Место России в мире накануне Первой мировой войны

В литературе эти вопросы, традиционно находясь в центре идейно-политической борьбы, получили противоречивую интерпретацию.

В дореволюционной историографии, когда над исследователем довлел тезис о «единой и неделимой» России, основное внимание уделялось объемным, количественным показателям сравнимым с соответствующими данными о других колониальных империях — Великобритании, Германии и Франции. Благодаря искусственному завышению роли России в мировом сообществе создавалась легенда о «русском паровом катке» — огромных вооруженных силах России, которые уже одной своей количественной мощью могли, подобно паровому катку , раздавить передовую в техническом отношении германскую армию. Этот миф в немалой степени способствовал вовлечению страны в оказавшийся гибельным для нее мировой конфликт. Недооценка потенциала вероятных противников России в предстоящей войне явилась одной из причин дезориентации верховной власти, рассчитывавшей на кратковременную победоносную кампанию. Мировая война истощила военно-экономический потенциал страны вызвала развал хозяйства, подорвала стабильность общества, что в конечном итоге привело к двум социальным революциям и последующей гражданской войне.

В советской историографии конца 20-х — середины 50-х годов приоритет отдавался анализу качественных, преимущественно среднедушевых показателей Российской империи при сравнении их с данными метрополий ведущих европейских держав, что выявляло существенное, на порядок и более, качественное отставание общероссийских показателей; тем самым подкреплялся тезис о ее «полуфеодальном» и «полуколониальном» положении, преодоленном благодаря большевистской революции. В последующие годы произошел пересмотр этих вопросов, и советские историки стали вновь прибегать к выборочному сравнению количественных показателей — теперь уже в доказательство тезиса о зрелости российского общества для социалистических преобразований. Этот подход совпал по времени с распространением в западной историографии 50—60-х годов представления о модернизационном характере революции в России.

В конце 80-х годов в СССР развернулись дискуссии о целесообразности исторического выбора 1917 г., поскольку в итоге более чем 70-летнего «социалистического строительства по хотя и стал ядерной сверхдержавой, но по уровню жизни оказался на одном из последних мест В то же время выходит, по утверждению таких разных людей, как Р. Пайпс, С. С. Шаталин или «великий князь» Владимир Кириллович, что в 1917 г. прервалось движение народов России к высокоразвитому индустриальному и гражданскому обществу западного типа. Проделала же этот путь Финляндия, осколок Российской империи, обладавшая среднероссийскими показателями по степени индустриализации. В 1990 г. Финляндия заняла второе (после Швейцарии) место в мире по уровню жизни, обогнав такие высокоразвитые государства, как США, Япония, Германия, Франция, Италия и Великобритания. Все эти сравнения, необходимые ранее исследователям для подкрепления диаметрально противоположных, априорно установленных положений, проводились на основе некорректного использования объемных и среднедушевых показателей Российской империи в целом в сравнении с соответствующими параметрами Великобритании, Германии и Франции, без учета их огромных (свыше 1/3 обитаемой суши) колониальных владений. При анализе количественных показателей, преимущественно по объемным параметрам, этот подход приводил к искусственному завышению потенциала Российской империи, а акцент на качественных показателях (среднедушевые нормы), наоборот, занижал уровень социально-экономического развития России. Для решения столь сложной задачи следует попытаться выяснить по максимально возможным сопоставимым показателям реальное место Российской империи среди ведущих мировых держав, что не только поможет в определенной степени выявить ее военно-экономический потенциал, уровень социально-экономического развития, но и облегчит решение вопроса, почему из всех воюющих держав Россия первая потерпела крах в 1917 году.

В отличие как от старых колониальных держав классического типа — Британской империи и Франции, так и от новых — Германской, Итальянской и Японской империй, у которых можно четко выделить метрополию и колониальные владения по всему миру, Российская империя имела относительно слабо выраженную центральную часть, что в определенной степени уподобляло ее Австро-Венгрии и США с их полицентрической структурой.

Центральная часть метрополии Российской империи в начале XX в. состояла из 29 европейских губерний с преобладанием русского населения (так называемая Великороссия). С запада к ней примыкали 15 губерний, населенных преимущественно родственными восточнославянскими народами — украинцами и белорусами, имеющими с русскими общие историко-этнические корни и религию — православие. В совокупности эти 44 губернии составляли ту часть Российской империи, которая выполняла роль ее европейской метрополии. С востока к Великороссии примыкали 10 сибирских и дальневосточных, а с юга — три северокавказские губернии, где абсолютное большинство населения составляли переселенцы и их потомки из метрополии. Это были так называемые переселенческие колонии, аналогичные британским доминионам, но в отличие от них они образовывали единое этнотерриториальное пространство с метрополией.

На окраинах империи, в остальных 39 губерниях (кроме Уфимской и Казанской в Европейской России) проживало несколько десятков народов и народностей, причем некоторые из них имели полную внутреннюю автономию (Финляндия, Бухарский эмират, Хивинское ханство и Урянхайский край), а другие ранее были независимыми государствами (Польша, Литва, Татария и т. д.), присоединенными силой или присоединившимися добровольно (Казахстан, Грузия).

В этническом отношении население империи состояло из 80 млн. русских (43,4% всего населения Российской империи), 33 млн. украинцев (18,1%) и 7,4 млн. белорусов (4,0%), которые вместе составляли свыше 120 млн. человек (65,5%), а численность других народов и народностей империи составляла 64 млн., или одну треть ее населения.

В соотношении центр — периферия (национальные окраины), Российская империя по этническим показателям приближалась к сравнительно молодым колониальным империям — германской, итальянской, японской и старой французской, где население метрополии численно доминировало над народами колоний. Кроме Российской империи полиэтнической по составу метрополией, как известно, были Великобритания (англичане, шотландцы, уэльсцы и ольстерцы), а также Австро-Венгрия (австрийцы, немцы и венгры) и США (различные группы евро-американцев). Роль центра метрополии в Великобритании исторически играла Англия, в Германии — Пруссия, в Австро-Венгрии — Австрия, в Италии — Пьемонт (Сев. Италия), в США — штаты промышленного Севера, во Франции — Иль-де-Франс (Сев. Франция), в Японии — Токайдо (Киото-Токийский район).

Как и в Британской империи, в Российской имелись четыре самоуправляющиеся территории, а кроме того 13 казачьих округов, имевших, подобно британским доминионам, широкую внутреннюю автономию.

Поэтому по своей этно-территориальной структуре Российская империя представляла сложную систему, состоявшую из полиэтнической метрополии с моноэтническим центром — Великороссией, огромного пространства переселенческих районов Сибири, Дальнего Востока и Северного Кавказа с преобладанием русского населения и национальных окраин, заселенных несколькими десятками народов и народностей, иные из которых имели в прошлом какой-либо тип государственности, а часть сохранила внутреннюю автономию.

Для суждения о действительном положении России в системе других держав необходимо, следовательно, сравнивать ее по сопоставимым параметрам с соответствующими имперскими, метропольными и центрально-метропольными структурами, то есть сравнивать Российскую^; империю с Британской, Германской и т. д.; Европейскую «Россию» с Великобританией, Германией и т. п.; Великороссию — с Англией, Пруссией и другими аналогичными образованиями, а в качестве основных и дополнительных критериев использовать расчетные среднемировые, среднеимперские, среднеметропольные и средне-центрально-метропольные показатели.

По размеру своей территории — 22,2 млн кв. км. (16,8% обитаемой суши, то есть исключая территорию Антарктиды) — Российская империя занимала второе место после Британской империи (31,9 млн. кв. км, 23,5%), значительно (в 2,3 раза) превосходя следующие за ней владения США (9,7 млн. кв. км, 7,1%). Среди метрополий Европейская Россия — 4,6 млн. кв. км (3,5%) — также находилась на втором месте, в данном случае после США (9,4 млн. кв. км, 6,9%), но она в 10 раз превосходила по территории Францию (0,5 млн. кв. км, 0,4%), занимавшую третье место. Среди центров метрополий Великороссия — 3,7 млн. кв. км (2,8%) — превосходила по площади все центры остальных метрополий вместе взятые (3,2 млн. кв. км): Север США, Пруссию, Англию, Северные Италию и Францию, Австрию и Токайдо.

Геостратегическое положение Российской империи, ввиду ее материкового расположения на севере и в центре Евразии, было очень уязвимым, особенно по сравнению с другими державами. Так, США были отделены от возможных соперников двумя океанами — Тихим и Атлантическим, территории Великобритании и Японии и представляли собой острова, что делало их практически недосягаемыми для чужих сухопутных армий, основного вида вооруженных сил в начале XX века. Италию с севера защищала труднодоступная горная система Альп. Франция имела только одну открытую границу— на севере с Германией. Австро-Венгрия — тоже одну — на востоке с Россией. У Германии было два реальных противника: на западе — Франция, на востоке — Россия. Россия же непосредственно граничила на западе с Германией и Австро-Венгрией, на юге — с их потенциальным союзником Оттоманской империей; на Дальнем Востоке из-за экспансии США и Японии — она уже потеряла Южный Сахалин и влияние в Северной Корее и Манчжурии, на юге, в районах Ирана и Афганистана, происходили постоянные трения с Великобританией, которая считала эти страны своими форпостами на подступах к ее главной колонии — Индии. Из-за своего геостратегического положения Россия была вынуждена содержать в мирное время самую большую по численности армию. Наличие большого числа нерусских районов внутри империи и на ее окраинах усложняло также и внутреннее положение. В силу этих обстоятельств она была «фатально» обречена оказаться в центре назревавшего глобального военного конфликта, когда встал вопрос о переделе мира. Отсутствие спорных вопросов с Францией ставило Россию в положение ее «естественного» союзника, а в отношении к Германии и ее союзникам — в положение наиболее вероятного противника.

По численности населения (185,2 млн. человек, 10,0% общемирового) Российская империя находилась среди мировых держав на втором месте после Британской империи (434 млн.). (Китай, имея около 400 млн. жителей, фактически являлся тогда полуколонией мировых держав.) По численности же населения своей метрополии — 117 млн. человек — Российская империя превосходила прочие; Великороссия по численности населения (74 млн.) также лидировала среди других центров метрополий.

По такому качественному показателю, интегрирующему территориальный и демографический потенциалы, как плотность населения (8,3 человек на кв. км.), Российская империя, имея только 63% среднемирового показателя, находилась на предпоследнем месте, опережая только владения Франции, а по сравнению с лидирующей Японской империей имела в 7,6 раза меньший показатель. Это объясняется тем, что значительную часть Российской империи (около 80%) составляли малопригодные для заселения пространства тундры, тайги, гор пустынь и болот. Даже метрополия Российской империи занимала предпоследнее место среди других, опережая только США; ее показатель (25,8 человек на кв. км) в 2 раза превышал среднемировой. Этот показатель отражает также относительно небольшую степень хозяйственного освоения территории, превосходя только США, подвергавшиеся интенсивному заселению мигрантами из Европы, как и огромные пространства Сибири и Дальнего Востока Среди центральных частей метрополий, Великороссия находилась тоже на последнем месте (19,8 человек на кв. км).

По такому важному качественному показателю, который наиболее верно отражает процесс перехода общества от аграрного к индустриальному, как степень его урбанизации (доля городского населения), Российская империя находилась на предпоследнем месте наряду с Японской (18%), и лишь на 3% опережая Британскую: все эти империи только сравнительно недавно стали интенсивно развивать крупное машинное производство, которое вызывает быстрый рост городов. Европейская часть Российской империи и Великороссия находились на последнем месте, имея в 3—4 раза меньший показатель урбанизации населения, чем метрополии индустриально развитых Великобритании, Германии, Франции и США, даже не достигая среднемирового уровня (23%).

По уровню грамотности (28—30%), как и по степени урбанизации, Российская империя в целом, как и ее центральные части, занимала последнее место. Поскольку грамотность и урбанизация связаны определенной зависимостью, это опять-таки показывает, что Россия все еще находилась в самом начале пути к полной индустриализации общества, когда подавляющее большинство населения связано с обслуживанием в той или иной степени промышленной деятельности, что невозможно без достаточного квалификационного и образовательного уровня работников.

О том же свидетельствуют общее число фабрично-заводских рабочих и их доля среди самодеятельного населения. По их числу (2,7 млн. человек или 6% всех рабочих в мире) Российская империя в 3 раза уступала Германской империи и США, в 2 раза — Британской империи и в 1,5 раза — Франции. Хотя по степени пролетаризации самодеятельного населения Российская империя превосходила Британскую на 0,6%, имея 2,9%, но она не дотягивала даже до среднемирового показателя — 4,7%, а по сравнению с владениями США, Франции и Германской империи имела в 3—5 раз меньший показатель. Аналогичные показатели были у Европейской России и Великороссия. Хотя доля фабрично-заводских рабочих среди самодеятельного населения и увеличилась, даже в Великороссии она достигла лишь среднемирового показателя (4,3%); отставание от метрополий индустриально развитых держав не сократилось, российские показатели были меньше, чем даже у наименее развитой в промышленном отношении Японии.

Это подтверждает и профессионально-классовый состав трудящихся. Около 75% самодеятельного населения Российской империи и ее центральных частей составляли крестьяне. Между тем даже в Австро-Венгрии их доля не превышала 60%, не говоря уже о Великобритании (8,5%). В российской промышленности, торговле и на транспорте было занято 15% самодеятельного населения, а вместе со сферами услуг, управления, науки и культуры — только 25%. Таким образом, степень индустриализации общества, судя по профессионально классовой структуре самодеятельного населения, колебалась в пределах 15—25%, то есть составляла около 20% — число, соразмерное со степенью урбанизации населения России (18%). По сравнению с аналогичными показателями Великобритании, Германии, Франции и США, Россия в 3—4 раза уступала им по уровню занятости населения в индустриальном секторе народного хозяйства, в 1,5—2 раза уступала таким государствам с развитой промышленной структурой, как Италия и Австро-Венгрия, и была близка к уровню Японии — развивающейся промышленной державы.

Обладая большим национальным богатством — 160 млрд. руб. (или 8,6% мирового богатства), значительную часть которого (90 млрд. руб.) составляли различного рода природные ресурсы, Российская империя, тем не менее, находилась на третьем, после США (400 млрд. руб., 21,6%) и Британской империи (230 млрд. руб., 12,4%) месте, разделяя его с Германской империей и ненамного превосходя владения Франции (140 млрд. руб., 7,5%). Качественный же показатель — среднедушевое распределение национального богатства в России (900 руб.) едва приближался к средне мировому (1 тыс. руб.), превосходя в 1,5—1,8 раза лишь японский, но в 3—5 раз уступая американскому, британскому, французскому и германскому, и в 1,5—2 раза австрийскому и итальянскому.

То же вытекает из данных, характеризующих роль финансового капитала и его место в формировании национального богатства. Обладая финансовым капиталом в 11,5 млрд. руб. (4,6% мирового финансового капитала), из которых 7,5 млрд. руб., или 2/3 составляли иностранные капиталовложения, Россия по абсолютным показателям превосходила только державы второй величины: Австро-Венгрию (8,9 млрд. руб., 3,5%), Италию (5,1 млрд. руб., 2%) и Японию (4,5 млрд. руб., 1,8%), но в несколько раз уступала ведущим мировым державам: в 4,5 раза США и Британской империи (по 52,5 млрд. руб., 21%), в 4 раза Франции (47 млрд. руб., 18,8%) и в 3 раза Германии (35,1 млрд. руб., 14%). Если же взять только собственно российский национальный финансовый капитал, без учета иностранных инвестиций, то абсолютные и относительные показатели уменьшатся еще как минимум в 3 раза.

Доля финансового капитала в национальном богатстве России, которая соразмерно отражает процесс капитализации народного хозяйства, по всем ее структурам от имперских до центрально-метропольных колебалась, составляя 7,1%—11,6%, то есть была, по крайней мере, вдвое меньше всех средних показателей: среднемирового — 13,5%, среднеимперского — 17%, среднеметропольного — 19% и средне-центрально-метропольного — 23,4%. По всем этим важнейшим качественным показателям Россия в 2,5—4,5 раза уступала не только ведущим, наиболее развитым французским (33,5—43,7%), британским (22,8—36,2%), германским (23— 24,5%) параметрам, но и в 1,5—2,5 раза австрийским (15,3—37,8%), американским (13,1— 14,8%), итальянским (12,1—17,9%) и даже наименьшим — японским (12,5—15,5%).

В конечном счете из всех ведущих мировых держав, вставших на путь капитализации народного хозяйства, по всем имперским структурам Россия занимала последнее место, и только Великороссия едва дотягивала до среднемирового уровня. Хотя по размеру национального дохода (16,4 млрд. руб., 7,4% общемирового) Российская империя занимала четвертое место после США, Германской и Британской империй, среднедушевые ее показатели находились на предпоследнем месте, опережая только Японию, но не достигая среднемирового значения.

По валовому промышленному производству (5,7 млрд. руб., 3,8% общемирового) Российская империя уступала даже Франции, находясь на пятом месте в мире. Все российские качественные показатели (объем промышленного производства на человека и годовая выработка одного рабочего) составляли только половину среднемировых значений, превосходя лишь японские и итальянские имперские данные, но значительно, в 5—10 раз, уступая США, Германии и Великобритании.

По объему внешнеторгового оборота (2,9 млрд. руб., 3,4% мирового) Российская империя превосходила Австро-Венгерскую империю, Италию и Японию, но значительно, в 7 раз, отставала от Великобритании, в 4 раза — от Германии, в 3 раза — от США и Франции. По среднедушевым параметрам контраст был еще более разительным. Все российские показатели. в 2—12 раз были меньше, чем у других ведущих держав.

По длине железных дорог (79 тыс. км в однопутном исчислении) Российская империя занимала второе место в мире, уступая, правда в 5 раз, только США. По таким качественным показателям, как длина железных дорог на 100 кв. км., российские имперские показатели (0,3) приближались только к данным Франции (0,4) и Британской империи (0,1), но в 6 раз были меньше, чем у США, в 20—50 раз меньше метропольных структур европейских государств. По длине железных дорог на 10 тыс. жителей (4,2 —5,2) Российская империя опережала только традиционные морские державы — Японскую и Британскую империи, но по сравнению с США этот показатель был в 8 раз меньше. Только у Великороссии этот показатель (5,2) приближался к среднемировому (5,9).

Хотя формально под российским флагом находилось 2,5 млн. регистровых тонн грузе пассажирского флота, фактически ей принадлежала только пятая его часть, остальные были собственностью французских судовладельцев. Поэтому по тоннажу ее торговый флот находился на уровне Австро-Венгрии — традиционно сухопутной державы — и значительно (в 60 раз) уступал британскому торговому флоту. Этот разрыв объясняется преимущественно cyxoпутным характером Российской империи, а также относительно слабым развитием ее морского флота в целом. По количеству регистровых тонн на 1 тыс. жителей (2,7—4,1) российские показатели были наименьшими и составляли лишь 10—20% среднемировых (24,3), в 5—100 раз меньше, чем у других ведущих держав.

Хотя по объемным показателям Россия занимала промежуточное положение между ведущими индустриальными державами (США, Германская и Британская империи), с одной стороны, и индустриально развитыми (Австро-Венгрия, Италия и Япония) — с другой, и имела в целом потенциал, близкий к французскому, по качественным показателям она делила последнее и предпоследнее места с Японией. В этом отношении Россия отставала от ведущих индустриально-развитых стран в 3—8 раз, от Италии и Австро-Венгрии — в 1,5—3 раза.

Этот разрыв можно объяснить только тем, что если Англия встала на путь индустрииализации с середины XVII в., США и Франция — с конца XVIII в., Германия, Италия и Австро-Венгрия — с 1805—1815 гг., то Россия и Япония — только с 1860-х годов. Поэтому положение догоняющей державы стало характерным для России во второй половине XIX и в XX в. когда стали очевидны преимущества нового индустриального общества, особенно в экономический сфере. Разрыв между традиционным (феодальным) и индустриальным обществом приобрел качественный характер, что особенно заметно при сопоставлении среднедушевых показателей, которые стали отличаться на порядок и более.

Геостратегическое положение Российской империи, чьи границы затрагивали сферы интересов пяти ведущих мировых держав при наличии большого числа национальных окраин, вынуждало ее содержать даже в мирное время довольно значительные вооруженные силы. Только в кадровой армии находилось около 1,4 млн. солдат, что составляло около четверти всех военнослужащих в мире. И хотя по численности вооруженных сил Россия и находилась на первом месте в мире, по таким важным качественным показателям, как количество солдат в строю и в запасе на 1 тыс. жителей (7,5—8,2), она уступала, соответственно, Франции (10,1—25,0), Германии (10,0—12,5) и Австро-Венгрии (7,6—16,6), из которых две последние державы были наиболее вероятными противниками в близившейся войне, а Франция — союзником.

По величине военных расходов (без скрытых статей финансирования) — 826 млн. руб.— Россия занимала второе место в мире после Германии (925 млн. руб), ненамного опережая Великобританию (729 млн. руб), США (570 млн. руб.) и Францию (568 млн. руб.). По уровню финансовых затрат на содержание одного военнослужащего (590 руб. в год) Россия опережала Японию (390 руб.) и Италию (566 руб.), но в 2 раза уступала Германии, в 1,2 раза Франции, в 3 раза Великобритании, в 4,8 раза США, где финансирование шло преимущественно на закупку и модернизацию систем вооружений.

Как показал опыт ведения боевых действий в русско-японской войне, сила армии стала определяться насыщенностью войск новыми, наиболее совершенными видами вооружений — пулеметами, скорострельной артиллерией, аэропланами, мототехникой, подлодками и линкорами. Недостаток финансовых средств для модернизации русской армии сказывался на уровне ее технического обеспечения даже по штатам мирного времени. Если по оснащенности артиллерией она находилась почти на среднемировом уровне (7,9 тыс. орудий, 22,5% общемирового парка), то по количеству пулеметов (4,1 тыс., 11,7%) имела в 2 раза меньшие показатели, чем среднемировые, а по сравнению с германской армией — в 3 раза. Даже винтовок (5 млн. шт.) не хватало в случае полной мобилизации военнообязанных первой очереди в количестве 7 млн. солдат, включая запасных и кадровый состав. Артиллерийских снарядов (6 млн. шт., 15%) явно не хватало даже для среднемирового уровня обеспечения артиллерии, но патронов имелся достаточный запас (2,8 млрд. шт., 28%).

Новейший вид вооруженных сил России — военно-воздушные силы — насчитывал всего 150 аэропланов, используемых в качестве средств воздушной разведки и связи, что, учитывая протяженность вероятного театра боевых действий от Балтики до Черного моря, было явно недостаточно. В Германии аэропланов было в 2, а во Франции в 3,5 раза больше. Основной объем внутриармейских перевозок из-за почти полного отсутствия автомобилей приходился на гужевой транспорт. Военно-морские силы России (0,4 млн. peг. т, 5,7%) находились на уровне второразрядных военных держав — Италии, Австро-Венгрии и Японии.

В целом военно-технический потенциал Российской империи своеобразно отражал ее общую отсталость. По всем основным показателям оснащения вооруженных сил как традиционным, так и новейшим вооружением, Россия не дотягивала даже до среднемирового уровня, значительно уступая армиям не только высоко развитых индустриальных держав — Германии и Франции, но и стран второго и третьего эшелонов развития — Италии, Австро-Венгрии и Японии.

Российская промышленность даже в мирное время могла обеспечить в лучшем случае только текущие нужды вооруженных сил в основных типах вооружений — артиллерии, винтовках, снарядах и патронах, а что касается стратегических резервов, как видно на примере с винтовками и новейшими видами вооружений, то их недоставало, а таких современных ударных систем, которые, собственно, и определяли боевую мощь вооруженных сил,— пулеметов, аэропланов, автотехники, новейших типов боевых кораблей — было в 2—5 раз меньше, чем в германской и французской армиях.

Как показывает анализ военно-технического потенциала ведущих держав, Россия по качественным показателям занимала последние места наряду с Японией, Италией и Австро-Венгрией. Военно-технический потенциал Великобритании и США в силу преимуществ их географического положения был относительно невелик. Их военная доктрина соответственно уделяла основное внимание развитию военно-морских сил и небольшой, профессиональной армии. Но в силу своего большого экономического потенциала, высокого уровня грамотности и урбанизации населения они имели реальную возможность в довольно сжатые сроки развертывать массовую сухопутную армию, располагающую новейшими видами оружия.

Геостратегическое положение обрекало Россию держать оборону на всех направлениях, с учетом наибольшего числа вероятных противников. Это вынуждало ее, в отличие от Великобритании, Японии и США, которые в этом отношении имели наиболее благоприятные условия для внутреннего развития, отвлекать значительные ресурсы на содержание вооруженных сил даже в мирное время, что значительно сдерживало социально-экономическое развитие страны. По уровню милитаризации социальной структуры населения Российская империя занимала ведущее место в мире, если учесть казаков, которые являлись военно-крестьянским сословием с высоким уровнем боеготовности.

Неслучайно во всех глобальных конфликтах в Евразии в последние два века Российская империя принимала самое непосредственное участие, поскольку они в той или иной степени затрагивали ее территориальные интересы. Поэтому в военном отношении, как и в социально-экологическом и финансово-экономическом, Российская империя по количественным показателям представляла ведущую мировую державу, но по качественным находилась в третьем эшелоне индустриально развитых стран, наравне с Японией, после Италии и Австро-Венгрии.

По структурному (внутри имперских, метропольных и центрально-метропольных систем) количественному показателю (10,0% общемирового совокупного природно-демографического, финансово-экономического и военно-технического потенциала) Российская империя занимала четвертое — пятое места в ряду с владениями Франции, после владений США (15,7%), Британской империи (15,7%) и Германской империи (12,1%), значительно, в 3—4 раза, опережая Австро-Венгерскую (3,9%) итальянскую (3%) и Японскую (2,5%) империи. Европейская часть страны и Великороссия соответственно занимали пятое место среди метропольных и центрально-метропольных структур, после Франции и Севера Франции, обладая соответственно 7,5% и 4,2% общемирового потенциала.

По общему количественному показателю (среди всех государственных структур) Российская империя занимала восьмое — девятое места, после имперских и метропольных структур США, Германии и Великобритании, в чьих метрополиях располагался основной индустриальный потенциал. Европейская часть Российской империи находилась на 12-м месте, уступая центру британской метрополии — Англии (9,4%) и Франции-(7,6%). Великороссия занимала 15-е место после центра германской метрополии — Пруссии (7,4%) и центра французской метрополии — Северной Франции (5,4%), опережая Австро-Венгерскую, Итальянскую и Японскую империи.

Таким образом, по количественным показателям российские структуры занимали достаточно высокое положение, ненамного (в 1,5 раза) уступая лидерам — владениям США и Британской империи и значительно, в 3—5 раз превосходя аналогичные структуры Австро-Венгерской, Итальянской и Японской империй. Поэтому по своему месту в мировом потенциале (10,0%) Российская империя входила в первую пятерку великих держав наряду с владениями США, Британской и Германской империями, наравне с владениями Франции.

По качественным показателям все российские структуры занимали одно из последних мест: седьмое — восьмое среди имперских и метропольных структур и 21 — 23-е места среди всех структур. Так, общероссийский показатель (0,86) был меньше не только среднеимперского (1,16), но и среднемирового (1,0), превосходил только показатель Британской империи (0.63) и был в 3,5 раза меньше, чем у лидера среди имперских структур — Германской империи Европейская часть Российской империи и Великороссия, обладая индексами 1,03 и 1,10, среди своих структур — метрополий и их центров — также находились на последнем месте. Хотя их показатель и превышал среднемировой уровень, но в 2 раза был ниже средних метропольных (2,35) и центрально-метропольных (2,97) показателей; в 5 раз ниже показателя Великобритании (5,01), наивысшего среди метрополий, и в 6 раз ниже, чем у северных штатов США (6,37) максимального среди центров метрополий.

В этом отношении Россия значительно, в 4—6 раз, отставала от передовых промышленных держав — США, Великобритании, Германии и Франции, особенно от их метролией в 2—3 раза уступая показателям индустриально развитых стран второго эшелона — Австро-Венгрии и Италии. Ее показатели были соизмеримы только с общемировым уровнем и имперскими структурами Британской и Японской империй. Это значительное качественное отставание по степени индустриализации российского общества объяснялось историческими и геостратегическими причинами. Япония, которая одновременно с Россией перешла к развитию крупного промышленного производства, используя свое выгодное островное положение, тратила на военные цели в 3—6 раз меньше средств как на душу населения, так и в объемных показателях, форсируя промышленное развитие.

Таким образом, Россия по качественным показателям, характеризующим степень ее индустриализации, являлась развивающейся аграрно-индустриальной державой, обладавшей огромными потенциальными возможностями. По природно-демографическому потенциалу она занимала одно из ведущих мест в мире после Британской империи, значительно превосходя (в 1,5—6 раз) все остальные державы. По уровню индустриализации общества и экономическому потенциалу в целом Российская империя, включая ее центральные части, наряду с Японской империей входила в третью группу индустриально развивающихся стран, в которых были созданы основы крупного машинного производства, имелся значительный отряд фабрично-заводских рабочих, но они существенно уступали не только ведущим промышленным странам — США, Германии, Великобритании и Франции, но и второму эшелону промышленно развитых государств — Австро-Венгрии и Италии, где процесс индустриализации общества еще не вполне завершился.