Обветшание авторитаризма/ Киргизия и постсоветское пространство: правило или исключение?

Этот  материал написан на основе обстоятельных бесед с представителями временного правительства Киргизии, учеными-политологами и обычными гражданами, состоявшихся во время поездки автора в Бишкек в мае 2009 г.

Вторая за пять лет революция, и тем более последовавшие за ней кровавые беспорядки на юге в июне, заставили сомневаться в жизнеспособности Киргизии как государства. А тот факт, что практически все представители новой власти уже участвовали в правительствах при Аскаре Акаеве и Курманбеке Бакиеве, но были вытеснены в оппозицию, вынуждает задуматься над тем, не повторится ли привычный сценарий в следующий раз. Но еще важнее другое. Внешне прочный авторитарный режим, каких немало на территории бывшего СССР, разрушился за несколько дней. И это поднимает более общий вопрос: является ли такой сценарий исключением или открывает новую главу постсоветской истории?

Причины смены власти вполне очевидны, и их можно свести к нескольким пунктам. 

Во-первых, Курманбек Бакиев взял курс на построение жесткого авторитарного режима. Выборы превратились в фарс, не имевший отношения к волеизъявлению населения, а репрессии против оппозиции лишали ее возможности выражать несогласие с деятельностью властей легальными методами. Последней каплей, переполнившей чашу терпения, стало выступление Бакиева на собранном им курултае, где он выразил разочарование в самом институте выборов и заявил о планах учредить «совещательную» демократию. В стране это восприняли как умысел президента передать власть сыну, минуя все законные процедуры.

Во-вторых, режим Бакиева отличался беспрецедентным уровнем неприкрытой семейственности и коррупционности. Власть фактически находилась в руках родственников президента, прежде всего его сына и брата, которые контролировали основные финансовые потоки. По оценке временного президента Киргизии Розы Отунбаевой, средства семьи Бакиева, полученные незаконным путем, можно оценить в 2 млрд долларов, что превышает годовой бюджет республики.

В-третьих, в руководстве был нарушен баланс между уроженцами северного и южного регионов, которые значительно различаются по культуре, традициям и уровню развития. Уроженец юга (Джалал-Абадская область), Бакиев окружил себя не только родственниками, но и вообще почти исключительно южанами. Не соблюдался и межклановый баланс. Многие киргизские политики являются лидерами могущественных кланов, которые обычно поддерживаются определенными бизнес-структурами (легальными, а иногда и нелегальными), имеют собственные партии, а главное – базу в определенном городе или районе. 

При этом серьезные противоречия существуют не только между северным и южным регионами, но и на более низком уровне – между областями и районами. Бакиев оттеснил от власти союзников по антиакаевской оппозиции, тем самым ущемив интересы многих влиятельных кланов. В результате он стал терять влияние как на севере, так и на юге страны, где усилилось влияние других лидеров, и в первую очередь Омурбека Текебаева – выходца из другого района Джалал-Абадской области.

В-четвертых, социальные проблемы. Хотя в 2009 г. экономика Киргизии в целом показала неплохие темпы роста, жизненный уровень остается низким, особенно по сравнению с Россией и соседним Казахстаном (именно эти страны посещает наибольшее число жителей Киргизии). Непосредственной искрой, из которой возгорелось пламя волнений, послужило значительное повышение тарифов ЖКХ (приблизительно в два раза), а также цен на электроэнергию.

Социально-политический взрыв, случившийся в начале апреля, смел бакиевский режим, создав предпосылки для восстановления более эффективной и диверсифицированной системы власти. Это, однако, не означает, что проблемы, присущие предшествующему периоду, устранены. Временное правительство отнюдь не едино и не застраховано от повторения ошибок. Дальнейшее развитие событий в Киргизии зависит от различных факторов, в том числе от действий, которые предпримет Россия. 

Что могла бы сделать Россия

В создавшейся ситуации основные интересы Российской Федерации в Киргизии сводятся к следующему:

• сохранение политической стабильности;

• сохранение особого характера взаимоотношений Москвы и Бишкека;

• предотвращение антироссийских выступлений.

Сразу после смены власти временному правительству удалось взять ситуацию под контроль, однако время явно работает не на него. Постепенно все больше людей станут считать, что актуальные проблемы не решаются вообще либо решаются не так  быстро, чем будут пользоваться самые различные силы. В условиях паралича правоохранительных органов достаточно активности группы в несколько тысяч человек, чтобы захватить власть или вызвать серьезные беспорядки вплоть до раскола страны. Отдельные «репетиции» подобных событий уже происходили на юге страны в мае, а в июне мы уже наблюдали полномасштабную дестабилизацию, самую мощную за 20 лет. Вспыхнул пожар межнационального конфликта.

Положение новых властей шатко также и по причине их неопытности и внутренних разногласий, вероятно имеющих потенциал для обострения. В то же время наличие во временном правительстве представителей разных кланов и регионов представляется фактором устойчивости.

Руководство Курманбека Бакиева настолько себя скомпрометировало, что его возвращение вряд ли возможно. В то же время распад временного правительства и захват власти сторонниками Бакиева в союзе с какими-то другими силами в принципе возможны. Обострение обстановки, конфликты внутри хрупкой правящей коалиции и разочарование населения способны радикализировать ситуацию и привести к власти силы, обвиняющие в неэффективности и коррупции уже не только Бакиева, но и само временное правительство.

Учитывая тесные связи семьи Бакиева с Соединенными Штатами, а также отсутствие реальной альтернативы, Бишкек сегодня, можно сказать, естественным образом ориентируется в большей степени на Москву. В сознании населения также укоренилась идея о том, что Россия поддерживает новую власть и даже сыграла значительную роль в свержении бывшего президента. В случае провала временного правительства любое другое руководство республики окажется, скорее всего, антироссийским и, возможно, националистическим. Вероятно наступление хаоса, не исключен и распад страны. Представляется, что в этих условиях курс Москвы на поддержку временного правительства является верным. Однако при его проведении необходимо акцентировать внимание на нескольких моментах.

Ключевым вопросом является сохранение финансовой дееспособности и возможности поддерживать общественный порядок. Здесь важнейшую роль могут сыграть как материальная помощь, так и содействие в налаживании эффективной деятельности правоохранительных органов. Финансовую поддержку было бы целесообразно расширить, идя на определенные затраты, так как падение временного правительства нанесло бы значительно больший ущерб интересам России. Что касается правоохранительной сферы, то в республике поначалу с одобрением восприняли приезд специального представителя президента РФ по развитию отношений с Киргизской Республикой Владимира Рушайло. Вместе с тем необходимо учитывать, что чрезмерное присутствие России, особенно в силовой сфере, может вызвать нежелательную реакцию. Противники временного правительства и так называли Рушайло «московским генерал-губернатором». 

Поэтому присутствие российских силовых структур должно быть как можно более ограниченным, незаметным, а помощь желательно сводить к консультациям и обучению. Сила должна применяться только в случае реальной угрозы свержения временного правительства либо распада страны, но в этой ситуации она должна быть применена. В противном случае Россия утратит влияние в Киргизии, а временному правительству придется обратиться за помощью к другим силам. В то же время необходимо четко заявить, что российские силы (или, что еще лучше, силы ОДКБ) используются исключительно в миротворческих целях и будут выведены сразу после стабилизации. Для правительства Розы Отунбаевой крайне важно избежать обвинений в том, что оно держится на российских штыках.

Следует ориентировать Бишкек на необходимость скорейшего формирования легитимной власти – возможно, без соблюдения всех процедур. Оттягивание выборов до 10 октября может привести к тому, что временное правительство подойдет к ним, растеряв всякий авторитет. Недовольство его политикой может вылиться в антиправительственные выступления и до выборов. Поэтому желательно сдвинуть на более ранние сроки проведение и референдума по Конституции, и выборов (как это было, например, в России в 1993 г.). 

Легитимация нового руководства республики способствовала бы также признанию его партнерами Киргизии по СНГ, ОДКБ и ШОС, в результате чего удалось бы избежать острых вопросов о представительстве Бишкека на саммитах указанных организаций. Негативные оценки этими структурами (в частности, ОДКБ) перемен в Киргизии подрывают позиции временного правительства внутри страны. В Бишкеке на неофициальном уровне можно слышать мнение о том, что Россия якобы не использует всех имеющихся у нее возможностей, чтобы помочь с легитимацией новой власти, хотя представители самого временного правительства выражают Москве благодарность. В частности, глава республики очень высоко оценила тот факт, что во время недавнего празднования в Москве годовщины Победы в Великой Отечественной войне Дмитрий Медведев лично подвел ее к председателю КНР Ху Цзиньтао, что позволило Отунбаевой установить с ним контакт и разъяснить ему ситуацию в стране.

Российская Федерация должна использовать свое влияние для того, чтобы убедить Ташкент открыть границу с Киргизией. Закрытие границ Казахстаном и Узбекистаном стало серьезнейшим фактором дестабилизации положения в Киргизии как в экономическом, так и в психологическом плане. Поняв это, Астана в мае открыла границу, но Ташкент сделал это только во время беспорядков в июне, да и то ненадолго. Некоторые киргизские политологи всерьез опасаются раздела республики между Казахстаном и Узбекистаном, призывают до открытия границы перекрыть водный сток для этих стран и т. п. Реализация подобных сценариев может привести к серьезной дестабилизации ситуации во всем регионе, и Москве необходимо решительно противодействовать возможному военному вмешательству соседей в дела Киргизии.

России необходимо убедить руководство Белоруссии выдать Курманбека Бакиева Бишкеку, а если это невозможно, пресечь его политическую деятельность. Мобилизация Бакиевым своих сторонников из-за границы при попустительстве Минска, который рассматривается в Киргизии как союзник Москвы, серьезно снижает популярность и временного правительства, и России. 

В условиях Киргизии усиление парламентской власти в ущерб президентской, предполагаемое проектом новой Конституции, вероятно, является правильным шагом. Оно создаст возможность представительства в законодательном органе интересов различных политических сил и не дает никому неограниченной власти. Однако, по-видимому, стоило бы сохранить территориальные округа и смешанную избирательную систему (проект предусматривает чисто пропорциональную модель). Выборы от территориальных округов обеспечили бы в парламенте баланс между регионами и территориальными кланами. Такая система способна стать гарантией от захвата всей власти одним лицом или кланом. Для достижения той же цели необходимо совершенствовать разделение властей и укреплять реальную независимость судебной ветви, которая могла бы стать арбитром в борьбе групп и кланов.

Посольству РФ в Киргизской Республике и, по возможности, российским СМИ следует крайне осторожно относиться к описанию событий в Киргизии. В республике смотрят российские телепрограммы, поэтому преувеличение масштабов нестабильности, подчеркивание этнического характера конфликтов и т. п. ухудшают отношение к России, ослабляют позиции временного правительства и могут даже взорвать ситуацию. Именно сегодня, в этот сложный для Киргизии момент, необходимо расширять российско-киргизские культурные, научные, спортивные и прочие связи. Посещение республики любой российской делегацией в нынешних условиях рассматривается как выражение поддержки и улучшает отношение к Москве. В целом Россия, как и все соседи Киргизии, крайне заинтересована в политической стабильности и экономическом процветании этого государства. Поэтому Москва должна сделать все от нее зависящее, чтобы содействовать новым киргизским лидерам в преодолении разногласий во имя будущего их страны.

В целом можно одобрить намерение Бишкека выполнять все международные обязательства и отложить до избрания законного руководства принятие важных внешнеполитических решений, в том числе и по американской базе в Манасе. Слишком быстрое закрытие этой базы могло бы привести к обвинениям в адрес временного правительства в промосковской ориентации, а Москвы – в организации переворота в собственных целях. Российско-американское взаимодействие в региональном контексте вообще должно стать предметом серьезных дискуссий на высшем уровне, прежде всего между Москвой и Вашингтоном. Как представляется, президенты обоих государств отдают себе отчет в важности взаимоприемлемых решений.

Киргизия и политические процессы на постсоветском пространстве

Новая революция в Киргизии, уже вторая после провозглашения ею независимости, заставляет задуматься не только о ситуации в этой стране, но и о постсоветском пространстве в целом. Поначалу нестабильность в государствах, образовавшихся на развалинах бывшего СССР, понималась как неизбежное следствие резких перемен. «Цветные» революции вызвали радость на Западе, где они воспринимались как переход к демократии и прозападной направленности режимов, ранее ориентировавшихся на авторитарную путинскую Россию. Вскоре, однако, наступило разочарование, так как оказалось, что новые режимы мало отличаются от старых. Сегодня западные журналисты пишут о том, что победа антибакиевской оппозиции – результат хитроумного плана Москвы, недовольной отказом свергнутого руководства закрыть американскую базу в Манасе. Все эти версии весьма поверхностны. 

После распада СССР в его бывших республиках (где-то сразу, а где-то со временем) установились авторитарные режимы различной степени жесткости – от популистского лукашенковского в Белоруссии и довольно мягкого акаевского в Киргизии до явно тоталитарного в ниязовской Турк-мении. Такая ситуация не может быть случайной и, кстати, опровергает аргументы тех, кто ищет корни современного российского авторитаризма в национальных особенностях россиян. Традиции, религии, культуры народов СССР значительно различались. Общим же у них был советский опыт, и именно в политической культуре советского общества надо искать истоки создавшегося положения.

В сжатом виде причины нынешней тенденции к авторитаризму можно объяснить следующим образом. Крах Советского Союза произошел из-за неспособности руководства страны обеспечить ожидаемое качество жизни и ожидаемый уровень социальной справедливости. Пока общество было относительно закрытым, а благосостояние граждан действительно росло (при Хрущёве и особенно в начале правления Брежнева), напряженность не доходила до критического уровня. Но в период застоя разрыв между желаемым и действительным увеличился. Когда при Горбачёве степень открытости резко возросла, жизненный уровень снизился да к тому же был существенно ограничен контроль со стороны карательных органов, ситуация взорвалась. 

Движущей силой перемен при этом было не все общество, а, как когда-то предсказывал Андрей Амальрик, «образованный класс». Заинтересованное в развитии высоких технологий, прежде всего военных, советское руководство само создало эту группу населения, часто общавшуюся с коллегами за рубежом и понимавшую отсталость политической системы и ее несоответствие собственным лозунгам и целям. Представители «образованного класса» составили основу оппозиционно настроенной интеллигенции и либеральной части бюрократии, деятельность которых и способствовала крушению Советского Союза.

В результате распада СССР в бывших советских республиках к власти пришли группировки, которые в разных пропорциях состояли из старой номенклатуры и представителей оппозиционно настроенной «демократической» общественности.

Где-то номенклатура сохранилась практически в неизменном виде (Казахстан, Туркмения, Узбекистан). Где-то власть полностью получили «демократы» (Армения, Грузия, Латвия, Эстония). Где-то удалось достичь компромисса (Белоруссия, Киргизия, Россия, Украина). Общим было то, что представители новой власти везде подхватили популярные «демократические» лозунги, однако режимы, созданные как представителями старой номенклатуры, так и оппозиции, значительно отличались от западных образцов. Причина в том, что и те, и другие были продуктом советской политической культуры. Сходство базировалось на общем представлении о власти: мы ускоренно строим нормальное «цивилизованное» общество, а всякие там формальные процедуры и разговоры о легитимности действий только на руку врагам и противникам, которые мешают нам и, следовательно, стране.

Вероятно, на данном этапе выхода из тоталитарной системы авторитаризм неизбежен. Об этом писали многие российские мыслители, в частности Иван Ильин и Александр Солженицын. Вера в возможность немедленно создать на месте советского тоталитаризма общество западного типа привела к распаду территорий, гражданским войнам, национальным конфликтам и многочисленным жертвам, но от предсказанного авторитаризма уйти все равно не удалось. 

Нынешний период развития постсоветского пространства можно сравнить с переходом от традиционного общества к современному во многих странах Азии, Африки, Латинской Америки. Еще недавно его переживали и в некоторых частях Европы: Пиренейский полуостров, Греция, значительная часть Восточной Европы до Второй мировой войны. Он характеризуется политической нестабильностью, частыми сменами власти при относительной неизменности авторитарного характера правления. Периоды сравнительно большей демократии сменялись анархией и захватом власти военными либо другими сторонниками «порядка». Социальная основа при этом была всегда одна – союз бюрократии и крупного бизнеса.

Постсоветская Киргизия – яркий пример прохождения страной такого этапа развития. Но если вспомнить бурную политическую историю соседних Таджикистана и Узбекистана, довольно далеких Азербайджана, Армении, Грузии, Украины, политическую нестабильность первой половины 1990-х годов в России, то становится понятно, что это явления одного порядка. Конечно, на постсоветском пространстве встречаются и более стабильные режимы, что обусловлено уровнем их репрессивности, политической культурой населения и рядом других факторов, но и они не застрахованы от резких, нелегитимных политических перемен.

Выход из этого круга нестабильности – построение устойчивых государственных институтов, что невозможно без коренного изменения политической культуры. Как показывают опросы общественного мнения в большинстве постсоветских государств, среди приоритетов населения сегодня называются повышение жизненного уровня, социальная справедливость, обеспечение «порядка», открытость внешнему миру, недовольство коррупцией и непотизмом. В то же время гарантии политических прав и свобод, реальная независимость суда и законодательной власти, обеспечение равенства граждан перед законом интересуют далеко не всех. Распространены настроения политической апатии, большинство людей считают нормальным доминирование исполнительной власти в обеспечении экономического развития. На основе таких представлений едва ли можно создать устойчивую демократическую систему. 

Политические перевороты не способны изменить сущность такого режима. Ситуация сегодня коренным образом отличается от начала ХХ века или конца советского периода. Царизм либо советскую систему можно было уничтожить, так как они опирались на власть элиты, цели которой были непонятны массам. Уничтожение носителей представлений и традиций властных элит вело к ликвидации системы. Идеология нынешних авторитарных режимов близка населению. Отдельные неудачи или эксцессы (экстраординарные уровни коррупции и непотизма), как в случае с Курманбеком Бакиевым, чреваты серьезным недовольством. Но склонная к патерналистскому авторитаризму система в целом вряд ли исчезнет, так как она соответствует доминирующим общественным представлениям. Конечно, здесь возможны различные обусловленные местными и временныЂми особенностями варианты как с точки зрения уровня либерализма режима, так и в плане механизма смены власти. В целом же смысл так называемых «цветных» революций, как и других бурных политических перемен на постсоветском пространстве, состоит именно в этом – в нелегитимной замене «зарвавшихся» авторитарных лидеров, не оправдавших чаяний населения, но устранивших возможность смены власти законным путем.

Возможно ли качественное изменение? Исторический опыт показывает, что да. Однако путь в современное общество не является исторически предопределенным. Если некоторые страны (например, в Восточной Азии) смогли осуществить подобный скачок, то другие (в частности, в Латинской Америке и Африке) застряли на стадии застоя и политической нестабильности. Чтобы осуществить прорыв в постсоветской системе, нужно не только время, но и эффективная политика руководства по модернизации общества, причем не только и не столько экономики, сколько прежде всего политической системы.

Идея либеральных экономистов о том, что рыночная экономика сама создаст средний класс, который и станет основой модернизации и демократизации, слишком проста. В реальности рыночные посттоталитарные реформы на постсоветском пространстве во многих случаях генерировали сращенные с государством неэффективные и коррумпированные монополистические структуры, которым вовсе не выгодны ни демократизация, ни развитие независимого малого и среднего предпринимательства, ни вообще какие-либо изменения. При этом государство часто проводит политику, прямо обеспечивающую интересы этих (в российском случае в основном сырьевых) монополистов, и спаяно с ними непосредственно, вплоть до родственных связей. 

В таких условиях власть должна проявить экстраординарную волю и независимость, проводя реформы, противоречащие интересам ее собственной социальной базы и невзирая на ожесточенное сопротивление лишающихся привилегий слоев. Подобного рода сопротивление в России уже ощущается: со стороны недовольных реформой армии военных, не желающих учиться работать следователей (которые уже добились сокращения применения суда присяжных), теряющих «откупа» высших милицейских начальников, лишающегося контроля за поступлением в вузы и доходов от него ректорско-преподавательского лобби (уже пробивших брешь в системе ЕГЭ). 

Возможна ли политическая модернизация?

Прорывные реформы, отвечающие интересам страны в целом, направленные на обеспечение социальной стабильности, которую грозил подорвать эгоизм элит, проводились в России несколько раз. Так было при Петре I и Александре II. Тогда удалось полностью модернизировать всю структуру государственной власти. И именно в те периоды были даны наиболее мощные импульсы социальному и экономическому развитию страны.

Где же сегодня новые «цари-реформаторы»? Пока их не видно. А значит, мы все не застрахованы от «киргизского» типа социально-политического существования: медленное гниение и периодические политические катаклизмы. Разница лишь в том, что в соответствии с размерами и значимостью страны масштабы российского катаклизма могут быть гораздо более впечатляющими.

Некоторые признаки грядущих волнений в России уже заметны. Зреет недовольство и ростом цен, и невиданными привилегиями властей, и неэффективностью армии и милиции. Признак разочарования удушливой атмосферой и непроходимой скукой и власти, и оппозиции – собирающие тысячи молодых людей «монстрации»: шествия с абсурдными лозунгами, очень напоминающие Европу-1968. А ведь тогда разочаровавшаяся во всем молодежь на несколько дней захватила Париж…

В России явно складывается новый образованный класс –  хорошо зарабатывающие профессионалы, ранее выступавшие за путинскую стабилизацию, но теперь все более и более разочаровывающиеся в том, что, не-смотря на свое благосостояние, они остаются бесправной массой в олигархическо-чиновничьей системе. Новый герой дня, отказавшийся уступить дорогу чиновнику с мигалкой, – типичный представитель этого класса.

В такой обстановке истинная модернизация должна вестись в двух направлениях.

Во-первых, необходимо решительно перестроить механизмы власти, сделать их эффективными, а государство – сильным, способным воплотить в жизнь собственные решения. Сегодня государство в России, по сути, крайне слабо, так как сила его должна заключаться в способности эффективно реализовывать свои проекты, а не в разгроме тех, кто предлагает альтернативу, при полной собственной бездеятельности. Для этого России необходимы новая система госслужбы, новая армия, современная полиция. Без такой модернизации государственной власти любая «Силиконовая долина» будет разворована. 

Во-вторых, нужно последовательно проводить линию на развитие общественного самоуправления снизу, создание ниш независимости, то есть осуществлять курс, обратный тому, что укоренился в стране в нулевые годы. При этом речь не идет о возвращении к не менее застойной кланово-олигархической системе 1990-х, как это предлагают в новомодных докладах идеологи крупных монополистов, тяготящихся усилением власти чиновничества при Владимире Путине. Новый курс следует прокладывать осторожно, снизу вверх, и он должен быть направлен как раз на то, что не было сделано при Борисе Ельцине, – создание и институциональное укрепление правового государства и системы разделения властей вместо нынешних квазипартий, квазиобщества и квазивыборов.

При существующей суперцентрализации население лишено инициативы и лишь пассивно копит недовольство. Необходимо дать людям возможность брать на себя ответственность за решения, тогда и за провалы им придется винить себя, а не Кремль. Проблема лишь в том, что реальное развитие общественного самоуправления и системы разделения властей постепенно коснется и суда, и представительных органов, и прокуратуры, и региональных администраций. А это значит, что придется делиться реальной властью. К такому варианту из тех, кто правит в России, готовы явно не все. Но только в этом случае болезнь Киргизии не будет грозить России.

А.В. Лукин – д. и. н., директор Центра исследований Восточной Азии и Шанхайской организации сотрудничества Института международных исследований МГИМО (У) МИД России.

Источник: Россия в глобальной политике