Украина и перспективы неофеодализма. Институциональный диагноз

Украина оказалась в десятке беднейших и несчастнейших стран мира. Летя в пропасть, она оставила позади большинство африканских стран, а в Европе стала безусловным лидером бедности.

Три десятилетия тому украинские ракеты покоряли космос, мы строили самолеты и корабли, турбины и вагоны. Работы наших физиков, математиков, химиков, биологов цитировались в мире. Сегодня уже мало кто помнит: львиная доля инноваций в СССР создавалась в Украине! На заре независимости ничто не предвещало столь оглушительной катастрофы. И вот она на пороге.

Как это могло произойти? Что привело к невиданному в истории темпу деградации? Принято считать, что виной всему — постоянная череда некомпетентных вороватых депутатов и чиновников, а потому достаточно заменить их на честных и умных, и все наладится само собой. Вновь заработают заводы, наука вернет утраченные позиции, Украина с честью войдет в семью европейских народов. Ох,…эта наша наивность!

Увы, существует глубокая и системная  проблема, судьбоносная и для будущего украинцев — решающая.  Мы хотим войти в Евросоюз — сообщество индустриальных стран, стоящих на пороге постиндустриальной эпохи. А сами не строим даже капиталистического уклада, не говоря уже о его развитых индустриальной и постиндустриальной формах.

Наше общество все более принимает сословный облик, свойственный Средневековью.

Одновременно Украина стремительно деградирует и скатывается в бедность, что естественно, поскольку сословия — враги свободного Рынка и капитализма. Они требуют вертикального “распределения” ресурсов, каждое тянет одеяло на себя. Титульные сословия  собирают жесткую  (чисто сословную) ренту с нижестоящих сословий, и вынужденно отдают ее по своей вертикали “наверх” — но уже как “налог”.  Между собой они воюют за ренту и место под “социальным солнцем”, видя угрозу в обогащении “чужих”.

Сословия — смертельные враги Демократии, этого сословного “могильщика”. Все буржуазные революции, имевшие место в человеческой истории, были антисословными и ставили целью, прежде всего (даже если не провозглашали это) разрушение сословного уклада.

 Логично, что правящие сословия в Украине прикладывают все усилия, чтобы развернуть демократический процесс вспять, видя в нем угрозу. Имитация Демократии и Рынка — самый безопасный для них способ продолжения существования и постепенного укрепления позиций.

Как возникают сословия. Немного теории

На первый взгляд, никаких сословий в Украине нет — а есть лишь классы: богатые и бедные. Так учил марксизм, и это не выбивается из нашего сознания. Сословия для нас — шапки невидимки. Их как бы не было при СССР, нет и сейчас… Но где там! Они перекочевали из седой старины и великолепно себя чувствуют в новом политическом ландшафте ресурсного государства, проедая, словно саранча, национальное богатство страны.

Социологам давно известна механика образования сословий. Еще в конце 19 века отец-основатель социологии, Эмиль Дюркгейм обосновал фундаментальное положение: в основе социальной эволюции лежит общественное разделение труда. Оно порождает социальную дифференциацию, затем стратификацию общества, социальное и имущественное неравенство. Объясним это.

1. Общественное разделение труда. Члены общества выполняют те или иные социальные функции. Одни участвуют в производстве благ, другие — в сфере услуг, третьи заняты в управлении, а четвертые защищают страну. Эволюция социума делает эти функции все более специализированными. Рождаются оценки значимости каждой функции. Люди постоянно оценивают друг друга относительно “общественного веса” и “положения” в обществе. Эти оценки-ярлыки стойко сохраняются в общественном сознании, упорно сопротивляясь переменам. Постепенно формируется корпус оценочных суждений, ведь каждый оценивает вклад другого в слаженной работе общественного механизма в соответствии с ожиданием исполнения той или иной функции.
2. Стратификация. В результате устойчивого комплекса общественных суждений о роли и месте каждой из специализаций в разделении труда, возникает деление общества на страты — крупные (и значимые) группы людей, связанные между собой и образующие жесткую иерархию. Чтобы обеспечить выполнение   необходимых обществу функций, социум создает механизм по вознаграждению и санкциям в отношении членов отдельных страт.  Так рождаются привилегии для одних страт и зависимость для других. Возникает социальная иерархия.
3. Социальное неравенство сначала фиксируется оценочными суждениями, поведенческими практиками, неформальными традициями, ритуалами и обычаями, затем это неравенство постепенно легализуется — закрепляется законом. Переход из одной страты в другую, более высокую в иерархии, усложняется. Так создаются сословия, о которых пойдет речь.

Титульные сословия как маркер неофеодализма в Украине

 Украинские высшие (правильно говорить «титульные») сословия состоят из тех, кого принято называть Властью. Это правительство со своим аппаратом, депутатский корпус, местные чиновники — «князьки», верхушка армии, МВД, СБУ, судейский корпус.  Сюда же входит многочисленная челядь, обслуживающая “верхи”. За прошедшие постсоветские годы титульные сословия обросли чертами, характерными для нарождающейся аристократии раннего Средневековья:

• Неформальными привилегиями, ставшими уже обычаем при решении абсолютно всех своих жизненных задач, начиная от конкурентных преимуществ в бизнесе до медицинского обслуживания. Главнейшими из них являются возможности самостоятельного установления правил для всего общества, сбора “дани” (назовем так сословную ренту) — с нижестоящих “нетитульных” сословий, уход от криминальной ответственности, превращение судебной системы в правосудие для плебса.
• Формальными привилегиями в виде высокой зарплаты, льгот, неприкосновенности. Идет создание специальной системы правосудия для титульных сословий в виде набора “антикоррупционных” органов, по сути, элитарного правосудия.
• Отсутствием ответственности перед обществом. Эффективный общественный контроль за деятельностью представителей власти невозможен. Действующая Конституция не содержит понятий “обязанности” и “ответственность” для органов власти и их представителей. Вместо этих категорий введено размытое понятие “полномочий”.
• Построением отношений с другими “нетитульными” сословиями по принципу принуждения и подчинения.
• Созданием внутрисословной этики, допускающей поведение, неприемлемое с точки зрения универсальной этики. Ожидание населением “честного лидера” — наивность, поскольку честность внутри титульного сословия сильно отличается от универсального понимания, как впрочем, и справедливость. Титульные сословия считают неправовое получение своей сословной ренты вовсе не воровством, а справедливой платой за сословный статус (что позволено Юпитеру — не позволено быку).
• Статусным стилем потребления. Так же, как и в Средневековье, титульное сословие стремится создать маркеры, выделяющие их из окружения. Дорогие часы, элитные автомобили, одежда и драгоценности, которые не позволил бы себе и премьер-министр в европейской стране, — обязательное условие дифференциации от низших групп. Пафосное потребление “напоказ” элитарных, безумно дорогих вещей в нищей стране — эталон поведения.
• Замкнутостью. Вход в сословие затруднен для “чужих”. Социальные лифты не работают. Развит непотизм (кумовство). Сословие пополняется извне не способными и образованными, а теми, кто подходит правящей верхушке.
• Стремлением к наследованию привилегий. Особенно это заметно в правоохранительной и судебной системе, где дети судей, прокуроров и высокопоставленных силовиков попадают на службу независимо от наличия способностей и талантов.

За последние годы был принято ряд знаковых решений по легализации привилегий правящего сословия:

• законодательно закреплена возможность “откупиться” в денежной форме и не попасть в СИЗО при криминальном преследовании;
• создание внутрисословной системы правосудия под видом антикоррупционной;
• ставшие традицией списания долгов “серьезным людям”, доказавшим свою лояльность власти — олигархам;
• тарифная политика (Роттердам+, последнее повышение цены на газ при наличии прибыли НАК Нафтогаз) свидетельствует о легализации дани с населения в пользу титульных сословий.

 Чтобы понять, как такая катастрофа случилась с нашей страной, вернемся мысленно назад — в СССР.

Какой социально-экономический уклад был построен в СССР?

 В советских ВУЗах марксизм изучался скурпулезно. Но было одно “белое пятно”, на которое всегда существовал запрет и стена молчания. Азиатский способ производства — термин, введенный Марксом в отношении протофеодальных формаций ряда азиатских стран — Египта, Индии, Персии. Характеризуется он очень своеобразной формой собственности — общеклассовой. Собственность на основные средства производства, в первую очередь, на землю, принадлежит всему классу, а распоряжается и управляет ею узкий круг людей — бюрократии, из которых впоследствии произрастает правящее сословие.

В 20 веке стало ясно, что азиатский способ производства не является исключительной чертой протофеодальных сообществ древности, а в СССР строилась именно эта социально-экономическая формация. Юрий Семенов назвал эту формацию политаризмом, а Михаил Восленский — тотальным государством.

Карл Виттфогель так сформулировал главные черты азиатского способа производства:

• отсутствие частной собственности на землю;
• неограниченная власть государственной бюрократии, которая имеет централизованный характер, глава бюрократии обладает абсолютной властью;
• отсутствие рыночной конкуренции и частной собственности;
• отсутствие социальных классов.

 Строй, основанный на государственной собственности на средства производства, управляемый бюрократией — это не социализм, воспетый Марксом. Вместо него, по мнению Карла Виттфогеля, в СССР был построен  современный вариант восточной деспотии, основанной на азиатском способе производства.

 Поскольку политаризм исторически предшествовал феодализму, то построение постсоветскими странами сословного неофеодализма выглядит естественным. Тем не менее, некоторые постсоциалистические страны успешно строили у себя капиталистические демократические общества под управлением извне. Евросоюз помогал и контролировал развитие институтов, прежде всего, частной собственности.

Выбор Украины в 90-х

 Перед глазами первых Президентов Украины были две модели — российская и европейская. Российская модель — это сознательный выбор неополитаризма с вкраплениями капитализма как наименее затратный путь управления страной. Природной ренты России хватает, чтобы прокормить все население, не прибегая к сложным и рискованным для репутации моделям технологической перестройки экономики. Европейский путь, основанный на сложных институтах, прошли балтийские страны, Польша, бывшая Чехословакия, Румыния, Болгария. Путь этот связан с большими издержками по преобразованию патерналистского сознания, свойственного рентным экономикам, в осознание ценности самореализации, столь необходимое экономике настоящего и будущего, где главным ресурсом являются не полезные ископаемые, а человеческий интеллект.

 К концу 90-х институализация частной собственности в России завершилась. Преимущества политаризма для правящей верхушки стали очевидны. Начался откат и построение традиционной для этой страны средневековой структуры. Российская традиционная модель — это жесточайшая социально-политическая иерархия (на манер авторитарной Московии в период правления Иоанна Великого (Грозного), с новоиспеченным “государем” во главе, с широчайшей конфедерацией при нем мафиозных кланов среди силовиков и “друзей президента”. Доступ к экономическим ресурсам в современной РФ возможен исключительно для лиц, связанных с чиновничьим госаппаратом  — с Властью. При этом, такие лица вовсе не обладают собственностью в классическом ее понимании на территории России. Даже если активы юридически безупречно оформлены, они могут быть отторгнуты в любой момент по решению свыше. Основа государства — специфическая “общеклассовая” государственно-частная собственность, которая  вовсе не обязана быть общественной (в древнейших царствах — в таких, как Месопотамия, Древний Китай  или Древний Египет — была именно такой вид собственности). Все имеющиеся активы так же, как и в древних политократиях, принадлежат исключительно командно-административной “верхушке”.  Поэтому российское общество жестко стратифицировано: об этом “добросердечно” позаботилось государство-власть, другого выбора у него нет.

 Любопытным и крайне травматическим для осознания является то, что собственность государства в этой схеме распространяется и на личности его подданных (да, да, именно на простых людей!) Если понять и принять этот жутковатый факт, то множество проблем, связанных не только с российским, но и с нашим “родным”, так называемым “государственным управлением” становится понятным. Вот где особенно проявляется государственная «забота» о нас!

Сознательный выбор неополитаризма в России произошел в виде негласного договора населения с властью: власть кормит, народ работает и не ропщет. Экономическая основа российского неополитаризма – богатейшая природная рента.

Выбор архитекторов украинской государственности в 90-е годы пал на простую и понятную российскую модель. К чему приведет создание социума, живущего за счет ренты на фоне ее явного дефицита, таким вопросом никто не озадачился. Рождение и становление социальных институтов было пущено “на самотек”. В сложившихся условиях в Украине почти сразу стало формироваться сословное неравенство.

 Поначалу безответственность элит выглядела попустительством властей и продажностью судебной системы и просто головотяпством. Но уже вскоре, словно под копирку, пошел полным ходом процесс воссоздания тривиальной командно-административной вертикали на манер УССР. Судебная власть вскоре становится арбитром только для “низших” сословий — то есть, для народа! Для регулирования поведения внутри высших сословий создается специальная внутрисословная правоохранительная  система, называемая для простодушной публики “антикоррупционной”. Завершающая стадия ее построения — создание антикоррупционного суда.

 Недостаток ренты естественным образом стал покрываться из кармана простых людей, поскольку с точки зрения неополитарного государства, подданные — не просто актив, а собственность, которую при желании можно “потрошить”, а при недостатке валюты и экспортировать, стимулируя трудовую миграцию. Массовый вывод капиталов в оффшоры стал не столько способом спрятать наворованное, сколько механизмом юридической фиксации частной собственности, поскольку внутри неополитарного государства частная собственность таковой, по сути, не является.

В социальной иерархии низшие сословия стараются подражать высшему и собрать с тех, кто стоит ниже, собственную порцию дани. Так рождается явление, которое принято называть коррупцией, а на деле это развитый социальный институт сбора ренты в пользу правящих “титульных” сословий. В нем задействовано все общество. Надежда на то, что придет правитель, который одним махом уничтожит и коррупцию, и коррупционеров, — не более, чем утопия… Сформированный и устоявшийся общественный институт коррупции встроен в социальную систему, и работает так же слаженно, как часовой механизм в корпусе швейцарских часов! Лишь радикальное реформирование всего общества способно поколебать или даже подорвать гранитные устои этого социально-канцерогенного механизма — Коррупцию.

 До окончательного построения совеременной версии феодализма — неополитаризма остался всего один шаг — найти способ передачи сословных привилегий по наследству. Именно с этой целью представители высшего сословия так старательно разрушают социальные лифты, не допуская в свой мир “чужих”.

О том, сколь разрушительными могут быть перспективы продолжения такого общественного строительства, какие меры должны быть предприняты, — во второй части статьи.

Подписывайтесь на канал «Хвилі» в Telegram, страницу «Хвилі» в Facebook.