Республиканизм и противодействие манипуляциям как основания украинской идентичности

Клуб дилетантов собрался 9 июня, чтобы послушать два небольших доклада по теме идентичности, подготовленных нашими одноклубниками. Первый доклад сделал Сергей Волошин, и его тема звучала «Между украинским республиканизмом и российским монархизмом». Второй, более развернутый доклад «Интенсивность подачи информации и идентичность» озвучил Олег Пронин.

В докладе Сергея Волошина основное внимание было уделено фигуре Алексея Мозгового – командира механизированной бригады (батальона) «Призрак», воевавшего против сил АТО на Луганщине. В конце мая 2015, незадолго до встречи КДКД, Мозговой был убит, и его гибель стала для докладчика дополнительным поводом поразмышлять о его судьбе и политическом выборе. Хотя Юрий Проценко высказал суждение, что Мозгового вообще нельзя оценивать как субъекта, потому что не он себя сам поставил в атаманы; за него все было решено извне.

Случай Алексея Мозгового привлек внимание докладчика, поскольку Мозговой, в отличие от Гиркина-Стрелкова, был этническим украинцем. Уроженец Сватовского района Луганской области, он даже проявлял национальное самосознание – в частности, пел в украинском хоре и писал песни на украинском языке. Активное противодействие этого человека (и многих других, кто сделал такой же выбор) центральной украинской власти дало повод говорить о вооруженном конфликте на востоке Украины как о гражданской войне, которую ведут украинцы с украинцами.

В отличие от реконструктора Гиркина с его белогвардейским антуражем, Мозговой ориентировался на левые идеи и стремился к реставрации СССР. Однако в итоге оба эти персонажа оказались солидарны в борьбе за «русский мир», отметил Сергей Волошин. Антиолигархическая риторика Мозгового была оценена докладчиком как пустозвонство. Во всяком случае, лозунги народовластия не стали общей платформой для диалога сепаратистов и украинских активистов. Ведь каждый подразумевал за этим что-то свое: сторонники «русского мира» желали отстранения «злых бояр» (олигархов) ради веры в доброго царя, а украинская сторона искала пути построения гражданского общества.

Чтобы понять мотивы Алексея Мозгового, докладчик обратился к видеоматериалам переговоров, которые тот вел в октябре 2014 г. с некоторыми представителями украинской общественности. Переговоры были инициированы, чтобы прозондировать почву для перемирия, возможного компромисса и диалога. Однако обнаружилось, что со стороны сепаратистов никакого желания мириться не было, зато были выставлены претензии («вы к нам пришли убивать»). Возможно, причиной такого отторжения был состав переговорщиков с украинской стороны, сделал допущение Евгений Лень.

Главное, что сепаратисты, как ключевое условие дальнейшего общения, требовали «поднять на вилы» нынешнюю украинскую власть – правительство и Президента. Тем самым, на взгляд Сергея Волошина, проявилась главная черта «русского мира» – представление о том, что власть в лице конкретных представителей (а еще лучше – одного, монарха) решает все. Такое видение отсылает к монархизму ХІХ в., из чего докладчик сделал вывод, что «русский мир» без монархизма невозможен. Даже если монархизм не провозглашается как политический идеал, акцент делается на единоначалии. Этот идеал единоначалия выражается также и в представлении, что «мы (то есть русские и украинцы) должны быть вместе». Исторические основания такого идеала были намечены в диалоге докладчика и Александра Губенко.
Про-монархическим представлениям «русского мира», по мнению Волошина, противостоит республиканство украинцев. Его корни – в вечевом устройстве городов Киевской Руси и в козачестве. Республиканство выражается в отказе от единоначалия, а соответственно – в усложнении идентичности. Правда, Янина Журба отметила, что в самих названиях ДНР и ЛНР тоже есть слово «республика», и иногда сепаратистов даже именуют «республиканцами». Однако их причастность к республиканизму Сергей Волошин решительно оспорил, поскольку сепаратисты не выработали, собственно, республиканских институтов. Их «народные республики» – классическая бутафория, к которой прибегал еще Й. Сталин при послевоенном устройстве мира.

Отказ от этнической модели идентификации докладчик признал важным для становления новой украинской идентичности: «Украинцем может быть любой человек, кто является республиканцем, кто против монархии и диктатуры, кто поддерживает украинскую республику. Это новая украинская горизонтальная инициатива». Докладчик противопоставил ее «вертикальной» иерархии, воплощенной в идее монархизма.

В такой логике и российские оппозиционные деятели могут претендовать на украинство. В этом, по мнению Волошина, Украине их следует поощрять – например, некоторым из них, таким как Станислав Белковский, предоставлять гражданство. Такими шагами можно попытаться сделать украинскую идентичность не менее универсальной, чем на сегодня является русская идентичность, которая подразумевает не столько этническую принадлежность, сколько культурно-цивилизационный выбор. Майдан, в котором участвовали представители разных этносов, был серьезной предпосылкой для такой универсализации украинства, отметил докладчик, отвечая на вопрос Юрия Коваленко о роли политического выбора в определении украинства.

Общественным этическим идеалом приверженцев «русского мира» докладчик назвал справедливость, а идеалом украинства – демократию и свободу. По его мнению, это вещи несовместимые. Трагедия Мозгового таким образом осмыслялась как уход в «архаическое единство» «русского мира», за счет упрощения идентичности. В пользу этого свидетельствовали и его архаизирующие инициативы народных судов, ограничения прав женщин, поддержки православия и т.п. Так, будучи этническим украинцем, Мозговой потерял причастность к украинству в том смысле, как это предложил понимать Сергей Волошин – в смысле политического выбора.

Практическое применение этих наблюдений заинтересовало Афанасия Колесника. Хотя докладчик не рассчитывал на реализацию своих наблюдений в конкретном проекте, однако высказал надежду, что они могут оказаться рабочими, поскольку «война может закончиться на Донбассе, но она не закончится в Восточной Европе. ИГИЛ, Кавказ – это только кажется, что это далеко, а на самом деле близко. Это будет перманентная война в сочетании с социальными преобразованиями – революциями, бунтами. И где война, а где бунт, будет неизвестно».

Следующим докладчиком в тот день был Олег Пронин, который взялся осветить связь идентичности и интенсивности подачи информации. Такой выбор фокусировки на идентичности докладчик связал со спецификой быстрого времени, которое требует новых, все более манипулятивных способов управления большими массами людей. Ведь каждое время выдвигает новые ответы на вопросы «зачем управлять», «чем управлять» и «как управлять». В своем докладе Пронин озвучил суть манипуляций как скрытого управления, а также предложил стратегии противодействия такому скрытому управлению.
Обсуждать инструментарий манипуляций массовым сознанием стало возможным в последние десятилетия, в частности, – по причине ускорения информационного обмена. Как отметил Олег Пронин, это обеспечивает некоторую открытость, которая реализуется, в частности, в невозможности для элит скрывать свои проколы: они тут же становятся достоянием СМИ. Так что манипуляции общественным сознанием через утаивание информации на сегодня не срабатывают, и это рождает запрос на новые манипулятивные инструменты, важнейшим из которых докладчик назвал «метод клипового мышления».

Этот метод работает при высокой интенсивности подачи информации. Получатель (аудитория) оказывается не в состоянии прогонять через себя настолько значительные объемы информации и самостоятельно устанавливать связи между сообщаемыми фактами. Эту функцию реализуют медиа, которые, одновременно с подачей информации, осуществляют ее комментирование, причем оно имеет манипулятивный характер. Как отметил Пронин, смысл такого информирования – в формировании определенного мнения. Ради этого связностью часто пренебрегают, соединяя несоединимые смыслы.

В такой ситуации, когда рациональное понимание происходящего становится просто невозможным, аудитория начинает думать эмоциями. Эмоции, в первую очередь низменные, такие как страх, нагнетаются целенаправленно: ведь это снижает критичность аудитории. В этой связи Сергей Дацюк отметил, что ставка на эмоциональность аудитории не обязательно связана с клиповым мышлением: так, программы Дмитрия Киселева не калейдоскопичны, но эффективно манипулируют через нагнетание эмоций.
Вячеслав Ворона также усомнился, что манипулятивный характер СМИ задается скоростью подачи информации. Он выдвинул другой критерий – невозможность проверить достоверность транслируемой информации. Ведь все новости традиционного мира находились в пределах досягаемости, а глобализованный мир не допускает непосредственной проверки фактов. Так, невозможно доказать человеку, что Америка существует, если он не побывал там лично. Олег Пронин, приняв эти аргументы, все же отметил, что навык критичного мышления может преодолеть прямую дезинформацию, главное – чтоб этот навык не оказался разрушен клиповым манипулированием.

Докладчик описал последствия манипулятивного воздействия для психики человека: тот становится перегруженным и заторможенным. Одновременно происходит «деградация рефлексии и думания, то есть мышца, отвечающая за думание внутри человека, ослабевает. Тут происходит отказ от ответственности, потому что калейдоскопически меняется картина событий, а отвечать за калейдоскопический поток событий очень тяжело. И тут же происходит замещение своих смысловых картин мира чужими, которые привносятся манипуляторами».

Как образец манипуляции Олег Пронин продемонстрировал одноклубникам ролик, который призван был убедить, что сеть ресторанов Макдональдс на самом деле представляет собой сеть бункеров на случай ядерной войны. Из этого следовала рекомендация распечатать адреса ресторанов Макдональдс в США и передать военным. Абсурдность таких рекомендаций очевидна, поскольку военные не уничтожают целей, не указанных командованием, сомнителен и сам смысл уничтожения бункеров с населением (а не военной инфраструктуры, к примеру).

Олег Пронин этим роликом проиллюстрировал, как эксплуатируются потребности в причастности и в безопасности – то есть разные уровни пирамиды А. Маслоу. В этой связи он поделился наблюдением, что актуализация определенного уровня этой пирамиды влечет за собой пренебрежение уровнями, позиционированными ниже. Так, если актуализируется потребность в творчестве, безопасность и сытость отходят на второй план, а человек в патриотическом воодушевлении (потребность причастности) склонен игнорировать бедность и неустроенность – на что и работает такого рода манипуляция.

Однако Евгений Лень обратил внимание, что и система образования имеет манипулятивный характер; именно она закладывает предпосылки для управления массовым сознанием через СМИ. С этим докладчик согласился, отметив, что его критика направлена не против манипуляций в принципе (они неизбежны), а против тех манипуляций, которые убивают мышление и нагнетают агрессию.

Три фактора, которые определяют успешность манипуляции, выделил Олег Пронин. Во-первых, это доверие к источнику информации. Во-вторых, это необходимость периодически подтверждать истинность навязываемой картины мира (притом, если подтверждений нет, их приходится выдумывать). В-третьих, это эмоциональная подпитка. Однако эмоции, пережитые непосредственно, оказываются более убедительными, чем провоцируемые извне, и в этом – залог уязвимости манипулятивных воздействий медиа.

Определив медиа, как посредника между человеком и миром, Олег Пронин поставил вопрос о том, что может выступить альтернативой. Такая альтернатива должна была бы выполнять основные функции медиа – функцию поддержания определенных состояний и функцию трансляции, то есть демонстрации определенных ситуаций, информативного насыщения. По мнению докладчика, эти функции выполняют самоорганизованные сообщества, где человек не только питается информационно и эмоционально, но еще и получает обратную связь. Как пример такого сообщества, докладчик указал на Клуб дилетантов.
Отличительной чертой клубных сообществ является принцип добровольного осмысленного выбора данного сообщества как предпочтительного. А отсюда – и ответственность перед другими участниками коммуникации: «В таких сообществах возникает зона ответственности. Я должен четко понимать для себя: если я начну врать, могу получить по морде от ближестоящего. Чувство локтя присутствует очень четко, и поэтому появляется чувство ответственности. Каждая информация, привносимая в такое сообщество, должна рефлексироваться». Поскольку рефлексия требует времени, в сообществах возникает эффект замедления времени – такой значимый в условиях тотального ускорения. Одновременно тренируется мышца думания, и человек остается личностью, при этом становясь частью целого, которое больше него.
Однако сообщества – не единственный способ противостоять медийным манипуляциям. Еще один способ услышать друг друга, который был описан докладчиком, это средства индивидуальной информации – СИИ, как альтернатива СМИ. Они могут специализироваться на подаче сухих новостей, или на восстановлении причинно-следственных связей, или на хронологии, или, в конце концов, – на обратной связи. Впрочем, Станислав Подгородецкий и Сергей Волошин оспорили тезис о возможности не-манипулятивных медиа. Докладчик с этим не спорил, только уточнил, что плюрализм и широкая осведомленность дает человеку все же больше шансов оставаться личностью.

Возможности конструктивного использования манипулятивных инструментов заинтересовали некоторых одноклубников. Так, Сергей Иванов предположил, что манипуляцией можно не только понизить, но и повысить рефлексивный уровень. Сам докладчик отметил, что манипуляция выступает как процесс запуска мотивации. Этот тезис подтолкнул Петра Тесновского сделать содоклад, в котором он высказал идею, что инструментарий мотивации и манипуляции одинаковый, и только цели разные. К тому же мотивацию отличает тот факт, что она, как правило, открыта. К этому Сергей Дацюк добавил, что мотивация не только открыта, но и позитивна, в отличие от манипуляции, которая может содержать демотиваторы. Так, риторика российских медиа включает демотиваторы протестов, которые призваны уберечь российскую власть от судьбы президента Януковича.

Как отметил Петр Тесновский, мотивация предполагает позитивный результат для объекта, а манипуляция – убыток и деградацию. Эту тему затронул и Олег Пронин, обрисовав мрачные перспективы для человека, который не ищет выхода из-под манипулятивного воздействия СМИ. Пронин описал неизбежный в этом случае кризис картины мира и кризис идентичности, который может разрешиться позитивно (через поиск адекватных сообществ или медиа), либо негативно, через деградацию и смерть. Правда, Олег Оболенский на это заметил, что перспектива деградации и оболванивания вполне устраивает многих людей, которые не испытывают потребности в осмысленности. Однако докладчик такую перспективу замыкания в «маленьком мирке» расценил равнозначной смерти.

Вопрос о сути национальной идентификации прозвучал от Юрия Коваленко, но докладчик проявил индифферентность к этнической идентификации, отметив лишь, что в его понимании украинец это человек, несущий ценности и смыслы. Такое определение поддержал Сергей Дацюк, заявив, что украинцем может стать любой житель планеты. На его взгляд, украинца отличает сопротивляемость манипуляциям: «Манипулировать украинцем невозможно! Он даже сделает вид, что поверил, но если вы внимательно посмотрите на его правую руку, увидите, что он держит фигу в кармане». В целом, позитивные и инклюзивные определения украинства определяли позицию обоих докладчиков – Сергея Волошина и Олега Пронина, хотя доклады оказались очень различны по тематике, методам подачи и стилю.

Источник: КДКД