Махатхир Мохамад: Не эволюционный путь смены правительства не оптимален

{advert=1}
Внешнеполитическое кредо этого политика – умеренный национализм с азиатским антиколониальным (в этом смысле – антиевропейским и антияпонским) окрасом, нейтрализм и прагматизм, который выражается в лавировании между более сильными державами и стремлении поддерживать со всеми ними конструктивные и выгодные для Малайзии отношения.

Махатхир Мохамад родился 20 декабря 1925 г. в семье школьного учителя в городе Алор-Сетаре, в Малайзии. Высшее образование получил в Сингапурском университете – в 1953 г. окончил медицинский факультет. В университете познакомился с будущей женой.

Карьеру начал в Малайском университете. В 1946 г. вступил в Объединенную малайскую национальную организацию (ОМНО – United Malays National Organisation), где быстро получил известность, опубликовав ряд статей, посвященных проблемам эмансипации женщин и малайской монархии.

На протяжении семи лет вел медицинскую практику в родном штате Кедах, а затем, в 1964 году, стал членом парламента от ОМНО. Махатхир Мохамад показал себя защитником прав малайцев и после публикации в 1969 г. открытого письма в адрес премьер-министра страны Тенку Абдул Рахмана (Tunku Abdul Rahman) с обвинениями в недостаточном внимании к нуждам коренного населения Малайзии, был исключен из ОМНО и утратил свой депутатский мандат. Оказавшись в опале, Махатхир Мохамад написал книгу «Малайская дилемма» (The Malay Dilemma), в которой изложил свои политические идеи и взгляды.

В 1974 г. Махатхир Мохамад вновь стал членом парламента и получил портфель министра образования. В течение последующих четырех лет он сделал быструю карьеру в партии, став заместителем председателя ОМНО. В 1981 г. стал премьер-министром, пробыв на этом посту 22 года. При нем Малайзия превратилась из страны с аграрной экономикой в одного из «азиатских тигров». В отличие от ряда соседних стран ЮВА Малайзия под руководством Махатхира сумела весьма успешно преодолеть последствия финансового кризиса 1997–1998 годов, превратившись в одну из наиболее динамичных стран региона. За два десятилетия его пребывания у власти Малайзия совершила рывок в модернизации, были реализованы крупные инфраструктурные проекты. Во внутренней политике он проводил активную политику позитивной этнической дискриминации, позволившей значительно увеличить роль малайцев во всех сферах жизни страны, в первую очередь в экономике.

После ухода с поста премьер-министра подвергся значительной критике, прежде всего со стороны оппозиции, а также правозащитного движения. Его, в частности, упрекали за принятие закона «О внутренней безопасности», согласно которому разрешалось без суда и следствия задерживать политических активистов, религиозных деятелей и политических оппонентов. В соответствии с законом был арестован и его соратник и в прошлом вице-премьер Малайзии Анвар Ибрагим, обвиненный в коррупции.

Махатхир Мохамад пропагандировал «азиатские ценности» в противовес западным. Будучи активным сторонником региональной интеграции в АСЕАН, он выступал против попыток США, Британии и Австралии распространить на ЮВА свое политической влияние. Был заметной фигурой в странах третьего мира. Выступал против политики апартеида в ЮАР. Защищал интересы боснийцев в конфликтах на Балканах в первой половине 1990-х годов.

Жена Сите Хасме Мохамед Али – по профессии физик. Они воспитывают четырех сыновей и троих дочерей. Из них один сын и одна дочь – приемные.
В апреле 2011 г. во время посещения Махатхиром Мохамадом МГИМО МИД России в Москве состоялась его беседа с преподавателями и студентами, которую мы публикуем с согласия всех ее участников.

Вопрос. Одной из острых проблем международной политики является использование силы. Ее стали часто применять в форме интервенций под лозунгом изменения политических режимов в том или ином государстве, чаще всего азиатском. Как Вы относитесь к этой практике?

М.М. Я хотел бы обратить внимание на то, как вообще могут меняться режимы. Лучше всего, когда они меняются под влиянием внутренних процессов. Самое страшное – позволить кому-то осуществить смену режима в твоей стране извне. Движущей силой замены правительства должно быть желание простых людей и их реальные возможности заявить об этом желании. Мне ясно: если народ считает, что правительство не выполняет своих функций, то народ должен сменить правительство. Например, президент Маркос* был свергнут своим же народом, народом Филиппин. В стране начались непрекращающиеся демонстрации, в результате которых этот весьма влиятельный политик был вынужден покинуть свой пост.

В настоящее время на Ближнем Востоке мы имеем дело с целым рядом государств, в которых происходят аналогичные явления. В этих странах люди выходят на улицы, проводят мирные (в основном) демонстрации, направленные против деятельности правительства, чем в конечном итоге вынуждают их уйти.

Разумеется, такой не эволюционный путь смены правительства не оптимален. Он порождает большое количество проблем, хотя бы потому, что неизбежно содержит в себе существенный элемент насилия как против властей, так и против протестующих.

В прошлом, когда мир не был таким открытым и глобальным, как сейчас, когда не происходило такого вмешательства в суверенные дела других государств, внутренние общественные процессы не имели широкого резонанса. Фактор внешнего информационного влияния на динамику политического режима внутри страны был минимальным. Информационные технологии были менее развиты, а те, что существовали, были в большинстве своем малодоступны. По этой же причине воздействие общественного мнения на политическую сферу было едва заметным. В настоящее время мы живем в открытом мире. Практически ничего нельзя утаить.

Правительства не в силах совершить какое-то действие без того, чтобы оно стало известно всему миру. Не удивительно, что мир реагирует на то, что происходит в других странах, особенно в тех ситуациях, когда проявляется насилие.

Понятно, что любые массовые протестные выступления сопряжены с большим количеством проблем и рисков, в особенности если речь идет о странах с авторитарной формой правления. В таких странах существуют опасения, страхи, что власть узнает о том, что вы выступаете против правительства, о ваших планах сместить его. Обычно именно эти страхи были главным сдерживающим фактором развертывания широких общественных выступлений.

В прошлом в авторитарных странах, несмотря на то что большинство людей желали смены режима, они не могли его осуществить, так как боялись буквально даже с друзьями говорить на эту тему: если это становилось известно властям, несогласные могли подвергнуться преследованию. Вы могли попросту исчезнуть без следа. О вас ничего не узнали бы ваши друзья и соседи. Вот почему люди, их основная часть, не решались высказываться, даже приватно, о своих недовольствах и тем более о планах смещения правительства. Как следствие, проведение демонстраций, направленных на смещение правительства, не было распространенным явлением. В этом смысле даже знаменитая Французская революция была своего рода исключением. Французы дошли до такого отчаянного положения, что они решили, что надо восстать против правительства. В результате многие из них погибли. Но революция в конечном итоге победила. Вместе с тем это был достаточно редкий случай. Население было настолько разъярено монархическим режимом, что почувствовало неизбежность перемен.

В начале 2010-х годов такие демонстрации в некоторых регионах мира стали почти обыденным делом. Мы можем даже с определенной долей вероятности предсказать, где они произойдут в ближайшем будущем. После того как в начале 2011 г. был свергнут президент Туниса Зин бен Али, волна протестного движения заразила другие страны, население которых было недовольно своими режимами. В них тоже были руководители и правительства, которые находились на своих постах по несколько десятков лет и фактически перестали выполнять возложенные на них обязанности. При их попустительстве ситуация в стране медленно деградировала, усиливая недовольство граждан. Они уже больше не опасались за свою жизнь.

Что бы произошло в таких ситуациях в прошлом? Авторитарные режимы просто подавили бы протестные движения. Скорее всего, это привело бы к массовым жертвам среди мирного населения. Но внешний мир не стал бы вмешиваться, руководствуясь принципом невмешательства во внутренние дела других стран. У населения таких стран был небольшой выбор.

В настоящее время, в условиях тотальной информационной прозрачности, правительства уже не могут без стеснения использовать насильственные методы подавления демонстрантов, хотя то, что в последнее время происходило в Ливии, типично как раз для того, что происходило в прошлом. Но даже в Ливии ситуация качественно меняется. Мы не наблюдали того уровня насилия со стороны правительства, который был характерен для прежних времен.

Вопрос. Почему, Вы полагаете, волна свержения властей в Арабском мире поднялась именно сейчас? Это было стечение обстоятельств, взаимная индукция несогласия в нескольких родственных и соседних странах или все же внешнее влияние?

М.М. В движениях такого рода очень важен такой параметр, как решимость населения. Признать право народа на восстание можно в том случае, если у граждан нет другого способа смещения правительства. Но если система позволяет обществу менять правительство в рамках закона – посредством выборов, тогда нет необходимости выходить на улицы и смещать правительство неконституционным путем. В тех странах, где успешно функционируют демократические режимы, где регулярно проводятся выборы, люди, которым не нравится действующее правительство, могут просто не голосовать за него. В том, что власть надо периодически обновлять, сомнений нет. Правители, засидевшиеся у руля государства, со временем теряют эффективность. Они перестают внимать чаяниям и стремлениям народа. Если правительство не заботится о благополучии своего населения, то есть все основания для его замены.

В государствах Арабского Востока многие правители сидели на своих постах по сорок лет. За это время ситуация в стране не только не улучшилась, но и, напротив, в ряде случаев ухудшилась. В этих странах колоссальная безработица, доходы на душу населения катастрофически низки. У многих есть высшее образование, но, получив его, граждане не могут применить его в профессиональной сфере. Классический пример – человек в Тунисе, который, получив университетское образование, должен был работать торговцем овощей на рынке. Но и здесь государство мешало ему заработать на жизнь: бедняга не смог получить лицензию на торговлю. Во время очередного рейда полиция задержала несчастного тунисца, сломала его прилавок. Человек был в таком отчаянии, что покончил с собой, совершив акт самосожжения. Это событие сыграло роль триггера, спровоцировав масштабные общественные протесты и антиправительственные выступления. Хочу подчеркнуть, что речь шла не о спланированном восстании, а стихийной реакции населения на произвол властей.

По существу, эмоциональные, а в ряде случаев – осознанные политические реакции населения, которые долгое время подавлялись репрессивным аппаратом, прорвались наружу. Люди набрались мужества и решимости не просто выйти на демонстрацию, а объединиться и проводить массовые протесты, игнорировать которые власть была уже не в состоянии.

Случай Туниса показателен с той точки зрения, что, когда правительство хотело принудить полицию и армию использовать силу против демонстрантов, вооруженные силы отказались исполнять приказы. Они встали на сторону народа. Очевидно, те чувства, которые испытывало население по отношению к правительству, не были чужды и военным. Эти чувства были характерны и для гражданских служащих. По-видимому, до недавних событий относительно смены режима не было прямого взаимодействия между гражданскими и военными сегментами общества. Однако, увидев степень решимости демонстрантов, военные быстро осознали, что нужно встать на сторону народа. Так было в Тунисе. Не знаю, что было бы в Египте, если бы не было Туниса…

Вопрос. Но ведь уходить с высокого поста трудно. Страшно отказаться от власти… Разве нет?

М.М. Пять лет назад я выступал с лекциями в Александрии. Когда один из присутствовавших задал мне вопрос «Почему вы ушли с поста премьер-министра?», я объяснил, что пробыл в этой должности слишком долго. 21 год – слишком большой срок для человека, руководящего динамично развивающейся страной. Незадолго до моего решения уйти в отставку несколько политических активистов в Малайзии даже создали группу под названием «21 год – достаточно».

Не буду гадать, отозвался ли тогда мой рассказ в душах египетских студентов. В то время они не выступали с идеей антиправительственных демонстраций: похоже, они боялись репрессий правительства. Но, увидев то, что происходит в Тунисе, египтяне воодушевились и вышли на улицы, выказывая недовольство политикой правящего режима. Повторю: это приемлемо, когда нет другого способа сместить правительство. Между тем, если существуют иные эффективные и менее радикальные методы давления на власть, от массовых протестов следует воздержаться. Ведь такие выступления нарушают привычное течение жизни. Особенно когда она спонтанны. Насколько мне известно, демонстрации, проходившие в Тунисе, Египте, Ливии – это незапланированные демонстрации, у которых не было единого направляющего и координирующего ядра. Основные проблемы, как правило, начинаются после того, как цель достигнута. Когда демонстрантам удается сместить правительство, обнажаются многочисленные коллизии интересов. Главный вопрос – кто должен стать у власти. Обычно на этом этапе в среде «реформаторов» наступает раскол. Когда они выходили на улицы, требуя отставки правительства, они были едины. Но, когда дело доходит до формирования нового правительства, можно ожидать очередного витка насилия. Судя по всему, нестабильность во вновь образованных режимах Арабского Востока сохранится довольно продолжительное время. В спонтанности выступлений были и преимущества и недостатки. Стихийная мощь народных волнений напугала местные элиты и заставила их уйти. Однако в силу той же стихийности никто не позаботился о разработке реального плана изменения политического строя. Именно поэтому неконституционный путь смены власти всегда чреват дестабилизацией.

Вопрос. Малайзию называли то «направляемой демократией», то нелиберальной демократией… А что Вы лично думаете по поводу демократии в целом и демократии в своей стране, в частности?

М.М. Разумеется, демонстранты убеждены, что на смену старому, коррумпированному, диктаторскому режиму придет новое, эффективное демократическое правительство. В самом деле, демократия, вероятно, лучшая из форм правления, которую изобрело человечество. Но все, что изобретает человек, несовершенно. Демократическая система тоже несовершенна. Граждане получают такой объем прав, что либо не знают, как этими правами распорядиться, либо просто злоупотребляют ими. В демократических системах люди часто голосуют не за хорошего кандидата, а потому, что он из того же племени, из той же партии, что и они, или же он давал какие-то обещания или даже занимался прямым подкупом избирателей. Поэтому демократическая система – не самая «гладкая» с точки зрения формирования правительства. Кроме того, частые смены правительства не обеспечивают развития страны, а, напротив, ведут к дестабилизации. Для того чтобы выработать и реализовать последовательную политику, направленную на развитие, требуется определенное время, определенная перспектива. Любой лидер, вновь пришедший к власти, в течение первых лет только осваивается в новом качестве. Он еще не может начать планировать будущее. А потом он начинает беспокоиться о том, как бы ему остаться у власти в результате следующих выборов – и снова не может вести страну вперед.

Для того чтобы осуществить план развития, необходимо минимум 8–10 лет. Конечно, есть опасения, что, если руководитель остается у власти слишком долго, он может стать диктатором. Но и очень короткий срок пребывания у власти неблагоприятен, так как он не дает возможность осуществить свои планы. Для вновь приходящего лидера естественно не продолжать политику предыдущего лидера, а создать свой стиль правления, позаботиться, чтобы после него осталось соответствующее наследие. И, таким образом, этот лидер не воспринимает планы предшественника, а разрабатывает собственные, что вновь нарушает преемственность и поступательность развития.

В тех странах, в которых люди хорошо образованы и представляют себе, как должна функционировать такая система – проблем нет. Но вот если люди не знакомы со спецификой демократии, тогда смена от авторитарного режима на демократический будет крайне сложным процессом. Любые возникающие в таком обществе режимы долгое время будут неэффективными. Это как раз то, что мы видим в некоторых арабских государствах.

Некоторые люди полагали, что через насильственные действия можно заменить авторитарную систему на демократическую. Но все не так просто. Мы видим, как обстоят дела в Афганистане и Ираке. Простая механическая замена не срабатывает. Люди не понимают тех ограничений, которые накладывает на них новая система – демократическая. Конечно, демократия обещает свободу, право заниматься тем, чем вы хотите. Однако в демократии нет «абсолютной свободы». Необходимо соблюдать определенные правила, исповедовать определенные ценности. Когда же меняются режимы в таких странах, где нет представления о ценностях, подпирающих демократическую систему, демократии, скорее всего, не будет. Более вероятно, что на смену авторитарному режиму придет другой авторитарный режим, который точно так же будет злоупотреблять своими полномочиями в интересах нового правящего класса.

Проведение выборов тоже ничего не гарантирует. Сплошь и рядом происходят подтасовки, обман, коррупция. Часто приходится читать о том, что в той или иной стране 99,99% избирателей проголосовали за какую-то одну партию или одного политика. Трудно представить, что 99,99% людей в любой аудитории могут прийти к согласию по какому-то вопросу. У людей всегда есть разные мнения, особенно когда речь идет о выборе лидера. Умный лидер не станет организовывать себе поддержку в 99,99%. 75% – да, этому еще можно поверить.

Но некоторые авторитарные правители не настолько умны. Если бы они были умны, они бы знали, когда уходить со своих постов, они бы знали, что нужно сделать, чтобы сохранить поддержку населения. Большинство авторитарных правителей не понимают, как удержать власть. А ответ прост: надо служить интересам людей. Ваша власть, ваши полномочия даются для служения интересам народа. Если вы это делаете, есть вероятность того, что вас будут поддерживать и вы сохраните власть на длительный срок… но не навсегда. Проблема в том, что большинство диктаторов считают, что не только они сами должны оставаться у власти до самой смерти, но и их сыновья и внуки. 
Парадоксально, что, как правило, те правители, которые сами когда-то пришли к власти на волне антимонархических настроений, выступая против института преемственности власти внутри семьи, сами решили учредить квази-монархические династии. После свержения монархии, они пожелали передать власть своим потомкам. Практика показывает, что, как только об этом намерении становится известно народу, вы тут же теряете популярность.

Другими словами, мало знать, как завоевать популярность. Важно знать, когда расстаться с властью, прежде чем наступает усталость у населения. Я усвоил эту мысль от своей матери, которая говорила мне: «Когда приходишь в гости, не оставайся слишком долго. У хозяев могут быть другие дела, а ты мешаешь им». Даже если правитель популярен, он должен, исчерпав свои возможности, уйти со своего поста. Ведь критикуют даже на пике популярности. Например, когда я ушел с поста, на меня обрушился шквал критики со стороны моих оппонентов, хотя я был очень популярен. Сейчас же вообще говорят, что во время моего пребывания у власти была и коррупция, и злоупотребления… Чем дольше вы задерживаетесь во власти, тем больше у вас врагов. Во многих странах лидеры после ухода с поста оказываются в ситуации, когда их необходимо охранять физически: иначе их просто застрелят. Когда правитель считает, что он по-прежнему популярен, но подошло время уходить, он должен это сделать: во многом ради собственной безопасности.

В Тунисе, Египте и Ливии правители не понимали этого. На примере этих стран остающиеся в мире авторитарные правители наглядно увидели, что может произойти с ними: рано или поздно народ поднимется и свергнет их.

Конечно, нет единого определения демократии. Есть и направляемая демократия, и либеральная демократия. В самом деле, многие обвиняют Малайзию в том, что она не демократическая страна. Может, по их стандартам это и так. Но самое важное в демократии – возможность менять правительство посредством выборов. В других странах происходят революции и демонстрации, а в демократических странах вам достаточно просто проголосовать и тем самым повлиять на смену правительства. Я думаю, пока вы поддерживаете этот механизм смены власти посредством выборов, вы можете уверенно считать себя демократией. В Малайзии не было времени, когда в выборах не участвовала бы оппозиция. Всегда в парламенте были представлены оппозиционные партии. В 2008 г. правящая партия потеряла власть в 5 из 13 штатов, и оппозиционная партия смогла сократить большинство правящей партии в парламенте. У правящей партии оказалось лишь незначительное преимущество перед оппозицией. Некоторые области находятся под контролем оппозиции. Когда случается подобное, вы можете быть уверены в том, что демократия функционирует. В то же время в других странах, где регулярно проходят выборы, в органы власти никогда не избираются представители оппозиции. Вот это уже не демократии. До тех пор пока представители оппозиции реально могут побеждать на выборах, демократия жива… Спасибо за Ваше внимание.

Перевод с английского языка выполнил кандидат политических наук Андрей Байков.

Редакция выражает признательность Посольству Малайзии в Москве, а также директору Центра АСЕАН при МГИМО (У) МИД России доктору исторических наук Виктору Сумскому за помощь в публикации этого материала.

Источник: Международные процессы

* Маркос, Фердинанд Эммануэль Эдралин (1917-1989) — президент Филиппин в 1965-1986 годах. Свергнут в результате бурных общественных протестов в связи с массовыми фальсификациями выборов 1986 года. — Прим. ред.