Занятость как основополагающий фактор военной экономики Украины

На протяжении всего существования независимой Украины экономика рассматривалась властью в первую очередь через призму возможности личного обогащения. Структура и размер расходов государственного бюджета уже давно является фундаментом существования чиновников всех уровней. За них и происходят основные явные и тайные баталии, начиная с сессионного зала Парламента, заканчивая депутатами территориальных общин.

В то же самое время – правила и условия формирования доходной части ограничивается в основном расширением налоговой базы и ожесточенными торгами касательно льгот, регулярно принимаемых вместе с бюджетом в качестве изменений к Налоговому кодексу. Малому и среднему бизнесу остается лишь с замиранием сердца следить за очередными «инициативами», и со страхом – за имплементацией этих «инициатив» налоговиками, таможенниками и остальными чиновниками различных мастей.

Так было очень долго, и непонятно сколько бы продолжалось, если бы по, и без того хрупкой экономике Украины, не нанесла удар война. Сейчас мы пожинаем плоды полного отрыва правящих элит от реальности и маниакального желания сохранить парадигму взаимоотношений государства и бизнеса в том виде как она существовала до того все эти годы.

Парадигма эта достаточно нехитрая – она заключается в том тезисе, что бизнес надо жестко поставить в фискальное стойло для балансирования доходов бюджета и перекрыть все возможности для теневой экономики. Поскольку мы как бы движется с Европу, а там так нельзя. Возможно, при прочих условиях – это не вызывало бы такого ожесточенного сопротивления у бизнеса, если бы при этом качество нашего бизнеса-климата было бы европейским, эффективность расходования бюджетных средств – очевидной, а налоговое бремя – приемлемым. Но когда бизнес заставляют платить налоги по-честному, а глубинное государство и не думает прекращать набивать карманы за счет коррупционной ренты – у бизнеса, кроме желания не платить в бюджет ни копейки, – не вызывает ничего.

Война создала совершенно новую экономическую реальность:

1. Сокращение экономики на 45%[1], более 50% предприятий или остановили, или существенно сократили свою работу.
2. Сокращение платежеспособного спроса – учитывая беженцев, покинувших Украину[2] и насильно депортированных с временно оккупированных территорий украинцев в Россию[3] – цифра будет приближаться к 7-8 млн человек, в основном женщины и дети.
3. Сокращение предложения рабочей силы, в основном специальностей, где были задействованы женщины.
4. Перекос гендерного предложения рабочей силы – с учетом ограничений по выезду мужчин призывного (читай работоспособного) возраста.
5. Наличие от 2 до 6,5 млн внутренне перемещенных лиц, в большинстве своем трудоспособного возраста[4].
6. Катастрофическое падение доходов государственного бюджета, из-за резко возросших военных расходов и резко упавших доходов, от причин, указанных выше.
7. Разрушение логистики, в первую очередь международных морских перевозок.

На текущий момент правительство активно озабочено вопросом обеспечением жилья для проживания внутренне перемещенных лиц, в основном потому, что в мутной воде государственного строительства будет привычнее заниматься личным обогащением. Однако, в попытках разрешить безусловно важную задачу с проживанием беженцев – теряется гораздо более взрывоопасная проблема, могущая взорвать воюющее с внешним врагом общество изнутри. Это грядущая проблема безработицы.

Средняя семья обладает запасом сбережений на 3-4 месяца максимум[5]. Даже переехав в относительно спокойные регионы Западной Украины, с учетом факторов, указанных выше – рынок труда этих регионов не будет в состоянии переварить такое количество рабочей силы – рабочих мест попросту нет. Даже если предположить, что государство обеспечит этих людей жильем – на что будут жить эти люди? На ежемесячную помощь от государства в размере 2 т грн на человека? Наверное, чиновники, определяющие размеры такой помощи давно не посещали ближайший супермаркет, если предполагают, что на такую сумму человек может прожить, особенно на фоне разгоняющейся инфляции.

Из этого проистекает вопрос – какой смысл строить жилье для переселенцев там, где нет рабочих мест? Правильный ответ – никакого, кроме как правильно освоить бюджеты.

Помимо этого – это вскрывает результат многолетних усилий государства по планомерному уничтожению бизнес-климата. По оценкам Мирового банка Украина на 2019 год занимает всего 64 позицию из 194 стран по показателю Easy doing business[6]. Можно конечно возразить, что реформы по дерегуляции - дело многосложное, но та же Турция в 2016 году занимала 69 место (Украина 80-е место), а в 2019 году Турция была 33-я[7]. Это к вопросу о желании что-то изменить.

Понятно, что во время войны говорить об улучшении бизнес-климата – глупо и бесполезно. Но обществу нужно понять, что на самом деле – проблема грядущей масштабной безработицы резко ударит абсолютно по всем. Безработные мужчины без средств к существованию, не задействованные в боевых действиях, в стране, напичканной оружием – создают очень взрывоопасную смесь. Можно их было бы задействовать в обороне или в сфере ВПК, но там такое количество рабочей силы попросту не нужно. Кроме того, данные сферы требуют достаточно длительной профессиональной подготовки – вчерашний бухгалтер или юрист не сможет резко стать токарем 6-го разряда или опытным артиллеристом.

Однако государство на этом фронте практически бездействует. Помимо коррупционной составляющей, существует гора накопленных за мирное время проблем:

1. Государство не имеет понимания об объективно существующей структуре экономики. По различным оценкам уровень теневой экономики составляет от 23,8% в 2020 году по оценкам Национального банка Украины[8] до 45-47% (на 2018 год) по оценкам международных организаций[9]. Во-первых, такая разница оценок позволяет серьезно сомневаться в объективности данных НБУ, во-вторых – в любом случае, объемы теневой экономики, теневой занятости – колоссальный. Это означает что государство не имеет понятия ни об отраслевой структуре экономики, ни о реальном уровне занятности. Поэтому вряд ли исследования на основании искаженных данных дадут какое-то понимание действий государства при различных сценариях развития войны[10].
2. За все годы существования Украины государственная экономическая политика не была ориентирована на создание рабочих мест. Нет ни общей практики, ни эффективных (проверенных в украинских условиях) инструментов для стимулирующей экономической политики ни в административной, ни в финансовой ни в фискальной сфере. Соответственно, инструментов как стимулировать предпринимателей взять на себя существующий риск и инвестировать в расширение (создание) производства – у государства нет. А ряд инициатив в военное время – носят откровенно вредительский характер[11].
3. Исходя из этого – нет понимания какие отрасли обладают относительными конкурентными преимуществами, в первую очередь экспортными – по причине резкого сокращения внутреннего рынка, сколько рабочей силы они поглотят в случае своего расширения и сколько дополнительных рабочих мест создадут в смежных отраслях и каких именно. Какие локации необходимы (удобны) для организации (расширения) производства и где именно – в том числе с точки зрения доступности ресурсов (подключения электроэнергии, воды, газа). Потому что, в частности, именно там и было бы логичнее всего строить жилье для переселенцев.
4. По общему уровню технологической сложности – экономика Украины на 2019 занимает 42е[12] место в мире (например, Турция – 38е место, Польша – 24е место). Киты нашей экономики – производства, доставшиеся еще со времен распада СССР или незначительно модернизированные (металлургия), сырьевые производства (в первую очередь сельское хозяйство) или их первичная переработка (производство растительного масла). Очевидно, что у нас нет достаточного количества и качества производств, которые могут быть перенесены в краткие сроки в западные области и расширение которых может абсорбировать такое количество рабочей силы.

По официальным данным [13] основными статьями украинского экспорта в первой половине 2021 года были:

продукция АПК и пищевой промышленности (36,1%) – даже в условиях войны будет засеяно 60-70% площадей, даже с учетом дефицита удобрений и соответствующего падения урожайности – урожай с лихвой перекрывает внутреннее потребление. Проблемой остается и будет отсутствие морской логистики, а значит переориентирование на железнодорожную логистику, которая необходимый объем перевалки на западные границы не перекроет.

продукция металлургического комплекса (23,5%) – большая часть производств и смежных отраслей сконцентрирована или непосредственно в зонах боевых действий или в непосредственной близости, ни о каком расширении речь, безусловно, не идет. Проблемы с логистикой те же самые что и в АПК. Однако даже действующие производства способны сохранить экспортный потенциал, но конечно гораздо в меньших объемах.

минеральные продукты (15,4%) – в первую очередь это руда, проблемы те же что и продукция металлургического комплекса

продукция машиностроения (10,1%) – из-за высокой сложности производств – малейший сбой цепи поставок комплектующих автоматически означает остановку производственного процесса. Кроме того, львиная доля экспорта уходила в РФ и страны СНГ – по понятным причинам он остановлен полностью. Здесь расширение или релокация производств практически невозможна.

продукция химической промышленности (5,5%) – в основном это производство удобрений, релокация предприятий невозможна из-за сложного технологического цикла, проблемы с логистикой такие же, как и у остальных отраслей.

дерево и бумажная масса (3,9%) – здесь существует потенциал, поскольку первичная деревообработка – не настолько сложный технологический процесс, а большинство источников сырья размещены в Западной Украине и Полесье – расширение производства вполне реально, а логистика не настолько пострадала.

продукция легкой промышленности (2%) – релокация производств вполне реальна и само производство достаточно трудозатратно, что могло бы абсорбировать рабочую силу.

Следует учитывать факторы, которые сильно ограничивают существующее поле для маневра:

1. Время. Технологический процесс должен быть достаточно простым, чтобы и время его организации, и время обучения рабочей силы было минимальным.
2. Государство. В Украине сложные производства отсутствует в большинстве своем неслучайно. Любое вмешательство государства в украинском исполнении – губительно для любого бизнеса. Поэтому чем меньше разрешений требуется для открытия и функционирования бизнеса – тем лучше. К сожалению, это также определяет уровень сложности производств как базовый.
3. Размеры. В условиях войны справедливая логика относительно большей рентабельности больших производств сталкивается с возможностью быть физически уничтоженным ракетными ударами РФ. Соответственно – лучше меньше мелких производств, даже компактно размещенных чем одно крупное.
4. Отсутствие системного государственного заказа, стимулирующего внутреннее потребление. Несмотря на оптимизм некоторых экономистов, я не верю в рациональность и существенные изменение государственной экономической политики. Если государственный заказ и будет – то он точно не будет ставить во главу угла создание максимального количества рабочих мест.

Вместе с тем ряд факторов даже в такое сложное время работают на нас:

1. Крайне высокая способность горизонтальной коммуникации и самоорганизации. Как показала война – это уникальный и максимально эффективный механизм противодействия общества внешнему врагу в условиях бездействия и пробуксовки государственных механизмов.
2. Реальная, а не декларативная поддержка украинского общества западными обществами (не путать с западными элитами). Они понимают, что украинцы ценой собственных жизней отстаивают в том числе и их (западных обществ) право на свободу и определение своего будущего, право, которое западные лидеры готовы только декларировать. В этом контексте – бренд настоящести Украины и ценностей, которые отстаивает ее народ, может и должен быть перенесен на все, что Украина производит – от металлоконструкций до продуктов питания.

Как пример, исходя из изложенного возможными экспортными отраслями в первую очередь в страны ЕС, способными абсорбировать рабочую силу могли были стать:

1. Производство металлоконструкций из отечественного металлопроката. К сожалению, сложных машиностроительных производств мы за короткое время не построим, но относительно несложные изделия (типа автомобильных прицепов, морских контейнеров – вполне). Идеально было бы – производство запасных частей – это и встраивало бы украинские производства в сложные технологические цепи мировых технологических лидеров.
2. Малые фермерские хозяйства – это бы решило проблему проживания беженцев, проблему занятости, формировало бы подушку продовольственной безопасности. Такие хозяйства могли бы быть сконцентрированы на мелком молочной производстве, экологически чистом животноводстве и птицеводстве, а также производстве нишевых сельскохозяйственных культур, не требующих больших посевных площадей.
3. Производство пищевых полуфабрикатов – например замороженных овощей, хлебобулочных изделий. Несложное производство, особенно обладающее собственной ресурсной базой.
4. Животноводство, экспорт мяса и мясных полуфабрикатов, особенно экологически чистых.
5. Первичная деревообработка, производство мебели.
6. Легкая промышленность.

Понятно, что данный перечень очень условный, но основополагающий принцип такой – опираясь на существующую экспортную ресурсную базу искать направления, которые задействуют максимальное количество рабочей силы. Конечно, административные ограничения (например, разрешение на выезд за рубеж мужчин призывного возраста) здесь играют важную роль и могут существенно переформатировать предложение рабочей силы. Однако, многие беженцы и готовы были бы вернуться в Украину, понимая, как они могут прокормить свои семьи у себя на родине.

Как источник финансирования горизонтальные связи могли бы стимулировать создание частных западных фондов для поддержки и создания предприятий, включая поставку производственных линий, техническую помощь в максимально быстрой организации производств, кредитов для аренды/покупки/организации малых фермерских хозяйств. Также, горизонтальные коммуникации могли бы обеспечить изучение спроса в странах ЕС и доступ к дистрибуторским и/или ритейловым сетям. При этом лояльность к украинским брендам и желание западных обществ внести свой вклад в борьбу Украины не только отношением к беженцам (что они уже и так уже доказали), но и собственным потреблением – были бы существенными фактороми, способствующими росту спроса на украинский товар.

Внутри страны, горизонтальные коммуникации в разы быстрее способны организовать информационную и профильную поддержку как в организации производств и в организации систем сбыта чем любые государственные программы.

К сожалению, вектор экономической политики в условиях войны точно не направлен на качественное решение беспрецедентных экономических вызовов, а в некоторых направлениях – не только провален, но и имеет выраженный коррупционный окрас.

В таких условиях рассчитывать на любую ощутимую помощь или хотя бы шаги в организации решения проблем от государства – не имеет никакого смысла. В данном виде государственный аппарат не подлежит никакому реформированию – только тотальному сносу. Однако беженцам некогда ждать демонтажа государственного аппарата и глубинных реформ – начиная от судебной и заканчивая фискальной – эти люди, и без того обездоленные войной, имеют право иметь надежду на достойную жизнь здесь, у себя в стране, уже сейчас.