Катастрофа украинского Боинга не сняла с повестки дня эскалацию между США и Ираном

Гибель Боинга украинской авиакомпании МАУ в результате ошибки ПВО Ирана повлекла серьезные изменения в политической расстановке в Тегеране. Катастрофа нашего лайнера временно сняла с повестки вопрос об эскалации отношений между Ираном и США после уничтожения ракетным ударом генерал Корпуса стражей исламской революции Касема Сулеймани. Однако, угроза серьезного обострений отношений между Вашингтоном и Тегераном по прежнему актуальна.

Об этом подробно и развернуто рассказывает в новой беседе Юрия Романенко аналитик Украинского института будущего Илия Куса. Он затронул не только ситуацию в Иране, но расклад в Ираке и на Ближнем Востоке, маневры России в Ливии и проседание Европы.

Стенограмма беседы будет чуть позже

Друзья! Всем привет, дорогие мои телерадиослушатели, подписчики, бездельники, сёрферы, девианты, просто политически и экономически экзальтированные граждане. Мы у меня на канале. Продолжаем актуальнейшую тему – тему Ирана. И продолжаем тему с человеком, который хорошо разбирается в ситуации на Ближнем Востоке, это Илья Куса, Украинский институт будущего. Привет.

Привет.

И в свете того, что произошло, а произошло за эти полторы недели многое – был уничтожен наш Боинг, было признание Ирана о том, что это произошло из-за его ракеты, была масса конспирологических теорий по поводу того, что это было не просто так, не случайно, а возможно там вообще серьёзные игроки играли, и возможно, это даже не Иран сделал… Короче говоря, такой «чёрный лебедь» всегда плодит огромное количество конспирологии, домыслов и т.д.

Вот на твой взгляд, как сейчас будет разворачиваться ситуация и в Иране, и вокруг Ирана после того, как стало понятно, что, ну, Иран принял на себя эту ответственность и признал.

Даже не знаю, с чего начать. Сейчас внутриполитическая ситуация в Иране обострилась на фоне вот этого «чёрного лебедя». Оно, в принципе, вполне закономерно и логично. Протесты, которые мы наблюдаем там последние два дня (уже третий день получается), которые начались с выхода на улицы в основном прогрессивной т.н. части студенчества, студенты в основном, основных университетов, причём в Тегеране. В других городах тоже прошли акции, демонстрации, но намного меньше людей собралось. В принципе, они не многочисленны, сразу скажу, потому что там уже начали разгонять всякую информацию про то, что там чуть ли не революция началась…

Там несколько тысяч человек вышло на улицы, это в основном такой эмоциональный взрыв произошёл из-за крушения Боинга, поскольку на борту были в основном этнические иранцы, как иранцы граждане Ирана, так и иранцы с другими паспортами, канадскими, шведскими и т.д. Это первая причина. Много людей, студентов, которые знали погибших, некоторые родственники погибших, все конечно вышли в знак солидарности и т.д.

Вторая причина – это то, что, конечно, катализатором протестов стало вот это признание. Почему. Потому что это признание показало некую некомпетентность силовых органов, которые в сознании многих иранцев были и должны быть примером профессионализма. Корпус стражей Исламской революции – это военно-политическая элита Ирана. Конечно, такой случай вызывает вопросы. И конечно сейчас, на фоне вот этих протестов, на фоне признания (ответственность на себя взял как раз Корпус стражей Исламской революции) и обострилась внутриполитическая повестка.

Умеренно-реформистское крыло иранской политики (такое существует), которое сегодня олицетворяет собой президент Ирана Хасан Роухани, явно пользуясь этой ситуацией, пытается сейчас усилить давление на силовиков и консерваторов: на Корпус стражей Исламской революции в первую очередь, и во вторую очередь на консервативное духовенство, которое часто покровительствует КСИРу.

С другой стороны, Корпус стражей явно… Я читал и смотрел пресс-конференцию командующего ВВС, и если смотреть на тезисы выступлений командующего Корпусом, генерала Хусейна Салами, в парламенте вчера он выступал, то они явно пытаются ещё распространить, разделить эту ответственность за крушение с другими структурами.

На армию.

Во-первых, на армию, потому что они вот утверждают, что оператор ЗРК был военнослужащим, это как бы не боец КСИР, это вот не наши ракетные войска, мы там только взяли этот ЗРК из Вооружённых сил, чтобы усилить оборону Тегерана.

Во-вторых, конечно там пеняют на руководство аэропорта имени Имама Хомейни, мол, они не закрыли воздушное пространство, хотя мы им говорили и т.д. Насколько говорили до сих пор непонятно, потому что руководство аэропорта говорит: никто ничего не говорил. И конечно на администрацию президента там наезды идут в том плане, что вот, мол, ну вы же тоже тут… Ну, короче…

Начинается борьба между ведомствами…

Это типичная история для Ирана. Я вот сейчас смотрю, какая то вот такая у нас информация странно разгоняется, я думаю это из-за недостатка информации об Иране в принципе, из-за того, что очень мало людей в принципе разбирается в их внутренней ситуации, и конечно из-за того, что существует информационный голод.

Та сам знаешь, во время информационного голода и начинаются вот эти конспирологии обычно, когда не хватает информации. А ни у нас в медиа, ни со стороны правительства коммуникации в этом плане не было, и конечно информационный голод с самых первых дней катастрофы был, и это заставляет многих людей начинать там думать, всякие версии строить, смотреть российское телевидение, залезать на иранское телевидение, которое тоже всегда адекватно.

Поэтому – да, сейчас началась борьба элит, эта борьба (ещё раз повторюсь) типичная ситуация для Ирана, потому что борьба за контроль над экономикой между Корпусом стражей Исламской революции и умеренно-реформистским крылом последние 40 лет – это классическая история.

Крушение самолёта и протесты – это сейчас, как я вчера писал, это фон, которым все пользуются. Это не значит, что это всё там фейки, это было специально сделано для это борьбы – нет. Это история, которую сейчас все эксплуатируют для достижения своих внутриполитических, часто узких целей.

Как у нас министр обороны Кузьмук слетел после того, как…

Да. Это происходит во всех странах. Любая катастрофа – это начинаются политические карусели, начинается футбол между ведомствами, начинается перекидывание, появление «стрелочников». Это понятное дело.

Корпус стражей конечно для себя в этом видит шанс. Это конечно по ним удар, потому что с ними ж ситуация такая: с тех пор, как президент Ирана Хасан Роухани пришёл к власти, он с триумфом переизбрался в 2017 году, и он серьёзно усилился, вообще вся его команда серьёзно усилилась после того, как они заключили ядерное соглашение с США и с другими переговорщиками. Потому что это было их детище, они сделали на это ставку и убедили всех в Иране, в том числе Верховного Аятоллу в том, что вот, смотрите, не только конфронтацией единой можно вести диалог осторожный с Западом, можно пойти другим путём. А для проведения либеральных реформ, которые были нужны тогда Ирану, и сейчас в принципе нужны, нужна была какая-то стабильность и спокойствие. Вот они пошли на подписание этого соглашения, которое усилило конечно позиции самого Роухани.

И именно тогда, в 2017 году, он начал отодвигать КСИР. Он поговорил с Верховным Аятоллой Али Хаменеи, поэтому и сказал, что, даже доклад был в парламенте Ирана подготовлен, что мол вот, реформы невозможны из-за высокого уровня коррупции, во-первых, в которой конечно замешано и руководство КСИР, и из-за того, что Корпус слишком чрезмерно контролирует экономику. Там целые отрасли подмяты генералами, которые, понятно, на этом бизнес строят.

Поэтому я говорю, что Корпус стражей Исламской революции – это не просто какое-то там военное подразделение – это военно-политическая элита, которая имеет свои активы на территории Ирана.

Целая такая каста.

Да. Как в Египте военные сейчас, которые контролируют половину экономики и т.д. И они и начали отодвигать постепенно, КСИР был вынужден отказаться от части своих активов, передав их под контроль государства, были даже арестованы несколько высокопоставленных офицеров в 2017-18 годах…

А потом что произошло – потом внезапно это всё накрылось медным тазом, когда Дональд Трамп, придя к власти, в мае 2018 года в одностороннем порядке покинул ядерное соглашение. Когда это произошло, это стало очень тяжёлым ударом по Роухани и по его реформаторам, потому что, получается, это дало очень серьёзный бонус как раз радикалам и силовикам, которые начали разгонять, что мол, а видите, мы вам говорили, а зачем вы подписывали с США, видите, нельзя им доверять, мы говорили, а вы не послушали, вот вы такие плохие.

И с 2018 года КСИР пытается планомерно вернуть контроль над тем, что они потеряли, над деньгами. В основе всего деньги и борьба за власть и потоки. Несколько министров правительства Роухани отправили в отставку через парламент, т.е. они выразили вотум недоверия. Даже в прошлом году была история очень громкая, когда они постепенно убирали одного министра за другим, под разными предлогами. Министр здравоохранения подал в отставку, когда ему специально торпедировали все его поправки в новый бюджет по поводу здравоохранения, порезали здравоохранение и вынудили его уйти в отставку. Потом министра транспорта убрали из-за каких-то нарушений в проектах дорог.

То есть, уцепились там или придумали, не суть – и начали убирать одного министра за другим, окружая Роухани и пытаясь подмять его под себя. Там была даже ситуация, когда даже самого президента вызывали в парламент, это был август прошлого года, и ходили слухи, что его могли отправить в отставку, но решили его всё-таки не трогать, поскольку он всё ещё популярен среди части иранского общества. И была громкая история, когда министр иностранных дел Ирана подал в отставку, поскольку на него началось давление, и он демонстративно, он такой совершил финт – подал в отставку, а Верховный Аятолла попросил её не принимать, потому что он слишком популярен в Иране, после Роухани, поскольку с ним ассоциируют всю дипломатию, и он пользуется большим уважением и легитимностью на Западе, у него очень большие контакты с британцами, с французами, с ним переговаривались по поводу ядерной сделки. И конечно, они не смогли его отправить в отставку, он отозвал своё прошение. И я кстати ещё думаю, что это связано с его амбициями на президентство в следующем году.

И вот это крушение самолёта внезапно, конечно, стало очень неприятной новостью для КСИР, потому что Роухани и его команда получили офигенный повод сейчас их начинать кошмарить, что вот, смотрите, такие они плохие, некомпетентные.

Потом, чтобы ты понимал, о каких деньгах идёт речь: ежегодно на КСИР выделяют из бюджета 4 – 4.5 миллиарда долларов. В декабре прошлого года в бюджете увеличили расходы на них до почти 5 миллиардов долларов. В то время, как на армию выделяют в 10 раз меньше. То есть, порезали армию. В бюджете на вот этот год Минобороны на 50% порезали, на разведку на 40% порезали расходы. То есть, если эти в миллиардах исчисляются, их расходы на КСИР, то там в сотнях миллионов.

Мне кажется, что ты что-то ошибаешься. Потому что армия всё равно у них достаточно много, у них большая армия.

Не вообще армия, конкретно ведомство. Потому что понятно, что на армию несколько сотен – это же совсем уже. Нет, вот конкретно на Минобороны что-то пару сотен миллионов выделили, это очень мало. Там общая сумма, насколько я помню, порядка где-то полтора миллиарда долларов. То есть, такой разрыв – полтора и пять.

И получается, сейчас стал вопрос – а куда же все эти деньги деваются. Если на вас выделяют столько денег, а вы такие профессиональные – как так получилось, что какой-то оператор по ошибке принял самолёт за крылатую ракету…

Ну вообще это мутная версия сама по себе. Я думаю, до конца и не узнаем, что там было, и что за этими кулисами стоит. Но тем не менее, сейчас внутренняя повестка в Иране…

Роухани усилился. Виталий Кулик говорил, что уже несколько генералов отодвинули с КСИРа, и соответственно, ослабили их. Причём генералы, которые к Сулеймани были близки.

Да. Есть такие слухи. Я не знаю, пока что ещё нуждаются в подтверждении. Всё, что касается КСИРа, они не выносят на публику. Редко. Если это, конечно, совсем громкое дело, тогда да. Но я бы не удивился. Сейчас как раз начнутся вот эти вот разборки внутренние, которые к чему-то приведут, т.е. к победе одной из сторон. Потом, конечно, они там сядут между собой договорятся, при посредничестве Аятоллы, и всё, я думаю, на этом всё закончится.

Смотри. Такой вопрос касательно того, как дальше вокруг Ирана будет развиваться. Параллельно в Ираке происходят интересные процессы, когда Трамп сделал вот это своё заявление, такое достаточно примирительное, о чём ты говорил и писал, и я тоже говорил и писал.

Но обстрелы «зелёной» зоны в Багдаде, где находится посольство США и правительственные институты Ирака практически каждый день, миномётный обстрел, ракетный обстрел. Соответственно, возникает вопрос – как будет ситуация, на твой взгляд, развиваться в регионе в контексте того, что произошло с Боингом. Ну и как будет влиять эта повестка на нас.

Ну смотри. Я не исключаю эскалации между США и Ираном. Несмотря на примирительный тон, они взяли паузу. Хорошо. Но проблема никуда не исчезла. Более того, стороны не предлагают её решения. То есть, Трамп сказал – мы воевать не будем, не хотим, давайте за стол переговоров, без предварительных условий, заключим новое ядерное соглашение. Всё. Больше от него ничего не звучало.

Иран, естественно, не соглашается, потому что многие мосты были сожжены, в т.ч. после убийства Сулеймани. Просто так они сесть с американцами сейчас внезапно за стол переговоров не могут.

Ну и доверия просто нету.

Вообще никакого доверия. Было уничтожено за последние два года. Я не представляю, что должно случиться, чтобы они… Точнее Иран выдвигал условия, что, мол, снимите санкции, которые являются незаконными, которые вводились начиная с мая 2018 года, и прекратите нас критиковать. Это примерно такие их два главных условия, которые они выдвигали Штатам. Штаты тоже на это не пойдут, Трамп перед выборами не будет такое делать., это будет признаком слабости. Куда он сейчас возьмёт на 180 градусов развернёт свою санкционную политику.

Поэтому я не исключаю эскалации. Тем более, сейчас позиция самой администрации Трампа до сих пор не определена. Посмотри, как они: сначала он сказал, что давайте переговорим, сегодня утром я читал его заявление, он сказал, вы знаете, меня вообще не интересует, пойдёт ли Иран на переговоры с нами. Потом его команда, я смотрел несколько эфиров американских, что Марк Эспер, что Майк Помпео, что советник по нацбезопасности Роберт Браян в один голос говорят, что да, вот давайте мирные переговоры без предварительных условий. А тем временем Трамп сейчас раскачивает ситуацию, поддерживая протесты.

То есть, в самой администрации тоже борются разные группы. Прагматичные экономисты вокруг Трампа, которые в принципе поддерживают жёсткий курс против Ирана, поскольку это конкурент, его нужно убрать с рынка, но войны тоже не хотят, зачем это нужно. Они в принципе были бы рады заключить новое ядерное соглашение, и стабильность это только хорошо для бизнеса. Между радикалами-неоконами, у которые вообще свои фанатичные идеи священной войны, типа Болтона, который там уже писал, что в воздухе витает смена режима. Как-то так.

То есть, это говорит о том, что есть ожидание того, что эта вся ситуация приведёт, спустя какое-то время, к тому, что уберут Аятоллу…

Да. Вот они искренне верят в то, что…

И ситуация вернётся, как во времена шаха была. Вот это для них идеал.

Вот непонятно. Я действительно пытался понять, и я смотрел несколько интервью с тем же Болтоном. Они искренне верят, что в Иране всё, там чуть ли не революция, скоро там режиму конец. Но они не видят потом, что после него. Если ты хочешь сменить режим, тебе нужны, во-первых, внутренние союзники на местах, а во-вторых внешняя поддержка, какая-то антииранска коалиция.

Коалиции нет, потому что союзников нет, в отличии от того же 2005-го, когда первые санкции пошли, или 1990-х годов, когда в принципе всё международное сообщество поддержало Штаты. Это были международные санкции, это было международное давление. То сейчас вообще никого нет. Европейцы не поддержат, русские не поддержат, китайцы, даже Индия соседняя не поддержит, и Пакистан. И соответственно, а внутри у них никого нет в Иране.

Ну да. Роухани они кинули. С КСИРом они точно не договорятся.

То есть, если бы они хотели работать на грамотную смену режима, им надо было бы тогда работать с Роухани и его командой, плюс, возможно, сеять раздор между КСИР и армией, т.е. работать на иранскую армию в противовес КСИР. Вот это была бы политика в принципе. Потому что на самом деле, если там американцы беспокоятся о радикалах иранских, то это ж они ж это ж как раз представители в основном вот этого силового блока, КСИРа, которые как раз разгоняют эту волну. Но непонятно чего они хотят, в этом же ж главная проблема.

Поэтому я не исключаю эскалации. И в первую очередь, я думаю, эскалация будет в Ираке. Потому что сейчас там обостряется очень серьёзно обстановка, даже не из-за обстрелов, которые там каждый день были и до убийства Сулеймани, а потому что сейчас странная ситуация вокруг этого вывода американских войск. По сути правительство Ирака со своей стороны сделали вот все юридические и политические шаги, которые нужны были для того, чтобы официально попросить американские войска уйти.

Был официальный запрос премьер-министра, голосование в парламенте и, собственно, все письма были направлены в Вашингтон с просьбой дать им точный график вывода американских войск. В ответ Трамп лично, возьмём сразу отдельна Трампу, он вообще отказывается, он говорит что иракцы… Более того, он сказал, что иракцы должны им заплатить за выход. Пентагон и министр обороны Эспер уходит от их вопросов, в прямом смысле уходит, т.е. ему журналисты задают вопрос, он говорит нет, ну мы будем сотрудничать с иракцами, они нам нужны, мы им нужны, всё нормально, мы боремся с террористами Исламского государства.

И поэтому, я думаю, и сейчас получается, чем дольше американцы тянут волынку, тем ухудшается ситуация в самом Ираке, потому что вот эти проиранские бригады различные, часть из которых интегрированы в вооружённые силы Ирака, их терпение не вечное. Тем более, не все группировки они могут контролировать. И вот эта активизация обстрелов «зелёной зоны», посольства, баз, это как раз может свидетельствовать о том, что они не всех могут контролировать.

И когда всё выйдет их под контроля, то это начнётся то, что было с 2003 по 2008 года, когда была армия Магди, когда вот эти все шиитские бригады… Они же, собственно, уже выперли один раз американцев, в 2011 году, это же и был результат вот этой партизанщины.

И кстати, Сулеймани уже один раз выгонял Штаты оттуда, и сейчас может повториться та же ситуация. Возможности военные, оперативные у вот этих военных бригад в Ираке есть.

Ну тем более американцев сейчас не так много там, 5 тысяч…

Их намного меньше. Тогда их было более 80-100 тысяч…

Да. Десятки тысяч. А сейчас 5-6 тысяч.

А сейчас 5-6 тысяч. И они в уязвимых местах. Эти военные базы… там ничего нет, их очень легко обстрелять. И не надо с Ирана пускать ракеты. Достаточно у местных вооружённых бригад вполне есть те же «Грады», которые они просто подвезут, просто расхерячат базу.

Поэтому сейчас вот Ирак – это, я думаю, горячая точка, учитывая сейчас то, что там политический кризис всё ещё не закончился, правительство новое не сформировали, старое как бы в отставке, исполняющее обязанности, люди всё ещё протестуют. Поэтому я ожидаю эскалации. Всё равно, в этом году я думаю, что вот таким миром это всё не закончится, поскольку я не вижу, на каких…

Ну вот крушение Боинга, да, стало такой вот мини площадкой для деэскалации. Потому что вот, как бы американцы, да, немножко подтолкнули Иран к тому, чтобы они там признали, те решили признать, и как бы все разошлись. Но всё-таки диалог не завязался. Пока что. И я боюсь, что он не завяжется, потому что я не вижу, на чём они могут сойтись. Не те, ни другие не предлагают ничего альтернативного, не хотят первыми делать шаг навстречу. И там, и там достаточно упёртые люди, у иранцев ещё свои там особенности национальные, они просто такие сами по себе.

То есть, это не Северная Корея, у которых такая азиатская гибкость, они же тоже как там – повысили ставки, а потом такие «а давайте переговорим, поговорим», они там похвалили Трампа 100 тысяч раз, и подписали документ, который ничего не означает и таким образом вышли из ситуации.

Иранцы не такие. Они не будут этого делать, не будут унижаться…

У них понятие чести такое «имперская честь».

Ну так. Любой человек, который читал хотя бы несколько книг о Персии, говорят – это очень сложная такая идеологическая и политическая субстанция.

Ну а со стороны Штатов, Трамп, у которого внутри администрации единства нет, ядерное соглашение они ненавидят, альтернативы не предложили. Те пункты, которые когда-то в мае 2018-го выдвигал Помпео «12 пунктов Помпео» требования к Ирану, они оторваны от реальности, потому что они по сути требуют от Ирана капитулировать и просто полностью играть по правилам, навязанным Штатами в регионе.

Но они этого тоже никогда не будут делать по понятным причинам, иначе как минимум тот же режим сразу снесут вообще. Поэтому я думаю, что да, будет эскалация, и горячие точки – это Сирия, Ирак, район Персидского залива, Ормузский пролив, не снимается эта угроза, которая была, начиная с 3 января.

Для Украины это что? По всей видимости это проблемы с полётами, потому что тяжело просто будет так сказать давайте вот отменяем этот запрет на полёты. А это очень существенно бьёт по нашей авиаотрасли.

Мы через Россию не летаем, теперь через Иран не летаем, Ирак тоже как бы закрыт получается, Сирия закрыта, и наши самолёты делают существенные крюки…

Ну по сути да, это очень сложно. Но я так скажу: мы оказались просто заложниками ситуации, потому что поскольку мы не являемся субъектами на Ближнем Востоке, т.е. игроками какими-то, в торгово-экономическом плане наши позиции не очень сильны там, кроме Египта. В политическом мы не являемся субъектом каких-то таких серьёзных контактов с политическими элитами, например, Ирана, чтобы можно было как-то разрулить, их нет, потому что мы их не выстраивали, а те контакты которые были при СССР, это было давно, это уже неактуально.

Поэтому для Украины, с точки зрения чисто интересов Украины нам невыгодна дестабилизация Ближнего Востока. На самом деле то, что всё это закончилось такой примирительной паузой – это нам в плюс. Потому что если бы пошла дальше эскалация, начался даже какой-то ограниченный конфликт, то нам было бы ещё хуже. Потому что мало того, что полёты, мы ещё зависим от цен на нефть, поскольку импортируем в основном её.

Дестабилизация такого региона, да ещё и с участием Ирана породила бы гуманитарные последствия, которые возможно коснулись бы и Украины в том числе. А если не коснулись бы Украины, то опять были бы там потоки беженцев и проблемы для Европы. А если были бы проблемы для Европы, то она ещё бы ослабла больше, а это минус нашим позициям в противостоянии с Россией.

Плюс фокус американцев бы вообще туда ушёл очень серьёзно. Да у всех.

Да. Закрылись бы у себя и всё. Я считаю, что американцы в итоге, в конце концов уйдут из того же Ирака, просто когда найдут способ как это сделать, сохранив лицо, и так, чтобы сделать это победой. Так же как Трамп сделал с Сирией. А я изначально говорил, что они уйдут из Сирии, и они это сделали. Да, они растянули это во времени на два года, сначала он один раз выходил, ему не дали, в итоге они вышли.

С Ираком будет то же самое. Они просто не нашли схему.

И ещё по Украине. Ситуация с Ираном интересна, потому что она ещё усиливает Россию очень серьёзно. Во-первых, после убийства Сулеймани русские серьёзно зацементировали свои позиции в Сирии за счёт того, что Иран сейчас занят другим, Сулеймани, куратора в том числе сирийского направления уже нет. В последние годы Иран и так был немножко отодвинут от сирийских вопросов, там сейчас русские заправляют, теперь тем более.

Во-вторых, например, есть такой момент, что некоторые страны, которые помогали Щтатам, в том числе убить Сулеймани, предоставляя свою территорию, например, или разведданные, такие как Иордания, они сейчас в напряге, потому что это тоже потенциальные цели для проиранских сил. И например в случае с Иорданией они боятся, что, например, потенциальные атаки в случае эскалации могут быть запущены в основном из Сирии. И к кому они обратятся за помощью, чтобы этого не было? К русским.

Потом, сейчас под шумок вот этого всего американо-иранского противостояния Россия сейчас в Ливию пошла. Сегодня в Москве Хафтар и Сарадж и турки встречаются все вместе и подписывают мирное соглашение. То есть, за счёт Ирана Россия сейчас усиливает свои позиции. Они, конечно, держатся подальше, т.е. они не влезают. Я думаю, в том числе Сирия и ошибки тех же американцев научили их, что влезать не надо, подожди, посмотри на это всё, продемонстрируй, что ты конструктивнее партнёр: вот мол, смотрите, вот видите, какие США сумасшедшие, и видите, какой Иран сумасшедший. Ну а вот есть мы, мы более конструктивны, мы не лезем, нам не надо это всё.

Я думаю, сейчас с иракцами такой диалог будет. И Ирак же сейчас не просто так возобновил переговоры о поставках оружия, о закупке С-300, которые были заморожены как раз под давлением Вашингтона.

И вот это для нам минус, потому что поскольку мы находимся в состоянии войны с Россией, то чем больше они усиливаются на Ближнем Востоке, чем сильнее их ближневосточная карта, тем они её больше могут использовать в торгах с Европой.

И вот эта ливийская ситуация, я бы сейчас рекомендовал всем за ней следить, потому что там договорняк не только между Россией и Турцией – они туда приплели и Германию. Они ведь сейчас мирное соглашение подпишут, но формально его закрепить они дали немцам, на Берлинской конференции, которая пройдёт 19 января. То есть, как бы формально ЕС тоже тут будет участвовать, и победит вот как бы.

И это серьёзно, потому что вот на фоне этого всего мы топчемся на месте. Наши международные позиции остаются в рамках, которые с 2014 года особо сильно не менялись.

А там разрешается конфликт в Ливии, который по сути длился с 2011 года.

Да. Это очень серьёзное на самом деле событие. По сути за 8 лет вот впервые достигли хотя бы вот перемирия. Единственное что, вот один ещё момент. Что Украина сейчас должна делать после этой всей ситуации.

Поскольку Иран признал свою вину, то понятно, что сейчас будет тест на (на антикризисную коммуникацию мы уже видели со стороны Украины) то, насколько адекватно мы сотрудничаем с другими странами и как мы можем отстаивать в том числе свою позицию. Нам надо будет сейчас добиться наказания виновных, возвращения тел и финансовой компенсации от Ирана.

И сейчас главное нам внезапно, вот в ходе вот этого всего, не залезть ещё глубже в проблемы с Ираном и Ближним Востоком. Потому что я уже видел там какие-то раздавались голоса, что, мол, нельзя признавать, что это ошибка, надо давить дальше, или вводить санкции против Ирана.

Санкции. Чтобы вы понимали: Иран – это 0,4 % украинского экспорта.

Мы разве что какие-то можем косметические политические санкции символического характера…

Экспорта-импорта, торговли.

Да. Но они, во-первых, ни к чему не приведут. Во-вторых, они испортят нам наши и без того никакие отношения с Ираном. А в-третьих, это мы втянемся в проблемы на Ближнем Востоке, которые нам не нужны, потому что у нас и так много проблемных направлений, и ещё Ближнего Востока не хватало.

Сто процентов.

Вот сейчас очень важно как раз сохранять трезвость. В принципе, у нас президент нормально, адекватно реагировал, то, что он сильно не спешил с выводами. Я считаю, что это было более-менее нормальна позиция.

Да. Команда по мессиджам, конечно, чудила по полной…

А у нас с коммуникацией…

Провалено как всегда.

Да. Но вот его личная реакция была вполне взвешенной, по моему мнению.

Да. Я согласен.

Что ж, на этом будем заканчивать. Спасибо тебе за обстоятельный анализ как всегда. Подписывайтесь на Телеграм канал Ильи Кусы «Усы Асада», по Ближнему Востоку и по американской внешней политике там много всего вкусного и интересного. Подписывайтесь, не теряйте времени, если хотите быть в эпицентре понимания процессов.

Всё ребята, пока.

Счастливо.

Подписывайтесь на канал «Хвилі» в Telegram, на канал «Хвилі» в Youtube, страницу «Хвилі» в Facebook, канал Юрия Романенко на Youtube, канал Юрия Романенко в Telegram, страницу в Facebook, страницу Юрия Романенко в Instagram