Грозовой горизонт. И вся-то наша жизнь есть борьба

В своих заметках «Кровь Земли для «зелёных вампиров» и «Ресурсный дискурс» я уже касался темы «ресурсов», но обе они вызвали совершенно непонятный мне скепсис. Поскольку смехотворную идею о том, будто «Запад воюет за ресурсы», в дневниковом пространстве русского Междусетья высмеивает разве что Г. Александров, а сама идея настолько укоренилась в умах русскоговорящих и русскопишущих, что мне придётся, видимо, разоблачать эту несусветную глупость и дальше. Чем я сейчас и займусь.

Итак, постулирую.

1. Ресурсы «сами по себе» не имеют никакой ценности.

2. Ценность ресурса есть производная (функция) от потребности в нём.

3. Потребность в ресурсе есть производная от уровня развития цивилизации.

Это всё не теоремы — это аксиомы. Кому была нужна нефть в начале XIX века, я уже не говорю о XV? Газ? Алюминий? Магний? Цирконий? Колтан, наконец?

Мы видим, как племя тыбы-мнебы начинает воевать с племенем вамбы-намбы за гору с колтаном. Скажите мне, дорогие мои, а кто объяснил вождям этих папуасов, что гора с колтаном представляет собой какую-то ценность? Как вожди папуасов узнали, что всего за три плетёные корзины ростом с детёныша гориллы, наполненных совершенно ненужными нормальнымпотсонам папуасам серыми камнями, глупые белые черви с рыбьими глазами дадут прекрасный, новенький, блестящий патрончик с жёлтенькой гильзой?

Объяснили белые черви с рыбьими глазами, которые даже ребёнка убить не могут, — ссутся и блюют, хуже бабы.

Зато гордый вождь папуасов убьёт столько своих детей, сколько велят ему «белые черви», и сделает это с тем большим удовольствием, чем меньше блестящих патрончиков будут ему давать каждый раз за новые корзины с серыми камешками. Велят, конечно же, не приказом — «пойди и убей детей, голоногая обезьяна» — а законами спроса и предложения.

Сегодня, скажем, 20 уморенных непосильной работой детей = 1 патрончик.

Через год это будет уже 25, через пять — сто. Неважно, сколько. Сколько надо, столько вождь и убьёт. Ну-ка, попробуйте доказать, что не убьёт. Да он вам лично глаз на афедрон натянет и скажет, что так и было.

Запад владеет — владеет безраздельно и безальтернативно — совсем другим. Это «другое» тоже, конечно, можно назвать «ресурсом», но это безграмотно: это не ресурс, а инфраструктура. Так вот, Запад владеет:

1. Мощностями и технологиями по переработке ресурсов в товары массового и элитарного спроса.

2. Технологиями воспроизводства этих мощностей и технологий их производства, а также технологиями разработки и внедрения новых технологий (простите за ужасающую тавтологию, но я уже и не знаю, как ещё проще втолковать).

3. Кадрами для разработки технологий, системой подготовки и воспроизводства кадров, и всей сопутствующей инфраструктурой.

4. Коммуникациями по доставке ресурсов к переработке и по доставке готовой продукции потребителям, включая физические средства доставки, их разработку, производство и поддержание в рабочем состоянии.

5. Схемой расчётов между участниками обмена и собственно инструментарием обмена (деньгами).

Именно поэтому Западу вовсе незачем воевать за ресурсы — их ему принесут, привезут, на горбу притащат, вывалят к ногам и будут в ногах валяться, умоляя взять за ради бога.

И, наконец, Запад владеет — опять же безраздельно и безальтернативно — самым главным: инфраструктурой, включая СМИ, формирования потребностей и навязывания этих потребностей ВСЕМ, от папуасов до эскимосов, а также инфраструктурой беспрецедентно комфортабельного удовлетворения этих потребностей. И поэтому гордые хозяева драгоценных ресурсов не вылезают из западных казино и курортов, а проводя вынужденно какую-то часть времени в местах добывания ресурсов, предаются разнузданному карго-культу Запада:

Всем этим по отдельности и в совокупности Запад владеет не потому, что его гранды и пополо целыми днями вопят о «духовных скрепах» и побеждают энтропию неземной благодатью, а потому, что делают всё и даже больше, чем всё, чтобы удержать энтропию в узде. Несмотря на то, что начиналось там примерно с того же уровня рассуждений — «сколько чертей помещается на кончике иглы» — благодаря институциональной свободе обмена мнениями, безусловным лидером и единственным, по сути, безусловным выгодоприобретателем стал лишь Запад, который «отличается от всех других цивилизаций тем, что мыслит, мыслит всё и обо всём, в том числе и о себе. Мыслить — это значит критически относиться ко всему. Включая самого мыслящего, и само мышление. Критически относиться, значит — отделять дурное от хорошего, архаичное от современного, глупое от умного, фантастическое от реального» (В. Мацкевич). Это на Западе идеалом сделалось вовсе не страстотерпие и всякое прочее духоподъёмное нестяжательство, результатом которого становится заваленный говном до потолка сортир и жалкие, безуспешные попытки как-нибудь передрать западные чудеса, — идеалом Запада стал Фауст и его вызов судьбе, обстоятельствам, самому чёрту в ступе. «Секрет» Запада очень прост: он — в том, что человек Запада ощущает себя любимым чадом Творца, его соратником в деле исправления Вселенной. «Человек Запада ещё в раннем детстве, только что встав на задние лапы, видит всюду вокруг себя монументальные результаты труда его предков. От каналов Голландии до туннелей Итальянской Ривьеры и виноградников Везувия, от великой работы Англии и до мощных Силезских фабрик — вся земля Европы тесно покрыта грандиозными воплощениями организованной воли людей, — воли, которая поставила себе гордую цель: подчинить стихийные силы природы разумным интересам человека. Земля — в руках человека, и человек действительно владыка её. Это впечатление всасывается ребёнком Запада и воспитывает в нём сознание ценности человека, уважение к его труду и чувство своей личной значительности как наследника чудес, труда и творчества предков» (М. Горький).

Запад шёл к своему несравненному и безраздельному могуществу двадцать веков. Падал и опять поднимался, срывался вниз и снова карабкался вверх, сцепив зубы, раздирая в кровь пальцы и колени. Сам, — никакого примера для подражания, кроме себя самого, своего собственного стремления и упорства, у него не было. И тот факт, что никакая другая ценностная система ничего подобного не достигла, неопровержимо свидетельствует: иного пути нет.

Запад — истинное дитя Фауста, подлинный наследник Прометея. Можно сколько угодно апеллировать к географическому детерминизму, но факт неоспорим: это единственная из всех существующих на Земле цивилизаций, имеющая право таковой называться, «позволяющая своим отдельным представителям как наиболее полно раскрывать свои таланты, так и выживать без таковых». Да, можно приводить примеры коррупции, бедности и подлости. Но в итоге все критикуют Запад именно за то, за что он критикует себя сам, и сам Запад делает это лучше, аргументированнее и точнее остальных. Мало того — он делает это много, много беспощаднее всех своих самых неистовых ненавистников, вместе взятых. Поэтому саморегуляция Запада, особенно на фоне отсутствия конкуренции, близка к совершенству. А в отношении всего, что угрожает его безопасности, Запад был, есть и всегда будет чудовищной и бестрепетной системой уничтожения — системой, безжалостной к чужим ровно настолько, насколько она гуманна к своим. Запад — это двуликий Янус: лицом папы Франциска, омывающего ноги юным преступникам, он обращён внутрь, а ликом Медузы Горгоны с испепеляющим взглядом — вовне. А святочные всхлипы Медузы Горгоны, скорбящей о тех, кого она обратила в прах и пепел, призваны служить многозначительным напоминанием и предупреждением живым, пока ещё не угодившим под раздачу.

Да, инфраструктура Запада очень сложна и потому уязвима, но и об этом Запад прекрасно осведомлён и постоянно действует так, чтобы оставаться сильнее всех своих противников, вместе взятых. И не просто «оставаться сильнее», а жить в другой эпохе, в другом измерении — так, чтобы вероятный противник вообще не понимал, откуда, куда и как можно нанести Западу «несовместимый с жизнью» вред. «Отрыв Запада от остального, «внесистемного», мира не только не уменьшился, он увеличился и продолжает увеличиваться — в геометрической прогрессии. Но измеряется этот разрыв теперь не тоннами стали, а синтетическими величинами, о существовании которых вечные дикари планеты Земля, скорее всего, теперь уже никогда ничего не узнают» (© не знаю, кто). Запад не знает ненависти, не знает зла, их вообще нет в его «программе». Он просто рационально распознаёт угрозу и автоматически переходит в «боевой режим». Точно так же, автоматически, он распознаёт «своих» и «чужих». И происходит это всегда неожиданно и всегда смертоносно для его потенциальных «могильщиков».

Может показаться, что я утверждаю, будто лидеры Запада, его элиты математически точно просчитывают всё и всегда, никогда не ошибаются и всё делают правильно и единственно возможным способом. Нет, ничего подобного. Система «глобальный человейник» слишком сложна для детальных вычислений и скрупулёзных расчётов, где каждый шаг заранее расписан, а его последствия учтены и внесены в колонки «прибыло» — «убыло». Нет, нет и ещё раз нет! Но с определённого удаления, необходимого для результативного наблюдения, общий вектор виден достаточно ясно. Муравьи тоже тащат былинки вроде бы в разные стороны и суетятся как будто совершенно бестолково, не правда ли?

С известного удаления отдельными эксцессами можно — и нужно — пренебречь не потому, что это «цинизм» и, следовательно, это «правильно», а потому, что необходимо увидеть картину целиком. Картина же такова: игроков стало слишком много, а лезущих в игроки — ещё больше. Процесс игры становится всё менее предсказуемым, и это никого из действующих игроков решительно не устраивает. Поэтому задача находится на поверхности: нужно уменьшить количество игроков. Именно поэтому идёт война всех со всеми, поэтому игроки находятся в крайне непрочных и непостоянных отношениях друг с другом, поэтому «внутри» самого Запада идёт постоянная борьба за возможность сидеть за ломберным столом как можно дольше и диктовать остальным игрокам ходы как можно безальтернативнее. Разумеется, в игре существуют не то, чтобы правила, но какие-то действия, которые рационально не применять, чтобы система не пошла в разнос совсем — но и только. И снова следует понимать, что нет никакого «синедриона», принимающего такого рода «решения» — это резонансные, автокаталитические процессы сверхсложных самоорганизующихся систем. Я лишь пытаюсь описывать происходящее в радикально упрощённом ключе: «игра», «игроки», «ходы», «решения» и т. д. Не стоит искать в моих построениях «конспирологию», поскольку её там нет — и быть не может.

Одним словом, не торопитесь клеймить и хоронить Запад. И помните, что даже мёртвая Медуза Горгона смертельно опасна — а в отсутствие кого-либо, даже отдалённо похожего на Тесея, и вовсе непобедима.

Но даже если допустить на мгновение, что Запад «сгнил» и «разложился» и вот-вот сделается добычей троглодитов, — стоит представить себе последствия подобной катастрофы, тем более, что История любезно предоставила нам такую возможность на примере падения Pax Romana. Сочинять ничего не хочу, лучше процитирую:

Сидят такие миллионов 10 (пусть — 100, пусть даже — все 140) оставшихся гордых победителей-великороссов, а на них робко смотрит миллиард оставшихся мусульман, миллиард индийцев, миллиард негров и миллиард китайцев… Ура? Это — выход? Вот жизнь тогда будет, да?! И потом, зачем уничтожать Запад? Ведь очевидная правда такова, чтовнутренний западный гуманизм, забота о слабых, толерантность, бусы их, в конце концов, никаких возражений, вроде, не вызывают. И даже, вроде, наоборот хотелось бы и Россию видеть такой же сильной, гуманной к своим и богатой. А если ещё вспомнить, что Запад Россию, фактически, крышует все эти годы, сдерживая и мусульман, и китайцев, то совсем непонятно, зачем даже думать об уничтожении Западной цивилизации. Чтобы потом принять ислам и учить китайский?!

Очевидно, что от такого катаклизма выиграют даже не упомянутые миллиарды и миллионы, а несколько десятков оголтелых оксиденталистов со щами в бороде — и ровно до тех пор, пока отощавшие и завшивевшие сограждане не повытаскивают этих вошьдей, навешавших им на уши лапши про беззападное счастье, из щелей, куда те забились, подобно своему традиционному кумиру Саддаму, и не сожрут их — реально, а не фигурально, между прочим — прямо с перьями и дёгтем, в которых предварительно изваляют.

Я понимаю, что мечтать об окончательной победе над «растленным» Западом легко и приятно. Но, предаваясь столь продуктивному времяпровождению, нужно помнить, что именно эти мечты превратили Россию из части Запада в придаток Запада, крайне зависимый от спроса на имеющиеся в распоряжении русских ресурсы. И как бы не пришлось русским при таком раскладе действительно вести войну за то, чтобы их ресурсы не забрали себе какие-нибудь не в меру ретивые дикари — войну, за которой Запад будет наблюдать с холодным и спокойным любопытством.

Чужих не жалко.

Постскриптум (copy&paste)

Я считал и считаю, что Россия – естественная часть европейской цивилизации. Эта цивилизация на протяжении последних 60 лет осуществляет столь глобальный и сложный проект, что его суть, увы, остается для большей части наших интеллектуалов, привыкших оперировать численностью ядерных боеголовок или темпами роста, совершенно непонятной. На мой взгляд, Европейский Союз – это новая система управления, своего рода buon governo XXI века. Она формируется в сложном поиске, и на этом пути совершаются ошибки – но совершать ошибки не хуже получается и у нас, хотя мы топчемся на месте и вообще никуда не идем. Слабости Европейского Союза иллюзорны, и эту иллюзию разделяют сегодня сотни экспертов, которые неспособны оценивать ситуацию иначе как на основе данных по безработице, темпам роста или жесткости внешнеполитических демаршей. Прочность ЕС обеспечивается не евро, а едиными законами и общим пространством свободы, к которым европейцы уже привыкли и от которых не откажутся, а также новым поколением, которое становится все более интернациональным (сегодня 6% браков заключается между гражданами разных стран Союза, и это создаст в Европе новую нацию не позже чем через полвека).

Почему я выступаю в пользу европейского интеграционного выбора России? По очень простым причинам – чисто реалистического свойства. Мы сегодня — экономически слабая страна сырьевого типа. Инновационного прорыва нам не совершить. Индустриальной модернизации без внешнего содействия — тоже.

Если у человека нет явного косоглазия, он в состоянии заметить, что к востоку от России лежит не Пекин, а Токио и Лос-Анджелес. Восток России — самый что ни на есть настоящий Запад. Россия должна стать великой тихоокеанской, а не азиатской, страной. Сблизившись с Европой на Западе, нам следует «замкнуть» собой «северное кольцо» на Тихом океане, подчеркнув единство европейской цивилизации.

© Владислав Иноземцев

Источник: Вадим Давыдов