Дмитрий Бергер: Как оживить Украину

Не то, чтобы я сомневаюсь в приверженности большинства украинцев к необходимым общественным переменам, или даже в их любви к Родине. Но меня не покидает ощущение, что любовь эта носит некий мрачный оттенок, который в старо-французском передавался словом “macabre”, с отдаленным привкусом некрофилии, если хотите.

Кощунственно? Возможно. Хотя я всего лишь передаю мои ощущения, возникающие от действий и слов других. Так что не торопитесь убивать гонца – не он писал послание.

Причиной моих ощущений, скорее всего, является то, что даже самые по-реформаторски настроенные люди подходят к Украине, как стране, государству, обществу или экономике, как к чему-то неживому. В лучшем случае – как к некой механической игрушке, детали которой можно и нужно безболезненно менять при желании, а в худшем – как к мертвому телу, которому абсолютно все равно, если ему ножки и ручки поменяют местами.

Чаще всего отсутствует понимание того, что любая страна, любая общность людей является, по своей сути, живым и сложным организмом, а если быть точнее, то живой и динамичной экосистемой. Проблема же с любой системой состоит в том, что детально ее воспроизвести невозможно. Можно наблюдать, изучать, понять, объяснить, подтвердить правильность объясняющей теории, таким образом придав ей статус закона. А вот взять все эти проверенные знания и доказанные теории, и на их основе воссоздать хотя бы то, что наблюдалось и доказывалось, по большому счету, нельзя.

Ладно, что астрофизики имеют проблемы с моделированием поведения звезд и дыр. Это далеко, и всякие темные дела творятся в космосе. Но то, что и биологи имеют проблему моделирования поведения экосистемы простой лужи, уже интересно. Лужа не такая большая и сложная, и всякие бяки, в ней обитающие, совсем не блещут когнитивными способностями.

То есть, если взять одну бактерию, или головастика (что нам ближе), то выстроить модель ее развития проблемы не представляет. Эти вещи известны, изучены и подтверждены. Теперь, чтобы смоделировать систему отношений и развития целого вида, нам остается взять не одного его представителя, а достаточно много – миллионы бактерий, или сотни тысяч головастиков – и, исходя из нашего полного понимания одного индивида, экстраполировать процесс на всю лужу.

И тут оказывается, что так не работает. Точнее, работает как среднеарифметическая лужа вообще, но совершенно не похоже на конкретную лужу, которую мы пытаемся воспроизвести. В чем дело? Вроде же все правильно?

Оказывается — нет. То, что вполне достаточно для понимания самого явления, недостаточно для его воспроизводства в конкретных условиях. Требуются детали, множество деталей. Ведь на самом деле-то, ничего среднеарифметического на свете не существует, это лишь условная репрезентация общих понятий. И даже если мы берем одного реального индивида и пытаемся от него просчитать всю систему – у нас ничего не получиться, так как это все равно будет по определению среднеарифметическая система. В обществе среднестатистических людей ничего необычного не происходит, никто не бегает стометровку за 10 секунд и никто не умирает от лейкемии. Таким же образом, как условное разделение людей по этническим, классовым или религиозным признакам ведет к общественным отношениям, основанным на искусственных стереотипах, так как сводит любое разнообразие к узкому набору устоявшихся архетипов. Ничего не бывает вообще, есть только конкретные проявления чего-то!

А тут, понимаешь, какие-то головастики! Которые, оказывается, все индивидуальности, с точки зрения организации их системы, и, не учитывая их индивидуальные особенности, рабочей модели для них не создашь. А если принять во внимание, что, помимо одного вида головастиков, и кто знает скольких видов бактерий, в нашей луже находится совершенно непостижимое число живых, неживых и полуживых червячков и щелочей, и все они взаимодействуют между собой самыми изощренными способами, не считая того, что сама по себе, лужа является крохотной частицей общего мироздания, без учета которого тоже ничего толком не смоделируешь, то простая на вид задача оказывается изначально невыполнимой.

Но, справедливости ради, стоит указать, что осознание таких сложностей моделирования реальности даже к ученым пришло не так давно, когда современные суперкомпьютеры так же оказались не в состоянии просчитать жизнь в масштабе лужи. Это не значит, что моделирование систем невозможно в принципе. Но элементарный учет, подсчет и расчет бесчисленных деталей и их взаимосвязей, пусть и в ограниченном пространстве, оказывается совсем не тривиальной задачей даже для современных вычислительных аппаратов.

Поэтому я не сужу строго создателей и последователей идеологий 19-20 веков, вышедших из вполне научных идей 16-18 веков и попытавшихся заменить собой религию. Такой себе феномен дилетанта. Проблема дилетанта не в том, что он совсем не разбирается в предмете. Напротив, он вполне образован, начитан по теме, сыпет именами и цитатами, имеет общее представление. Скажем, футбольный дилетант знает правила игры, сам пинает мяч, знаком с историей тактических построений, и, возможно, в состоянии объяснить, почему Бышовец лучше Марадоны, или как Гладиола должен был играть против Муриньо. Но в “Барселону” и “Баварию” позовут тех же Гладиолу с Муриньо, а не дилетанта, потому что тренеру приходиться иметь дело не с абстрактными игроками в роли защитников и нападающих, а конкретными людьми с именами и характерами, с проблемами в семье и с налоговой, потому что реальность определяется факторами неопределенности и непостоянности, которые дилетант, в отличие от специалиста, всегда отказывается признавать. Дилетант считает, что все, непосредственно не относится к достижению цели, можно игнорировать.

Подобным образом идеологические дилетанты прошлого оказались в логической ловушке, решив, что познаваемость мира равна его изменяемости, что, придумав некую правильную, “идеальную” модель, вполне возможно заменить ею несовершенную, несправедливую действительность. Более того, в социально-экономических теориях радикальные идеологии ленинского большевизма, фашизма Муссолини и гитлеровского нацизма довели этот подход до вполне логического конца: важна не истинная картина действительности, а нужная, важен не консенсус демократии, а централизованная власть, причем правильных ребят, потому что важнее всего не то, как оно есть или может быть, а то, что обязано быть, а значит будет, согласно модели идеала.

Все это было бы ничего, если, как говорилось выше, общество было механизмом. Тогда достаточно было бы скопировать удачную машину или программу, и размножить ее у себя. Чем, собственно, многие страны и занимались, а некоторые занимаются и до сих пор. Но создание идеальной модели подразумевает наличие исключительно равно идеальных, среднестатических элементов, которых в природе не существует. Потому даже без неизбежных эксцессов построения идеальных систем, обусловленных необходимостью избавления от неправильных элементов и устранением несогласных с идеалом, работающую модель общества от ума просто так не поостришь.

Поскольку ничто, а тем более общество, состоящее из нескольких десятков, сотен, тысяч или миллионов эмоциональных и мыслящих людей, не будет идеальным. Или даже правильным. Или единым. Или вообще чем-то одним. Оно непременно составляется из частей, каждая из которых имеет свои довольно шкурные интересы и ожидания. Само слово “партия” означает “часть”, “секция”, “группа, отличающаяся от другой группы”; оно происходит от понятия “разделять”. Геологическая партия, товарная партия, музыкальная партия, шахматная партия. Отсюда, политическая партия представляет интересы определенной части общества в противоположность интересам других определенных частей общества. И далее следует, что партия без оппозиции уже не партия, как и консенсус без противоречий – не консенсус, как единообразное общество уже, собственно, и не общество, а желе.

Эти необходимые для функциональной демократии противоречия требуется осмыслить и принять. Хотя бы для того, чтобы избежать уже ставшим клише наблюдения “Какую бы партию мы не создавали – получается КПСС”. Или еще хуже – ВКП(б), партия, которую Сталин видел “как своего рода орден меченосцев внутри государства”, полувоенная организация для захвата абсолютной власти для претворения в жизнь модели, продиктованной идеологией.

Я не шучу и не преувеличиваю. Я не первый год читаю высказывания о необходимости создания настоящей украинской политической партии, в противоположность к существующей системе личных клубов имени их основателей. Но как только дело доходит до конкретных деталей, тут же выплывает требование придумать правильную идеологию и построить иерархическую организацию с местными ячейками. Вероятно, с хоровым, а капелла, пением “Варшавянки” приглушенными голосами на явочной квартире, сгрудившись под мерцающей искрами керосинкой вокруг стола, заваленным пропагандисткой литературой. Или попросту создать эквивалент имеющегося олигархического политпроекта, так, чтоб и с финансами, но без олигарха. Короче говоря, вы поняли, что мне не нравятся предложенные альтернативы политическому режиму Украины.

Потому, что все они, так или иначе, пытаются эмулировать бланкистскую идею, которую воплощали в жизнь и коммунисты, и фашисты с нацистами, что политическая партия – это всего-навсего специфическое оружие для захвата и удержания политической власти. Причем, любыми подходящими методами. Полувоенная организация итальянских фашистов изначально даже не особо заморачивалась политической деятельностью, а сразу стала воздействовать на умы снаружи, дубася оппонентов по головам. В этом была своя логика. Если политика — это борьба за власть, причем власть полную и нераздельную, чего зря время терять в бесплодных дискуссиях, не говоря уже о компромиссах, с людьми, которым и так не место в светлом будущем.

Между тем, в демократическом раскладе политическая партия имеет, в принципе, только две, но архиважные задачи:

1. Формулировать и представлять социальные и экономические интересы определенной части общества;

2. Организовывать и поддерживать политическую среду и процесс, позволяющие привлечь людей, заинтересованных и склонных к политике; отсеивать случайных или недостаточно мотивированных кандидатов, проверяя их на деле; предоставлять обещающим политикам возможность участия в политическом процессе на разных уровнях для приобретения опыта участия в публичном дискурсе, и, таким образом, способствовать выкристаллизовыванию естественных политических лидеров.

Принятие на себя исполнительной и/или законодательной власти («Есть такая партия!) тут дело третье, если не десятое. Главное тут не возможность дорваться до власти и единолично диктовать законы с трона, а заручиться согласием избирателей разделить ответственность за предложенную повестку. Демократическая партия видит себя не “авангардом” класса или “элитой” общества, а рупором или, точнее, спикером своего электората. И если ее лидеры, прошедшие суровую школу политического толкания локтями, способны увлечь за собой достаточное количество избирателей для получения большинства в парламенте или кресла президента – это уже заслуженный бонус, но не более того. Основным достижение остается возможность выражения и столкновения разнящихся платформ, с пониманием того, что, в конечном итоге, одна из них возобладает. Но и другие никуда не денутся, и будут продолжать оказывать свое должное влияние.

В этом плане стоит пристальней взглянуть на президентскую компанию американского сенатора Берни Сандерса, который в этом году серьезно потряс не только устои, но вообще представление о том, как работает современный политический процесс.

Больше внимания СМИ, конечно, уделяют пустозвону миллионеру Дональду Трампу, который за свои деньги может нести любую околесицу и достаточное количество народа будет его воспринимать на ура. Как все популисты, Трамп говорит то, что его аудитория хочет услышать в данный момент, даже если это прямо противоречит сказанному вчера другой аудитории.

Сандерс же несет серьезную, но глубоко чуждую традиционному американскому либертарному менталитету идею социальной демократии европейского стиля. Причем делает это, опираясь не на корпоративных спонсоров, а на массовую поддержку миллионов, чьи интересы и ожидания были сформулированы и выражены его компанией. Происходит то, что по всем расчетам политологов и прочих эрудитов, происходить не должно. Стопроцентная уверенность в том, что крупные корпорации полностью контролируют политический процесс в США, оказалась сильно поколебленной. Массы, используя социальные сети и личные пожертвования, в течении месяцев сами и без мыла изменили баланс сил в самой богатой стране мира, и только потому, что один старый еврей предложил им действенную альтернативу статусу кво, не уйдя, при этом, в дешевую демагогию.

Нет, Сандерс не станет президентом, его программа не выражает интересы и стремления большинства американцев, но влияние его платформы, как видения миллионов его сторонников, на политический дискурс неоспоримо. Оно уже заставило его оппонентов изменить риторику, заставило общество задуматься о фундаментальном подходе к решению многих его проблем. Сандерс проиграет, как проиграет и Трамп, но они уже оставили свой неизгладимый след в американской, и, следственно, мировой политике. Так что, в какой-то мере, они уже победили.

В этом урок для украинских реформаторов – изменение вектора направленности политической деятельности. Вместо элитного ордена меченосцев для достижения власти – создание массового движения внизу, на местах. Вместо разработки в кулуарах и форумах стратегии победы на очередных выборах — живая организационная работа с людьми не для очередных выборов, а ради вовлечения людей в политический процесс на постоянной основе. Для этого, понято, требуется организация, Но не организация пропаганды своих убеждений, а организация диалога в обществе, посредник, позволяющий одним услышать мнение других. Другими словами, начать относиться к стране и ее людям как к живому и противоречивому организму, а не механическому апельсину.

Никогда в истории человечества не имелось такого количества доступных каждому инструментов коммуникации. Если всегда находились люди, с риском для жизни переписывающие от руки крамольные воззвания, перепечатывающие на разбитых “Ундервудах” запрещенные писания, копирующие чуждые нам песни и фильмы, то что мешает организовываться в эпоху всепроникающего Интернета и мобильной связи? Организация флешмоба по любому поводу ничем принципиально не отличается от организации политического массового движения; финансирование записи и рекламы музыкального альбома через краудфандинг идентично массовому финансированию политического кандидата. Все упирается в личную и массовую инициативу.

И тут, несмотря на все достижения украинских волонтеров, наблюдается недостаток желающих. Люди готовы до бесконечности рассуждать сколько угодно и о чем угодно, но как только интересуешься, какие лично шаги он/она предпринял(а) по этому поводу, обычно получаешь ответ: “А что я могу? Да у нас все куплено-продано, а люди у нас такие, что ну его! Лучше я буду придумывать идеальную модель будущего”.

Можно жаловаться на засилье продажного телевидения и всех остальных СМИ. Но СМИ, включая телевидение, сами по себе пустоту не создают, они ее просто заполняют, причем только тем, что интересует потребителя. Я уверен, что никакие усилия властей и телемагнатов не заставят население Нигерии смотреть финал Кубка Стэнли (хоккей, если кто не в курсе). Разговоры про всесильные политтехнологии — для бедных, утверждение, что бабки (в смысле как деньги, так и реальные бабушки) решают все – для ленивых. Если с людьми напрямую, вживую не говорить, они будут пялиться в экран. Если не создавать интересный, творческий контент, если не уметь преподносить свои мысли в захватывающей форме, вас и на экране не увидят. Политика – только отчасти борьба идей и партий, другая ее половина – своего рода актерское мастерство, умение владеть своей аудиторией, которому можно научиться только годами публичных дебатов, как со сторонниками, так и с ярыми противниками. Западные политики не случайно часто начинают свои карьеры еще со школьного клуба дебатов.

Вспоминается эпизод, когда президент Обама выступал перед Конгрессом США. Одни из республиканских свинят-законодателей крикнул во время речи: “Лжешь!”. Немыслимое дело! Как опытный актер, Обама невозмутимо повернулся к крикуну и со снисходительной улыбкой спокойно ответил: “Нет, я не лгу” и продолжил спич.

С другой стороны, успех Дональда Трампа в республиканском отборе президента объясняется во многом и тем, что его интересные, пусть и сумасбродные, выходки привели к тому, что время, отведенное телевидением на их освещение, оказалось эквивалентом бесплатной рекламы на 2 миллиарда (!!!) долларов, больше, чем у всех остальных кандидатов вместе взятых. Не бывает плохой рекламы.

Я убежден, что в Украине достаточно активных и творческих людей, что подтверждает вся ее история, древняя и недавняя. Но им необходим выход, организация, основанная не на идеологии или личности, а на идее общего дискурса, каким до определенной степени стал Майдан зимой 2014 года. Политический публичный флешмоб, если хотите, видимый, слышимый, интересный и увлекательный. Путь Сандерсу к президентскому офису на самом деле проложили не столько его 40 лет в политике в качестве независимого социалиста, сколько спонтанное возникшее в 2011 году движение “Occupy Wall—Street”, ужасно наивное и абсолютно нескоординированное, которое, тем не менее, подняло важнейший вопрос о социальной справедливости для всех, а не только тех, кто может ее себе позволить. Примерно так же, как наивный и импровизированный Майдан поднял вопрос о том, что такое Украина, и сейчас ждет своего Сандерса.

Вопросы власти действительно могут решаться в кулуарах, но повестка дня задается на улицах. Не демонстрациями протеста, которые подразумевают простую апелляцию к существующей системе, а созданием подобия нейронной сети из людей, способной сформулировать свое видение и выдвинуть из своей среды политиков, в свою очередь способных донести его до всех. Подчеркиваю, не согласиться с готовой платформой, не избрать предложенных сверху представителей, а именно стать генератором идей и личностей.

Общество – живой организм, живая система. Его нельзя, подобно монстру доктора Франкенштейна, сшить из разнообразных кусков мертвых тел, долбануть высоковольтным электрическим зарядом, и в результате получить жизнь. Живые системы могут только измениться изнутри. Какое-то время их можно подавлять. Но это не научит организм отвечать на вызовы, связанные с его развитием и выживанием. Жизнь существует только из-за наличия иммунитета, который приобретается, когда организм подвергает себя потенциально опасному воздействию и так учиться жить с ним.

Поэтому для Украины было бы желательным появление не связанного с определенной идеологией или определенной личностью, широкого, не зацикленного на непринципиальных мелочах, массового движения. Политической силы, которая будет не против, а за. Занятая созданием нового политического дискурса и формирования нового поколения профессиональных, а не по совместительству, политически лидеров, которая, вместо искусственных моделей развития, предложит обществу концепции взаимного сосуществования. Такие как свобода личности и связанная с ней гарантированная частная собственность, о которых речь пойдет в следующей статье.

P.S. Я приношу свои извинения за написание этой и последующей статьи. В течении двух лет я, по мере сил, несмотря на то, что это дико усложняет написание текстов, избегал влезать в украинские внутренние дела и давать конкретные советы, ограничивая свой вклад общими наблюдениями. Я – человек посторонний, и, даже если сто раз прав, не имею морального права указывать, что другим делать. И я честно два месяца удерживал себя от написания данного эссе.

Но бывают в жизни ситуации, когда, не имея морального права, человек, тем не менее, имеет моральную обязанность вмешаться. Например, когда незнакомые вам люди собираются нырять в воду там, где, как вы знаете, находятся опасные подводные камни, о которых им явно не известно. Они могут от вас отмахнуться, но если вы промолчите, то решение, а, следовательно, и ответственность за их судьбу, будет вашим.

Поэтому я позволил себе сунуть нос не в свое дело. Меня никто не спрашивал и не приглашал. Хотя, возможно, и стоило бы?