Америка и Россия: банановые республики своих корпораций

Ходил во времена разрядки в СССР в 1970-е гг. анекдот, как приехал президент Никсон в СССР. Брежнев ему и говорит, что наши люди на все готовы ради родины и мира во всем мире. Никсон не поверил, и Брежнев повез его на завод. Собрал там митинг и говорит, мол, дорогие товарищи, положение тяжелое, происки мирового империализма, потому решили отобрать у вас пенсии и взамен дать облигации. А еще будете все работать почасовиками без оплаченного отпуска, больничного и повышения. Вопросы есть? Вопросов не было и народ встретил предложение генерального секретаря аплодисментами, переходящими в овацию.

«Нет, — говорит Никсон. Вы тут все подстроили. Поехали на вот ту шахту, и скажите им, что платить будете, как в Китае, а не то переведете завод в Китай».

Брежнев повез его на другой завод. Там вопросов тоже не было, и народ все принял с чувством глубокого удовлетворения.

«И здесь все подстроено. Поехали вот в тот колхоз, где не успели все подстроить и скажите им, что их всех повесят».

Повез его Брежнев в колхоз. Собрал общее собрание. Изложил про международное положение, как глобальный террор злоумышляет против родины всех трудящихся, а потому, говорит, решили мы ради вашего блага товарищи, всех вас повесить. Вопросы есть?

Кто-то тянет руку, а веревки выдадут или свои приносить.

Несколько лет назад я перевел этот анекдот по-английски. На место Брежнева я подставил Обаму, а вместо Никсона – в зависимости от аудитории, инвесторов из Китая. Саудовской Аравии или России. Анекдот этот пользуется неизменным успехом у разных американских аудиториях – на корпоративе крупнейшей авиацианной компании, за традиционной семейной индюшкой в День благодарения на ферме в Миннесоте, на семинаре по политическим наукам в престижном нью-йоркском университете, возле жаровни на Оккупай Уолл-Стрит.

Когда-то армянское радио говорилo, что разница между капитализмом и социализм в том, что при капитализме есть эксплуатация человека человеком, а при социализме – наоборот. Советский социализм и американский, “англосаксонский” капитализм воображали себя универсальными и подходящими для всех. На деле оба были продуктами уникальных исторических обстоятельств.  Россияне и американцы очень разными путями пришли к тому же корпоративизму, основанному на идеологии свободнорыночного фундаментализма.  Только в Америке, как и в современной России, идеология часто маскируется под отсутствие идеологий и даже под идиосинкразию к ней. Советский Союз, какой бы он не был, почил в бозе. Его наследники стали интегральной частью современного корпоративного мирового устройства. А извечный противник США, сформировавшийся на доктрине «сдерживания» коммунизма все больше и больше походит на своего антагониста. А может наоборот? Ведь слишком часто мы ходим в прошлое, чтобы нарыть там на злобу дня, тем меньше остается фактического прошлого, а все больше нас самих, сегодняшних. Как российских, так и американских.

САМОЕ ТОТАЛИТАРНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ ЗАПАДНОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ

Я уехал из СССР в 1976 в молодом возрасте. Мне просто хотелось уехать, и я не больно задумывался почему. Тогда даже не было такого популярного как сейчас сервиса как Билетикс отзывы. Лишь позже, была такая советская кинокартина “Тема” с Михаилом Ульяновым. Там была фраза персонажа-отказника, которая замечательно передавала мое настроение, что лучше там умереть от тоски, чем здесь от ненависти. Поначалу подобие СССР и США поражало чисто визуально. Так получилось, что я попал в Москву уже после Нью-Йорка. Я ходил по российской столице и удивлялся, насколько все это напоминало Манхэттен. Я знаю причины, но вопрос, почему не советскую Москву отстроили по подобию Нью-Йорка, а не Берлина или Парижа.

Были и другие точки пересечения, но все замкнулось, когда я стал вхож в американские корпорации. Я еще с ними работаю, хотя и меньше, так, что имен не назову, да и это не существенно. Когда входишь в современную  корпорацию, попадаешь в сталинизм. Корпорация изнутри – это самое тоталитарное учреждение Западной цивилизации ХХI века, по сути, мало отличается от учреждения советского или нацистского.

Очутился я однажды в штаб-квартире фирмы «Самсунг». Внутри все напоминает Северную Корею, портреты великого председателя и его сына – тоже великого председателя. На столах – цитатники, на стенах транспаранты с высказываниями лидеров. Строжайший контроль и слежка всех за всеми, да еще всеобщая физзарядка с выкриками лозунгов. В каждом головном офисе обязательное святилище – копия номера отеля во Франкфурте, где старшего председателя Ли осенила «Великая идея» и откуда он произнес свою знаменитую (в кругах компании) «франкфуртскую речь», показавшую правильный корпоративный путь на века.  Разница с КНДР, что председателей зовут не Ким, а Ли. С тех пор идеи председателя Ли побеждает, потому, что они верные. А может быть наоборот.

Может быть, корпорации строятся, чтобы делать деньги, но они такие огромные, да еще входят во всяческие политико-индустриальные комплексы, что просто не могут денег не делать. Транснациональные корпорации слишком большие, чтобы им дали упасть.146 корпораций владеют 40% всего мирового достояния. Им больше не нужные рабочие. Их рабочие живут где-то в Китае, Вьетнаме, в общем, в Третьем мире. Очевидно, скоро им будет не нужно бороться за потребителя. Корпорации борются за благосклонность политиков, которые поворачивают законы в их пользу, как например реформа здравоохранения Обамы по сути обеспечила передачу государственных денег страховым корпорациям, а заодно обязала миллионы американцев покупать у них страховки на самое дорогое в мире и худшее по рейтингу ВОЗ) в западном мире американского здравоохранение. С другой стороны, политики все меньше нуждаются в голосах избирателей, а борются в основном за благосклонность политических спонсоров. С переходом на свободнорыночные отношения, демократия тоже становится рыночной – один доллар – один голос. За последние двадцать лет цена выборов конгрессмена выросла пятикратно, куда больше, чем инфляция или рост других цен, не подверженных пока лоббированию. Расходы на президентские выборы достигла двух с половиной миллиардов долларов.

Потребительская эпоха уходит в прошлое. Наступает новый финансовый век, и деньги уже делают из денег, как в Америке или из углеводородных ресурсов, как в России. В обоих случаях деньги делаются без производства дополнительной стоимости. Здесь уже давно не осталось реальных хозяев. Собственность разделена, переделена и упакована в хитроумные финансовые дериваты, а всем заправляют начальники-менеджеры. Разница между хозяином и начальником проста – хозяин заинтересован в успехе предприятия, менеджер, как и советский начальник, заинтересован только в показателях. Инвесторы и биржа требуют показателей в точности, как обком партии и Госплан. Да и самому менеджеру куда важней обеспечить себе премиальные в конце года, чем заботится о компании, с которой еще неизвестно, что делать.

АМЕРИКАНСКАЯ ВЕРСИЯ НАУЧНОГО КОММУНИЗМА НАЗЫВАЕТСЯ СВОБОДНЫМ РЫНКОМ

Корпоративные начальники давно вошли во вкус и не любят называться менеджерами. Они теперь бизнес-лидеры – вожди. Да и все корпоративные принципы по сути советские, если перевести их на русский язык. Тeam-work – тот же самый коллективизм. Я поначалу стал заводить неформальные отношения, но меня вызвал босс и дал дружеский совет, мол team – коллектив, – это ты со мной, а не с моими подчиненными. Кстати, в староанглийском языке  — team – это упряжка. Про leadership – вождизм сказано выше. Третий кит achievements oriented – те же знакомые “показатели социалистических достижений”. Разве что американская версия научного коммунизма называется здесь свободнорыночной экономикой да и слегка прелицованная идея мировой революции находит выражение в различных «повестках свободы». Она необходим для функционирования транснациональных корпораций. Это экономика казино, поставившая своей задачей экономический рост. По сути, это финансовые пирамиды, которые обязаны разрастаться, чтобы не обрушиться.  Корыстные побуждения не делают корпоративную модель менее мифологической. Ведь и экономический рост – по сути мифологфема в мифологии свободнорыночной экономики, подобно социальному прогрессу в научном коммунизме.

Всемирная корпоративная элита все больше отрывается от своих наций и стран. Там давно уже победили расизм, сексизм и гомофобию. Всемирный 1% владеет 80% всего мирового достояния, однако картина куда сложней, чем ее изображали демонстранты во время Оккупай Уолл-Стрит. Внутри этого глобального 1% распределение примерно такое же. 0,1% владеет 80-90% всего. И внутри этого 0,01% такая же непреодолимая пропасть. В результате, никто не доволен.

Глобализация осуществляет также мечту перманентной мировой революции. Соединенные Штаты уже не суверенное государство на мировой сцене, даже не мировой жандарм, обеспечивающий мировой порядок, сложившийся после Второй мировой войны. Как и СССР в начале пути видел себя очагом мировой революции, Америка видит себя в первую очередь

Россия тоже, по сути, не государство, имеющее свои корпорации, а корпорации Газпром, Роснефть, Росвооружение и несколько других транснациональных корпораций, имеющие под собой огромную страну для защиты и лоббирования своих интересов. Соединенные Штаты тоже банановая республика Уолл-Стрита, Военно-промышленного комплекса и множества других похожих корпоративно-политических комплексов.

ЕЩЕ НЕПУГАНЫЙ СССР

И все же разница есть – Америка – это СССР непуганый и небитый, а наоборот, до самого последнего времени чувствовавшая себя “впереди планеты всей” – “лидером свободного мира”.  Бизнес-лидер здесь, несомненно, культурный герой капиталистического реализма. Здесь вполне приемлемо хотеть, чтобы страна управлялась, как корпорация. А корпорация живет по простому закону – сделать дешевку, лишь бы побольше барыша. Вот и получается, как с незапускавшейся, морально устаревшей компьютерной системой обеспечения нового закона о здравоохранении. Однако, эта система, которая не регистрирует 99 из 100 обратившихся – еще хороша по американским компьютерным стандартам. Компьютерную систему ФБР модернизируют  уже 20 лет. Работает она из рук вон плохо, постоянно глючит и отстает от современного уровня технологии на 5-10 лет. Однако это в ФБР, вдали от общественной критики, не затрагивает ничьих политических интересов, а начальники шуму не подымают, потому, что знают, что уйдут работать к тем самым корпорациям-подрядчикам, либо к лоббистам, которые обслуживают эти корпорации.

Другой пример, громоздкая и неэффективная глобальная система слежки и тотального подслушивания, созданная отставными генералами и чиновниками из приватизированных под их руководством государственных структур. Теперь они пересели в кресла генеральных директоров и лоббистов, и заняты там в основном перекачиванием государственных средств в карманы корпораций с нужными политическими связями. Ведь у лидера фракции Демократической партии в Сенате Гарри Рида и у лидера сенатских республиканцев  Мича МакКоннола одни и те же генеральные спонсоры – Комкаст и AT&T – из крупнейших и наиболее ценимых партнеров правительства в организации тотально слежки за гражданами.

Обычная реакция россиян на рассказы об американской коррупции такова, что мы сыты своей. Однако рассказывать стоит, не в рубрике «их нравы», а чтобы объяснить структурное родство обеих систем. Государственная служба стала в Америке обязательным условием для получения доходного места в корпоративном мире. Среди множества самых последних примеров вашингтонской коррупции уже высокопоставленные назначенцы президента Обамы, торжественно обещавшего положить конец практике обналичивания свой госслужбы – Питер Орзаг ( бывш. директор отдела Белого дома по вопросам управления и бюджета, в настоящее время Сити Банк), Джейк Зиверт (назначен Обамой в министерство финансов, а теперь руководит рекламой для Goldman Sachs), и Дэвид Плоффе (руководитель предвыборной кампании Обамы и старший советник президента, теперь лоббирует за Boeing и General Electric). Особая в своем роде, Анита Данн, бывший директор по связям Белого Дома,  которая была двигающей силой в кампании первой леди Мишель Обамы «Давайте двигаться! Остановить ожирение у детей». Теперь Анита Данн сама получила жирный контракт, как корпоративный лоббист пищевой индустрии, и готовит кампании с целью блокировать ограничения на рекламу для сладких и жирных продуктов ориентированных на детей.

Я ДРУГОЙ ТАКОЙ СТРАНЫ НЕ ЗНАЮ, ГДЕ ТАК ВОЛЬНО ДЫШИТ ЧЕЛОВЕК

И еще – в Америке очень сильно сознание, прекрасно ложащееся на слова известной советской песни «Широка страна моя родная». Жизнь здесь течет по канону соцреализма, «не такая как она есть, а такая как она должна быть». Разумеется, не сама жизнь, а представление о ней. Перцепция, на языке маркетологов.  Перцепция, что Америка – это Земля Богообетованная начиналась с первыми колонистами из Англии. Англосаксонские колонисты вообразили себя народом-богоносцем, древними греками и римлянами в точности, как полу-татарские московские князья придумали себе родословную от императора Августа. Россия находила свою легитимацию в мифе Третьего Рима, а Америка, как второй Иерусалим, но с многочисленными древнеримскими капитолиями, сенатами, филадельфиями и другими символами эллинского мира.

Однако, когда мы рассуждаем о системном родстве режимов в СССР и США, то здесь есть другой ряд аналогий, сходство между народами России и США, которые по моему не имеют отношения к режиму, сложившемуся там к концу ХХ века. Американцы и русские получили в наследство огромные и богатые ресурсами страны, сложившиеся в результате стремительной экспансии. Население обеих стран сложилось в результате огромных потоков внутренней и внешней эмиграции. Обе страны пережили период рабовладения-крепостничества, кровавые гражданские войны. Похожая история неминуемо породила и много похожих черт в национальном характере двух великих народов.

Не надо путать два феномена, связанных между собой – сходство народов России и Америки, из-за похожей географии, истории и судьбы и системное сродство советского и американского корпоративного государства. Термин «корпоративное государство» был пущен Муссолини, но в общем хорошо передает то, что творится, только Муссолини полагал, что все будет служить государству, а здесь государства сами являются служанкой своих бюрократическо-олигархических “индустриальных комплексов”, банановыми республиками транснациональных корпораций. Муссолини видел государство-корпорацию, где все подчинено государственным интересам,  а неолиберальный корпоративизм создает корпорацию-государство, где во главе угла интересы гигантских корпораций, которые претендуют быть новыми нациями. От всех свобод традиционного либерализма остается лишь свобода угнетать ради наживы, а равенство породило величайшее общественное неравенство со времен египетских фараонов.

К сожалению, американцы и россияне видят друг друга, да и весь мир через призму двух вредных мифов. Мифы победы русских и американцев во Второй мировой, как победы абсолютного добра над абсолютным злом крепко держаться, несмотря на то, что побежденные живут сегодня во много лучше своих победителей, не только россиян, но и большинства американцев. Причем американцы и россияне уверенны, что победа принадлежит только им. Второй миф – это  победа США над СССР в Холодной войне. На этих мифах базируется американское представление о себе, как «хороших парнях».  Еще в 1980-е годы общим местом было, что американская модель конечно, самая лучшая, но не обязательная.

Мифология «победы в Холодной войне» многим замутила мозги и толкнула на дорогостоящие и бессмысленные авантюры. Хотя никакой победы в Холодной войне не было. Рейган и Горбачев официально закончили Холодную войну, когда никто еще не помышлял о развале СССР. Два разных процесса смешались в сознании в ложную причинно-следственную связь. Впрочем, «конец истории» и все, что с ним связано – уже в прошлом и сейчас его заменяют «география – это судьба», «изучением границ», которые, якобы, определяют характер людей и народов. Так всегда получается, когда перепутают анекдот с моделью модель с феноменом, а феномен с историческим процессом.

Джим Перкинс начинал историком, специализировался на эпохе 1920-30 гг, на экономической истории Великой депрессии в США. Потом он стал венчурным капиталистом и провел несколько лет в Москве

По его впечатлениям современные Москва и Питер — это типичный Нью-Йорк и Чикаго позолоченного века начала 1910-20х годов. Та же всепроникающая коррупция, насилие на улицах, пропасть между кичащимися богатством богатыми и всеми остальными рост радикализма. …

“Русского конгрессмена можно запросто купить”, — рассказывал Джим.
— А в Америке нельзя купить конгрессмена? – спросил я.
— Можно, — согласился Джим, — но не так дешево.
— А Америка не переживает новый позолоченный век?
— Пожалуй…

Джим верит, что Россию ожидает блестящее будущее Америки, и здесь стоит инвестировать. Пережившая шоковую доктрину и лихие 90-е современная Россия породила корпоративное государство. Сегодняшняя Россия тоже вероятное будущее Америки, родины корпоративизма. Только в Америке куда больше запаса прочности, богатства и традиций индивидуализма, мешающих полной победе корпоратизма. Американская шоковая терапия началась 30 лет назад, и в 1990-2000 здесь наметилось заметное ускорение, а каждый кандидат в должность обещает перестройку, «в которую вы можете верить».

Сайт Михаэля Дорфмана