Разнузданная обреченность «туда или сюда интеграции»

Разнузданная истерика вокруг интеграции Украины накануне Вильнюсского саммита вызывает истерический смех и озлобленную изжогу одновременно. Причем разнузданность имеет место с обеих сторон. Евроинтеграторы не устают завлекать нашего жадного к потреблению и развлечениям обывателя европейской «дольче витой», не забывая регулярно напоминать о неких высочайших «цивилизационных ценностях», каковые якобы имеют место в Европе.

При этом старательно умалчивается, что сытая и приятная жизнь в Европе окончилась, по крайней мере, в обозримом будущем, и вопрос стоит лишь о том, скатятся ли они до нашего уровня. Что же касается «ценностей», то в ходе знакомства с Европой обнаружить их не удалось, хотя определенная «окультуренность» имеется. И вообще, пропаганда евроинтеграции так часто сбивается на вопросы торговли, пошлин, цен и тарифов, что вопрос «ценностей» уходит на самый дальний план.

В свою очередь, евразийские интеграторы вовсю декламируют столь же облыжные мантры о славянском единстве (ага, с казахами и чеченами!), хотя все понимают, что речь идет о единстве с Москвой и только с ней, о разрушении промышленности и вековых православных ценностей после интеграции с Западом, спекулируя заодно на действительно великих достижениях советского прошлого, доставшихся, впрочем, непомерно дорогой ценой. При этом нагло умалчивается, что значительная часть промышленности Украины была уничтожена именно после перехода в руки российской олигархии, что евразийский обыватель в массе погряз в потребительских вожделениях и отринул христианские ценности точно так, же как обыватель западный. Лозунги о «братстве и единстве на евразийских просторах» – это и вовсе полная чушь, особенно в России, которая просто гноится межнациональной ненавистью, грозящей когда-нибудь перерасти во всероссийскую бойню. Что же касается достижений великого прошлого, то в угоду накоплению и потреблению их разворовали и втоптали в грязь вместе с идеалами, которые двигали к этим достижениям.

Впрочем, все это банально, и писать об этом приходилось не раз. Обреченность же этой разнузданной суеты на тему интеграций хоть в ту, хоть в другую сторону умалчивается, да и мало кем осознается. Состоит же обреченность в крахе идеи национального суверенного государства, каковая идея вошла в моду в далеком ХVIII веке. Речь идет не просто о хуторянских проблемах Украины, которая, скажем честно, обделалась со своей «незалежностью». Это глобальный процесс, в который осознанно и бессознательно вовлекаются даже такие гиганты, как Россия и Китай, сами по себе являющиеся самодостаточными субцивилизациями, в отличие от Украины. Наконец, позволим себе высказать крамольную идею: интеграцию действительно нужна, и именно в российскую сторону, но в основе этой интеграции должно было бы лежать то, что было, повторим, преступно и бездарно дискредитировано и разграблено. А то, что Москва сейчас предлагает в качестве основы для интеграции, представляет собой кондовый идиотизм, отличающийся от «гейропейской либерастии», если использовать математические термины, лишь знаком, но не модулем.

Начать хотелось бы с полемики. Есть в Украине такой публицист – Владимир Стус. Широкой общественности он мало известен, и это есть комплимент, поскольку мысли, высказываемые Стусом, довольно сложны и малопонятны для массового обывателя. К тому же, этот автор слишком, так сказать, интеллектуален, чтобы быть широко известным. А мысли он высказывает действительно интересные, хотя автор этих строк с ними, в целом, не согласен, полагая, что реальный социальный праксис их опровергает.

Впервые идеи Владимира Стуса обратили на себя внимание в разгар кризиса на рубеже 2008-2009 годов. С тех пор он периодически популяризирует свои мысли в СМИ, развивая и углубляя их, что, в общем, нормально, ибо серьезные идеи в один момент не рождаются. Это к вопросу о том, что иногда приходится слышать от разного рода «умников»: дескать, сколько можно повторять одно и то же на протяжении длительного времени?.. Повторять можно столько, сколько нужно. Любая серьезная идея имеет свою, подчас очень сложную, динамику и может развиваться годами. Ярким примером может служить идея Эриха Фромма о социальной характериологии, почерпнутая частично у Фрейда, а частично аж у Гераклита: зародившись в ранних статьях 1930 годов в Германии, идеи Фромма получили развитие в написанной в США хрестоматийной книге «Бегство от свободы» и через большое количество послевоенных работ американо-мексиканского периода жизни нашли окончательное завершение в фундаментальной монографии «Анатомия человеческой деструктивности», опубликованной за 7 лет до смерти в 1973 году в Швейцарии. Так была потрачена жизнь одного из гениальнейших мыслителей ХХ века, являющегося, по совместительству, одним из глубочайших продолжателей и интерпретаторов идей Маркса, дополнивших марксизм тем, чего в нем недоставало – психологическими звеньями. Но эта жизнь была потрачена не зря…

Итак, Владимир Стус правильно полагает, что нынешний кризис является не просто финансово-экономическим, а выходит далеко за рамки экономики, являясь цивилизационным, даже экзистенциальным. Правда, сам Стус использует другую терминологию и имеет в виду несколько иное. Он говорит об окончании Эпохи модерна западной цивилизации и сопутствующей ей цепочке вторичных модернов преимущественно азиатских стран вроде Японии, Кореи, позднее Китая, не считая разную «мелочь» типа Сингапура и прочего. Стус справедливо подчеркивает, что потенциал технической модернизации, запущенный с началом Нового времени, иссяк, равно как иссяк потенциал связанной с модерном глобализации. Технические новации не создают больше стимула для дальнейшего развития цивилизации и глобализации, а главное не создают новых смыслов, целей и идей для этих процессов. Еще раз повторим, Стус формулирует все это несколько по-иному, но суть примерно такая.

Кризис, по мнению Стуса, должен положить начало процессу, обратному глобализации, а именно – регионализации, замыканию в узких анклавах и суверенных государствах, делающих упор на более тщательном использовании местных ресурсов – природных и человеческих. Стус также предрекает, что фазовый переход от глобализации к регионализации будет сопровождаться неким современным изданием «тридцатилетней войны», что является, пожалуй, наиболее спорным в его построениях, тем более, что мотивировкой постулата и войне он себя не утруждает.

Сомнительны, прежде всего, тем, что они не только не подтверждаются реальной социальной практикой послекризисного времени, но и опровергаются ею. Кризис не привел к концу глобализации, как утверждает Стус, а наоборот, ускорил глобализационные процессы. Да и пропагандируемой Стусом регионализации не наблюдается. Последние события вокруг так называемого дефолта США, которого в принципе быть не может, поскольку Штаты сами же являются производителями резервной валюты, еще раз подтвердили: глобализация углубляется, нарастает и расширяется, и как только в глобальном ядре, так сказать, в «ядре ядра» современного глобального мира возникли небольшие политико-субъективные проблемы из-за разборок демократов и республиканцев, так сразу мир начало колотить. Как только стало известно, что так называемый дефолт США временно отменяется, проще говоря, что американское госказначейство будет и дальше штамповать долговые обязательства, а Федеральный резерв выкупать их за напечатанные доллары, глобализованный мир временно вздохнул с облегчением и тут же принялся ждать следующую дату «конца света».

С достаточной степенью уверенности можно сказать, что глобализация является одной из главнейших траекторий развития цивилизации, формой ее бытия и способом существования. Вся история цивилизации представляет собой все более нарастающую и углубляющуюся глобализацию. В качестве примеров можно привести Древний Египет, империю персов, греческую ойкумену, империю Александра Македонского, Древний Рим, арабский халифат, Священную Римскую, Османскую, Британскую, Российскую империи, колониальную систему, с оговорками Советский Союз, современный Pax Americana. В истории случались откаты назад, дезинтеграция, но вскоре они сменялись объединением.

Интеграционные процессы имеют психологические корни. Ощущение конечности бытия, никчемности и слабости перед окружающим миром порождает так называемую невротичную тревожность и неминуемо ведет к объединению индивидов, и важнейшую роль здесь играют бессознательные импульсы, о чем хорошо писал Фромм, а потому интересующихся отправляем к его творчеству. В этом смысле очень интересна абсолютно ненаучная, но весьма проникновенная утопия Версилова в романе Достоевского «Подросток»: отрицая высший смысл и вечность, но стремясь создать «благополучный человеческий муравейник», следует прилепиться друг к другу и устроить счастье слабосильных существ. Правда, сей абсолютно иррациональный экзистенциализм, с оговорками, можно истолковать научно, но в эти дебри вдаваться не будем, ибо они уведут слишком далеко.

Интеграционные процессы имеют психологические корни. Ощущение конечности бытия, никчемности и слабости перед окружающим миром порождает так называемую невротичную тревожность и неминуемо ведет к объединению индивидов, и важнейшую роль здесь играют бессознательные импульсы, о чем хорошо писал Фромм, а потому интересующихся отправляем к его творчеству. В этом смысле очень интересна абсолютно ненаучная, но весьма проникновенная утопия Версилова в романе Достоевского «Подросток»: отрицая высший смысл и вечность, но стремясь создать «благополучный человеческий муравейник», следует прилепиться друг к другу и устроить счастье слабосильных существ. Правда, сей абсолютно иррациональный экзистенциализм, с оговорками, можно истолковать научно, но в эти дебри вдаваться не будем, ибо они уведут слишком далеко.

Владимир Стус абсолютно правильно говорит о том, что кризис вышел за собственно экономические рамки. Но он слишком сужает саму постановку проблемы, полагая, что причиной кризиса стало исчерпание потенциала Модерна и научно-технических инноваций в их нынешнем виде. Представляется, что названные Стусом факторы вторичны, являясь следствием более глубоких проблем.

В основе цивилизации в ее нынешнем виде лежит установка на непрерывный рост потребления и накопления, а также тесно связанная с этим товарно-денежная система координат, проистекающая из общественного разделения труда и производства, по Марксу, преимущественно меновой, а не потребительной стоимости. С рядом оговорок, это единственная на сегодняшний день известная модель цивилизации. Оговорка о «ряде оговорок» сделана потому, что в разное время в старину, а кое-где еще и сейчас, наблюдаются сообщества, свободные от товарно-денежных отношений и «гонки потребления», но эти сообщества считаются недоразвитыми, а современная цивилизация их всячески «окультуривает», прежде всего, путем приучения к указанным «ценностям», что часто ведет к трагедиям, но это отдельная тема. К тому же подобные отклонения ничтожно малы. В общем же, земная цивилизация в массе имеет явно выраженный потребительно-накопительный и товарно-денежный характер.

По мнению автора этих строк, это не единственно возможный сценарий развития цивилизации, траектория цивилизации инвариантна, то есть может иметь разные сценарии. Но когда-то на этапах зарождения человечество пошло именно таким путем, в результате чего в коллективной психике сложились определенные матрицы, и теперь изменить сценарий крайне сложно, но, в принципе, возможно. Такие попытки в той или иной мере неоднократно предпринимались, например, в рамках практически всех мировых религий. Еще одной, хорошо известной и масштабной, попыткой был так называемый коммунистический эксперимент в бывшем СССР, который был бездарно провален, в том числе, и потому, что не удалось изменить указанную психическую матрицу у достаточного количества народонаселения.

После провала этого эксперимента в СССР и бывших соцстранах, включая Китай, который под коммунистическими лозунгами развернулся в противоположном направлении, потребительская и товарно-денежная матрица укрепилась и восторжествовала по всей планете, достигнув, пожалуй, своего апогея во время кредитно-деривативного бума начала 2000-х. Пока трудно сказать наверняка, был ли этот апогей и последующий кризис 2008 года началом конца товарно-денежной цивилизации, но складывается впечатление, что нечто подобное имеет место. Далее возможны три варианта событий: 1) будут найдены некие новые, более возвышенные, социальные двигатели, отличные от товарно-денежных и потребительских стимулов, хотя в это, честно говоря, верится с трудом; 2) в рамках товарно-денежной и потребительской матрицы будет найден еще какой-то сценарий вроде надувания очередного «пузыря» на еще каком-нибудь «рынке», но рано или поздно этот «пузырь» лопнет, что приведет к новому, возможно еще более жестокому кризису, по сути, это еще один шаг к деградации и самоуничтожению цивилизации в ее нынешнем виде; 3) сценарий деградации и быстрого или медленного самоуничтожения уже запущен, и ни один «пузырь» его уже не остановит.

Современный кризис и цивилизационный тупик были заложены в самой сути потребительской и товарно-денежной траектории. Эта суть состоит в непрерывном углублении и расширении потребления-накопления и товарно-денежных отношений в соответствии с постулированными Марксом «имманентными законами капитала». Речь идет как об экстенсивном расширении на все страны-народы-континенты, так и об интенсивном – во все возможные и невозможные сферы человеческой деятельности и общественных отношений

Резервы географической экстенсивности исчерпаны если не полностью, то в значительной мере. Конечно, еще остались труднодоступные регионы наподобие Амазонии, Сибири, Аляски, Антарктиды, Сахары и так далее. Но их окончательное освоение, а значит включение в товарно-денежные отношения с целью продления ресурса товарно-денежной цивилизации, связано с огромными затратами и техническими проблемами, а сами эти места не слишком комфортны для существования. К тому же, их освоение чревато катастрофическими экологическими последствиями, и хотя это редко останавливает, когда речь идет о наживе, но определенная боязнь уже появляется уже хотя бы из чувства самосохранения.

Кроме того, перед человечеством все более встает проблема ограниченности ресурсов, которые еще можно вовлечь в отношения. Это влечет как материально-экономические последствия в виде невозможности удовлетворять все более неуемные потребности, так и экзистенциально-психологические последствия, выражающиеся в невозможности наращивать экспансию во внешний мир и воздействие на него, что является неотъемлемой чертой человеческой природы (Фромм). Последнее влечет за собой возрастающее глобальное ощущение тесноты, скученности, чуть ли не клаустрофобии. Измельчание окружающего мира, прежде казавшегося огромным, ведет к морально-психологическому измельчанию человека.

Как изрекал Ницшевский Заратустра: «Земля стала маленькой, и по ней прыгает последний человек, делающий все маленьким».

Измельчание, исчерпание окружающего мира стало причиной интенсивной экспансии потребительства-накопительства и товарно-денежных отношений. Она идет по пути экономизации, монетизации, коммодизации любых сфер человеческого бытия, прежде всего тех, которые категорически нельзя делать объектом товарно-денежных отношений, например, образование, здравоохранение, межличностные и семейные отношения, а также такие несколько эфемерные понятия, как любовь, честь, достоинство, призвание и прочие, которые неуклонно вовлекаются в товарно-денежный оборот по причине того, что больше вовлекать уже нечего. Сейчас, по сути, именно под такие «экономические процессы» печатаются деньги, эти процессы уже на полном серьезе пытаются учитывать при калькуляции ВВП. Недавно, например, в Штатах озаботились тем, что не все общественные отношения учитываются при подсчете ВВП, а потому официальные данные ВВП занижены и предложили, например, учитывать некий денежный эквивалент обмена обывателей фотографиями через социальные сети. Как говорится, no comments!

Впрочем, один comment дадим в виде следующего анекдота. Джон поприветствовал Ивана помахиванием руки и тут же оценил эту услугу в 200 долларов США. В ответ Иван скрутил Джону «дулю» и также оценил эту услугу в 200 долларов США. К вечеру об этом выдающемся событии сообщили средства массовой информации, а уже утром следующего дня мировые фондовые биржи и рейтинговые агентства всерьез заговорили о росте мирового ВВП за последние сутки на 400 долларов США.

Все эти ВВП чем дальше тем больше формируются примерно по такому же принципу.

Именно так появляется скандально знаменитое информационное общество, экономика знаний и услуг. Ситуация усугубляется возрастающей производительностью труда, высвобождающей все большие массы народу от непосредственного производства материальных благ. Этот контингент нужно чем-то занять, а потому все более разрастается бюрократизация социума и разного рода «креатив», чаще всего имеющий исключительно одну задачу – «развести на бабки» ближнего своего для собственного прокорма. Правда, и «бабки», то бишь деньги, становятся все более виртуальными, как и вся остальная якобы экономическая активность…

Именно здесь лежат причины «пузырей», которые надуваются в той или иной сфере социально-экономических отношений. Целей здесь две. Во-первых, банальная: «поднять» на этом энное количество виртуальных символов, именуемых деньгами, фактически, мошенническим путем (американский спекулянт японского происхождения Роберт Кийосаки, он же «писатель» на любимую американскую тему «как разбогатеть», правильно говорит, что мы слишком серьезно относимся к нашим «смешным деньгам»!).

Во-вторых, намного более сложная для понимания и часто бессознательная цель: преодолеть все более сжимающуюся ограниченность рамок потребительской и товарно-денежной цивилизации.

Выход, кстати, имеется стопроцентный. Он, выход этот, одновременно очень простой и крайне сложный. Состоит он в перенаправлении психической энергии цивилизации с потребления и товарно-денежного шулерства на реальное научное познание мира как на планете, так и за ее пределами. Кстати, если это произойдет, это и будет настоящим воплощением того самого «общества знаний», о котором модно много говорить, но которого реально нет, поскольку в современном мире реальное познание окружающего мира все более вытесняется манипуляционным и околонаучным блудом из разряда гуманитарщины по преимуществу. Технические достижения тоже направлены преимущественно на удовлетворение потребительских вожделений, а не на прорывные решения, направленные опять-таки на познание мира.

Простота этого выхода состоит в том, что изыскивать, к чему бы приложить усилия, не нужно. Огромный и практически еще непознанные мир находится под ногами в виде планеты, о которой, как оказывается, человечество почти ничего еще не знает, а также над головой в виде космоса, познание которого, по большому счету, вообще еще не началось. Технико-экономические выгоды от процесса познания и разумного преобразования мира приложатся сами собой, как приложились «липучки» для куртки в процессе разработки скафандров американцами.

Зато проблема преодоления скученной ограниченности, расширения активности и вовлечение в человеческую активность неограниченного ареала решается автоматически по причине бесконечности Вселенной, которая, по современным данным, считается неограниченной. Если так уж хочется и дальше пользоваться фантомом под названием «деньги», то именно под бесконечное познание и преобразование – но только настоящее познание и преобразование! – мира их можно печатать неограниченно, поскольку Вселенная бесконечна. Почему-то до сей банальнейшей мысли никто до сих пор не додумался…

Но такая видимая простота тут же оборачивается неимоверной, практически непреодолимой сложностью. Сложность эта состоит в отсутствии сколько-нибудь значимых объемов, так сказать, человеческого материала, интеллектуально и эмоционально готового к подобного рода деятельности. Это только формально теперь все везде грамотные и образованные. А реально эта образованность представляет собой крайне ограниченную «образованщину» (говорят, это словечко ввел в обиход Солженицын), граничащую с первобытным примитивизмом. Образование все более сводится к тошнотворно-болтливой гуманитарщине, обсасывающей, как правило, высосанные проблемы, возникающие из той же ограниченности и морального уродства.

Кроме того, цивилизации нужна совершенно иная установка, парадигма, направленность мыслей и чувств, стимулы, мотивация, радикально отличная от потребительства-накопительства и товарно-денежного идиотизма.

На эту тему недавно довелось где-то прочесть хорошее сравнение следующего содержания. Для того, чтобы разделить на троих Нобелевскую премию по физике, получив примерно по 300 тыс. долларов на брата, нужно десятилетиями упорно грызть гранит науки и таки выгрызть из него что-то достойное внимания. В то же время, какое-нибудь «поп-фуфло» из разряда «звьозд» за одну запись своего дебильного «шедевра», состоящего из трех примитивных аккордов и массированного виляния задницей перед камерой, получает миллионы, а то и десятки миллионов долларов. Именно это виляние пользуется спросом в товарно-денежном мире, а не глубокие знания, условно говоря, о структуре межзвездной материи во время взрыва сверхновой звезды.

Так вот, когда такие знания станут пользоваться бешеным спросом у значительной, а лучше подавляющей части человечества, проблема кризисов и тупика цивилизации будет решена если не полностью, то в значительной степени. Но для этого, повторим, нужно совершенно иное качество человеческого материала, чего не наблюдается.

Но вернемся к тому, от чего пришлось далеко уйти, – к глобализации.

Собственно, глобализация – это попытка решить вышеуказанную трагическую проблему ограниченности интенсивного и экстенсивного ареала для дальнейшего роста потребительско-накопительсткой и товарно-денежной цивилизации в общепонятных на данный момент рамках той же самой цивилизации. Для этого используются все территории и сферы жизни, которые еще не вовлечены в товарно-денежные отношения или вовлечены не полностью, или их можно вовлечь еще сильнее.

Именно поэтому пророчество Владимира Стуса о конце глобализации и переходе к регионализации выглядят крайне неубедительными. Глобализация является, пожалуй, единственной формой разрешения цивилизационного кризиса, экзистенциального по сути своей. Другое дело, что каждый этап глобализации, обеспечив сначала некоторое облегчение кризиса, в дальнейшем еще больше обостряет его, ибо все больше приближает некий окончательный предел, далее которого расширяться уже некуда, а это неминуемый крах. Это как наркомания…

Ярким примером является богатая ресурсами Африка, которую Запад не до конца освоил при колониализме, а теперь пытается с переменным успехом утилизировать при неоколониализме в форме «просвещенного», этакого «мягкого» империализма. Но успехи, повторим, слишком переменчивы. По всему континенту растет междоусобная война, терроризм и прочие безобразия. Поэтому изнеженным и боящимся за свою шкуру европеоидам приходится отступать, а их место тут же занимает Китай. Поднебесная не привыкла жалеть своих людишек, которых у нее слишком много, чтобы прокормить. Зато Китаю нужно сырье и оперативный простор, который дает Черный континент. Нечто подобное происходит и в Азии. Все это недовыработанные и достаточно затратные резервы расширения, но рано или поздно они будут выработаны.

Украина же с ее недоделанной хуторянской незалежностью является просто классической жертвой глобалистических устремлений со стороны двух соседних империалистических центров в лице России и Европы, а шире – евроатлантического конгломерата. Слегка переборов «дерьмократический бардак» 1990-х и последствия развала Союза, в России быстро смекнули, что для дальнейшего выживания в глобализованном мире Россия сама должна стать центром имперского глобализма, тем более что в этом вопросе опыта у Москвы более чем достаточно. Дело не только в природных и экономических ресурсах, которых у России хватает и без Украины, тем более что она и со своими ресурсами с трудом управляется. Москве нужен человеческий потенциал, который в Украине намного более славянский и окультуренный, чем в среднем по России. Москве нужен форпост в центре Европы, а это ей могут обеспечить только Украина и, в меньшей степени, Беларусь.

Европейцы же, как всегда, «тормозят», то есть слишком долго соображают. Но, наконец, и они поняли, что Украина для них – это Клондайк. При минимальных накладных расходах можно освоить соседнюю огромную, по европейским меркам, территорию с вымирающим и разбегающимся населением. На этой территории существует много чего не вовлеченного в товарно-денежный оборот, не заложенного под кредиты, просто бесхозного и валяющегося под ногами.

Утилизация этой территории, ее скупка за «фантики», печатаемые Федеральным резервом США. Евроцентробанком или московским Монетным двором, дает возможность той или иной стороне существенно расширить те самые горизонты экспансии, о которых говорилось выше, продвинув глобализационный процесс в свою пользу.

Украина пострадает при любом направлении интеграции – хоть «туда», то есть в Европу, хоть «сюда», то бишь в Азиопу. Интеграция, хотя бы сначала на уровне ассоциации, в Европу обставляется «гейропейцами» крайнейшей необходимостью беспошлинного ввоза на территорию Украины европейских товаров во имя «святой» цели – свободы торговли. Кроме того, нам навязывают или рано или поздно навяжут превращение земли в товар, распродажу всего, что осталось нераспроданным и так далее. Все это приведет к разрушению остатков экономического потенциала страны и превращение ее в ресурсно-сырьевой придаток по примеру Прибалтики с той лишь разницей, что при распаде Союза Прибалтика, по сравнению с Украиной, в научно-техническом и экономическом плане была хутором.

Указывая на подобный апокалипсис, евразийская пропаганда блудливо умалчивают о том, что именно после перехода в руки российской олигархии в Украине была почти уничтожена нефтепереработка, производство алюминия и глинозема, ряд крупнейших предприятий химической промышленности, производство автобусов и тепловозов. Поэтому слухи о том, что в содружестве с Россией высокие технологии в Украине станут еще более высокими, являются крайне преувеличенными.

Собственно, и методы, которыми действую «геропейцы» и «азиопики», мало чем отличаются. Интересное доказательство этому недавно явилось в Беларуси, являющейся, как известно, членом Евразийского союза. Есть в Москве такой себе Фонд ЕврАзЭС, призванный финансировать экономические проекты на евразийском пространстве. Дело вроде бы неплохое. Но! Беларусь попросила в 2011 году у него кредит в сумме 3 млрд долларов под низкий процент, кажется, под 4%. В Москве сказали «ноу проблемов», в смысле «без базара», но выдвинули одно такое «маленькое» условие: Беларусь должна приватизировать ряд своих предприятий. Перечень прилагался.

Вопрос: чем «братская» интеграция на Восток отличается от «небратской» на Запад? Ответ: ничем. Обе так называемые интеграции являются всего лишь только фрагментами единого глобализационного процесса. Этот процесс объективно является способом и формой существования цивилизации как таковой, а тем более цивилизации в ее нынешнем, потребительско-накопительском и товарно-денежном виде.

В этом процессе есть выигрывающие и проигрывающие. Украина – вечно проигрывающая из-за извечного национал-хуторянского галицкого менталитета одних и бандитско-хуторянского донецкого менталитета других, хотя в принципе эти две разновидности дури мало чем отличаются. Мало кого интересует тот факт, что национальное государство во всем мире терпит крах, а тем более в Украине. И что с этим делать – никто не знает, и что это ведет к грядущим серьезнейшим и крайне неприятным последствиям – никого не волнует…

Вот последний пример, подтверждающий вышесказанное. В то время, когда вовне идет глобальный передел мира, а внутри идет зачистка рынка электрической энергии под одного олигарха Ахметова, для СМИ и многочисленных «экспертов» нет более важных проблем, чем «посадка» одесского бандюка Маркова, превратившегося вдруг в выдающегося «политического деятеля», и вякания хуторян-националистов про «прапор УПА».

Источник: Politica-ua.com

Изображение: 88grzes