Тщетность европейских выборов

Двумя ведущими фаворитами выборов были правоцентристская  партия «Новая Демократия» (НД), которая обещала поддерживать греческие меры экономии и соблюдать финансовые соглашения с Европейским Союзом и Международным валютным Фондом, и коалиция радикальных левых «СИРИЗА», группа ультралевых политиков, которые поклялись разорвать текущие греческие соглашения, завершить экономию и сохранить позицию страны в еврозоне. Третья крупная партия, левоцентристская «Пан-эллинистское Социалистическое Движение» (ПАСОК), разделяет позицию НД о сохранении греческих соглашений о реструктуризации долгов (bailout). ПАСОК была греческой правящей партией, пока не сформировало коалиционное правительство с НД в конце 2011 года.

Некоторое время казалось, что эти выборы будут определяющими. Разорвёт ли Греция соглашения с международными кредиторами, что может привести к выходу из еврозоны, или нет. Если Греция откажется от экономии и силой или добровольно покинет еврозону, страна может создать прецедент для других проблемных стран и вызвать финансовый кризис – выход из еврозоны и дефолт скорее всего будут идти рука об руку. Европа подвергнется испытанию, подобного которому ещё не было, и она выяснит, насколько она готова к более широкому финансовому кризису.

Но в Европе, наименее вероятный исход является определяющим. НД выиграли выборы с 29,5% поддержки, получив 78 мест в парламенте плюс ещё 50, получаемых победившей партией по греческой Конституции. СИРИЗА получила 27,1% голосов, эквивалентных 72 местам, и ПАСОК получил около 12,2% голосов, или 33 места. Остаток был распределён среди других партий.

Партии нужно 151 место, чтобы получить абсолютное большинство в парламенте, но поскольку ни одна партия не превысила этот порог, должна быть сформирована правящая коалиция. Поэтому НД нужен ПАСОК, чтобы создать коалицию, но ПАСОК заявил, что не создаст коалиции без СИРИЗА. Непонятно, какая коалиция может быть между партией, собирающейся выполнять обязательства, и партией, требующей их разрыва, но такая коалиция вряд ли возникнет в любом случае. СИРИЗА хочет сформировать сильную оппозицию. Что-то, формирующее правительство, постепенно возникнет, не взирая на текущую риторику.

Греческие выборы не определили ничего. По факту, они даже могут не привести к формированию правительства: предыдущие выборы не смогли создать правительство и вызвали эти выборы. Это может произойти опять. То, что европейский кризис наиболее сильно поразил страну, так сильно политически раздробленную, может выглядеть жалким. С другой стороны, можно возразить, что кризис неизбежно был бы самым сильным в самой разделённой стране – не потому, что разделение вызвало кризис, а потому что кризис вызывает разделение.

Давление, вызванное обстоятельствами в Греции делает неважным, какой политический строй во главе; возможности законодателей столь ограничены и столь пугающи, что адекватные реагирование затруднено. У Греции есть варианты, но она не в состоянии выбрать один из них. Больше всего Европа хочет решения своего будущего, не важно, каким оно может быть. 17 июня Греция разочаровала Европу не из-за своего решения, но из-за своей нерешительности.

Греческая нерешительность является фундаментальной для Европы. Другая, и более значительная рамка для нерешительности возникает в франко-германских отношениях. Французская социалистическая партия выиграла абсолютное большинство в тот же день, когда греки вошли в новый тупик. Это даёт возможность французским социалистами сформировать правительство без «зелёных», давая Олланду сильную и уверенную платформу для действия.

Французская позиция по управлению кризисом суверенных долгов фундаментально отличается от германской. Германия заявила, что не согласится с предложенными решениями, которые во многом превратят еврозону в трансферный союз, пока остальная Европа будет балансировать свои бюджеты с помощью мер экономии. Германия верит, что это должно быть первым шагом к дальнейшей интеграции ЕС и еврозоны. Олланд занимает иную позицию. Он также хочет большей интеграции ЕС и еврозоны. Но Олланд выступает за экономическое стимулирование отдельно от мер экономии, чтобы ребалансировать финансы европейских правительств.

Олланд хочет вырастить Европу из её финансовых проблем. Это означает стимуляцию экономик, процесс, требующий дефицита расходов. Олланд придерживается традиционного кейнсианского догмата, что увеличение спроса на товары среди потребителей увеличит экономическую активность и увеличит инвестирование. Как социалист с сильным левым контингентом в его партии, Олланд не может поддерживать германскую позицию, которая ограничивает экономику, в частности уменьшает правительственные расходы, тем самым подавляя потребление.

Разница между французским и немецким подходами значительна. Она выявила разногласия в сердце европейской стратегии управления кризисом. Немцы агрессивны в требовании сбалансированных бюджетов. Французы тоже стали агрессивны в требовании экспансионной политики. И те, и другие пытаются избежать дефолтов, но немцы хотят гарантировать платежи по долгам с помощью комбинации выкупов и экономии. Французы хотят добавить к этому стимулирование, что полностью меняет ситуацию, поскольку стимулы во основном будут финансироваться за немецкий счёт.

Это не просто вопрос разных экономических теорий. Это вопрос национальных интересов. Франция не так экономически изношенна, как Испания или Италия (не говоря уже про Грецию), но тем не менее она чувствует давление финансового кризиса. Если Европа продолжит свой путь в направлении рецессии, Франция столкнётся с ростом безработицы и вследстве этого – с внутренней политической нестабильностью, и всё это из-за немецкого плана. Не в интересах Олланда или Франции следовать немецкому курсу. Со своей стороны, Германия не может рисковать дальнейшими правительственными дефицитами в европейской экономической системе. Надёжная немецкая экономика даёт стране финансовую амортизацию, смягчающую урезание дефицитов; остальная Европа, включая Францию, не может позволить себе такой роскоши. Что интересно, мнение Франции и Германии по этому вопросу совпадало до избрания Олланда президентом. Действительно, основанием и миссией европейской интеграции были близкие отношения Германии и Франции. Фундаментальный принцип союза, гарантировавший стабильность и убирающий конфликты, ранее раздиравшие Европу на части. Теперь Европа утратила своё единство на высшем уровне, хотя и более упорядочено, чем Греция.

Конечно, ситуация не настолько проста. То, чего хочет Германия, отличается от того, чему позволено случиться. Германия заявляет, что предпочитает дисциплинированную экономию, но более этого Германии нужно сохранить целостность еврозоны. Поэтому хочет пойти на компромисс между экономией и списанием плохих долгов. С другой стороны, Германия отрицает идею, что систематическая стратегия стимулирования роста нужна или может сработать. Франция не видит другого решения, если не хочет столкнуться с экономией сама. Обе требуют различных фискальных политик от членов ЕС и, логично, от ЕЦБ.

От наиболее осаждённых членов ЕС до отношений между его сильнейшими и наиболее стабильными членами, везде видна нестабильность и дисгармония. И движет этой дисгармонией общественное мнение. Греческое общество разделено политически, поэтому Греция парализована. Франция выбирает Олланда, который серьёзно сомневается в немецкой политике, и замещает бывшего французского президента Николя Саркози, который разделял немецкую позицию в управлении кризисом.

Это не законодатели разделены. Скорее, электорат разделяет законодателей. Немецкое решение проблемы настолько неприятно остальной Европе, что традиционные политические элиты, поддерживающие немецкий план, как Саркози и бывший греческий премьер-министр Георг Папандреу, просто заменяются. Их замещение приводит к отторжению немецкой позиции.

Действительно, политическая реальность ограничивает действия европейских законодателей. Ещё пять лет назад у Европы был широкий консенсус относительно всех вопросов ЕС, и политики были свободны причислять себя к Европе. Теперь это уже недопустимо – взгляды на спасение Европы разделились. И что наиболее важно, Германия стала проблемой еврозоны, хотя раньше была её спасением.

Структурные вопросы, как немецкая зависимость от экспорта в ЕС, только частично объясняют изменения в общественном восприятии Европы. Точнее, немецкие методы взаимодействия с кризисом всё больше воспринимаются другими как значительная угроза их благополучию – но пока нет никакой анти-германской коалиции. Германия хочет найти взаимопонимание с Францией. Проблема в том, как совместить французское и немецкое видение. Франция пока не возглавила коалицию против Германии, но сложно представить себе другой сценарий.

Чем больше будет выборов, тем больше общество будет принуждать своих лидеров в различных направлениях. Всё чаще это направление будет заключаться в избежании экономии и Германии. Со временем это выстроится в новую карту. Хотя этого ещё не случилось, прошедшие выборы как минимум не решили европейских проблем. По факту, они только дальше разделяют континент. А впереди ещё не одни выборы.

Источник: Stratfor