистом по депрограммированию при выходе из тоталитарных сект (см. о нем [4], перевод его книги [5]), удачно разграничил два понятия: промывание мозгов и контроль над разумом [6]. Он приводит пример захвата в заложники П. Херст, дочери миллиардера, которая в результате нахождения в плену переходит на политические взгляды своих захватчиков (см. о ней [7]). В ее случае он видит именно «промывку мозгов», поскольку она была захвачена силой.

И далее он говорит о контроле разума: «Контроль разума является более скрытым. Наиболее часто вы оказываетесь соблазненным рекрутером, если не сексуально, то эмоционально, когда вы думаете о нем как о друге или менторе, это всегда будет кто-то, на кого вы смотрите снизу вверх. Здесь возникает то, что я называю иллюзией контроля или иллюзией выбора. В этом случае индоктринация будет тоньше и глубже, поскольку возникает ощущение собственного владения новыми представлениями».

Украина, ее армия, ее государственные институты, ее население оказались неадекватными возникшими перед ней вызовами в Крыму. В случае Донбасса ситуация была переломлена, но снова не за счет государственных институтов, а с помощью возникших как бы ниоткуда добровольческих батальонов и волонтерского движения.

В гибридной войне скорость физических действий опережает скорость понимания происходящего и, соответственно, принятия решений. Атакующая сторона движется по запланированной ими траектории, в то время как атакуемая сторона воспринимает это движение как случайное и неподдающееся пониманию.

Модель непонимания противником того, что происходит, хороша для атакующей стороны еще и тем, что под такую реакцию мимикрируют те, кто вообще не хочет или боится реагировать. Они оказались также чисты перед законом, ни один человек не понес наказания, например, за сдачу без единого выстрела Крыма.

В украинском варианте войны имело место резко сокращенное физическое пространство развития действия с одновременным резким расширением информационного пространства. Украина получила почти бесконечное количество интерпретаций и интерпретаторов, которые продвигали совершенно противоположные понимания.

Это несоответствие принесло возрастание разного рода когнитивных искажений, когда «враг» мог мимикрировать под «друга», солдаты «забывали» применять оружие. Самым страшным и одновременно странным стало то, что военные отказались от своей роли «защитников отечества», к которой их всю жизнь готовили, выплачивая содержание и раздавая звания и ордена. Военные в Крыму внезапно стали гражданскими лицами, причем без оружия, превратившись просто в зрителей того, что разворачивалось перед их глазами.

Существенную роль в этом украинском проигрыше сыграло то, что все это время российское телевидение было более сильным по воздействию, чем телевидение украинское. Украина и Россия рассматривались как принципиально братские страны, никакие военные действия между ними не могли предполагаться. Информационное и виртуальное пространства, условно говоря, были общими при раздельных физических пространствах.

Однако затем имел место переход возможных ситуаций в реальность, поскольку невозможное совершенно спокойно стало реализовываться. В случае Крыма никто себе не мог представить, что далее эту ситуацию продолжит Донбасс. Возникает нечто сходное с окном Овертона, когда нестреляющие «зеленые человечки» в Крыму, на которых вовремя не среагировали, смогли «разрешить» появление стреляющих вовсю ополченцев на Донбассе.

Кстати, Россия своими интерпретациями удерживала имидж как бы случайного и неподготовленного варианта развития событий, который имел бы другое реагирование будь это обычная война. Но вот слова о Сирии, сказанные С. Ивановым, главой президентской администрации, которые легко можно перенести и на украинскую ситуацию [8]: «Что же касается механизма принятия решения об отправке российской авиагруппы и, как говорили раньше, ограниченного воинского контингента на базу под Латакию, тут не было спонтанности или спешки. Все действия предварительно обдумывались, тщательно просчитывались и согласовывались с верховным главнокомандующим. Сейчас уже не секрет, что боевые самолеты и некоторые спецподразделения вооруженных сил были заблаговременно отправлены в Сирию…»

Развитие гибридной войны в Украине сегодня активно изучается всем миром (см., например, одно из детальных описаний того, как это было, где этот тип войны именуется «грязным» [9]). И это говорит о том, что подобный тип войны, хотя и не является новым, но он оказывается каждый раз принципиально другим. Например, ситуация в Крыму имеет много общих черт с тем, как в 1940 г. СССР брал власть в свои руки в странах Балтии [10]. Все это можно определить как ситуацию, когда вас заставляют следовать в своем поведении чужому алгоритму.

Дезинформация касается всех участников, без исключения. Встречу Обамы и Путина подавали как посвященную Сирии. Однако экс-посол США в России М. Макфол говорит совершенно иное о разговоре двух лидеров [11]: «Они говорили главным образом не о Сирии. Три четверти этой встречи было посвящено Украине».

Естественно, что позиция России определяется не только руководством страны, но и ее населением. Это подтверждает сентябрьский опрос 2015 г. Левада-центра [12]. По данным этого опроса лишь 15% процентов жителей России относятся положительно к идее возвращению Крыма Украине, 83% — выступают против.

Конечно, это действие телевизионной пропаганды. Но одновременно всегда следует помнить, что пропаганда имеет пределы, поскольку она может усиливать то, что уже есть в головах, а не противоречить ему.

Л. Гудков, к примеру, говорит [13]: «Любая пропаганда действенна только тогда, когда она играет на архетипах. В нашем случае – актуализирует комплексы коллективной, национальной неполноценности, всевозможные фрустрации и фобии. Вся эта история с «крымнаш», тоска по великодержавию – не сегодня конечно вдруг возникли. Мы просто с изумлением фиксируем сейчас сколь глубока была травма распада советской империи. И как легко на этой травме, оказывается, можно играть. Мы можем сейчас только зафиксировать эту болезнь, провести социологическую диагностику, разобраться в анамнезе болезни. И надо просто отдавать себе отчет, что на этом болезненном фоне мы неизбежно будем наблюдать рецидивы других тоталитарных советских совершенно практик и комплексов».

Близкое мнение высказывает Д. Дондурей [14]: «Культура больше, важнее, системнее – сильнее, – чем институты государства, которое, безусловно, крупнейший игрок во всех сферах жизнедеятельности. У него много функций. Оно – заказчик, оценщик, цензор, управленец, защитник. Может ускорять или тормозить, помогать или препятствовать, поддерживать или гнобить. Но в большом Времени государство не способно победить, тотально преодолеть культурные предписания. Можем назвать их – матрицы».

Это важное напоминание. Государство — игрок тактического плана, ему очень трудно ввести новые стратегические матрицы. Хотя тактические победы достаются ему легко, поскольку госдарственная точка зрения доминирует в информационном пространстве любой страны, так как государство имеет больше возможностей для этого.

Война всегда предполагает три информационных фронта, требующих активных действий. Это домашний фронт, поскольку население должно поддержать своих военных. Это работа с населением противника. И это работа с населением других стран. В каждом случае массовое сознание должно получить свой собственный материал для принятия нужного решения. Однако если на домашнем фронте альтернативная точка зрения всегда будет вне мейнстрима, то на других фронтах именно контр-интерпретация будет доминировать, поэтому там требуется более серьезное пропагандистское искусство.

Гибридная война нацелена на такую коррекцию картины мира у всех участников процесса, которая будет выгодна атакующей стороне. Причем для этого активно используются все три пространства: информационное, физическое и виртуальное. Частотно задействованные физические объекты имеют четкие информационные и виртуальные составляющие. Например, зеленые человечки подавались как вежливые, постановочные сцены как документальные, взятые в плен солдаты как уволенные, на бронетехнике замазывались армейские знаки. То есть как бы происходит блокировка всех других интерпретаций, которые невыгодны атакующей стороне.

Гибридная война, как и всякая другая война, тоже когда-то заканчивается. Но уроки ее будут жить гораздо дольше, причем это будут уроки для всего мира, а не только для Украины.

Литература

1. Fuerth L.F. Anticipatory governance practical upgrades. — Washington, 2012

2. Anticipatory governance: upgrading government for the 21st century // www.wilsoncenter.org/sites/default/files/leonfuerthtranscript.pdf

3. The project of forward engagement // forwardengagement.org/writingsandpublications/

4. Steven Hassan // en.wikipedia.org/wiki/Steven_Hassan

5. Хассен С. Освобождение от психологического насилия. — СПб., 2003

6. Clements S. Inside the mind-control methods the Islamic State uses to recruit teenagers // www.vice.com/read/isis-mind-control-young-british-muslims-857

7. Херст, Патрисия // ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A5%D0%B5%D1%80%D1%81%D1%82,_%D0%9F%D0%B0%D1%82%D1%80%D0%B8%D1%81%D0%B8%D1%8F

8. Иванов С. Не надо думать, будто все решается в Кремле. Не все. Интервью // tass.ru/opinions/top-officials/2356242

9. Miller J. a.o. An invasion by any other name: the Kremlin’s dirty war in Ukraine // imrussia.org/media/pdf/An_Invasion_by_Any_Other_Name.pdf

10. Петерс И. и др. Добровольно-принудительный захват // www.geopolitika.lt/?artc=7410

11. Макфол М. Я бы дал оппозиции денег, но откуда. Интервью // sobesednik.ru/dmitriy-bykov/20151012-maykl-makfol-ya-by-dal-oppozicii-deneg-no-otkuda

12. Политика России в отношении Украины // www.levada.ru/2015/10/15/politika-rossii-v-otnoshenii-ukrainy/

13. Гудков Л. Мы привыкли быть жертвой и чем-то жертвовать. Интервью // www.levada.ru/2015/10/19/my-privykli-byt-zhertvoj-i-chem-to-zhertvovat/

14. Дондурей Д. Национальная безопасность зависит от культуры. Интервью // kinoart.ru/editor/natsionalnaya-bezopasnost-zavisit-i-ot-kultury

Изображение: ukrpolitic.com