Чему Украину не научила история Речи Посполитой

Страницы истории знают один полулегендарный эпизод, который можно назвать квинтэссенцией агонии некогда великой Речи Посполитой. 10 октября 1784 года, видя, как погибает польское войско на поле брани под Мацеевицами, израненный Тадеуш Костюшко воскликнул: «Finis Poloniae!». Эхо этих слов, подлинность которых, однако, впоследствии он всячески отрицал, ныне раздается в Украине – в наш беспокойный XXI век ее социально-политический организм был поражен той же болезнью, что и тело Речи Посполитой в XVI -XVIII веках. И понять сущность данного недуга мы сумеем только тогда, когда рассмотрим проявление его основных симптомов у двух «больных людей» Восточной Европы.

Внешнеполитическая безвольность

 Как справедливо в свое время отметил польский историк Юзеф Шуйский, после смерти Сигизмунда II Августа, последовавшей в 1572 году, Речь Посполитая превратилась в «заездную корчму внешней политики»[1]. Причиной тому был вольный выбор королей, способствовавший появлению разнообразных претендентов и, соответственно, фракций, представители которых явно не чуждались предоставить свои услуги заинтересованным государствам.

К XVIII веку зависимость Речи Посполитой от «доброй воли» внешних сил становится все более очевидной. Так, например, 1 февраля 1717 года благодаря влиянию Петра I делегаты «Немого сейма» сумели добиться ограничения власти Короля Польского и Великого князя Литовского Августа II Сильного, а также закрепления своих традиционных сословных прав и вольностей.  Уже в 1733 году, после его смерти, внимание всех ключевых государств Европы было сосредоточено на решении «польского вопроса», что в итоге привело к войне на континенте. Ее итогом стало установление нового баланса сил в Старом свете, тогда как королевский замок в Варшаве был занят Августом III Саксонцем. Его кончина, состоявшаяся 6 октября 1763 года, снова привела в движение европейских монархов и их верноподданных – с должным рвением они погрузились в «разрешение дел» своего соседа. Между прочим, Императрица Екатерина II в инструкции представителям России в Варшаве прямо указала на то, что:

«Опорожненный польский престол и избрание на него нового короля есть случай наиважнейший существительного интереса нашей империи, в рассуждении как безопасности ее границ, так и наипаче еще ее особливых выгод для знатного участия в политической системе всей Европы и в ее генеральных делах»[2].

Выбор императрицы пал на «пяста» Станислава Августа Понятовского, чья кандидатура была живо поддержана Фридрихом II. Прусский монарх, действуя в тесном союзе с Российской империей, направил все свои дипломатические усилия на заверения Оттоманской империи в том, что избрание короля-пяста вполне согласуется с интересами Порты[3]. Что же касается Австрийской империи, то она, по вполне справедливому мнению старого Фрица, не планировала вмешиваться в выборы, при условии соблюдения всех необходимых формальностей. В целом же, во время решения вопроса польского трона Берлин и Петербург настолько сблизились, что Екатерина в качестве подарка отправила Фридриху астраханских арбузов. Ответ обитателя Сан-Суси был знаменательным (7 ноября 1763 года):

«Кроме редкости и превосходного вкуса плодов, бесконечно дорого для меня то, от чьей руки получил я их в подарок. Огромное расстояние между астраханскими арбузами и польским избирательным сеймом: но вы умеете соединить все в сфере вашей деятельности; та же рука, которая рассылает арбузы, раздает короны и сохраняет мир в Европе»[4].

В дальнейшем, Российская империя и Прусское королевство продолжали заниматься «разбором» внутренних дел Речи Посполитой, стремясь не только создать лояльную себе «диссидентскую» партию, но и сохранить «золотые права и вольности» польской шляхты, блокируя реформаторские инициативы своей недавней креатуры Станислава Августа Понятовского.

С иной стороны, влияние на политически активных деятелей Речи Посполитой оказывала Франция, являвшаяся естественным противником Российской империи. Эти инфлюенции особо ярко проявились во время существования Барской конфедерации в 1768-1772 годах, когда Париж всячески стремился заставить Оттоманскую империю ввязаться в польский вопрос и начать войну с Российской империей, что, собственно говоря, и удалось сделать французским политикам. В 1770 году министр Людовика XV Этьенн Франсуа де Шуазель отправил в беспокойную Речь Посполитую несколько офицеров во главе со знаменитым военным Шарлем Франсуа Дюмурье[5]. Последний, однако, найдя польских конфедератов недисциплинированными, дикими и разобщенными, через 3 месяца вынужден был ретироваться, объявив своему министру, что высылать финансовую помощь «вождям» поляков означает «даром бросать деньги»[6]. Не удалось изменить ход войны и французскому бригадному генералу Клоду Габриэлю де Шуази, чья эпопея с Вавельским замком в Кракове является еще одной славной страницей в истории Речи Посполитой[7].

И окидывая взором все эти преисполненные духом безволия сцены польской внешнеполитической жизни, нам не остается ничего иного, кроме как указать на их тождество с современными реалиями Украины.

Мне представляется, что будущий историк наречет последние 20 лет украинской истории периодом бесцельных блужданий между посторонними государствами. И нет нужды пускаться в пространные экскурсы о данной бесхребетности во внешней политике, поскольку совсем недавно мы увидели ее яркое проявление в вопросе с так называемой «формулой Штайнмайера». Являясь дипломатической ширмой, скрывающей за собой угрожающие перспективы краха Украины, эта германо-российская инициатива отсылает нас к рассмотренной выше русско-прусской кооперации в деле выбора нового польского короля. Действительно, недавняя история создала отчетливое представление, что будущее страны вершится не столько украинским правительством, кое, как показал последующий ход событий, не смогло эффективно отреагировать на данный вызов национальной безопасности и оперативно представить общественности собственный план действий по разрешению донбасского кризиса, сколько российскими и немецкими политиками. Итог закономерен –украинцы начали выказывать недовольство подобным порядком вещей. «К Юпитеру закричали», выражаясь языком одного замечательного русского ума XIX века.

Помимо этого, последние несколько месяцев вывели из тумана неизвестности происки «духовных приемников» французских авантюристов XVIII века – современных американских политических деятелей. Невозможно не вспомнить скандал вокруг фигуры кандидата в Президенты США Джозефа Байдена, чей сын – Хантер –  5 лет назад отправился на покорение украинских нефтегазовых приисков, войдя в состав совета директоров компании «Burisma Holdings Ltd.». В данное время отечественные и западные издания активно обсуждают коррупционную деятельность семьи Байденов, в свое время приведшую к отставке Генерального прокурора Виктора Шокина, который не желал прекращать уголовные расследования против руководства упомянутого предприятия и обладал компроматом на потенциального визави Дональда Трампа. Возникает закономерный вопрос: о какой самостоятельности Украины может идти речь, когда ее столь высокопоставленные служащие увольняются в угоду интересам третьих сторон?

Другим же примером американского авантюризма может служить деятельность бывшего спецпредставителя США по вопросам Украины Курта Волкера. Он, как удалось установить журналистам издания «Politico», являлся сотрудником двух организаций («BGR Group» и «McCain Institute»), которые оказывали услуги военно-промышленной компании «Raytheon Company» — производителю известных систем «Javelin». По странному стечению обстоятельств, именно организация поставок украинской армии этих комплексов стала приоритетным направлением работы американского дипломата с самых первых дней его деятельности на новой должности.

Остается только не без иронии предположить, что после этих эпизодов западные политики в духе Дюмурье окрестят Украину варварским местом крушения «успешных репутаций» и кладбищем «добрых имен».

Территориальные потери

С XVI века Герцогство Курляндия и Семигалия находилось в ленной зависимости от Великого княжества Литовского, однако, постепенно к XVIII веку в нем установилось заметное влияние Российской империи. Так Петр I выдал свою племянницу Анну Иоанновну за герцога Фридриха Вильгельма Кетлера, после смерти которого вдова не только не получила полагающиеся ей суммы, но и ее же собственные деньги, выданные властителю Курляндии для выкупа некоторых его имений. Рассудительный Петр I, впрочем, никогда настойчиво не требовал выплату указанных долгов, однако всегда использовал эти деликатные финансовые вопросы для давления на правительство герцогства. В итоге, в то время как Петербург сумел создать в Курляндии сильную и лояльную России партию Польша, напротив, стремительно теряла в ней свои позиции[8].

В период правления Екатерины II в герцогстве установилась власть ранее низвергнутого Эрнста Иоганна Бирона. Сделано это было в 1763 году, когда он при поддержке русских войск вступил в Митаву. Примечательно, что как раз в это время в Варшаве проходил сейм, который по настоянию русской императрицы, был сорван резидентом Ржичевским. Затем курляндский вопрос начал обсуждаться польскими сенаторами – 12 из них высказались за уступку России герцогства по причине невозможности ведения с ней войны, другие же 48 грозно заявили о необходимости противопоставить «силе силу». Однако, дальше деклараций дело не дошло – поляки «пороптали», «повозмущались» и проглотили эту неприятную русскую микстуру[9].

Не менее показателен и нижеследующий эпизод. В 1770 году войска Австрийской империи вступили в пределы польских владений, заняв богатую Списскую землю. Таким образом, в результате этой операции в руки австрийцев попали соляные копи Велички и Бохии. Забавно, что это было не временное занятие территорий Речи Посполитой – новые местные чиновники начали употреблять «печать управления возвращенных земель», кои еще в 1412 году Людовик Венгерский подарил Королевству Польскому[10].

Я сразу позволю себе отметить, что своеобразный аналог этой формулировки мы можем найти в строках известной речи Президента РФ Владимира Путина от 18 марта 2014-го года:

«…После тяжелого, длительного, изнурительного плавания Крым и Севастополь возвращаются в родную гавань, к родным берегам, в порт постоянной приписки – в Россию».

Как в случае с Курляндией в XVIII веке, Россия использовала всевозможные инструменты мягкой силы для укрепления собственного влияния в Крыму – начиная от поддержки местных пророссийских сил и заканчивая реализацией внешнеполитических комбинаций, ярким примером которых являются «Харьковские соглашения» 2010 года. Когда же в конце 2013 – начале 2014 годов Украина вошла в период политической нестабильности, Москва, действуя на манер дома Габсбургов, отторгла полуостров, переданный в 1954 году в состав УССР.

Бесконечные инсуррекции

Весьма примечательным явлением в жизни Речи Посполитой были так называемые «конфедерации», которые организовывались шляхтой в ответ на попытки притеснения её «золотой вольницы». Например, в 1606-1609 годах созданная Николаем Зебжидовским конфедерация переросла в полноценный «rokosz» против короля Сигизмунда III. Прославленный Ян Собеский также в 1669-1673 годах организовал конфедерацию против неспособного управлять страной короля Михаила Корибута Вишневецкого — сына Иеремии Вишневецкого[11].

Post factum в XVIII веке, на фоне полнейшего духовного обнищания элиты Речи Посполитой, конфедерации превратились в весьма удобный инструмент, коим пользовались внешние силы для достижения собственных политических целей в безнадежно больной стране. В конце марта 1767 года по инициативе России и Пруссии из шляхты православного, лютеранского и кальвинистского вероисповеданий (иначе говоря «диссидентов») были созваны Слуцкая и Торуньская конфедерации – их представители должны были добиваться полного уравнения прав неримокатоликов с римокатоликами, а также сохранения тлетворного права «liberum veto». Естественно, все это делалось в угоду Петербургу и Берлину, поскольку в случае успешного осуществления этого плана русский и прусский дворы могли установить полный контроль над загнивавшим государством. Ровно для этого Россия также поддержала созданную несколькими месяцами позже католическую Радомскую конфедерацию.

Так или иначе, но хотя русским и пруссакам удалось достичь своих целей во время работы «Сейма Репнина» (октябрь 1767 – февраль 1768 годов), на последнем заседании которого делегаты решили восстановить права диссидентов и признать за Российской империей статус гаранта основных законов Речи Посполитой, все же подобные пертурбации вызвали всплеск негодования среди представителей католической шляхты[12]. Уже в феврале 1768 года была образована известная Барская конфедерация – ее жизнедеятельность, как было упомянуто выше, поддерживалась Францией и Османской империей. В свою очередь дошедшие до крайности зверства представителей этого консервативного по своему умонастроению шляхетского объединения привели к трагическим событиям «Колиивщины»[13].

В истории независимой Украины мы также можем наблюдать аналоги конфедераций — речь, главным образом, идет о попытке создания в конце ноября 2004 года «Юго-Восточной Украинской Автономной Республики» пророссийской «Партией регионов», а также возникновении в 2014 году на территориях Донбасса «Новороссии». Кроме того, как я склонен считать, революции 2004-2005 и 2013-2014 годов являются аналогами конфедераций против монархов Речи Посполитой, решивших пойти против принципов шляхетской демократии.

К довершению этого раздела следует добавить еще одну важную деталь. История с народными волнениями вокруг «формулы Штайнмайера» явственно демонстрирует, что в случае, если правительство Украины продолжит проводить бесхребетную линию в деле решения донбасского вопроса и покорно следовать воле внешних сил, в разных частях страны начнут вызревать подобия польских конфедераций, решивших бросить вызов заржавевшей государственной машине (проще говоря, произойдёт повторение событий 1768-1772 годов).  И не суть важно, какие это будут группы – «пророссийские», «проевропейские», «націонал—державницькі» или просто «анархические». Главное, что они окончательно разрушат здание 1991 года.

Неутешительные итоги

Любой политический деятель (в классическом понимании этого термина) должен пристально изучать не только успешное становление государств, но и их упадок. Это помогает не впасть в розовый оптимизм в отношении существующего положения дел и вовремя обнаружить признаки ухудшения состояния государственного организма.

Польская хроника XVIII века отчетливо нам демонстрирует, что когда за решение внутренних вопросов той или иной страны берутся третьи стороны, в ней рано или поздно наступает время смертей и разрушений. В относительно лучшем случае зарубежные «союзники» проявят должную степень ответственности и, выступив в роли жандарма, направят свои силы на разрешение создавшегося конфликта, не забыв, конечно, о своих насущных интересах; в худшем – они просто предпочтут самоустраниться, аккуратно присвоив своим провальным действиям статус «неудавшегося эксперимента». В любом случае, итог более чем ясен – vae victis.

Ныне Украина уверенно следует по провальному пути Речи Посполитой: ее политическая элита превратилась в класс торгашей национальными интересами, ее территориальная целостность была фривольно попрана соседними государствами, а внутри больной страны постепенно создаются условия для нового витка насилий. И чем дольше политики Украины будут постулировать принципы полумер и политической маниловщины, тем быстрее они приблизят себя к позорному падению, а саму страну – к войне атомизированных, но радикально настроенных групп, не желающих следовать за слабовольными «власть предержащими».

Попытки украинцев совладать со своим государством напоминают блуждания кафкианского землемера К. вокруг Замка, который не дает о себе знать «ни малейшим проблеском света».

[1] Павлищев Н. Польская анархия при Яне Казимире и война за Украину. Т. I. СПб.: Издание В.С. Балашева, 1878. С. 17.

[2] Чечулин Н. Внешняя политика России в начале царствования Екатерины II. 1762-1774.  СПб: Тип. Главного Управления Уделов, 1896. С. 226.

[3] Соловьёв С. История падения Польши. М.: Тип. Грачева и комп., 1863. С. 20.

[4] ibid.

[5] Брянцев П. Очерк Падения Польши. Вильна: Тип. А. Г. Сыркина, 1895. С. 21-22.

[6] ibid.

[7] Петров А. Война России с Турцией и Польскими конфедератами с 1769-1774 год. Том IV. СПб.: Тип. Э. Веймара, 1866-1874. С. 4-9.

[8] Чечулин Н. Указ. Соч. С. 127.

[9] ibid. С. 133 – 135.

[10] Соловьёв С. Указ. Соч. С. 129.

[11] Павлищев Н. Указ. Соч. С. 77.

[12] Петров. Указ. Соч. Т.1. С. 39.

[13] Брянцев П. Указ. Соч. С. 21.

Подписывайтесь на канал «Хвилі» в Telegram, на канал «Хвилі» в Youtube, страницу «Хвилі» в Facebook