Китайская несовместимость: Гонконг превратился в проблему для КНР

Последний оплот у протестующих студентов в Гонконге – кампусы Политехнического университета. Полиция его штурмует уже второй день. Все подступы к зданиям перекрыты. Как сообщает ресурс «Радио Гонконга», студенты других университетов тоже собрались там, чтобы не рассредоточивать силы. Оставшихся гражданских в университете эвакуировали, и полиция заявила, что арестует абсолютно всех, кто останется на кампусе (кроме журналистов). Настроение в чатах и форумах протестующих заметно унылое. Большинство считает, что акционизм выдыхается и власти «закрутят гайки» уже к концу года окончательно. Но отказываться от борьбы не намерены. Обсуждаются новые формы активностей, дифузные пикеты, перфоманс-акты, городскую герилью и пр.

У пропекинских чатах настроение тоже далеко не победителей. Некоторые пишут о возникновении субкультуры протеста, которая трансформируется в терроризм; другие – о том, что через пару лет самые буйные выйдут и «начнется самое страшное».

А пока полиция в стиле наших «беркутят» похищает раненных протестующих из медицинских палат, стреляет по глазам журналистам и время от времени применяет огнестрел и новомодную боевую химию.

КТО И ЗА ЧТО?

Вообще, профессионально анализировать события в Гонконге, не будучи погруженным в местную специфику или не имея инсайдов, практически не возможно. Некоторые мои коллеги пытаются применить к ситуации в этом анклаве традиционные лекала «сепары» или «борцы за свободу»; «восстание гонконгцев против китайского порабощения» или «инспирированная американцами очередная «интифада». Однако все аналогии по отношению к событиям в Гонконге натянуты и не дают реальной картины.

Протесты в Гонконге продолжаются уже пять месяцев. Сегодня кажется, что они на спаде. Накопилась усталость от треша на улицах. Но это только на первый взгляд. Боевую основу протестующих составляют молодежь (даже школьники) и люди среднего возраста из немажорных кварталов. В то же время, логистика, информационные сети, мобилизация, финансирование, медицинское обеспечение, еда, схроны и пр. организовываются людьми не бедными. Запомнилась история о том как дочь одного из высших чиновников правительства Гонконга оказалась админом чата наиболее «непримиримых».

На вооружении восставших новые технологии коммуникации и рекламы. Самоорганизация, кооперация, экономика дарения, диффузия активностей, взаимозаменяемость, солидарность секторов и пр. Все это проявилось в Гонконге в неожиданных форматах.

Российские экспаты, симпатизирующие Пекину, надеялись на то, что богатые гонконгцы вместе с частными охранными фирмами транснациональных корпораций сами разгонят «бунтующую шкалоту»… Но ставка на контрреволюционные настроения средней и крупной буржуазии не оправдалась. Люди с деньгами демонстративно отмалчиваются. Если раньше их молчание воспринималось как пассивная поддержка КНР, то сейчас континентальные китайцы пишут, что это «тихий бунт корпораций» против Пекина.

Радикализация протестующих происходила волнами. С начала наиболее революционную риторику использовали репрессированные бывшие активисты «Революции зонтиков» 2014 года.

Сама трансформация у них наступила после того, как в апреле  2019 года были вынесены приговоры студенческим активистам Томми Чюнг Сау-йин и Йисон Чунг Ю-ва, члену Законодательного совета Тане Чан, Баптистскому проповеднику Чу Ю-мину и пр. Среди тех кто получили сроки оказались и лидеры движения «Захвати Сентрал»: Бенни Тай, Чан Кин-Ман и Чу Ю-Мин. Они получили до года до полутора лет тюрьмы. Многим исполнение приговора было отстрочено или смягчено.

Судья Джонни Чан (Johnny Chan Jong-herng), который вел дело раскритиковал обвиняемых за то, что они ради своих политических желаний рисковали жизнями «обычных людей» (ordinary folks). В итоге в соцсетях развернулась кампания – «я обычный человек — можешь мной рисковать».

По словам местного социолога Томми Ченга, за несколько месяцев сформировалась настоящая субкультура «желающих рискнуть». Чтобы быть принятым в определенной молодежной политизированной среде нужно было иметь явные проблемы с полицией.

Это наложилось на неуступчивость правительства Гонконга. В марте-мае 2019 года активно обсуждался законопроект об экстрадиции, который позволял местным властям задерживать и выдавать лиц, находящихся в розыске на территориях, с которыми Гонконг не имеет соглашений об экстрадиции, включая материковый Китай и Тайвань.

12 июня 2019 года, в день, когда законопроект был запланирован ко второму чтению в Законодательном совете, состоялась массовая акция протеста, которую полиция подавила силой, с использованием слезоточивого газа и резиновых пуль. Формально, это стало началом нового восстания. Дальше события ситуация все усугублялась, а насилие с обоих сторон стало нормой. Разрушенные станции метро (метрополитену особенно досталось за сотрудничество администрации с полицией), разгромлены минимаркеты «7-Eleven», сожжённые автобусы, банкоматы, магазины лоялистских компаний и пр.

Правительство Гонконга использовало хорошо нам знакомый способ «умиротворения» беспорядков – «титушек» из континентального Китая, которых формировали из разнообразного полукриминального контингента. Засветились даже рекруторы из числа российских экспатов, формирующие «эскадроны помощи полиции для борьбы с мятежниками».

В стычках «чернофутболочников» (протестующих) с «белофутболочниками» (прокитайскими парамилитарес) получили ранения больше людей чем в файтах с полицией.

На данный момент более 4 тыс чел находятся под арестом, среди них 39,3% ученики и студенты. Пока идентифицировано 2 убитых, но оппозиция говорит о десятках убитых тайно.

Несмотря на репрессии и жесткие действия полиции в Гонконге все же сохраняется относительно независимое правосудие. Адвокатам удается добиваться оправдательных приговоров из-за несоблюдения полицией уставов и регламентов.

Несмотря на то, что протестующим удалось добиться приостановления действия законопроекта об экстрадиции с 15 июня, на саму протестную активность это почти не повлияло. Как не повлияла и отмена Верховным судом Гонконга 18 ноября 2019 года запрета на ношение масок во время акций протеста как «антиконституционной меры». Напомню, что за маску на протесте полагался немедленный арест, срок в один год тюрьмы и штраф в размере 3187 дол США). На 17 ноября было уже арестовано более полутора тысяч человек за маски. С 18 ноября запрет снова не действует.

Сегодня требованиями активистов являются:

• Окончательное снятие законопроекта об экстрадициях с повестки Законодательного собрания. Приостановка – это еще не политический отказ от принятия его в будущем. Пропекинские СМИ не скрывают, что как только ситуация в Гонконге нормализируется, правительству региона нужно будет «оперативно принять кейс стабилизационных законопроектов, включая и закон об экстрадиции».
• Отставка главы правительства Гонконга Кэрри Лэм. Она не пользуется поддержкой даже у лоялистского населения региона. Одни ее критикуют за «чрезмерную жестокость», другие – за «потакание бунтовщикам». У Лэм нет достаточной легитимности в глазах гонконгцев, поскольку ее не избирали всенародно, а по специальной процедуре по согласованию с Пекином.
• Предоставления гражданам Гонконга всеобщего избирательного права. Право избирать не только главу администрации Гонконга непосредственно без «рекомендаций» Пекина, а и весь состав Законодательного собрания. Половина кресел в законодательном собрании Гонконга избирается на прямых народных выборах, остальные законодатели избираются бизнес-сообществами города (не без участия Пекина).
• Всестороннее расследование насилия со стороны полиции в отношении протестующих и злоупотребления властью. Сначала речь шла о конкретных событиях 12 июня, но теперь требование распространяется на весь период восстания. Среди более конкретных обвинений: полиция задерживала и обыскивала прохожих возле места протеста без вероятной причины; избиение случайных прохожих и применение против них спецсредств; отказ полицейских предъявлять при задержании протестующих индикационные карточки, что требует закон и пр.
• Не применят квалификацию протеста как «мятеж» (riot). Речь идет о том, что правительство Гонконга первоначально использовало слово «мятеж» для описания протеста 12 июня. Позже в описание были внесены поправки, в которых говорилось, что были протестующие, которые устроили беспорядки. Однако протестующие считают, что всех задержанных могут осудить по квалификации мятеж, а это большие тюремные строки.
• Амнистия или освобождение арестованных протестующих без предъявления обвинений.

Пока власти не рассматривают эти требования как полностью реалистичные. Более того, часть прокитайски настроенных чиновников вообще отбрасывают любые компромиссы по этим 6 пунктам. Некоторые даже назначают награды за головы наиболее активных протестующих.

ПОЧЕМУ ЗАПАД МОЛЧИТ?

На этот вопрос ответил мне один британский журналист, работающий в Украине: «В вопросах прав человека и свобод нашей бывшей колонии Британия не является авторитетом для Китая. И не только потому, что мы оттуда ушли, а потому, что оставили не лучшее наследство. Гонконг 1990го – это было место куда не хотели уезжать даже пожизненные арестанты из Ливерпуля».

Формально Китай соблюдает взятые на себя обязательства в вопросах транзита власти в Гонконге. Автономия значительно не ограничивается, а политические права сохраняются. Повода кричать об обмане Пекина нет.

С другой стороны КНР является членов Совбеза ООН с правом вето и вступать в конфликт с Пекином никто не спешит. ЕС занят другими насущными проблемами. Также к дипломатичному молчанию подталкивают европейцев и западные транснациональные компании, работающие в Гонконге и не спешащие ссориться с Китаем.

Некоторую активность проявляют США. Пропекинские ресурсы сообщали, что американцы мотивировали протестующих активизироваться в канун 70-летия образования КНР. Есть основания говорить о политической поддержки лидеров гонконгской оппозиции со стороны Вашингтона.

Конгресс США проголосовал за принятие Закона о правах человека и демократии в Гонконге (Hong Kong Human Rights and Democracy Act). Им предписывается создать список лиц, причастных к подавлению основных свобод в Гонконге, на которых будут наложены санкции в виде запрета на въезд в США и заморозки их активов в Штатах.

Министерство торговли будет обязано ежегодно отчитываться перед Конгрессом касательно усилий Китая по использованию Гонконга для обхода экспортных ограничений и санкций США. Законопроект ожидает голосования в Сенате, где он в настоящее время пользуется поддержкой обеих партий и, скорее всего, будет принят.

Пекин заявил, что США вмешиваются во внутренние дела КНР, используя Гонконг для сдерживания развития Китая.

Ранее США уже внесли в «чёрный список» 28 китайских компаний за массовые нарушения прав человека в Синьцзяне. Среди них Hikvision и Dahua Technology — две крупнейшие компании в мире, производящие аппаратуру видеослежения.

Но дальше чем санкции против китайских конкурентов американских компаний в некоторых отраслях и введения персональных санкций против десятка – двух чиновников дело не пойдет.

Как сказал американский обозреватель Тим Харисон, в Вашингтоне могут сколько угодно воевать с Пекином на бирже. Но свобода и демократия в Гонконге не та тема, которые могут заставить Белый Дом вытаскивать на стол что-то более серьезное чем «озабоченность» и новый протекционистский закон.

ЧТО ПОШЛО НЕ ТАК?

Еще в 2017 году, в канун 20-летия со дня возвращения Гонконга Китаю, некоторые эксперты с мировым именем утверждали, что  концепция «одна страна, две системы» себя полностью оправдала. Протесты 2014 года ушли в прошлое, а власть, казалось бы укрепила свои позиции.

Концепция «одна страна, две системы» была предложена Ден Сяопином в расчете не только на мирный возврат Гонконга или Макао (кит. — Аомынь), но в первую очередь Тайваня, который так и не проникся этой идеей до конца. Но в Пекине резонно считали, что Запад согласиться с реинтеграцией территории Китая только в том случае, когда на них будут сохранятся преференции для бизнеса и устоявшийся образ жизни местного населения.

Китай восстанавливал свой суверенитет над бывшими колониями, но обязывался сохранять расширенную автономию территорий на 50 лет. За этими территориями сохраняется статус свободного порта (порто-франко), отдельной таможенной территории, международного финансового центра с собственной валютной системой. Например, Гонконг имеет собственные исполнительную, законодательную и судебную системы, а также проводит самостоятельную иммиграционную и налоговую политику.

С одной стороны, это дает возможность развиваться Гонконгу, а с другой — объединение ресурсов материкового Китая и Гонконга усиливает их обоих.

До последнего времени, Гонконг занимал 3-е место в мировом рейтинге лёгкости ведения бизнеса; 5-е место в рейтинге налоговых систем мира. По данным Всемирного банка, в Гонконге три налога, из которых 17,6% — налог на прибыль, 5,1% — трудовой налог, 0,1% — другие. Суммарная ставка налогов составляет 22,8% К концу 2016 года Гонконг стал самым крупным в мире рынком IPO.

Официальные спикеры Пекина говорят о сплошных успехах концепции «одна страна, две системы». Это часть официальной пропаганды. В прессе много материалов об успехах Гонконга, о новых инфраструктурных проектах в регионе, о связях Гонконга с материковым Китаем.

Но в действительности в отношениях Пекина и Гонконга существуют определенные сложности.

Во-первых, это так называемый «фильтр» на кандидатов для участия в выборах главы Гонконга (это положение Основного закона для САР Сянган в момент его передачи от Великобритании Китаю).

Во-вторых, принудительно-добровольная самоцензура в местных СМИ. По словам лидера Демократической партии Гонконга Мартина Ли, «люди Гонконга свободны критиковать местное правительство. Журналисты, пресса и телевидение здесь не боятся местных властей, но, когда речь заходит о центральном правительстве в Пекине, очень немногие способны на критику, слишком много самоцензуры».

В-третьих, изменения демографического баланса в районе и приток мигрантов из материкового Китая (на 2016 года их было уже 1,3 млн человек из 7,5 млн жителей Гонконга).

Руководство КНР укрепляет свое присутствие в районе. Фильтр для кандидатов — это скорее механизм отбраковки популистских лидеров, играющих на недовольстве политикой Пекина в Гонконге. Из колоды выпадают случайные люди, авантюристы, просто нелояльные Пекину люди. В то же время, китайское руководство не требует, чтобы за отобранных кандидатов голосовали. Выбор у местных жителей все равно сохраняется (местный парламент) и оппозиция не запрещены. Хотя в последнее время администрация Гонконга все охотнее использует силу для разгона демонстраций и акций протеста.

Что касается притока китайцев с материка, то на сегодняшний день эта тенденция уже привела к существенным изменениям в электоральных предпочтениях местных жителей, в политической культуре и даже в быту.

Возник запрос и на культурную интеграцию с КНР. С сентября 2017 года введена система 15-летнего бесплатного образования, которая распространена и на детские сады. Именно образование было главным камнем преткновения между прокитайскими властями и обществом. Частные школы отказывались вводить в начальных классах уроки китайской истории, традиций и культуры. Народное образование должно было покрыть этот дефицит, но вместо этого вызвало отторжение в автохтонов.

Реинтеграция с КНР внесла некоторые коррективы и в повседневность гонконгцев. Так, использование общекитайского языка увеличилось, английским владеют почти все жители, но качество его преподавания снизилось. Общие результаты госэкзамена по английскому — самые низкие за последние 12 лет.

В целом, Гонконг до 2019 года был стабильным регионом и не создавал много проблем Пекину. Еще в начале этого года результаты социологических исследований показывали, что только 27% жителей были готовы к участию в массовых акциях протеста, если это будет касаться политических свобод и демократии. После «Революции зонтов» в 2014 году, наблюдалось снижение вовлеченности масс в политические процессы.

Во многом это объяснялось специфической политической культурой самого Гонконга. В свое время основатель Сингапура Ли Кван Ю, описывая процесс возврата региона Китаю отмечал, что «люди в Гонконге полагались не на правительство, а на себя и на свои семьи. Между ними и колониальным правительством не существовало никакого «общественного договора». В отличие от жителей Сингапура, они не могли и не защищали свои коллективные интересы. Гонконг не являлся государством, — ему просто не позволяли стать государством: Китай никогда не допустил бы этого, а англичане и не стремились к этому».

Казалось, что гонконгцы смирились с воссоединением с Китаем и приняли новые правила игры. Да, они проявляли некоторую строптивость. И нужно отдать должное, ранее протесты имели конкретные коммерческие успехи. Так, производители курятины смогли выбить из правительства компенсацию за уничтоженный товар во время борьбы с эпидемией «куриного гриппа», рыбаки и фермеры получили компенсации во время «болезни красных водорослей», в результате которой погибла рыба и морепродукты в акватории Гонконга, профсоюзы постоянно продавливают выгодные для наемных рабочих условия труда.

Еще в начале года казалось, что политическая нестабильность – это не об Гонконге. Нет там политической идентичности, не смогла она сформироваться за 20 лет.

Оказалось, что далеко не все так однозначно. Политическая идентичность гражданина Гонконга формируется прямо у нас на глазах. И то во что не верили социологи кристаллизуется в каждой новой стычке с полицией.

Нынешний протест вероятно всего задавят. Некоторые корпорации уйдут из этого региона в поисках более спокойного места для «делания денег». Потери уже исчисляются млрд долл.

Но Пекину предстоит комплексно решать проблему Гонконга. Две системы в одной стране не уживаются. Одна система должна неминуемо поглотить вторую. Если «дать слабину», то проблема может стать хронической со всеми вытекающими последствиями.

Фото:  Associated Press 

Подписывайтесь на канал «Хвилі» в Telegram, на канал «Хвилі» в Youtube, страницу «Хвилі» в Facebook