Сложный партнёр, честный враг: почему турецко-американские отношения зашли в геополитический тупик?

«Что это за альянс НАТО такой? Вы даёте террористам 23 тысячи грузовиков с оружием и снаряжением через Ирак, а когда мы просим, то вы даже не хотите продавать нам его. У нас 911 км границы с Сирией, мы находимся под постоянной угрозой. Этот регион должен быть очищен от террористов, а управление должно быть передано местным властям» — такие резкие высказывания уже давно не являются новостью для Турции. Президент Реджеп Тайип Эрдоган позволял себе и не такие выпады в адрес США и союзников НАТО. Например, в середине декабря прошлого года, выступая перед своими сторонниками в Стамбуле, Эрдоган прямым текстом обвинил американцев в «подготовке армии из 30 тысяч террористов у наших границ».

Подобная риторика больше похожа на отношения Украины и России, нежели союзников по НАТО, которыми формально остаются Турция и Соединённые Штаты. Отмирание американско-турецких отношений, наблюдаемое со второй половины 2016 года, серьёзно изменили региональные расклады на Ближнем Востоке, возвысив геополитических соперников США – Россию, Иран и Китай.

Турецко-американские отношения являют собой невероятно интересный пример осторожного партнёрства, бурлящего соперничества и глубокого непонимания друг друга в одном флаконе. Турцию и США нельзя назвать откровенными врагами, учитывая глубину их связей по линии НАТО. В то же время, и друзьями их считать было бы ошибкой, ведь последние 25 лет обе страны шли преимущественно своими дорогами, которые часто не пересекались, а иногда и мешали друг другу. После прихода к власти Эрдогана и его партии «Справедливости и развития» (AKP) в 2003 году, отношения с Вашингтоном начали ухудшаться, а многочисленные спорные вопросы регионального характера обострялись. Чем больше Эрдоган и его сторонники консолидировали власть в Турции, пытаясь трансформировать политическую систему, тем дальше от США дрейфовала страна.

Осенью прошлого года многим казалось, что конфликт между Турцией и США вроде как исчерпан. Убийство 2 октября саудовского разведчика Джамаля Хашкаджи в Стамбуле, блестяще использованное Эрдоганом для давления на Штаты, привело к спаду напряжения между сторонами, отмене санкций США против турецких министров и освобождению американского пастора Эндрю Брансона. Впрочем, на мой взгляд, эти события не просто не улучшили отношения между странами, но и наоборот: обострили их уже в начале 2019 года. Безусловно, президент Дональд Трамп написал в своём пресловутом «Twitter», что отношения с Анкарой станут «отличными» после освобождения Брансона. Однако к этому заявлению стоит относиться не более серьёзно, чем к триумфальному твиту Трампа про то, что Северная Корея – более не является угрозой для США.

Первая половина этого года лишь подчеркнула расхождения обоих стран в вопросах торговли, региональной политики, энергетики и восприятия будущего мировой системы. Лишь на этой неделе произошло как минимум четыре крупных события, которые стали ударом по двусторонним связям:

1. Первая леди США Меланья Трамп посетила школу, входящую в международную сеть «Хизмет» турецкого оппозиционного проповедника Фетуллаха Гюлена, которого в Турции считают главным организатором неудачной попытки военного переворота 2016 года;
2. Президент США Дональд Трамп решил исключить Турцию из системы торговых преференций;
3. Переговоры между Анкарой и Вашингтоном по созданию «буферной зоны» на северо-востоке Сирии после ухода американцев зашли в тупик;
4. Командующий силами НАТО в Европе Кертис Скапаротти рекомендовал не продавать Турции самолёты F-35, если она закупит у РФ ЗРК С-400;
5. Турция и Россия провели совместные военно-морские учения в Чёрном море, а также начали совместное патрулирование «зоны безопасности» на севере Сирии.

Парадокс турецко-американских отношений состоит в том, что обе страны не готовы понять и принять друг друга, но не желают разрывать отношения, опасаясь чего-то неизведанного ранее. В основе конфликта Вашингтона и Анкары лежат глубинные и комплексные проблемы совершенно разного характера:

1. Восприятие процессов и картина мира;
2. Кризис доверия;
3. Личностная дипломатия;
4. Региональные проекты;
5. Глобальная геополитика.

Для Турции под руководством Эрдогана, намеревающегося пересмотреть всё наследие Ататюрка и даже бросить вызов самой истории, США – лишь препятствие, раздражающий элемент, государство, не разделяющее опасений и переживаний турецкого народа. В региональной геополитической концепции Эрдогана и его сторонников, предусматривающей возвращение к османскому исламизму с национал-ревизионистским оттенком, Соединённые Штаты видятся как лишний элемент в политической конфигурации «нового Ближнего Востока». Для Анкары американцы, непонимающие новые-старые ценности, исповедуемые правящей партией, лишь путаются под ногами и всячески пытаются навредить проектам возрождения «большой Турции». В этом плане Турция стала видеть в США ровно то, что уже более 15 лет видит в них Россия – глобальный соперник, не дающий стране «встать с колен», самопровозглашённый шериф, судья и проповедник в одном лице, указывающий государствам, что делать.

Со своей стороны, для Вашингтона турки – очередной авторитарный персоналистский режим, жаждущий власти и влияния, и отказывающийся принять «щедрые дары» от членства в НАТО и сидении за одним столом с «высшим обществом». Под последним американцы, естественно, понимают своё общество. В их логике турки поднялись исключительно благодаря их тесному военно-техническому сотрудничеству с США и союзу по линии НАТО. А это значит, что Анкара должна прислушиваться к тому, что говорят за океаном, и добровольно-принудительно выполнять рекомендации американского истеблишмента. Попытки Эрдогана перестроить систему у себя дома и взять реванш за гибель Османской империи и многолетнее преследование исламистов американцы расценивают как обыкновенную узурпацию власти. Для них Эрдоган – просто опытный игрок в покер, у которого карты заведомо слабее, чем у них самих, и который часто блефует ради получения выгоды. Поэтому, некоторые заявления Анкары (типа покупки ЗРК С-400, нападения на курдов в Сирии или закрытие доступа к военно-воздушным базам) не воспринимается всерьёз в Вашингтоне, или рассматриваются с большой долей скепсиса.

В разрезе региональной политики Соединённые Штаты видят в Турции ненадёжного и сложного союзника, который не оправдал ожиданий. Все ещё живя старыми концепциями времён «холодной войны», когда Турция была стратегическим союзником США, американский истеблишмент не может принять тот факт, что эти годы ушли в прошлое. Спустя почти 30 лет мир изменился до неузнаваемости, и после 1991 года у Турции и США осталось мало общих интересов и целей. Особенно ярко эта проблема начала просматриваться после 2016 года.

Начатый администрацией Трампа постепенный отказ США от роли «глобального полицейского», и уменьшение их влияния на Ближнем Востоке обострили конкуренцию между региональными игроками. Это стало шансом для Турции, которая увидела в этом возможность реанимировать свои позиции в регионе, утраченные после краха Османской империи и двух мировых войн. Естественно, это совершенно не отвечало интересам США. Когда пришло время выбирать сторону, для американцев выбор Анкары стал неприятным сюрпризом.

Кризис доверия и изменение геополитической обстановки толкнули Турцию в объятия других глобальных игроков, согласившихся с претензиями Анкары на региональное лидерство. Так возник геополитический альянс Турции, Ирана и России при поддержке Китая. В свою очередь, Штаты пошли совершенно иным путём. Находясь под давлением внешнеполитических лобби и собственного окружения, Дональд Трамп решил пойти на максимальное сближение с Израилем и монархиями Персидского Залива, сделав Иран своим главным врагом на Ближнем Востоке.

В этом контексте Турция для США – это «паршивая овца», партнёр, который не выполняет своих обязанностей и не желает победы условного «добра» над условным «злом». В Вашингтоне действия Анкары рассматривают сквозь призму влияния России и Китая, которые, по их мнению, и склоняют Эрдогана на «тёмную сторону». Хотя, если честно, иногда мне кажется, что в Белом Доме не всегда понимают, что происходит в Анкаре и как объяснить поведение турецкого руководства.

Намного драматичнее на эти процессы смотрят из Анкары. Для турецкого руководства позиция США по многим вопросам региональной повестки была сродни «предательству». После того, как в 2013 году администрация Барака Обамы начала сбавлять обороты относительно войны в Сирии, осознавая вероятные последствия падения сирийского правительства, Турция расценила это как слабость и дешёвый договорняк с русскими. Впрочем, турки всё равно довольствовались даже такой позицией Штатов, продолжая давить на Дамаск. Всё поменялось после 2014 года.

Когда террористы «Исламского государства» вышли из-под контроля, США развернули свою массированную кампанию против них, опираясь на сирийские курдские отряды «Сил народной самообороны» (YPG). Это стало переломным моментом для турецко-американских отношений. Поддержка и финансирование курдов убедило Анкару в том, что США не просто бездействуют и, не готовы помогать им свергать нелояльные режимы, но и даже вредят их национальным интересам. Для Турции становление курдского квази-государственного формирования вдоль своих южных границ с Сирией было хуже, чем присутствие террористов «ИГ», поскольку прямо угрожало национальной безопасности страны. Именно тогда, после 2014 года, Турция начала видеть в США «вредителя» и «предателя».

Кульминацией разочарования и началом «холодной войны» стала неудачная попытка военного переворота в июле 2016 года. Турки были и остаются убеждёнными в том, что американцы знали о планируемом заговоре, но ничего не сказали. Их подозрения усилились после того, как Штаты отказались выдавать Турции оппозиционного проповедника Фетуллаха Гюлена, которого в Анкаре объявили главным организатором переворота. Его международное образовательно-политическое движение «Хизмет», бывшее фундаментом турецкого «deep state» было объявлено террористической сетью. А отказ США закрыть все школы и учреждения, связанные с Гюленом, также стал ударом по отношениям с Турцией. Наконец, критика США относительно масштабных репрессий, которые развернула после переворота турецкая власть, и вовсе убедила Эрдогана в правоте его подозрений относительно вероятного участия США в заговоре. После этого Турция начала разворот своей внешней политики, постепенно отсекая связи с Западом.

Кризис доверия 2016 года очень гармонично вписался в разочарования, которые превалировали у турок с 2015 года, когда НАТО отказалось помогать Турции после инцидента со сбитым российским истребителем на границе с Сирией. Тот случай был первым тревожным звоночком для Эрдогана, показавшим ему, как он считал, «истинное нутро» двуличного, нерешительного и продажного Запада. Неудивительно, что подобное разочарование и раздражение вынудило Турцию поскорее закрыть конфликт с Россией и начать с ней сближение уже в начале 2016 года. Как Турция с делом убийства Хашкаджи, Россия так же блестяще использовала попытку переворота 2016 года в свою пользу, завоевав доверие Анкары и убедив её в бесперспективности западного вектора их внешней политики. Москва убедила Эрдогана в том, что запутавшийся в собственных ценностях и двойной морали Запад не может дать то, что нужно Турции: свободу действий в регионе, доступ к ресурсам и геополитическую игру в стиле «great power game», основанную на взаимной выгоде, Realpolitik и постоянных договорняках о разделе сфер влияния. К тому же, общие энергетические интересы в регионе также сблизили позиции РФ и Турции, и сглаживали углы, когда по другим вопросам между ними возникали споры.

После 2016 года Эрдоган убедился, что США – не настоящий союзник, а в лучшем случае конкурент. Он начал рассматривать американский истеблишмент как угрозу самому себе и своему режиму. Абсолютно всё расценивалось как попытка подорвать власть президента. Критика антитеррористического законодательства Турции – это не о правах человека, а поддержка гюленистского «deep state», на который делают ставку на Западе. Выпады в адрес российско-турецкого сближения – это не опасения по поводу действий РФ в регионе, а страх перед тем, что Турция выйдет из-под американской сферы влияния. Отказ выдавать Гюлена – это чисто политическое решение, а не пресловутая независимая система правосудия в США. Арест банкира турецкого «Halkbank» — это не борьба с отмыванием денег и нарушением санкций против Ирана, а скорее попытка найти компромат на семью Эрдогана и подвесить его «на крючок». Запрет покупать ЗРК С-400 – это не какая-то угроза утечки американских технологий, а тупой шантаж с целью склонения Анкары делать то, что хотят  Вашингтоне. А общем, идею вы поняли.

Мало кто уделяет внимание такому личностному фактору, как отношения Дональда Трампа и Реджепа Тайипа Эрдогана. Оба президента – сильные, властные, эгоцентричные личности, предпочитающие видеть лишь одну правду – свою собственную. Как и Трамп, Эрдоган увязывает внешнюю политику Турции со своими личными взглядами на мир. Для обоих лидеров характерно принятие политических решений, основанное на личностных, зачастую нерациональных и глубоко индивидуальных переживаниях. Когда два таких политика встречаются, меньшее, чего стоит ожидать, так это принятия каких-то стратегических решений, базирующихся на государственных интересах. Вовсе нет, они будут исходить из своих привычек, особенностей темперамента и интересов своего близкого окружения. Безусловно, это очень быстро перерастает в настоящую проблему для отношений государств, выливающуюся в недоразумения и непонимания друг друга.

Карьера Реджепа Тайипа Эрдогана стала возможной благодаря национал-популизму и его личным волевым инициативам, навязанным в течение последних 16 лет. Он привык вести дела с позиции силы или её демонстрации, играя в сильного, крутого парня, который никогда не принимает решений под давлением. И по мере консолидации его власти, эта убеждённость в собственном гении становилась всё сильнее. Сегодня, в Турции Эрдогана, когда концепция самого государства неразрывно связана с именем его нового «султана», любой промах или проявление слабости – это удар по самой стране, её гордости и самоощущению.

Поэтому не стоит удивляться, когда Эрдоган недоумевает, почему это Штаты не могут просто взять и выдать Фетуллаха Гюлена в обмен на пастора Эндю Брансона. Почему бы не пойти на такой договорняк? Тем более, если США и Турция – друзья. А когда в США начинают ссылаться на внутренние бюрократические процедуры и независимые суды, которые принимают решения, турецкий лидер этого искренне не понимает, и скорее видит в этом какую-то политическую игру или попытку неуместного торга. Ведь в мире Эрдогана есть только один лидер нации, и его слово – закон.

Такие же проблемы в переговорах турков и американцев относительно переворота 2016 года. Эрдоган действительно не понимает, когда американские чиновники вторят ему о демократии, правах человека и верховенстве права, критикуя репрессии, которые развернула Анкара 3 года назад. По логике турецкого руководства, если демократия для США – превыше всего, как же они тогда могут сопереживать и становиться на сторону тех, кто пытался свергнуть демократическое правительство в Турции?

После 2017 года двусторонние отношения между Турцией и США обострились, потому что в Вашингтоне появился свой Эрдоган. Хронически зависимый от медиа-внимания, параноидально жаждущий беспрекословного подчинения и тотально нетерпимый к критике, Дональд Трамп восторгается и ненавидит своего турецкого коллегу. Он видит в Турции ту систему, которую бы хотел выстроить в Штатах, а в Эрдогане – человека, который реализовал мечту Трампа – сломал хребет «deep state», истеблишменту, мешающему ему, Трампу, реализовывать его политику, которая, конечно же, является истинно правильной. С другой стороны, он ненавидит Эрдогана за это, завидуя его успехам и удивляясь той «дерзости», которую себе позволяет президент Турции, общаясь с президентом мощнейшего государства на планете так, будто бы они стоят на равных.

Личности играют важную роль в турецко-американских отношениях. Трамп и Эрдоган, благодаря своей схожести и постоянному желанию выглядеть победителями, часто умудряются договориться прямо по телефону. Так было принято решение об уходе американцев из северо-восточной Сирии, а вскоре и о создании «буферной зоны», которую будет контролировать Турция. Впрочем, дальше слов дело зачастую не идёт. Просто потому что в дело вступает окружение и интересы различных групп, которые начинают корректировать повестку в свою пользу. Сами лидеры забывают об этом, и предпочитают винить оппонента в срыве договорённостей, дабы сохранить лицо.

Сегодня Соединённые Штаты и Турция находятся по разные стороны баррикад, и хотя до сих пор многие говорят о «недопонимании», я считаю, что тут речь идёт о глубочайшем кризисе и почти что конфронтации. К примеру, вот основные линии конфликта, которые сегодня уже чётко разделяют обе стороны:

1. Торговля. Штаты давят на Турцию путём введения пошлин и исключения Анкары из системы торговых преференций, а турки воспринимают это как несправедливое давление и попытка подорвать власть Эрдогана.
2. Энергетика. США поддерживают газовые проекты Израиля, Египта и Кипра, имея там собственные бизнес-интересы. Турция строит собственный газотранспортный хаб и активно противостоит Израилю и Египту.
3. Курдский вопрос. США финансируют и поддерживают сирийских курдов. Турция считает их террористами, требуя от Вашингтона прекратить поддержку.
4. Ситуация в Сирии. Штаты делают ставку на сирийских курдов, однако чёткого плана по Сирии у них нет. Турция считает, что американцы должны поскорее уйти из Сирии и дать урегулировать конфликт более влиятельным игрокам: России, Ирану и самой Турции.
5. Осада Катара. США негласно поддержали блокаду Катара со стороны Саудовской Аравии, ОАЭ, Бахрейна и Египта. Турция выступила против и даже развернула свои войска в Катаре для предотвращения вторжения саудовцев.
6. Саудовская Аравия. Турция конкурирует с Саудовской Аравией за религиозно-политическое лидерство на Ближнем Востоке. США – главный союзник Эр-Рияда, из-за чего у них с Анкарой была заруба по поводу убийства Джамаля Хашкаджи.
7. Палестина. США поддерживают про-израильскую политику на палестинских землях и готовятся «слить» палестинцев в соответствии со своим планом «Сделка Века». Турция позиционирует себя как «защитника палестинцев» и выступает против Израиля.
8. Санкции против Ирана. США пытаются изолировать Иран путём введения санкций и запрета торговать с ним. Турция продолжает торговлю с Тегераном, закупку его нефти и даже помогает ему обходить санкции.
9. Внутренняя политика. США рассматривают внутреннеполитические трансформации в Турции сквозь призму либерально-демократических ценностей и как попытку Эрдогана узурпировать власть. Турция же считает, что американцы её не понимают и не хотят, чтобы их государство становилось сильным и успешным.
10. Россия и Китай. США считают РФ и КНР своими главными геополитическими соперниками. Турция же активно выстраивает с ними различные альянсы, пытаясь реализовать за счёт этого сотрудничества свои геоэкономические проекты, включая программы перевооружения и модернизации Вооружённых сил.
11. Красное море. Турция усиливает свое военное присутствие в Красном море, тем самым повышая напряженность между Египтом и Суданом (на территории которого строится турецкая военная база), и между Египтом и самой Турцией. США это раздражает, и они выступают на сторону Египта и Саудовской Аравии, которые также пытаются залезть в Красное море.
12. Глобальная политика. Турция считает, что гегемония США подходит к концу, а попытка американцев навязывать всем свою волю их раздражает. Исходя из этого, Анкара стремится изменить, прежде всего, региональный ландшафт, на котором стоит американский колосс. В США эту проблему, как и преобладающий турецкий анти-американизм, предпочитают не видеть, думая, что игнор позволит им просто «пережить сложный период».

Как мы видим, отношения Турции и США складываются не лучшим образом. Я убеждён, что они будут продолжать ухудшаться по мере обострения всех вышеперечисленных противоречий. Лишь осознание Штатами того, что Анкара уже не является союзником времён «холодной войны», может несколько изменить подход Вашингтона к турецкой проблеме. Однако на мой взгляд, Турция уже не будет близким партнёром Штатам, особенно при Эрдогане. В конце концов, это приведёт к тому, что США начнут искать альтернативных военно-политических союзников среди региональных игроков, либо же усиливать сотрудничество со старыми.

Отношения Турции и США зашли в геополитический тупик, поскольку оба государства не понимают друг друга, возглавляются нестабильными альфа-самцами и перестали видеть ценность в своём союзе после 1991 года. А стремительно меняющаяся геополитическая обстановка лишь углубляет разрыв между ними и обостряет противоречия, которые выливаются наружу в виде конфликтов, споров, взаимных санкций и обвинений.

Украине также стоит взять эту ситуацию во внимание, поскольку у меня складывается впечатление, что наша страна, как и часть американских элит, живёт в прошлом и отказывается замечать турецко-российское геополитическое сближение, которое может оказать на нас сильное воздействие, с учётом проблемы Крыма. Украина должна перестать воспринимать Турцию как исключительно страну-члена НАТО и безусловного партнёра Штатов. Пора посмотреть правде в глаза, и наконец обозначить всё, как есть: Турция намного ближе сегодня к России и Китаю, нежели к Западу, и это надо учитывать в нашей внешней политике.

Фото: Reuters

Подписывайтесь на канал «Хвилі» в Telegram, на канал «Хвилі» вYoutube, страницу «Хвилі» в Facebook