Историческая память о Второй мировой войне: социологический срез

Социокультурная память и стратегии коммеморации Великой Отечественной войны

Кризисное состояние российского общества в 80-90-е годы XX ве­ка вызвало существенную трансформацию социокультурных ценностей и стереотипов, сложившихся в рамках советской культуры. В числе про­чего данный процесс активно затронул схемы социокультурной памяти. Б. Дубин отмечает, что инерция процесса «исторической самокритики» (1987 — 1991) существенно отражалась общественным сознанием еще на протяжении нескольких лет [3, 77]. Вторая половина 90-х демонстрирует своего рода «нормализацию истории» — процесс, активно проявившийся уже в 2000-х.

Под процессом «нормализации истории» мы в данном случае име­ем в виду тенденцию к восстановлению привычных базовых схем ин­терпретации прошлого, минимализацию конфликтных интерпретаций знаковых исторических событий. В обществе преобладающей становит­ся тенденция к восприятию прошлого как относительного однозначного — отметим, что такая тенденция свойственна именно для социальной рефлексии, где преобладает тенденция видеть интерпретационные схе­мы как однозначные, стремление «разводить» конфликтные оценки по разным уровням интерпретационных схем.

Общественное сознание, травмированное кризисом российского общества последних десятилетий XX века, стремится к гомогенизации «образов прошлого». Поскольку фактическая гомогенизация историче­ской памяти в современном обществе (при сложности его структуры) невозможна даже в первом приближение, данная цель достигается путем активизации тропов, где вербальное единство способствует минимизировать конфликтный потенциал расходящихся содержательных интер­претаций.

Л. Гудков фиксирует, что для позднесоветского и постсоветского общественного сознания «сложилась такая конфигурация значений вой­ны, функциональный потенциал которой позволял ей быть уже почти формальным, «синтаксическим» регулятором или модальным операто­ром, упорядочивающим и организующим другие символические и цен­ностные структуры» [1, 53 — 54]. Некоторые из аспектов осмысления Ве­ликой Отечественной войны в общественном сознании могут быть по­лучены через обращение к долгосрочным сопоставимым данным соци­альных наблюдений.

Статус и топос события в социальной памяти может быть, в част­ности, выявлен через анализ тех последствий Великой Отечественной войны, которые выделялись респондентами в опросах 1990, 2005, 2008 и 2010 годов (таб. 1, 2).

Таблица 1. Что бы Вы назвали самым значительным историческим следствием Второй мировой войны? (сентябрь 1990, N=1520; в % к числу опрошенных) [1, 27]

Таблица 2. В чем, по вашему мнению, состоят главные результаты победы во Второй мировой войне? (N=1600; возможны несколько вариантов ответа) [4]

Несмотря на то, что данные опросов, приведенных в таб. 1 и 2, не могут быть сопоставлены непосредственно (в опросе 1990 г. требовалось выбрать один вариант ответа, в опросах 2005, 2008 и 2010 г. можно было выбрать несколько вариантов ответа, отличается набор возможных ва­риантов ответа и конкретные формулировки близких по смыслу вариан­тов), тем не менее, некоторое сравнение возможно. Показательно, что на протяжении двух десятков лет однозначно превалирует оценка результа­та Второй мировой войны, обращенная в прошлое («уничтожение гитле­ровского режима», «освобождение европейских стран от немецко-фашистской оккупации»), в то время как даже при ранжированном оп­росе перспективная оценка результатов остается второстепенной. Зна­чимость победы определяется через то, над чем она была, а не тем, к ка­ким результатам привела. Указанную интерпретацию подтверждают и данные ответов на вопрос: «Какие страны лучше всего сумели восполь­зоваться итогами Второй мировой войны» (таб. 3).

Таблица 3. Какие страны лучше всего сумели воспользоваться итогами Второй мировой войны (май1991, N=1041; май-июнь 2001, март 2010, N=1600; возможны несколько вариантов ответа)

Варианты ответа

май 1991

май-июнь 2001

март 2010

США

25

20

47

Советский Союз (Россия)

12

22

28

Германия

17

32

24

Великобритания

н/д

н/д

18

Франция

н/д

н/д

11

Япония

26

18

9

Китай

2

9

5

Затруднились ответить

34

21

23

Хотя к настоящему времени в общественных оценках успешность реализации победы Советским Союзом (Россией) существенно повыси­лась по сравнению с девяностыми, однако и в текущих опросах Россию не относят к странам, наиболее эффективно воспользовавшимися ре­зультатами победы. Подобные оценки подталкивают общественное мне­ние предпочитать интерпретацию, направленную в прошлое, перспективной значимости события.

Особая значимость Великой Отечественной войны связана, на наш взгляд, также и с тем, что она выступает одним из немногих историче­ских событий, активно присутствующих в коллективной памяти и имеющих однозначно позитивную оценку. Опросы общественного мне­ния показывают, что в социальной памяти прочно фиксируются только события XX века — предшествующие события мировой истории вовсе не фиксируются, а знаковые моменты более отдаленного российского про­шлого представлены немногочисленными персонами (Кутузов, Суворов, Александр Невский), практически отождествленными со своими кино­воплощениями. История Россия до XX века воспринимается в качестве некой «предыстории», где исчезает хронологическое время и начинается некое недифференцированное прошлое. В подобной ситуации становит­ся понятной сравнительная значимость победы в Великой Отечествен­ной войне — едва ли не единственного события в отечественной истории XX в., имеющего одновременно общезначимость и безусловную пози­тивную оценку. Характерно, что с течением времени растет число рес­пондентов, которые оценивают 9 мая как «народный праздник граждан России и стран бывшего СССР» (2010 — 31%, 2005 — 27%) [4]. Аналогич­ную роль в опросах общественного мнения 90-х годов играл, до некото­рой степени, полет Гагарина, однако подобная оценка тесно связана с возрастом опрашиваемых — более молодые респонденты менее склонны высоко и эмоционально оценивать данное событие, что правомерно свя­зывается с девальвацией полетов в космос и, соответственно, утратой ими символического характера [1, 25, прим. 4].

Таким образом, Великая Отечественная война выступает экстра­ординарным по значимости символическим событием, оказываясь едва ли не единственным исторически моментом, актуальным для общест­венной памяти и позволяющим бесконфликтно осуществить самоиден­тификацию с национальным прошлым. Данная ситуация сопряжена с феноменом «приватизации» Второй мировой войны — в официальной риторике, в используемых символах последняя фактически отождеств­ляется с Великой Отечественной. Так, только 8% респондентов (опрос Левада-Центр, март 2010) согласились с суждением, что 9 мая является «праздником всех стран антигитлеровской коалиции», притом, что на­родным или государственным — т.е. заключенным в национальных рам­ках — его сочли 57 % из числа опрошенных [4].

Следует, однако, отметить и наличие тенденций иного рода, фик­сируемых в опросах общественного мнения. Если вначале 90-х значительное число респондентов, отвечая на вопрос «Мог бы Совет­ский Союз победить в войне без помощи союзников?», склонялось к не­гативному ответу, то в 1997 достигается максимальный показатель -71% опрошенных полагал, что СССР мог бы достигнуть победы само­стоятельно. Указанная тенденция сменяется противоположной — и опро­сы 2010 г. демонстрируют максимальное значение за все время наблю­дений тех, кто считает победу без помощи союзников невозможной, и, соответственно, максимальное снижение числа тех, кто полагает, что Советский Союз победил бы в любом случае (тем не менее, число сто­ронников последней точки зрения по прежнему почти в два раза превы­шает количество респондентов, считающих противоположным образом).

Литература:
[1] Гудков, Л.Д. Победа в войне: к социологии одного националь­ного символа (1997) // Гудков, Л.Д. Негативная идентичность: Статьи 1997 — 2002 годов / Л.Д. Гудков. — М.: Независимое литературное обо­зрение; ВЦИОМ-А, 2004. — С. 20 — 58.
[2] Гудков, Л.Д. Постсоветский человек и гражданское общество / Л.Д. Гудков, Б.В. Дубин, Н.А. Зоркая. — М.: Московская школа полити­ческих исследований, 2008. — 96 с.
[3] Дубин, Б.В. Жить в России на рубеже столетий: Социологиче­ские очерки и разработки / Б.В. Дубин. — М.: Прогресс-Традиция, 2007. – 400 c.
[4] К 65-летию победы в Великой Отечественной войне [Электрон­ный ресурс] / Левада-Центр: Аналитический центр Юрия Левады. -Электрон. дан. — М.: Левада-Центр, 01.02.2010. — Режим доступа: http: //www.levada.ru/press/2010040102.html
[5] Образ врага [Сборник статей] / Сост. Л. Гудков. — М.: ОГИ, 2005. — 334 с.
«Хронос», 10.04.2010

По данным всероссийского центра изучения общественного мнения

· Как и прежде, подавляющее большинство наших сограждан оценивают вклад СССР в победу в этой войне как основной (87%). Роль Великобритании и Франции, как правило, представляется респондентам незначительной (36 и 34% соответственно) или же довольно значительной (26 и 22% соответственно), в отношении США россияне в равной степени склонны высказывать и первую, и вторую точку зрения (по 30%). Китай, по мнению россиян, не внес никакого вклада в победу во Второй мировой войне (47%).

· За прошедшие семь лет мнение наших сограждан о роли тех или иных стран в победе во Второй мировой войне несколько изменилось. Так, с 92% до 87% снизилась доля россиян, указывающих на основной вклад СССР. Меньше стало и тех, кто считает незначительной роль Великобритании (с 42 до 36%), Китая (с 27 до 18%), США (с 39 до 30%), Франции (с 39 до 34%). Одновременно, больше стало тех, кто считает заслугу США очень или довольно значительной (с 10 до 14%).

· Россияне вполне однозначно оценивают войны 1941-1945 гг.: большинство (77%) считают, что Советская армия освободила страны Восточной Европы от фашистской оккупации и дала им возможность жить и развиваться — эта точка зрения ближе жителям крупных и средних городов (79-80%). Только 11% полагают, что, освободив эти государства, СССР насадило там прокоммунистические режимы, фактически лишив эти страны независимости, чаще такое мнение высказывают жители Москвы и Санкт-Петербурга (16%).

· Большинство россиян считают отрицание победы СССР в войне преступлением, заслуживающим уголовной ответственности. Идея введения уголовной ответственности за отрицание победы СССР в Великой Отечественной Войне находит поддержку большинства россиян (60%), причем 36% одобряют ее полностью, еще 24% — скорее одобряют. 26% не поддерживают эту инициативу (15% — скорее не поддерживают, 11% — полностью не поддерживают).

· Эту инициативу чаще поддерживают сторонники партии КПРФ (73%), респонденты в возрасте от 60 лет и старше (71%), опрошенные с начальным или неполным средним образованием (72%). Напротив, сторонники демократов (38%), россияне моложе 44 лет (29%) и высокообразованные респонденты (29%) наиболее склонны не одобрять это предложение.

· Россияне единодушны в вопросе о том, кто развязал Вторую Мировую Войну: 88% опрошенных полагают, что это Германия. Значительно реже в этой связи указывают на Советский Союз (4%), Франция, Великобритания, США (по 1%).

· Лишь 22% респондентов знают, что Вторая мировая война началась в 1939 году. Большинство опрошенных (63%) указывают эту дату неверно: 58% уверены, что она началась в 1941 году, еще 5% указывают другие варианты ответа. Не известна эта историческая дата 8% опрошенных.

· Год начала Сталинградской битвы — 1942 — верно называет каждый третий респондент (34%). Значительная часть опрошенных ошибочно указывает 1943 год (26%). Еще 4% считают, что это сражение началось в 1941 году, 2% — в 1944 году. Каждый третий затрудняется ответить (34%).

· На вопрос о том, когда была снята блокада Ленинграда, правильно отвечают 35%, указывая 1944 год. Впрочем, 26% полагают, что это случилось в 1943 году. Прочие мнения распространены значительно реже: 4% считают, что кольцо блокады было снято в 1942 году, 2% — в 1945 году. Треть опрошенных не может ответить на этот вопрос (33%).

· Главной причиной начала Второй мировой войны наши сограждане считают желание Германии взять реванш за поражение в Первой мировой войне (47%). На втором месте — стремление международного империализма к переделу колоний и рынков (30%). Несколько реже россияне указывают на нежелание западных стран создавать систему коллективной безопасности совместно с СССР (18%), мировой экономический кризис — «Великая депрессия» (17%), подписание «Пакта Молотова — Риббентропа» (13%), политика «умиротворения германского агрессора» со стороны Англии и Франции (10%). Реже всего наши сограждане связывают начало Второй Мировой войны с желанием СССР распространить коммунизм в Европе и неуступчивостью Польши, не согласившейся удовлетворить территориальные требования Германии (7% и 6% соответственно).

· Чаще всего россияне связывают начало Второй мировой войны с бездействием в 1933-38 гг. Лиги Наций (28%). Вторая по значимости причина — нежелание Англии и Франции заключить антигитлеровскую коалицию с СССР, предопределившее подписание «Пакта Молотова — Риббентропа», такое объяснение приводят 20%. И еще 17% указывают в качестве причины войны на Мюнхенский сговор. Реже всего россияне указывают в этой связи на подписание «Пакта Молотова — Риббентропа» (14%).

· Россияне, как и прежде, уверены, что СССР мог бы победить в этой войне без помощи союзников, однако с 2001 года таких респондентов становится все меньше (с 71 до 63%). Противоположной точки зрения, согласно которой победа во Второй мировой войне была бы не возможна без помощи других стран, придерживаются 23% опрошенных. За последние годы в два раза выросла доля тех, кто не знает ответа на этот вопрос (с 7 до 15%).

· Большинство россиян (58%) уверены: победа 9-го мая 1945 года — самая большая победа России за всю ее историю, и ее роль будет только возрастать. 40% придерживаются иной точки зрения и считают, что новые поколения россиян уже начинают забывать о Великой Отечественной войне.

· Главной мерой, которая позволит сохранить память о победе, россияне считают введение уроков памяти в общеобразовательных учреждениях (63%). Популярны также предложения уделять больше внимания теме войны в СМИ (46%) и регулярно проводить экскурсии для детей и подростков по местам боевой славы (44%). 36% считают необходимым материально поддерживать музеи и мемориальные комплексы, 19% советуют регулярно проводить мероприятия, посвященные войне, 13% — возводить новые монументы в память об этих событиях.

· К параду Победы проявляет интерес подавляющее большинство россиян (83%): 73% смотрят трансляцию этого мероприятия по телевидению .

· За прошедшие два года россияне стали (еще. – прим. ред.) более позитивно относиться к восстановлению традиции парадов на Красной площади с участием тяжелой военной техники: доля тех, кто поддерживает это решение, увеличилась с 70 до 78%. Лишь 12% негативно относятся к возрождению этой традиции.

· Ветераны Великой Отечественной Войны есть в окружении каждого третьего россиянина (33%). При этом, две трети наших сограждан (63%) считают, что общество уделяет им недостаточно внимания.

Составлено по данным ВЦИОМ, 2009-2010 гг.

Население стран Европы о Второй мировой войне

Киршхофер Ахим фон — руководитель бюро ИМАС-Интернешнл в Германии:

Прежде всего следует осознать, что разные страны пострадали от войны в разной степени, и, следовательно, имеют разный семейный исторический опыт. Так, например, семей, изгнанных с родины, насчитывается на Украине 26%, в России — 19%, в Германии — 14%, в Польше — 9%, в Венгрии и Словении — 8%, в Австрии — 7%, в Чехии — только 5%.

О военных жертвах в кругу своей семьи сообщают: в России и на Украине соответственно по три пятых жителей, в Германии и Австрии почти две пятых, в Польше и Словении примерно одна треть, в Венгрии около четверти, в Чехии — менее пятой части жителей.

Частые разговоры в семье о Второй мировой войне ведутся преимущественно на Украине (31%) и в России (около 27%). В Польше и Венгрии тоже всё ещё говорят о войне, но уже со средней интенсивностью. В остальных странах семейные предания о войне довольно редки. В Австрии о событиях до 1945 г. практически вовсе не говорят 52% взрослого населения, в Германии и Чехии — даже 62% .

Во всех исследуемых нами странах за последние 10 лет наблюдается тенденция к заметному спаду интереса ко Второй мировой войне.

Что касается Германии и Австрии, то в обеих странах чаще всего о давно прошедших временах беседуют свидетели того времени (в Австрии 21%, в Германии 16%). Из родившихся позже всего 6% часто говорят о Второй мировой войне.

Мысленному отдалению от войны сопутствует постоянно ослабевающее знание о тогдашних событиях и личностях. Если в рамках Европы почти всё население знает о Гитлере и весьма распространены представления о Сталине, то воспоминания о других крупных исторических фигурах все больше начинают расплываться.

Жители Германии и Австрии в силу неприятности для них этой темы гораздо реже подтверждают свои знания о времени до 1945, чем жители государств-победителей бывшего Советского Союза (Россия/Украина), Польши или Словении, т. е. тех стран, граждане которых не отягощены чувством исторической вины. «Довольно хорошо информированными» о событиях того времени считают себя соответственно:

— в России и Украине по 72%,

— в Польше 69%,

— в Словении 59%,

— в Германии 56%,

— в Чехии 51%,

— в Венгрии 46%,

— в Австрии 45%.

Добрая четверть русских, украинцев и поляков обнаруживают весьма слабое знание этого периода, среди словенцев, австрийцев и немцев примерно две пятых. Еще меньше осведомлены о Второй мировой войне, по собственному признанию, чехи, а меньше всего венгры, среди которых более половины населения говорит, что плохо информировано о событиях до 1945 г.

То, что необходимо в первую очередь помнить о Второй мировой войне, по мнению жителей Чехии, Германии, Венгрии и Австрии, — это прежде всего страдания евреев в концентрационных лагерях. Немцы подчеркивают, кроме того, необходимость помнить о сопротивлении Гитлеру.

Австрийцы ратуют также относительно часто (по сравнению с немцами) за сохранение памяти о готовности придти на помощь другому человеку в бедственных ситуациях, о бомбардировках городов американцами и англичанами, страданиях военнопленных в России или Югославии, поведении оккупационных войск после захвата Германии и Австрии и о перераспределении этих земель в оккупационных зонах.

Что касается поляков, то они делают основной упор на страдания собственного населения, а также на героизм своих солдат на фронте (1939), на сопротивление гитлеровскому режиму и на информацию о том, какие страны были захвачены и оккупированы Германией. И лишь на пятом месте среди достойных памяти событий стоят у поляков страдания евреев в концентрационных лагерях. Меньше всего они стремятся спасти от забвения бомбардировки немецких городов или страдания немецких военнопленных.

В ответах чехов также весьма ощутима сильная неприязнь к оккупационным властям Германии того времени. Прежде всего чехи хотели бы сохранить в памяти, не считая страданий евреев в концентрационных лагерях, несправедливость немецких и австрийских оккупантов, знание о том, какие страны были захвачены Германией, а также сопротивление Гитлеру. Только 18% чехов считают уничтожение немецких городов бомбардировщиками союзников достойным памяти, и лишь 17% полагают, что потомки должны знать об изгнании немецкоязычного населения из Восточной Европы и Балкан.

В изложении информации о Второй мировой войне закрадывается изрядная доля сомнения в достоверности представленных отчетов, что выявляется почти повсеместно. Относительное большинство немцев (45:25% голосов), доверяют медийной информации, доверяют ей поляки (40:29%) и чехи (38:26%). Относительное меньшинство словенцев (26:46%), венгров (35:30%), а также австрийцев (32:32%) убеждены в объективности представленных отчетов.

Сравнивая нынешние тенденции с опросом, проведенным ИМАС в 1995 г., можно констатировать возрастающую объективность.

Серьёзные расхождения во мнениях о времени до 1945 г. внутри одной семьи крайне редки в Чехии, России и Украине; что же касается Германии, Австрии, Венгрии и Польши, то тут они встречаются по тем или иным вопросам почти у четверти населения. Характерно, что свидетели того времени (люди, которым в конце войны было по меньшей мере 10 лет) во всех странах чаще жалуются на непонимание молодого поколения, чем наоборот. Другими словами, если конфликт поколений существует, то пожилые люди переживают его мучительнее, чем родившиеся после войны.

Европейцы по-разному относятся к памяти о преступлениях во Второй мировой войне. Русские и поляки страстно настаивают на необходимости хранить их в памяти, сильны эти тенденции и у словенцев. В Германии и Австрии приблизительно половина населения предпочла бы в принципе закрыть эту главу и больше не говорить об этом. (Обращает на себя внимание тот факт, что среди немцев несколько больше людей ратуют за сохранение памяти о совершенных преступлениях, чем среди австрийцев.)

Больше всего за закрытие вопросов Второй мировой войны голосует Венгрия.

Несмотря на противоположность мнений о сохранении памяти о преступлениях, опрошенные европейцы единодушны в том, что в вопросе об уничтожении евреев нельзя говорить о наследственной вине, которую должны разделять послевоенные поколения немцев и австрийцев. Так, кроме самих немцев и австрийцев, считают подавляющее большинство венгров, чехов, русских и украинцев. Не в последнюю очередь это касается и поляков. Хотя ужас Второй мировой войны сидит у них всё еще очень глубоко, они тоже не хотели бы возлагать ответственность на сегодняшних немцев и австрийцев за поведение их предков.

источник (полная версия): «Мониторинг общественного мнения»