Профилактика геноцида

Этот текст появился в ответ на реакцию цивилизованного сообщества на широко освещающиеся в СМИ ужасы, которые принесла война, развязанная Россией, гражданскому населению Украины. Кому не нравятся длинные тексты, тот может переходить сразу к последнему абзацу, а с теми, кто готов вместе с автором задуматься о природе такой жестокости и причинах желательной нашей реакции на откровенный (объявленный государственной политикой России) геноцид украинцев, начнём издалека.

После полутора месяцев войны приходится уже самым радужным оптимистам признать, что для её скорого и победного для Украины окончания над нами должны носиться стаи талебовских чёрных лебедей. Реалисты же изначально рассматривали либо сценарий затяжного и непрерывного военного конфликта, либо уже давно используемый Россией сценарий мерцающей (то вспыхивающей, то “угасающей”) войны. Пока талебовские лебединые войска не прикроют небо Украины, а дацюковские чёрные драконы не сожгут все сухопутные российские войска на оккупированных территориях (замечу, что у этих непреодолимых случайных сил есть сегодня мощный источник – украинский социум), мы должны искать способы увеличения вероятности их появления и, попутно, выживания в условиях непрекращающейся войны – фактически способы предотвращения геноцида.

Мы уже на своём опыте узнали в деталях особенности протекания такой войны и в её скрытой, и в явной формах. В скрытой фазе идёт преимущественно информационная война по расколу общества-жертвы, подкрепляемая непрерывным бряцаньем и локальным применением оружия. В явной фазе эти силы синхронизируются, на порядки увеличиваясь в интенсивности. После краха иллюзии о марше на Крещатике российских “освободителей” через 2-3 дня, Россия быстро переключилась на давно отработанный ею сценарий продолжительных (хоть и менее масштабных) конфликтов. Согласно этому сценарию уничтожается вся (и военная, и гражданская) инфраструктура, а гражданское население не просто планомерно истребляется, а кошмарится в расчёте на деморализацию и дезорганизацию противника в целом из-за потока беженцев и нарушения производственных и логистических цепочек (противник – это не только Украина, но весь цивилизованный мир).

Что может этому противопоставить Украина, особенно в условиях, когда собственных ресурсов катастрофически мало, а западные партнёры играют в свои игры, в которых нам преимущественно была отведена роль жертвенной пешки с неожиданным для многих постепенным смещением к роли боевой ладьи, прикрывающей собой более, как им кажется, ценные фигуры? Как это ни странно, рецепт противодействия обоим видам войны, как и профилактики геноцида, одинаков и слабо зависит от внешних факторов, но прежде, чем озвучить его, вспомним некоторые особенности этой очень долгой войны.

Начало этой войны можно формально отнести к 2014 году (24 февраля 2022 г. – это лишь начало очередной её активной фазы). Тогда поверхностный анализ её причин сделает явным искусственно вызванный раскол нашего общества по языковому вопросу. Вспомним, население всех областей Украины в 90-е годы с пониманием относилось к украинизации образования и государственной службы пока московские политтехнологи не преподнесли нашей недалёкой “элите” идею электорального разделения по языковому признаку. Однако на вопрос языка можно посмотреть шире, например, как на мину замедленного действия, которая была специально заложена ещё при образовании СССР его политикой голодоморов, насильственного переселения народов и русификации не только многочисленных групп людей, а самих национальных языков (от алфавита до грамматики и словарного запаса). Тогда очевидной становится попытка силой переписать культурный код целых наций. И начало войны можно, опять же формально, отнести к большевицкому перевороту, а в сферу конфликта включить и национальный вопрос.

Тенденция, вероятно, уже понятна: начало войны можно последовательно отодвигать все дальше вглубь веков, расширяя и сферу проблемных вопросов. Так, Российская Империя во всех её обличиях, включая ордынское, насаждала украинцам колониальный комплекс неполноценности: все, что не стремиться стать частью метрополии, презираемо и наказуемо, а наоборот – поощряемо и почётно. Кроме того, на этом историческом этапе шло закрепление (оскрепление) специфического иерархического устройства империи, основанного не на западных священности частной собственности и соответствующих свободах, а на восточной привязке статуса человека к креслу в иерархии и на принципе дарования и отбора права занимать это кресло вышестоящим иерархом нижестоящему. Киевская Русь, как прообраз имперского прокрустова ложа унификации ради управляемости, внесла в наше сознание страх быть не как все (с точки зрения власти) и в то же время стремление быть подальше от чуждых всем общечеловеческим ценностям власть имущих (элиты промыслового типа): это была консервация силовыми методами родоплеменного инфантилизма типа “моя хата з краю”. С другой стороны, это была и консервация массового желания жить на своём “хуторе” своим умом даже в условиях жесточайшего террора унификации. В этом, кстати, состоит основное отличие украинцев от россиян – по территории последних не перекатывались цивилизационные цунами, ментально отделившие украинский народ от вечно сменяющейся власти. В России народ и власть едины – скреплены идеологией сакральной ценности государства и пренебрежением к отдельному человеку, а в Украине власть – это нечто чуждое и по определению временное (сотня лет туда-сюда роли не играет).

И так, мы спустились к корням наших проблем, из которых проросли все остальные наши проблемы, в том числе и более чем тысячелетняя война против нашего массового взросления и способности большинства жить своим умом не только на бытовом, но и на государственном уровне.

Как все вышесказанное связано с теми зверствами российской армии, которые сегодня шокируют весь мир?

Во-первых, становится понятно, что они не являются для этой армии чем-то исключительным. Скорее это естественный способ повышения её эффективности, который практиковался исстари и обусловлен паталогическим обесцениванием человеческой жизни в условиях специфической иерархической организации российского общества. Более того, российскими интеллектуалами, стоящими на имперских позициях, было обосновано и детально расписано применение именно такого рода насилия, сопровождаемого волнами паники и беженцев, как основы стратегии победы малой ценой (для России) в войне со всем западным демократическим миром, благодаря крайней неустойчивости последнего к моральным дилеммам и к нарушению тонких настроек социально-экономической жизни, обеспечивающих Западу конкурентные преимущества перед Россией. Как пример нами уже упоминались потоки беженцев, которые негуманно перекрывать, хоть они и разрушают те самые тонкие настройки. Вывод: пока существует Россия в своём имперском обличье, никто в мире не будет застрахован от геноцида, т.к. он лишь один из стандартных инструментов этого бесчеловечного по своей природе режима.

Во-вторых, открытое обсуждение этих военных преступлений не только мобилизует украинский народ и народы других стран, но и демонстрирует силу не вертикальных, а горизонтальных связей. Усиление горизонтальной составляющей социальной коммуникации считается нонсенсом во время войны, когда по всем канонам должно происходить укрепление вертикали власти. Однако вспомним многолетние обращения Украины в различные экономические и военные структуры Запада, которые успешно блокировались их иерархической организацией (чинуши Евросоюза и НАТО могли бы ещё долго по указке ключевых игроков водить нас за нос своим пустословием), а вот прямые обращения украинского президента к народам этих стран имели колоссальное влияние на настроения масс, повлиявшие и на реакции политиков и госаппаратов даже самых пророссийских западных демократий. В этом плане традиционные для любой войны с участием людей с тоталитарным мировосприятием зверства оказались для отвыкшей от них за 80 лет западной публики мощным стимулом переосмысления картины мира, где Украина была мелкой разменной фигурой, а Россия – ловким и мощным геополитическим игроком. Конечно, этому переосмыслению помогли и героизм украинских военных и решительность президента, рискнувшего раздать гражданам оружие, и сами граждане, массово поднявшиеся на защиту своего права самим определять своё будущее (к сожалению, часто все ещё спрятанного за формальным патриотизмом). Демонстрация Украиной бессилия второй армии мира также привела к осознанию виртуальности многих аспектов международного имиджа России и перекрытия основных каналов распространения её пропаганды.

Вывод: Украина задала новый мировой тренд – увеличение веса прямых контактов между людьми в обход играющих народами в геополитику властных верхушек, что является шансом для Украины выйти на уровень субъекта этой самой геополитики. В-третьих, эти зверства, как и полное разрушение всех населённых пунктов, что оказались на пути российской армии, всколыхнули в украинцах память обо всех предыдущих попытках “решения украинского вопроса” и вызвали желание сделать всё возможное, чтобы они никогда больше не повторились. Вывод: нам осталось понять, что и как для этого надо делать?

Вот и последний абзац, содержание которого можно было бы свести к трём словам “нам необходимо повзрослеть”. Но для тех, кто сразу сюда перескочил с первого абзаца, поясним. Гражданское население, как бы это жестоко ни звучало, в зоне любых боевых действий – это либо помеха (для “хороших” своих), либо ресурс (для чужих и “плохих” своих). Надо ли объяснять, почему интересы гражданского населения в военное время учитываются всеми сторонами конфликта в самую последнюю очередь? Надо ли доказывать, что нет в мире ни одной страны, которая, стоя перед выбором пожертвовать солдатом или гражданским, поставила бы жизнь гражданского выше жизни солдата (или почему такие страны исчезали бы с карт ещё в процессе их образования)? Надо ли на этом фоне уточнять, что о сохранности материальных ценностей, не относящихся к критической инфраструктуре, вообще вопрос ни одной стороной конфликта не ставится как первоочередной? Решение проблемы гражданского населения представляется очевидным – минимизация в условиях войны количества гражданских лиц в зонах боевых действий. Традиционный подход, как мы уже знаем, предусматривает неконтролируемые потоки беженцев и физическое уничтожение или “порабощение” (лишение всех прав, включая право на жизнь) оставшихся. Нетрадиционный подход, который, как мы тоже уже знаем, органично вписывается в менталитет украинца – это всеобщая воинская повинность, когда практически все взрослое население является слаженным армейским организмом, когда оружие (и не только стрелковое) и амуниция хранятся у каждого гражданина дома, когда планы действий в случае войны предусматривают не только централизованное управление, но и самостоятельное ведение боевых действий подразделениями любой величины (вплоть до одиночек), когда склады оружия, боеприпасов, продуктов и медикаментов разбросаны по всей территории страны и об их местоположении командиры узнают в самом начале боевых действий, когда заранее продуманы технические средства, различные пути и темпы эвакуации детей и стариков из зон потенциальных боевых действий (преимущественно под охраной и присмотром женщин военнослужащих), когда места расположения и снабжения эвакуированных заранее продуманы, когда бомбоубежища надёжны и элементарно удобны, а их число достаточно, когда предпочтение отдаётся дистанционным средствам ведения боевых действий, когда связь надёжна, когда на орбите имеются свои спутники шпионы, когда коррупция не разъедает изнутри госаппарат, бизнес и, в конце концов, армию и пр. силовые структуры. Итак, когда все дееспособные граждане являются военными, то вопрос учёта интересов оставшегося мирного населения резко упрощается. Более того, армия в 10–20 млн. хорошо вооружённых и мотивированных действовать даже в полной изоляции от центрального командования солдат (особенно подкреплённая ядерным оружием) – это единственный и пока самый надёжный способ профилактики геноцида. Проблема же в том, что мы должны сначала осознать, что это возможно только, когда все взявшие в руки оружие граждане должны не только научиться профессионально им пользоваться, но и взять на себя ответственность за решение общегосударственных вопросов, т.е. повзрослеть и выйти за рамки интересов своего “хутора”, т.к. делегирование права принятия решений кому-либо (богатому, политику, “царю”, священнику или умному соседу) чревато всё тем же торжеством олигархии, при которой геноцид – это предмет торга, а не безусловное зло.

P.S.

Эффект “взросления” украинского общества полезно представить ещё и с точки зрения отдельного гражданина. Как изменится жизнь ответственного гражданина, т.е. человека облечённого неотъемлемым правом самостоятельно и осознано принимать решения и обязанностью отстаивать это право для всех? Ниже приведу моё личное видение такого “повзрослевшего” общества и его гражданина, которое каждый читатель может дополнить/изменить на своё усмотрение. Полагаю, именно за согласованное между всеми нами подобное представление об объединяющей идее нашей совместной жизни, как и за саму возможность её перманентно изменять и согласовывать, и стоит бороться – это основа нашей цивилизационной доктрины, которая в отличие от предшествующих является максимально инклюзивной и наименее доминантной. Итак, статус любого гражданина в обществе и уровень его доступа к аккумулируемым обществом ресурсам определяется не размером его состояния или должностью, а его “послужным списком”, т.е. успешностью и масштабностью его прошлых и настоящих проектов, двойная оценка которых даётся их участниками и потребителями. Ответственный гражданин работает в любой сфере, имея право на совладение при условии разделения соответствующих рисков, а при отказе от рисков остаётся наёмным работником, «рисковая» доля которого в прибыли распределяется между сторонами, несущими эти риски. При этом ответственный гражданин активно интересуется политической и экономической жизнью как в месте своего проживания и/или работы, так и в государстве в целом, своё представление о совместной жизни он регулярно доносит своей громаде и обществу в целом на референдумах и опросах, например, в среднем раз в неделю или месяц. Политик становится обычным клерком на содержании громады или государства, зарплата которого определяется средней зарплатой по его округу с учётом индекса доверия к нему и который автоматически увольняется при утрате доверия, например, 50% граждан, чьи интересы он нанимается согласовывать (модерировать согласование), юридически оформлять и озвучивать. Судья становится аналогичным наёмным работником, который следит за соблюдением закона, а ответственный гражданин, например, раз в год на неделю становится присяжным в суде. Все доходы всех граждан должны быть открытой (но платной) информацией, а их несовпадение с реальными расходами должно приводить к автоматическому возбуждению судебного разбирательства. За соблюдением законности на местах должны следить выбираемые на тех же условиях, что и судьи, профессиональные шерифы, а их помощниками должны быть сами ответственные граждане. Так, каждый ответственный гражданин должен быть членом отряда соответствующей территориальной милиции и, например, раз в месяц отдежурить одну дневную и одну ночную смену, а также подниматься по тревоге в любое время в случае экстренных ситуаций. Ответственный гражданин вне зависимости от пола и социального положения с 18 до 60 лет должен проходить службу в армии (1 год первоначальная военная подготовка и, например, 2 недели раз в год в дальнейшем). Армия должна также осуществлять роль гомогенизатора социально неоднородного общества, перемешивая во время сборов всех граждан без исключения (глав крупных корпораций, министров, судей, учёных, медиков, рабочих, политиков, фермеров, офисных служащих и пр.) и помещая их в одинаковые условия. Военнослужащие обеспечиваются оружием (не только стрелковым), боезапасом и обмундированием и хранят все это дома, используя, например, при несении патрульной службы в рядах милиции. Все общественные нагрузки такого рода у ответственного гражданина не должны превышать, например, 1,5–2 месяца в год, а даты их прохождения могут им выбираться исходя из жизненных обстоятельств (женщины на период беременности и ухода за ребёнком до 3-х лет могут по их желанию освобождаться от таких нагрузок, кроме участия в референдумах и опросах). При этом должна быть предусмотрена и альтернативная военная служба, например, для убеждённых пацифистов в санитарных отрядах и госпиталях, а для талантливых учёных и инженеров, программистов и техников – в военных лабораториях и на полигонах (при обязательном обучении навыкам владения оружием и их поддержании). Трудовое законодательство должно предусматривать участие ответственных граждан в таких нагрузках и давать, например, выходной день после ночного дежурства или военных лагерей, как и освобождать от работы без её утраты на время самой такой активности. Если ответственный гражданин наблюдает попытки лишить его или других граждан права на самостоятельное и осознанное принятие решений, то он обязан объявить об этом во всеуслышание, а в случае продолжения попыток узурпации власти (например, если продолжается формирование/поддержка жёсткой иерархии после истечения определённого срока по окончании военных действий, во время которых всё же неизбежно усиливается вертикаль власти, или в случае появления в СМИ пропаганды, направленной на разделение социума и навязывание ему идей доминации кого-либо над кем-либо) пресекать такие попытки и, если понадобится, с оружием в руках. При этом проект «Украина» в таком виде должен быть открыт для граждан всех стран мира, которые разделяют принципы недоминации и осмысленной жизни каждого человека при сетевой горизонтальной (с минимальной иерархизацией в мирное время) социальной коммуникации, при создании условий для самоорганизации и самоусложнения (положительной эволюции) социума.