Дмитрий Выдрин: Спецраспределители в свое время развалили Союз. Это же грозит и Украине

– Дмитрий Игнатьевич, образцово-показательные синяки на хрупком теле мужественной женщины – насколько удачный политтехнологический прием?

– Не хотел бы это комментировать, именно потому, что она – женщина. Я считаю, женщина должна сидеть не в тюрьме, а на коленях у мужчины.

– А если этот мужчина ходит в тюрьму как на работу?

– В данном случае, не имеет большого значения.

Я абсолютно уверен, что она виновата. Я с ней работал, и многие вещи происходили при моем молчаливом присутствии. Тем не менее, у меня есть сомнения в целесообразности ее пребывания в тюрьме. Когда в Израиле амнистировали 1048 шахидов, вне всякого сомнения, участвовавших в террористической деятельности, это был вынужденный, но необходимый шаг. Так же и Юлия Владимировна. Она круто виновата – перед законом и перед историей. Но я боюсь, что ее заключение является не наказанием, а скорее восстановление и тиражированием ее почти угасших возможностей.

Она великая актриса, каковой нужна большая сцена. В сегодняшних политических реалиях такой сценой может быть либо парламентская трибуна, либо тюремная камера. Раз у нее нет парламентской трибуны, не надо было давать ей камеру. Из тюрьмы Тимошенко слышна и видна сильнее, чем из своего роскошного особняка в Конче-Заспе. Если уж возникла необходимость во временной изоляции (чтобы подсудимая не препятствовала судебному процессу), надо было изолировать ее в собственно дворце. И пусть бы Чаленко, или вы, Дмитрий, приходили туда и смотрели, насколько соответствуют условия содержания европейским нормам, может ли повар, выписанный, скажем, из Японии, подавать те диетические блюда, которые соответствуют ее здоровью, насколько учтиво госохрана не выпускают ее за территорию собственного пляжа или розария. И тогда на фоне розария, пляжа и бодигардов она выглядела бы гораздо менее убедительно, чем на фоне вертухаев Качановской колонии.

Поэтому, на мой взгляд, была совершена психологическая ошибка по отношению к украинской ментальности и украинской психологии.

– Но закон же не позволяет изолировать ее во дворце! Поэтому, собственно, дворцовые палаты и сооружены прямо в колонии.

– Это еще большая ошибка. Знаете, пару лет назад я пошел с ребенком в аквапарк в Симеизе. Когда покупал билет, меня узнали и спрашивают: «вам просто в аквапарк или в VIP-зону?» У нас вся страна уже поделена на «просто территорию» и VIP-зону. Вот мы с вами сидим в столовой санатория, где только одна кнопка в кофейном аппарате работает, поэтому чтобы получить «эспрессо», нужно идти в VIP-зал той же столовой.

Спецраспределители в свое время развалили Союз. Это же грозит и Украине. Поэтому я большой противник VIP-зон. И в тюрьмах тоже.

А что касается вашего вопроса о законе, то закон Израиля тоже запрещает выпускать из тюрем террористов. Но пришлось нарушить закон ради стабильности, ради геополитических перспектив.

– То как раз чего больше всего и не хватает сегодня Украине. И все же, безотносительно персоналий: в принципе, насколько выгоден такой прием с точки зрения политтехнологи?

– Теоретически, выгоден. Но если мы с вами начнем сейчас импровизировать, то получится, что двое мужчин говорят о болячке женщины. Тем более, женщины с очень туманным политическим будущим. Дело в том, что Тимошенко нарушила базовый принцип отличия Украины от России. Я сформулировал его так: «В России не горят рукописи, а в Украине – мосты». Украинская элита никогда не сжигала мосты, оставляя пути для диалога, возможности для компромисса и альянса. Я говорил Юлии Владимировне в лицо, что она взрывает моста между элитами.

Делала она это непроизвольно. Как классическая советская «лимитчица», выросшая в спальном районе Днепропетровска, Тимошенко не ощущала того, что с молоком матери впитывала какая-нибудь женщина, выросшая в профессорской или семье в Киеве. Ей не повезло. Это не вина, а беда. Она не понимала, что мужчины разделяют понятия оскорбления и унижения. Оскорбление смывается: кровью, деньгами, в конце концов, сексом. Унижение не смывается ничем. Поэтому я говорил ей: «Юлия Владимировна бейте их по лицу, но никому не плюйте в лицо». Она куче мужчин наплевала в лицо.

– Да, хорошенькая у нас с вами «элита» получается. Даже без «лимитчиц».

– Нормальная. Я как-то задался вопросом, откуда слово «элита» произошло. Стал копаться в словарях и нашел журнал, где впервые оно было применено. Если я правильно помню, это журнал «Украинское свиноводство» за тысяча девятьсот какой-то двадцатый год.

– Но вы же и сами в ней – украинской элите – замечены были.

– Дело в том, что Юлия Владимировна первой и единственной на Украине сделала попытку вовлечь ученых в политический процесс. И это правильно, поскольку ученые обладают даром систематизации – крайне необходимым для украинской политики. Она у нас крайне архаична – никак не складывается из сложных технологических цепей.

Я был как раз в той когорте ученых, которую Тимошенко бесплатно пригласила в парламент. Но мало пригласить. Надо же было нас использовать как профессоров. Поначалу так вроде бы и складывалось.

Мне было поручено создание при фракции БЮТ аналитического центра. Я создал этот центр с региональными отделениями в каждой области. Задействовал около ста человек. В каждом отделении – по два-три крепких ученых, профессора… Центр просуществовал две или три недели – пока я не принес первые выводы (исходящие, прежде всего из исследований «низовых» ячеек). В заключении говорилось, что желания Тимошенко о роспуске парламента (в 2007 г.), будучи реализованными, неизбежно нанесут большой удар по репутации в Украине представительской власти как таково. Юлия Владимировна ответила: «распускайте свой центр, ваши люди ничего не понимают».

Потом пошли совсем непонятные вещи, когда три профессора во фракции должны были бегать в первых рядах с дудками в парламенте и свистеть в свистульки. А закончились наши отношения, когда она сказала, что мне пора драться, блокируя трибуну. Она разыскала мою биографию, где прочла, что я когда-то выступал на соревнованиях и даже был тренером.

– В каком виде спорта?

– Рукопашный бой.

Я спрашиваю: «Как вы это, Юлия Владимировна, представляете, если с той стороны находится шестнадцать моих бывших студентов, аспирантов и подопечных при защите диссертаций? Вы можете себе вообразить преподавателя, который дерется со своими бывшими студентами и аспирантами? Я это себе представить не могу». Ну, может, у нее фантазия более развита.

После этого я перестал ходить на совещания фракции и т.п. и т.д.

– Можете в двух словах пояснить, в чем архаичность украинской политики, украинских партий?

– Да это даже не партии! Партия, это проектная организация. Она имеет право называться партией, если ее цель – разработка и внедрение какого-либо проекта, либо для всей страны, либо для той части населения, интересы которой она отражает (рабочих, крестьян, христиан и т.д.). Если исходить из этого классического определения, у нас нет ни одной партии. Он зарубежный коллега сказал мне: «У нас партия, это – мозг, а у вас – член, потому что у нас задачи партии – создание и осуществление проекта, а вас – воспроизводство элит». И, действительно, что такое «Фронт змин»? Это член, который пытается породить Яценюка. Что такое «Батькивщина»? Это несколько иной орган, который пытается возродить свою бравую лидершу. Партия Регионов, это группа людей, которые пытаются создать механизм воспроизводства промышленно-бизнесовой элиты определенного свойства. Никто не собирается представлять нам проект будущего, проект страны, ее места в геополитическом пространстве.

– А коммунисты?

– Даже коммунисты! Хотя коммунисты к идеалу партии ближе всех. Потому что у них в генах где-то спрятаны далекие двадцатые годы, когда большевики еще имели проект новой страны: индустриализация, электрификация, место в мире. Вот эта генная память иногда выстреливает, и тогда лидер коммунистов забывает про своих молодых жен, про свои бронированные мерседесы, начиная изрекать идеологемы, которые намного умнее, чем он сам. Это как если человека загипнотизировать, и он начинает разговаривать на хинди – языке своего предка в каком-нибудь десятом колене.

Знаете, на каком-то этапе я дико симпатизировал Витренко, хотя сам являюсь пролиберальным пробуржуазным маленьким мыслителем. Она пыталась выйти на проект.

Я был тогда советником премьер-министра Марчука и ушел именно потому, что он оскорбил Наталью Михайловну. У нее было блестящее выступление в парламенте, а Марчук позволил себе: «И я еще буду прислушиваться к женщине, которая одевается на барахолке??!» Я сказал тогда ему, что она, прежде всего, женщина. Кроме того, у нее есть идея. У вас нет, у Кучмы нет, а у нее есть. И ради этой идеи она одевается на Троещине, а не в «Луи Виттоне». Витренко – политик горизонтали: она «своя» для своих избирателей.

А вот, к примеру, вроде бы «молодежный» Кличко – не «свой» для молодежи. Я работал с Виталием. Не получается. Он – человек вертикали. Ему слишком нравятся атрибуты красивой жизни, атрибуты славы. Не сетевой человек.

– Вы говорите о роли соцсетей в предвыборной кампании?

– Да. О том, что этот инструментарий не для каждого. Яркий пример – Медведчук, ринувшийся в «Фейсбук». Пользователи социальных сетей интуитивно понимают, кто свой – «горизонтальный», а кто «вертикальный». И очень негативно реагируют, когда с ними говорят не на их языке. «Фейсбук», это оружие Навального (который выиграет следующие выборы в РФ). А когда Медведев открывает страничку, то вынужден каждый день терпеть приветствие «не по рангу» «Преффет, Мэдвэд!». И поделом! Всякая некомпетентность, а тем более глупость политика, должна быть наказуема. Потому что горизонталь, это инструмент оппозиции. В наше время, это, прежде всего, социальные сети с их лексиконом, иронией и взаимными подколками. Сейчас это колоссальное оружие, уже догоняющее по влиянию телевиденье. Человек из вертикали, который залазит в горизонталь, выглядит неорганично и глупо. Вспомните знаменитую скульптуру «булыжник – оружие пролетариата». А теперь представьте себе уличные беспорядки, где полицейские наступают на протестантов с булыжниками, а последние защищаются резиновыми дубинками, водометами и слезоточивым газом. Такой же комедийный эффект вызывает статусный политик, перепутавший инструментарий.

Но, похоже, уроки Медведева, совершенно не усваивает его кум Виктор Медведчук. Я написал ему: «Немедленно тикай из Интернета, потому что завтра с тобой будут здороваться: «Преффетик, Мэдвэдик!».

Каждый должен использовать свое оружие.

– А вертикальное оружие – какое?

– Подкуп чиновников, подкуп избирателей…

– Я сегодня заходил на одну оранжевую ветку «Фейсбука», так там действительно не видят «своим» Яценюка. Вот, к примеру, коллега Татьяна Близнюк пишет: «Питання на засипку: Чи є хоч у кого в друзях прихильники лідера найрейтинговішої опозиційної політсили Арсенія Яценюка? Сам Яценюк заблокував коментарі (чи мені, чи всім, я не знаю). А мені треба розгадати феномен Яценюка як головного опозиціонера. Дуже треба. У мене є один його прихильник… Я його питала, але його відповіді штабні. А мені би такого, народного прихильника. Ну і не дуже тупого само собою…».

Что же касается Кличко, народ, по-моему, еще не увидел того, что раскусили вы – его «вертикальность». Можно еще поработать, мне кажется.

– Может быть… Потому что Виталик еще как Буратино до того, как стал Буратино. Там еще много чего можно снимать, строгать, изменяя форму носа, например. Но у него очень большие соблазны в «вертикали».

– А что Королевская? Она и на улице работает, как Ленин на броневике, и в «Фейсбуке» так рекламой бомбят, что успевай уворачиваться.

– Я отказался работать с ней.

Дело в том, что у каждого человека в подсознании сидит образ идеального политика. И реальных политиков он сопоставляет с этим образом – я назвал это «имагинацией». Чем больше совпадений, тем большая симпатия. Политтехнолог должен выяснить, какая базовая «имагинация» находится в сердцах большинства людей в данном округе. Но не только для каждого региона, а и для каждого времени существуют свои параметры имагинации. Было время, когда голосовали за высоких, а было время – за маленьких «наполеонов». Голосовали за людей с шевелюрой (это ассоциировалось с творческим человеком) и за носящих очки (когда был запрос на интеллектуалов). Бывали и времена, когда высшее образование считалось фактором, скорее, негативным. Я выявил, что перезагрузка происходит раз в пять лет.

Так вот, мужество политтехнолога состоит в том, чтобы уметь сказать клиенту, что ни по каким параметрам он не проходит. Королевская на меня обиделась.

Ее трагедия в том, что умная, фантастически богатая, независимая женщина не может эти качества воплотить в новый вид политика – отвечающего запросам. Сейчас запрос на людей, резко отличающихся от предыдущих. Я просил Наташу: «Стань другой! Не будь тенью своей бывшей патронессы». А она мне: «Что, я не отличаюсь от нее?». Ты отличаешься от нее примерно так как же, как королевская креветка отличается от обычной. Цена разная, а вкус тот же.

Наташу ушли из БЮТа, но сама она никуда не уходила. Эстетические узы куда крепче любых иных. А эстетика вся та же – лимитческая.

Источник: Ревизор