IPO акционерного общества “Украина”

Данная статья является продолжением разговора о видах собственности и как она определяет общественную организацию и развитие, начатого в текстах “Что украинцам нужно знать о собственности” и “Почему в Украине не происходит декоммунизация”.

Интересной оказалась реакция на них. Помимо обычных комментариев, многие писали, что слишком много всего в них напихано, глаза разбегаются, трудно увязать все мысли в одно внятное целое. Но ведь так оно и должно быть! Выхватывание отдельных кусков большого и живого организма и рассматривание их даже под самым сильным микроскопом никогда не позволит понять принцип работы всей системы. Поэтому говорить приходится обо всем сразу и не в отдельный момент, а в контексте долгого и сложного процесса. Системные перемены призваны менять всю совокупность элементов и их взаимосвязей. Иначе это просто модификация существующей модели.

Это недавно подтвердила и глава Национальной полиции Украины Хатия Деканоидзе, сказав в интервью, что “… реформированы должны быть все части правоохранительной системы, и действовать они должны согласованно и сбалансированно. Включая полицию, суды, прокуратуру, СБУ, налоговую службу и другое. Невозможно получить качественный результат, опираясь только на новую полицию, новый суд или прокуратуру. Это единый механизм…”. То есть то, что, по идее, дольно было быть понятно всем с самого начала. Американские полицейские работают в контексте американской юстиции на основе американской Конституции, а не сами по себе, и телепортировать их из Сан Диего в Винницу бессмысленно.

Более того, правоохранительная система является частью системы политической, которая, в свою очередь, неразрывно связана с системой экономической, которая основывается на интерпретации понятия частной собственности, которая определяет общественные взаимоотношения. Иными словами, любая система имеет свой основополагающий принцип. Таковым в контексте человеческой цивилизации, как противоположности доисторическому образу жизни собирателей и охотников, является собственность: кто, чем и как владеет? Поэтому любой вопрос можно просчитать до вопроса собственности, какой ее тип преобладает и кому она принадлежит. Это только кажется, что речь идет о реформах правоохранительной системы, или образования, или здравоохранения, пенсий, газовых тарифов, да чего угодно, на самом деле речь идет об отношении к частной собственности, ее месте в общественных отношениях. Те же полицейские в Америке работают на город, который их нанимает за деньги горожан. Не МВД, а город является начальником полиции.

Напомню, что в прошлых статьях речь шла о том, что собственность определяется по ее стоимости, не по ее значимости, а по ее отношению к другой собственности.

Тип собственности, которую я называю личной, определяет ее отключенность от всего, кроме непосредственного владельца. Это может быть уховертка, может быть герцогство Бургундское в 14 веке. Феодальное общество, откуда и пришли наши термины “держава” и “государство”, было, по сути, набором личных владений, где собственность имела, помимо практических качеств, присущих любой вещи, даже не престиж, а сакральность. Не удивительно, ведь она определяла статус человека, была эквивалентом не своей потенциальной рыночной стоимости, а ценности самого человека. Посему, тому же герцогу Бургундскому просто бы в голову не пришло продать герцогство, а на полученные деньги переселиться куда-нибудь на Ривьеру. Личная собственность всегда монопольна по определению, она существует сам в себе, сама по себе, сама для себя. Почти как идеология.

Что затрудняет ее использование в условиях свободного рынка, где настоящие деньги и делаются. Как делаются деньги? Все оборачивается в денежный эквивалент, и он инвестируется в экономику. Как установить этот самый эквивалент, если собственность сакральна и определяет положение ее владельца? Очень просто – сопоставить ее с другими собственностями. Но для этого ее нужно развернуть лицом к миру (“ко мне передом, к лесу задом”) и придется рассматривать не как личную, а как частную.

Я хочу вас попросить не зацикливаться на терминологии. Просто представьте себе, что одна и та же собственность может видеться в двух ипостасях: принадлежащей определенному лицу, и только ему, или быть частью общего рынка, иметь рыночную стоимость, как бы принадлежать всем. В данном случае “частная” означает “часть от общего”. Таким образом, частная собственность невозможна сама по себе, только среди других частных собственностей в контексте свободного рынка.

Зная, как часто читатели начинают искать и, что хуже, находить в моих текстах то, чего там нет, хочу заметить, что я не противопоставляю частную собственность личной, не утверждаю, что одна лучше другой. Я всего лишь говорю, что они работают по-разному. Например, любое выдающееся явление оказывается вне контекста частной собственности. Сколько стоит Мона Лиза? Хрен ее знает? Работы Марк Ротко стоят дорого, но его картины сами по себе целый рынок картин Ротко. А уникальное явление мировой культуры просто сравнить не с чем. А, значит, частной собственностью оно точно быть не может. Правда, ее можно украсть и сделать личной собственностью. Или, если подойти с умом, использовать ее уникальность и известность как частную собственность и брать за просмотр деньги. Частную (или общественную, как совокупность частных) собственность проще и надежнее купить, личную (или государственную как совокупность личных) проще отжать или украсть, так как она всегда изолирована от общества. Так выглядит разница в социально-экономических отношениях от страны к стране.

Отсюда можно сделать скачок в интеллектуальную собственность. Каждая гениальная идея уникальна и бесценна, но созданные на ее основе технологии – проявления вполне частной собственности, развитие которых подстегивает конкуренция. Более того, интеллектуальная собственность бессмысленна вне контекста свободного рынка, вне конкуренции. Не зря ведь научные работы и статьи не считаются полноценными без критики, их требуется защищать, а не устанавливать в приказном порядке.

Если частная собственность существуют только при сопоставлении с другой, это значит, что она всегда имеет определенную рыночную стоимость, и может быть представлена в ее денежном эквиваленте. Который, в свою очередь, можно инвестировать в рынок, если он такую возможность предоставляет. Например, рынком финансовых ценных бумаг. Скажем, пенсионные накопления. Если этим занимается государство, то оно просто собирает, откладывает в загашник и распределяет. Если этим занимается предприниматель, или, еще лучше, большой профсоюз, то пенсионные накопления вкладывается в финансовые активы и вместо пожирания инфляцией, вовсю работают в экономке. Не без рисков, конечно, но работают. Почему этим не занимается само государство? Оно не имеет право рисковать и его прямое вмешательство в финансы радует только самих финансистов, которые играют на этом.

Хорошим индикатором частной собственности в экономике является фондовая биржа. В системе личной и государственной собственности она ни к чему, там нечего сравнивать, там все сакрально и бесценно, все едино и нерушимо. Поэтому стоит задуматься, когда в украинских условиях заводят речь о приватизации. Одно дело, когда частная компания становиться публичной и акционерной через выпуск IPO (первичное публичное предложение) на бирже, другое, когда казенные земли и крепостные продаются помещику. И то, и другое – приватизация, но какая разница!

К моему удивлению, оказалось, что в Украине есть своя фондовая биржа. Довольно таки специфическая, что отражается на ее сайте, где русская и украинские версии отличаются от английской. А вам что-то о ней известно? Вы проверяет ее состояние по утрам, как проверяют индексы NASDAQ, NYSE и Nikkei в странах бездуховного чистогана? Вряд ли. Потому, что биржа призвана отражать состояние дел в экономике, а состояние украинской экономики и так всем понятно. Она состоит в основном из нескольких частных холдингов.

Что такое холдинг? По идее, способ для инвесторов понизить риск вкладов, раскидав их по разным отраслям и компаниям. Что такое частный холдинг? Это когда вместо кучи вкладчиков имеется один или три, и все. В принципе, и то и другое имеет право быть. В системе свободного рынка, где конкуренция ограничивает возможности такого холдинга перерасти в подобие старых добрых картелей и трестов. Поправьте меня, если я ошибаюсь, но не являются ли украинские холдинги де факто монополиями по отраслям, не контролирует ли они всю организационную цепочку от добычи ресурсов до лоббирования в правительстве?

Влияние любой монополии на всю систему государства неизбежно. Кому еще влиять, как не монополии, честно говоря? Но вот какое тут дело. Вопрос. Если украинские олигархи решат в один прекрасный день превратить свои владения из частных в публичные и станут свободно продавать акции на бирже, то ценность этих активов понизится или повысится? Вы их купите, в надежде, что они, как положено надежным активам, будут расти в цене? Имеет ли смысл их покупать вообще, если продавец больше не вхож в коридоры власти? Не будет ли это повторением печально известной ваучеризации, когда из государственной собственности сделали личную, без системы рынка и биржевого обмена активов?

Есть два способа общественного владения собственностью: незабвенное “взять и все поделить поровну” и акционерное владение по личному выбору. В первом случае человеку буквально навязывают то, что, возможно, ему и не нужно. Как часто приходиться слышать, что, мол, если, например, разрешить свободно продавать землю, то некоторые ее за бутылку водки отдадут. Казалось бы, не лучше ли позволить людям, которые так низко ценят свою собственность и, следовательно, не собираются вкладывать в нее средства и усилия, избавиться от такой обузы любым способом, чем искусственно поддерживать убыточный статус-кво? Ведь кто-то всегда в конечном итоге платит, и в данном раскладе платит общество. В случае вложение в акции, человек делает свои выбор, принимает на себе личный риск и отвечает за его последствия. Он за все платит сам, но и получает дивиденды тоже сам.

Это я к тому, что частная собственность определяется рыночным спросом, и если вы не хотите ее покупать сами, то, возможно, она не имеет заявленной ценности. Если ценность активов напрямую зависит от связей и влияния главы компании в правительстве, то стоимость компании не рыночная, а… Вы и сами может дать определение.

Почему в некоторых странах приватизация проходит без проблем, а в других она их создает? Когда собственность перестает быть государственной, это всего лишь значит, что она принадлежит кому-то другому, кто не является государством. Приватизация — не синоним частной собственности. Частная собственность вообще не столько про то, кто чем владеет, а о достаточном количестве владельцев схожей собственности, чтобы возникала рыночная ситуации, только при которой частная собственность может работать как таковая.

Но мне немедленно укажут на то, что во многих вполне частнособственнических странах свободного рынка имеются и так называемые “государственные” бизнесы и просто монополии. Да, по тем или иным причинам, такое дело есть, и я, как адепт культа Бахуса в канадской провинции Онтарио, сталкиваюсь с этим пару раз в неделю в винном магазине под эгидой провинциального правительства, но… Как указывается в самом вопросе, упомянутые страны, тем не менее, преимущественно имеют свободный рынок и частную собственность, и социально-экономические отношения там строятся именно на этой основе. А значит, государственным и негосударственным монополиям приходится играть по правилам свободного рынка, как будто у них есть конкуренты. И конкуренты таки у них есть – воображаемые. Если вдруг такая монополия попробует вести себя как монополия – тут же поднимется вопрос о ликвидации этой монополии и создании конкуренции на данном рынке. Поэтому, продолжая мой пример с сетью провинциальных алкогольных магазинов в Онтарио, эта корпорация короны постоянно ищет свои ниши в рынке продаж бухла, и находит его за счет создания приятного опыта покупки в хорошо организованных залах, с большим выбором разнообразных напитков со всего мира, которые она может закупать дешевле оптом, в отличие от частного владельца забегаловки, что импонирует широкой публике. Работники обучены работать с подростками, которым, в результате, купить нелегальную марихуану оказывается проще, чем пиво. В ситуации свободного рынка даже монополии проходится доказывать свое право на существование.

Хорошим аналогом служит армия. Внутри страны армия – монополия. Чем занимается армия? Готовиться вступить в конкуренцию с другой армией. И пока война не разразилась – это все гипотетические расклады. Но если война случилась, не значит ли это, что армия плохо готовилась? Что, считая себя монополией, она забыла, что на внешней арене монополий нет.

Кстати, тут же и ответ на вопрос, что предпочтительнее – местные монополисты или транснациональные корпорации. Некоторым кажется, что подход “плохой, да свой” помогает местным производителям и сохраняет суверенитет. Так рассудили в Северной Корее, и там полно суверенитета. В основном только суверенитета. И то, если добрые империалисты подкинут еды. ТНК, с другой стороны, конкурируют друг с другом на глобальном рынке и ищут экономической выгоды. Это может быть ресурсы, может быть дешевая рабочая сила, а может быть и невероятно образованное население, или привлекательные финансовые условия. Это не вопрос суверенности, это выбор между замкнутой системой личной собственности и открытой системой собственности частной.

Поэтому важно думать о контексте, и создавать сам контекст, а не указы и распродажи.

Проблема Украины не в том, утвердится ли в ней настоящая частная собственность, свободный рынок и необходимая для их поддержания конфликтная Вестминстерская или американская политическая система, более приемлемая в украинских условиях, чем европейская система всеобщего консенсуса. Все это, рано или поздно, будет. Выбор же стоит между рывком в несколько лет и эволюцией в 2-3 поколения.

Все, конечно, надеются на прорыв. Но прорыв, инициируемый сверху, по необходимости должен основываться как на понимании принципиальных экономических основ – частной собственности, свободного рынка, так и связанных с ней политических и социальных перемен. Централизованный политический, социальный и экономический контроль, на котором строится идея этого рывка, вероятно, даже необходим в украинских реалиях, но только в качестве катализатора, начального толчка.

Мы наблюдаем возникающие новые центробежные процессы в стране, вполне естественные для современного мира. Их можно и должно направить в правовое русло, на основе вышеизложенного в трех предыдущих статьях, желательно до того, как ЛДНР’ы и Крым вернуться в Украину.

Но для этого потребует переосмысление политической системы страны.