Краткий курс Демиурга

Моделирование новых Миров — занятие весьма увлекательное, что уж говорить об их творении. Однако, в отличие от распространённого мнения, что сие занятие — удел высших сил или избранных ими созданий, мы будем временно считать постулатом (обоснованием займёмся позже), что все люди являются в той или иной степени Демиургами — создателями Миров. Разнимся мы только степенью осознания нашей деятельности и её масштабностью — кто-то непрерывно создаёт и обустраивает лишь свой собственный Мир, часто не замечаемый даже самим его создателем, а кто-то в согласии с исконным значением слова «демиург» создаёт через свой Мир нечто духовно и материально осязаемое для многих. При этом степени масштабности и осознанности акта творения нового далеко не всегда соразмерны друг другу.

  Часть 1. Общие принципы построения Миров

Положим также, что каждый индивид не просто создаёт свой Мир, но и способен существовать лишь в нем. Тогда подобный Мир должен включать в себя не только его Создателя, но и всё его окружение (живое и неживое). Такое включение предполагает задание неких связей как между внутренним миром «создателя» и внешним миром, так и между отдельными элементами внутри каждого из этих миров. Тут-то и проявляется степень осознания человеком, генерирующим собственную Вселенную, его места и роли в этом процессе, а также мест и ролей всех остальных элементов, какие он только способен выделить. Для кого-то мир удивительно прост, например, порождён неким всеобъемлющим Началом, включающим в себя, в том числе, и личную Вселенную верующего в это Начало человека. Уже по своему определению такое Начало ответственно за всё происходящее и тем опосредованно (через традиции, заповеди, догмы и законы) освобождает человека от всякой сложности, обусловленной какой-либо неопределённостью. Для кого-то же мир принципиально непредсказуем, хаотичен и неуправляем, а от того непознаваемо сложен. Эмоциональная окраска таких картин мира может колебаться от ужаса неизбежности или, наоборот, неопределённости, до эйфории следования высшей воле или неограниченности собственных возможностей. С деятельной точки зрения такие полярные картины мира также могут обладать как большим, так и малым потенциалом, определяющим степень их возможного влияния на общую для многих людей реальность.

Оценить всё многообразие индивидуальных Вселенных и невероятную сложность их взаимодействий при образовании коллективных Миров невозможно через призму представлений, господствующих в какой-либо одной из таких персональных Вселенных, т.к. в ней уже жёстко заданы те или иные субъективные и ограниченные представления о месте и роли её «создателя» и общем мироустройстве, что не позволяет адекватно исследовать иные (отличные) Вселенные, тем более их совокупность. Субъективность связана с тем, что системы базисных представлений разных Вселенных, как правило, не совпадают, т.е. отсутствует возможность адекватно описать одну из них в базисных представлениях другой. Чем шире взгляды человека, тем полнее базис представлений его Вселенной, и тем точнее будут им проецироваться на его собственный Мир иные индивидуальные Вселенные. Но никто из смертных не может полностью охватить своей персональной Вселенной общую для многих реальность, поскольку она состоит не только из ограниченного набора общих базисных представлений, но и из практически неограниченного числа индивидуальных отличий.

Заметим, что говоря о персональной Вселенной, мы делаем акцент не столько на объективной реальности, сколько на субъективном представлении индивида о мироздании. Очевидно, что объективная реальность, если предположить её существование, должна влиять на формирование индивидуальных Вселенных. А вот существенное обратное влияние входит в противоречие с определением самой объективной реальности. С одной стороны, объективная реальность по определению не должна сильно зависеть от индивида и его сознания. И индивид, являясь лишь малой частью мироздания, безусловно, не должен оказывать на него сильное влияние. С другой стороны, разум способен существенно преобразовывать окружающий мир и тем существенно увеличивать степень влияния индивида на мироздание. Одним из основных проявлений такого влияния является образование разумными обитателями нашей планеты социального пласта объективной реальности, который вопреки определению «объективного» не может не сильно зависеть от человека и его сознания. Существование такого пласта реальности, который к тому же поддаётся целенаправленному влиянию индивида, позволяет нам уже обоснованно говорить о творении последним некоего Мира или Вселенной. И хотя результат акта творения пока в основном лежит в социальном пласте реальности, персональный Мир вынужденно включает в себя и физическую составляющую мироздания, интерпретируемую на доступном конкретному человеку в текущий момент времени понимании законов природы. И пусть знание этих законов несовершенно — это пока не играет особой роли при формировании персональных Миров, а через них и коллективной Вселенной. Однако эффективное управление такими Мирами требует максимальной адекватности наших представлений, как о социальной, так и о физической составляющих реальности, что и обуславливает пересмотр соответствующих концепций по мере изменения нас самих и наших представлений о мироздании. Стоит заметить, что имеется принципиальная ограниченность таких представлений не только по причине возможной бесконечности глубины познания и практической неограниченности индивидуальных отклонений от общей картины мироздания, но и из-за социальной природы человека. Последняя, правда, не только ограничивает личность некими социальными рамками, но и единственная приближает её к состоянию, в котором возможно, пусть ограниченное, но все же постижение как «объективной» реальности, так и неких «абсолютных» истин.

Некоторые, правда, принципиально не приемлют мысль о своей ограниченности, в том числе социально обусловленной, и это неизбежно приводит их к выводу о собственной ключевой роли во всем происходящем с ними и вокруг них. Претензия на абсолютную истину — основной признак комплекса «Демиурга», полагающего, что он создатель не собственного Мира, а непосредственно «общей реальности». Носителей подобных мыслей социум, как правило, быстро и достаточно жёстко отторгает. Однако, крайне редко, но всё же случается, что такие люди умудряются, например, ценой жизни (обычно многих жизней: своей, своих последователей и противников) значительно изменить «общую реальность», включив в неё некие новые представления о Мире. Противоположная крайность воззрений — отрицание собственной роли, как и роли человека вообще, в формировании реальности, как это ни странно, часто имеет схожие недостатки и последствия, поскольку в большинстве случаев также продвигает в Мир новые идеи, взывая не к разуму, а к чувствам людей. Промежуточные случаи лишены мессианской привлекательности предыдущих вариантов, но не их недостатков. В этой связи, более общим и перспективным представляется взгляд на процесс образования из индивидуальных Вселенных коллективных Миров не с точки зрения какого-либо человека или даже всего человечества, а через призму неких нейтральных, абстрактных сущностей, например, через зарождение и эволюцию идей.

К вопросу об идеях мы уже вплотную подошли, обсуждая масштабность влияния тех или иных персональных Вселенных на общую для многих реальность. В рамках предложенной модели, человек имеет возможность влиять на других только путём формирования своей собственной Вселенной и её взаимодействия с другими персональными Мирами, например, через жёсткое навязывание или особую притягательность для окружающих лежащих в её основании идей. Эти идеи составляют базисный набор представлений индивида о себе и о мироздании. Рождённые в одной из личных Вселенных и актуальные для данного времени идеи начинают интенсивно (добровольно или принудительно) встраиваться многими Демиургами в их персональные Миры, видоизменяться под действием внешних и внутренних факторов, а невостребованные идеи угасают вместе с их носителями. Возможна также их консервация, например, в письменной форме. При этом идея, встроившись в разные Миры и тем увеличив размерность их базисов, приобретает свойство векторности, т.е. появляются направления вдоль (приятие) и против (неприятие) базисной идеи-вектора, а также различные степени её приятия и неприятия (длина вектора). Например, идея рабства, даже при её приятии, будет иметь различные степени привлекательности во Вселенных раба и его господина, как и у активного и пассивного противников рабства, она будет иметь общую направленность, противоположную приятию, но различную величину неприятия.

Множество схожих (коллинеарных) идей в различных персональных Вселенных определяет степень взаимного перекрытия последних, а совокупности неколлинеарных идей — области взаимной непроницаемости или степени дополнительности таких Миров. Наиболее распространёнными и побуждающими к действию являются идеи, связанные с базовыми (животными) инстинктами размножения и обеспечения безопасности для себя и своего рода. Такие идеи могут примирять и объединять людей даже с наборами изначально полярных воззрений из расширенного набора социально обусловленных идей, или, напротив, в случае конфликта интересов разделять даже тех, у кого набор социально обусловленных идей практически одинаков.

В целом же получается, что вне зависимости от уровня осознанности и самостоятельности поступков каждый человек выстраивает свою персональную Вселенную, вплетая в её основу те или иные идеи, отражающие доступные ему (в силу его природных данных, физической и социальной сред и его ролей в них) представления об устройстве человека и мира, а также о месте и роли самого Демиурга в его Вселенной. В таком подходе, социум оказывается лишь средой для зарождения, эволюции и угасания всевозможных идей, которые имеют все основные признаки живых сущностей.

По способу своего существования идеи наиболее близки к вирусам: они сами по себе не «живут», но, встроившись в сознание разумного существа, принуждают их носителя делать все необходимое для их размножения и распространения. Естественно, это лишь удобное представление, сводящее неразрешимую (из-за нахождения наблюдателя внутри анализируемой системы и её колоссальной сложности) задачу взаимодействия персональных Вселенных к схожей в главном, но более простой и наглядной, задаче о жизненных циклах абстрактных идей-вирусов, уже не столь жёстко завязанной на субъективность исследователя. Заметим, что способов описания персональных и общих реальностей неограниченное количество, но вне зависимости от используемых аналогий и терминологии все они будут в более или менее полной и доступной форме отражать факт взаимных дополнительности и связанности индивидуального и коллективного в жизни человека и социума на фоне взаимодействия последних с физической составляющей мироздания.

Для тех, кого не очень интересует инжиниринг миров, может оказаться достаточным уже данное выше обоснование на языке идей того, что все мы вне зависимости от своего желания во взаимодействии с окружающими нас людьми (т.е. с социальной составляющей наших Вселенных) и природой (с физической составляющей) сами создаём свои Вселенные, а наш общий Мир является совокупностью всех индивидуальных Вселенных. При этом человеку доступно некое ограниченное понимание имеющих место процессов и, следовательно, такое же управление ими. Для тех же, кто понимает, что отсутствие знаний об этой сфере человеческой деятельности приводит к тому, что создаваемая человеком индивидуальная Вселенная, вбирая в себя множество витающих в инфосфере идей, может начать работать против своего создателя, мы продолжим наши рассуждения и попытаемся ответить на некоторые вопросы, важные для понимания происходящего с нами. А как распорядиться этим знанием каждый, осознавший себя Демиургом собственной Вселенной, будет решать сам.

Итак, из сказанного выше уже можно сделать некоторые промежуточные выводы. Во-первых, преимущество в понимании рассматриваемых проблем получает тот, кто при анализе выходит за рамки личной Вселенной, используя, например, метод эквивалентных задач. При этом происходит целенаправленное замещение уникальных индивидов во всем их многообразии (с учётом которого задача для человека практически неразрешима) на некие абстракции, позволяющие описать основные закономерности зарождения, эволюции и угасания не только отдельных идей-смыслов, но и целых «реальностей», а также взаимодействие различных составляющих последних, например, личности и общества. При этом и личность, и общество оказываются некими усреднёнными характеристиками соответственно индивида и социума, а кавычки у слова «реальность» отражают изменчивую во времени и пространстве многомерность этого понятия при невозможности охвата индивидом всей его «разносторонности», в том числе из-за необходимости усреднять персональные реальности ради возможности самого их осмысления. Естественно, возникает вопрос, а как от абстрактного рассмотрения вернуться назад к персонифицированному? И тут мы подходим, пожалуй, к ключевому вопросу любой человеческой активности: «Какова наша цель?».

Если целью является манипулирование конкретным человеком или противодействие с его стороны подобной манипуляции, то рассматриваемые тут подходы не очень эффективны. Зато они позволяют создавать эффективные инструменты самосогласованного влияния индивида на общество в целом, а через последнее и на отдельные его элементы, т.е. на самого индивида. Подходы, основанные на анализе больших выборок (т.е. статистические), позволяют изучать людей в окрестности средних значений их параметров, хотя конкретного индивида, соответствующего одновременно всем средним характеристикам, может в реальности вообще не существовать. Проблема отсутствия среднего индивида в многопараметрической системе и способы её решения описаны в статье «Когда ВВС США осознали изъян со средними числами». Мы же отметим только необходимость при работе со средними учитывать различные распределения индивидов в окрестностях средних значений по каждому из параметров, т.е. тот факт, что человек, точно соответствующий среднему по одному из параметров, может находиться на далёком хвосте распределения по другому параметру. Различное распределение элементов статистической выборки вокруг различных средних значений многопараметрической задачи приводит к заметному увеличению дисперсии для полного среднего и неопределённости отклика системы на управляющее воздействие, рассчитанное на среднего индивида. Неопределённость управляющего воздействия, с одной стороны, является негативным моментом, уменьшающим возможности прогнозирования и управления, а с другой стороны, определяет доступную среднему человеку в том или ином социуме свободу воли, т.е. степень допустимости иного и связанную с этим жёсткость рамок социальных ролей.

Компьютерные и сетевые технологии не только существенно расширили возможности самосовершенствования человека и социума, но и создали новые угрозы для них. Сегодня вполне успешно реализуются ориентированные на массовое применение подходы к управлению конкретным индивидом, нацеленные на уменьшение описанной выше неопределённости путём сбора всевозможной информации об индивиде, создания его персонального психофизического профиля и выработке персональных же способов воздействия на него. Всё то же относится к малым и большим группам людей. В этой связи сбор, обработка и использование персональных данных о человеке или о группе людей должны быть строго ограничены и контролируемы не только государством, но и самими потенциальными целевыми объектами персонифицированного воздействия. На фоне необходимо возрастающей открытости жизнедеятельности различных сообществ и индивидов, информационная гигиена должна стать неотъемлемой частью нашей жизни.

Однако и при обезличенном (статистическом) рассмотрении управленческой задачи возможны подходы с различной степенью манипулятивности. В рамках одного из наиболее манипулятивных подходов узким кругом лиц генерируются легко воспринимаемые массами шаблонные идеи-смыслы, которые играют роль строительных блоков для типовых индивидуальных Вселенных всех некритически мыслящих людей. При этом возможное многообразие типовых проектов и свобода их выбора не делают каждый из них чем-то исключительным, т.е. менее унифицированным, поскольку базовые блоки все стандартны и принципиально не позволяют создать из них ничего, что не предусмотрено общей спецификацией на социализированного в соответствующем обществе индивида или его антипода — асоциального индивида, служащего для устрашения и сплочения совокупности индивидов первого типа вокруг тех, кто их может «защитить», т.е. вокруг заказчиков данной спецификации. Сами заказчики также жёстко соответствуют пусть иной, но всё же спецификации, задаваемой самим способом их существования. Главной идеей такого общества неизбежно будет «стабильность через подчинение». Незначительное количество присутствующих в любом сообществе «бунтарей», использующих нестандартные строительные блоки для своих Вселенных, как уже отмечалось, эффективно отторгается и нейтрализуется подобным социумом, как правило, через создание отрицательного восприятия в массовом сознании какой-либо маргинализации, в том числе связанной с появлением новых социально-экономических практик, способствующих эволюционному повышению приспособляемости индивида и общества.

Один из наименее манипулятивных (статистических) подходов предполагает достаточно высокий уровень рефлексии и критичности мышления большинства социально активных индивидов, а также терпимость общества к генерируемым последними нестандартным идеям-смыслам, которые могут сделать Вселенные их создателей привлекательными для других и послужить источниками идейных «пандемий», т.е. лавинообразного нарастания числа сторонников идей, составляющих нестандартные части базисов подобных Вселенных. И чем меньше будут завязаны эти идеи-смыслы на личность или интерес породившего их Демиурга, тем легче они будут находить дорогу в иные персональные Миры. При этом нестандартные идеи будут по мере их распространения переходить в разряд стандартных, а их место будут занимать новые идеи. В этом случае IT-технологии вносят ключевой и, что важно, положительный вклад в распространение волн таких идей. Взаимодействие этих волн будет определять изменчивый облик общей реальности. Основной идеей общества, генерирующего такую реальность, может быть «единение через самореализацию».

Первый из описанных выше статистических подходов прекрасно иллюстрируется подавляющим большинством современных государств и для нас он не очень интересен, но важно о нем знать и помнить, чтобы иметь возможность ему противостоять. В рамках же второго подхода можно выделить несколько случаев.

Во-первых, Демиург может явно или неявно пытаться поместить себя в центр общего Мира, т.е. стараться извлечь какую-либо выгоду для себя лично и своего окружения из распространения его идей-смыслов на значительную часть «общей реальности».

Во-вторых, он может попытаться вывести себя за пределы «общей реальности», т.е. навязать окружающим Мир «имени себя», но самому жить по иным принципам, определяя на своё усмотрение, что имеет право на существование в его Мире, а что не имеет.

В-третьих, Демиург может постараться равномерно распределить себя по всему создаваемому Миру, т.е. создавать его исходя не из личных интересов и предпочтений, а из взаимосогласованных интересов и предпочтений сколь это возможно более широкого круга людей (и, естественно, природы). В первом случае неизбежны риски, связанные с олигархизацией общества. Во втором случае риски связаны с возможным неприятием двойных стандартов, заложенных в самое основание предлагаемой «реальности». В третьем случае риски обусловлены сложностью охвата одним лицом всего многообразия индивидуальных интересов и повышенной чувствительностью «общей реальности» к любым перекосам в определении набора базисных идей.

Каждый волен выбирать себе тот или иной подход и задавать своё место в созидаемом им Мире, но лишь последний случай представляется на сегодня актуальным, т.к. только в нем возможно создание Мира, на который сформирован социальный запрос, — Мира, который абсолютно не выделяет волю Создателя из общего потока воли. Именно для осознания и возможного уменьшения рисков в последнем случае идеально подходит та методика, что уже частично применялась, т.е. переход к эквивалентным задачам. Данная методика, безусловно, применима и к рассмотрению остальных вариантов Миров, но, как уже отмечалось, она менее ценна в этих случаях, т.к. в ней не предусматривается возврат в персонифицированное представление, лежащее в основе любых Миров с выделенной волей Демиургов.

Продолжим наши рассуждения и сформулируем ещё несколько эквивалентных задач, имеющих прямую аналогию с индивидом и обществом. Постановка этих задач поможет нам развить некую общую модель, описывающую поведение сложной, взаимосвязанной системы индивид–общество (см. также статью «Социальные трансформации как результат эволюции личного и коллективного»). И на этом этапе принципы построения таких моделей могут быть самыми разными, но все они должны тем или иным способом учитывать как вероятностный, так и синергетический характер социальных процессов. Стоит также подчеркнуть, что синергизм подразумевает в данном случае и эволюцию. Кроме того, мы ведём речь о сложной системе, в которой свойства отдельных её элементов определяются свойствами системы в целом и, в то же время, свойства системы в целом есть результат усреднения с определёнными весами свойств отдельных её элементов, т.е. общество формирует индивида, а совокупность всех индивидов (с учётом их больших или меньших вкладов) составляет общество. Неразрывная взаимосвязь коллективного и индивидуального также должна быть неотъемлемой чертой любой модели социума, и она не ограничивается проявлением в системе синергетического пространственного (здесь имеется в виду не только физическое пространство, но и пространство параметров социума) и/или временного упорядочения, обеспечивающих оптимальные условия для транзита и диссипации энергии, непрерывно генерируемой в определённом количестве внешними и внутренними источниками. Эта взаимосвязь проявляется также в способности социальной системы вне зависимости от интенсивности накачки энергией извне и изнутри перестраивать своё состояние согласно с изменением значений внутренних параметров и внешних условий, которые, кстати, также могут изменяться деятельным разумом. Последняя особенность позволяет социальной системе не просто отслеживать изменения управляющих параметров, как это имеет место в синергетике, а самой изменять набор (и значения) этих параметров, т.е. из множества различных, но взаимосвязанных, характеристик коллективных и индивидуальных объектов выделять в качестве управляющих параметров те, что на определённом этапе соответствуют поточным интересам управленческих элит. Так появляется целенаправленность социальной эволюции/регресса, тесно связанная с представлениями большинства людей о прошлом, настоящем и будущем.

Прошлое, настоящее и будущее являются составляющими понятия «время» — одного из наиболее сложных понятий нашей модели. Если про физическое время многие из нас знают из школьного курса физики, что оно относительно, т.е. временные промежутки между одними и теми же событиями в различным образом движущихся системах отсчёта могут существенно отличаться, то про особенности течения социального времени знают далеко не все специалисты. А тут есть чему удивляться, ведь социальное время не только относительно (в различных системах ценностей оно воспринимается по-разному), оно ещё и нелинейно — чем выше плотность разумного населения планеты, тем это время течёт быстрее, т.е. на очередное, например, удвоение численности человечества каждый раз требуется все меньшее и меньшее время. Однако природа последнего феномена не так проста, как это может показаться на первый взгляд — она имеет преимущественно информационный характер, обусловленный разумностью человека. Разум позволяет нам преодолеть естественные ограничения на рост численности популяции неразумных живых организмов, а именно, за счёт производства нового знания обойти ограниченность популяционной ёмкости естественного ареала обитания подобного нам неразумного вида, а также существенно расширить сам ареал. При этом, чем больше плотность разумного населения планеты, тем выше генерируемая им плотность информационного потока (естественно, материальных и энергетических потоков тоже), обеспечивающего не только поддержание, но и дальнейшее увеличение численности населения, что опять ведёт к ещё большему производству новой социально и экономически значимой информации. Взаимное ускорение этих процессов и приводит к эффекту «быстрого» времени, которое современный человек воспринимает, как прогрессирующее увеличение темпа жизни и скорости её изменения.

В этом плане прошлые времена человечества (до начала промышленной революции) вполне можно назвать «медленным» временем. Именно в эти «медленные» времена формировались и закладывались в людей архетипы, которые на протяжении столетий и тысячелетий вполне исправно служили делу поддержания стабильности всевозможных человеческих сообществ. Однако наступление «быстрого» времени кардинально изменило ситуацию, поскольку новое появляется сегодня так стремительно, что прежние архетипы быстро теряют свою эффективность, а новые адекватные времени архетипы просто не успевают формироваться и усваиваться. В этих условиях одни пытаются выжать максимум возможного из массированной активации в общественном бессознательном старых архетипов (добиваясь цели не качеством, а количеством), заякоряя общественное сознание в прошлом и часто апеллируя к самым опасным, стойким и глубинным архетипам (пример — современная Россия, играющая с образами вождя народов и внешнего врага). Другие пытаются вместо актуализации старых архетипов оперировать более безопасными и поверхностными, легко создаваемыми и усваиваемыми стереотипами общественного поведения (пример — любое общество потребления), заякоряя общественное сознание в настоящем. Третьи пытаются перенести якоря сознания из прошлого в будущее, создавая его картины, привлекательные для общества (полноценные примеры пока отсутствуют, но отдельные элементы заякорения в будущем имеют место в Исландии, Израиле, Финляндии и в некоторых других мелких странах Европы, а также в меньшей степени в США). Следует также признать, что прошлое хоть и находится в руках тех, кто у власти в настоящем, но на уровне архетипов и стереотипов оно продолжает оставаться не только основным сдерживающим развитие балластом, но и фактором, стабилизирующим движение стремительно летящего в будущее человечества.

Влияние прошлого на настоящее и будущее, как и обратное влияние, давно и достаточно полно исследованы, а потому скажем ещё несколько слов о настоящем и перейдём к детальному рассмотрению будущего. Настоящее для нас — это момент совершения выбора и приложения усилия, которые совместно формируют представление о прошлом и прокладывают дорогу от него через настоящее к желательному будущему. Для большинства настоящее также является точкой контроля всех возможных параметров состояния социальной системы, на основании анализа которых и принимаются решения. Меньшинство же осознает важность наличия хоть какой-то модели социума, позволяющей предсказывать его поведение, чтобы перенести точку контроля параметров системы из настоящего в сколь это возможно более удалённое будущее с целью применения в настоящем упреждающих действий. Но какова же адекватная модель социума, позволяющая предсказывать его будущее и тем хоть как-то его контролировать?

Часть 2. Лебеди и драконы или как наступает будущее

Попробуйте найти думающего и ответственного человека, не наделённого властью, который был бы вполне доволен государственным устройством страны, гражданином которой он является. Согласитесь, задача не из простых и не только по меркам современного мира. Так Платон — гражданин древних демократических Афин — не очень любил демократию и ставил её организационно ниже аристократии, частным случаем которой он считал олигархию. Однако и он отмечал, что при отсутствии строгого исполнения справедливых законов, как это и имеет место при олигархии, переход к демократии (даже без строгого соблюдения законов) приводит к значительному улучшению в деле следования справедливости. При этом во времена Платона благом считалась неизменность верно установленного законодателем порядка. Платон, вероятно, пришёл бы в ужас (а может и в восторг) от всех прелестей современной цивилизации, связанных с понятием «быстрого» времени. Правда, и в те давние, «медленные» времена жизнь социума не представлялась простой, но тогда мыслители хотя бы видели путь сохранения постоянства устоев, в первую очередь, за счёт сохранения постоянства числа жителей городов-государств. Но ни осознание желательности этого пути, ни частые войны, неурожаи и эпидемии не смогли предотвратить эволюционно обусловленного вначале медленного, а затем и взрывного роста численности разумного населения Земли. Как уже отмечалось, увеличение плотности населения привело к увеличению роли информационной связанности социума, а именно, к взаимоускоряющемуся увеличению объёмов нового социально и экономически значимого знания и численности человеческой популяции. У Платона не было необходимости для адекватного его времени описания мира привлекать такие ставшие необходимыми сегодня понятия, как сетевая коммуникация граждан, big data, самоорганизация сложных систем, детерминированный хаос или технологическая сингулярность. Естественными и желанными представлялись тогда лишь следование раз и навсегда установленным справедливым законам и обусловленное этим статическое общество, а вот динамическое изменение параметров, описывающих состояние общества, и устойчивость последнего представлялись взаимоисключающими вещами.

Только переход от рассмотрения замкнутых к рассмотрению открытых систем позволил объяснить кажущееся противоречие и начать мыслить в терминах самоорганизации открытых неравновесных и нелинейных систем, эволюция которых по мере увеличения неравновесности может быть представлена в виде череды неравновесных фазовых переходов между неупорядоченными и упорядоченными или между различными упорядоченными состояниями. При этом акцент делался на возможности существования устойчивых стационарных состояний (самоорганизованных упорядоченных коллективных состояний диссипативной системы), а переход между ними получил характерное название «катастрофы», отражающее, мягко говоря, настороженное отношение к данному процессу.

Представления Платона о статической устойчивости общества устаревали более 2-х тысяч лет, а вот идеи динамической пространственной и/или временной устойчивости появились и уже практически устарели всего за 200 лет. Сегодня из-за всё возрастающих темпов смены основных социально-экономических приоритетов («быстрое» время) актуальным становится рассмотрение не столько устойчивых состояний, сколько контролируемой восходящей эволюции социума, т.е. в идеале непрерывной череды «катастроф», ведущих к непрерывному же возрастанию пропускной способности среды для «энергетических» (в том числе и информационных) потоков и необходимому для этого возрастанию сложности самой системы. Такой подход только зарождается, соответствующая терминология ещё не устоялась, а потому часто многие говорят разными словами об одном и том же, а многие другие одинаковыми словами — о различном. Заметим также, что временные рамки применимости такого рассмотрения, вероятно, окажутся ещё более ограниченными, поскольку развивающаяся таким образом система, во-первых, является весьма чувствительной к флуктуациям и склонна к переходу в режим динамического хаоса, в проявлениях которого, правда, также можно отыскать следы упорядоченности (но уже иного характера), а, во-вторых, подобный взрывной режим развития человечества может привести либо к выходу на стабилизацию численности населения Земли с продолжением качественных изменений на уровне уже не столько социума, сколько каждой отдельной личности, либо к так называемой технологической сингулярности и опять же к необходимости перехода на иной уровень рассмотрения.

Практически важным в связи с попыткой понять особенности описанной выше восходящей эволюции и обеспечения контроля над нею оказывается вопрос прогнозирования будущего, которое (как прошлое и настоящее) может выступать в роли якоря для общественного и индивидуального сознаний, притягивающим как социум в целом, так и каждого индивида в желаемое ими будущее, материализуемое их представлениями о нем. Иными словами, человечество, имея перед собой образ желательного (или нежелательного) будущего, способно само непрерывно и целенаправленно изменяться и тем прокладывать в пространстве своих параметров аттракторы восходящей эволюции, притягивающие к себе его фазовые траектории. Если якорь находится в прошлом, настоящем или в варианте будущего организационно более простом, чем настоящее, то реализуется регресс. В этом плане социум подобен железнодорожному составу, который начинается рельсоукладчиком (направляемым элитой), прокладывающим по мере продвижения состава, движимого локомотивом (социально и экономически активными гражданами), путь вперёд. На малых дистанциях условие безопасного соединения рельсов обуславливает незначительную вариабельность изменения направления пути, но чем больше охватываемая элитой дистанция между вехами будущего пути, тем больше возможность изменения последнего. При этом ключевую роль начинают играть как воля управляющего рельсоукладчиком, намечающего ориентиры, так и рельеф местности, который при большом желании также можно изменить, мобилизовав на это пассажиров. Если ориентиры для рельсоукладчика находятся сзади (в прошлом), то путь норовит замкнуться в кольцо или идёт спиралью. Если ориентиры находятся впереди (в будущем), то путь подобен восходящей эволюции, проходящей через новые, ранее ещё не встречавшиеся состояния.

Следует также помнить, что на уровне отдельных меньших или больших элементов самоорганизованного общества неизбежно должна наблюдаться соответственно большая или меньшая степень хаотичности их поведения, а максимальная упорядоченность проявляется лишь на уровне социума в целом. При этом, чем больше пропускаемые через социум «энергетические» потоки (не только от внешних, но и от распределённых в самой среде источников), тем меньшим будет масштаб упорядоченных структур (в пределе это может быть и один индивид).

В общих чертах принципы создания Миров и выбора адекватной модели общества мы уже описали и сведущие в теории вероятностей или квантовой механике, нелинейных дифференциальных уравнениях или синергетике, а также в социологии или политологии Демиурги могут приступать к акту самостоятельного творения. Для остальных приведём несколько примеров практического построения и применения подобных моделей.

Поскольку в этой части уже сделан акцент на времени, то рассмотрим в терминах «социум–его будущее» особенности саморегуляции и эволюции общества, естественно, с желательной не только для Платона возможностью сохранения максимального уровня справедливости. Как уже отмечалось, по Платону максимальный уровень справедливости соответствует строгому следованию закону (а ещё лучше руководству мудрого и справедливого правителя, но крайнюю редкость появления таких людей и необходимость их подмены законом подчёркивал и сам Платон), направленному на духовное и телесное развитие гражданина. При этом каждый гражданин должен быть занят исключительно назначенным ему единственным делом и не должен вмешиваться в иные сферы деятельности, что обуславливает статичность и жёсткую иерархичность социума. Часть платоновской формулировки о направленности законов мы сохраним как есть, а вот относительно остального стоит добавить, что, каким бы делом ни занимался гражданин, он не должен ощущать себя человеком низшего или высшего сорта, приставленным к раз и навсегда назначенному ему занятию. Платон был сторонником идей наследования (правда, не без должного воспитания) высоких и низких душевных качеств человека и ограничения доступных представителям различных социальных групп материальных и финансовых ресурсов (но не без сортировки граждан по группам знающими природу человека людьми). Сегодня представляется более верным увязать ресурсные возможности человека с, подчеркнём, текущей общественной пользой от его таланта, а не с достатком и исторически обусловленным положением его самого или его рода. Также пойдём дальше Платона и в вопросе занятости гражданина всю жизнь только одним делом. Учитывая возросшие сложность и динамичность социальных связей современной личности, а также степень её локализации в себе и ориентацию на максимальную самореализацию, признаем необходимым для сохранения как связности общества, так и индивидуальной свободы существование общих для большинства граждан дел, например, воинской (как в Швейцарии или Израиле) и милицейской повинностей, участие в мероприятиях прямой электронной демократии и в системе правосудия (в роли присяжных), обязательное выполнение ими контролирующих функций, а также обеспечение в любой момент времени каждому человеку, нацеленному на саморазвитие, свободы выбора вида занятости, соответствующего образования и достаточного досуга. Заметим, что ограничения, обусловленные свободой выбора (из ограниченного извне набора возможных вариантов), наиболее эффективно снимаются за счёт увеличения отношения между досугом и занятостью, которое должно непрерывно и автоматически определяться уровнем творческих усилий индивидуума, т.е. вначале его потенциалом, а затем реальными достижениями в понимании и создании нового. Чем выше этот уровень, тем большей должна быть как доля досуга, используемая для саморазвития, так и доступные данной личности материальные и временные ресурсы общества, выделяемые для получения, распространения и применения на практике нового знания. Это ключевые моменты в достижении свободы уже не выбора, а воли. И наоборот, чем уровень творческих усилий меньше, тем выше должна быть рутинная занятость индивида.

В современном мире оптимальное соотношение между досугом и занятостью творческой личности может быть обеспечено перекладыванием части работы, но уже не на классических или индустриальных рабов, а на роботизированные производственные и информационные комплексы. Вопрос же максимальной занятости людей, не способных или не желающих саморазвиваться в полноценную личность, должен решаться, вероятно, путём ограничения сферы роботизации, с одной стороны, и гражданских прав таких индивидов, с другой стороны. Заметим, что тут речь идёт не об эксплуатации и унижении человека, а о стимулирующих развитие личности оптимальных рамках терпимости общества к индивидам, духовно и интеллектуально ограниченным в силу природных причин или их собственного выбора. Эти рамки должны также обеспечивать эффективность механизмов самозащиты нового типа общества от всё ещё многочисленных представителей предыдущих социально-экономических формаций и естественных случайных отклонений от увеличивающегося, но всё же ограниченного, диапазона допустимых личностных характеристик ответственного гражданина.

Всё, в чём современный мир перестал соответствовать идеалам Платона, можно сегодня свести к появлению нового запроса на минимизацию жёсткой (неизменной) иерархичности социума на фоне увеличения роли личности и нового технологического уклада. Освящённая веками и традициями иерархичность социума сегодня является основной причиной анахроничности патерналистской социально-экономической структуры общества, ограничивающей возможности последнего как в разрешении противоречий между старыми практиками управления типа «отара–пастух» и новыми запросами на максимальную свободу развития и экономическую самодостаточность личности, так и в преодолении новых естественных конфликтов самого будущего. Подобные конфликты являются движущей силой развития человечества и, как уже отмечалось, будут следовать один за другим с всё возрастающей частотой. Они либо приведут к хаотизации и деградации социума, либо к новому уровню его сложности, когда структурной единицей, в рамках которой будут наблюдаться эффекты самоорганизации, в переделе окажется отдельная личность. При этом из-за коллективного характера подобных процессов и личность будет предельно «коллективизированной», т.е. зависимой от состояния всех остальных людей. Слово «коллективизированный» тут следует понимать не в административно-силовой традиции советских времён, а как естественный эффект проявления полноценной личностью эмпатии и понимания (сочувствия и мудрости).

Перейдём теперь к рассмотрению проблематики самого будущего. Не так давно Валерием Пекарем была предпринята попытка примирить крайние практики прогнозирования будущего. Однако поиск компромисса привёл к некой многослойной структуре будущего, которая, похоже, не вполне соответствует действительности. Обсуждение данного вопроса в терминах трендов, «чёрных лебедей», парадигм и «нереальных драконов» маскирует простой факт наличия различных временных масштабов, на которых мы имеем возможность по-разному предсказывать будущее. Предсказывать либо с достаточной точностью (на малых временных промежутках, когда система, на первый взгляд, представляется вполне детерминированной), либо со значительной погрешностью (на средних промежутках времени, меньших горизонта предсказуемости), либо оценивать, в лучшем случае, только вероятности (для длительных промежутков при ограниченной области изменения параметров системы), а в худшем — вообще не можем предсказывать. Существование подобных временных масштабов хорошо известно, например, в теории детерминированного хаоса. Одним из ключевых временных масштабов этой теории является горизонт предсказуемости поведения нелинейной динамической системы. Кроме того, социум со всеми его компонентами, похоже, является ещё и не вполне детерминированной системой, т.е. изначально подчиняется вероятностным законам, подобным законам квантовой механики. На родственность законов развития социума детерминизму указывает общая схожесть наблюдаемых процессов в сообществах, находящихся в близких начальных состояниях, а на сродство со случайностью — встречающиеся непрогнозируемые различия в поведении многих из этих социальных систем. При этом поведение такой системы не будет простым наложением случайного и детерминистического — это будет особый класс динамики развития одновременно стохастической и хаотической системы.

Все это существенно усложняет не только и не столько задачу предсказания будущего, сколько сами структуру будущего и механизмы его наступления. При этом «квантовые» эффекты, обуславливающие неопределённость состояния системы и дискретность доступных обществу смыслов, не являются отдельным слоем будущего, как это получается у В. Пекаря, а присутствуют всегда и везде, только, как и положено, для мелких объектов они проявляются в большей степени, чем для крупных. Однако на разных временных масштабах и представления о крупных и мелких объектах должны быть различны, т.к. обычно нет смысла говорить об индивиде в масштабе столетий, а о некоем политическом или экономическом объединении — в масштабе тысячелетий. А поскольку временные масштабы, характерные для каждого игрока, зависят не только от законов, которым он подчиняется и которые, кстати, определяют для него горизонт предсказуемости, но и от его «массы» (т.е. численности и влиятельности входящих в его состав индивидов и существенности для такой группы стохастических «квантовых» эффектов), то в результате эволюция социума будет представлять собой, в терминах используемых и В. Пекарем, наложение множества волн возможностей (точнее вероятностей), параметры которых неизбежно и непрерывно искажаются из-за их случайной природы. Прогноз будущего в таких условиях становится похож на попытку угадать вид весьма сложной, в значительной мере случайной интерференционной картины.

«Черные лебеди» будут в таком подходе отражением относительно мелкой, а «нереальные драконы» — крупной ряби от наложения некогерентных вкладов некоторого множества игроков в общую вероятность событий. При этом вклады типа «черных лебедей» не способны, а вклады типа «нереальных драконов» способны перевести систему в новый режим функционирования, т.е. так изменить параметры самой системы, что она перейдёт в новое устойчивое состояние (возможно с иными параметрами порядка). Подобная вероятностная рябь появляется на фоне хорошо просматриваемых крупных вероятностных волн наиболее значимых трендов и парадигм, которые собственно и характеризуют тот или иной режим функционирования социума (т.е. связаны с параметрами порядка) и представляют собой суммы соответственно средневолновых и длинноволновых (т.е. средне- и долгосрочных) почти когерентных вкладов наиболее крупных и активных для соответствующего временного масштаба игроков. Отметим также, что эффект влияния наблюдателя на систему через самореализующиеся прогнозы, отнесённый В. Пекарем к «квантовым», скорее всего, таковым не является, т.к. он, наоборот, уменьшает неопределённость состояния системы и обусловлен способностью разума целенаправленно изменять окружающую среду, в том числе социальную, и через неё влиять на себя же. Способность к подобным изменениям — это одна из основных черт социальной среды, обеспечивающих взаимную согласованность характеристик индивида и параметров общества.

Основное отличие изложенного выше представления о будущем от аналогичных представлений В. Пекаря и других авторов состоит в возможности представить все аспекты будущего в рамках единого подхода, классифицировать их и определить в каждом конкретном случае максимально доступный уровень информативности прогнозирования. В частности, такой подход приводит к утверждению изначальной иллюзорности абсолютно точного предсказания будущего на всех временных масштабах из-за отсутствия полной когерентности действий различных игроков, т.е. отсутствия согласованности и необходимой для этого неизменности параметров системы. Причём указанная рассогласованность имеет как случайную, так и детерминистически-хаотическую составляющие, разделить вклады которых невозможно. Таким образом, любые предсказания носят в лучшем случае вероятностный характер, а иллюзия возможности точного предсказания появляется либо при рассмотрении поведения крупных игроков на сравнительно малых временных отрезках (когда малы как «квантовые» эффекты, так и отклонения от классического детерминистического описания), либо в результате генерации большого числа самых разнообразных версий развития событий и отбора из них, уже постфактум, тех, что наиболее точно описали наступившее будущее. Кроме указанных когнитивных искажений, в иллюзию точности прогнозирования будущего немаловажный вклад вносит и самореализация некоторых прогнозов, становящихся (опять постфактум) пророчествами.

Эффект самореализации прогнозов является едва ли не единственным, на который с практической точки зрения стоит обратить внимание, т.к. только он поддаётся целенаправленным манипуляциям на уровне отдельных индивидов, малых и больших социальных групп и способен уменьшать естественную неопределённость будущего, непосредственно притягивая его в реальность из области наших представлений о нём и сравнительно мягко подстраивая параметры социальной системы под представляемую (в точке заякорения сознания) большинством реальность. Подобная подстройка позволяет создавать в процессе изменения системы небольшую область устойчивости вокруг её текущих и ближайших последующих значений параметров. Изменять же вручную (даже при доступности всех рычагов власти) параметры системы сложно, а часто и опасно из-за возможности её резкого перехода в режим динамического хаоса на ещё неподготовленном индивидуальным и общественным сознаниями поле состояний личности и социума. Другими словами, удержание достаточно чёткого образа будущего, в котором лежит точка фокуса любого прогноза, большинством активных граждан позволяет устанавливать и поддерживать в процессе социальных изменений относительную стабильность общества в целом и автоматически настраивать соответствующее ему (будущему) взаимодействие всех частей социума.

При этом следует помнить, что человечество далеко не однородно, а потому у каждой политической, экономической и прочей общности людей имеется свой уникальный набор параметров и их диапазонов допустимых изменений и, следовательно, собственный неповторимый путь в будущее, отвечающий требованию относительной стабильности эволюционирующей или деградирующей системы. Анализируя опыт применения массовой пропаганды, можно также заключить, что не следует допускать и значительного разрыва между реальностью и картиной желательного будущего (по крайней мере, без детальной проработки и своевременного внедрения в сознание масс последовательного ряда футуристических картин, отмечающих путь в это будущее), иначе целевая группа начинает растягиваться по области параметров системы из-за различных скоростей приспосабливаемости к новому разных её представителей. Таким образом группа начинает утрачивать связанность, что приводит к уменьшению в ней роли коллективных феноменов и ослаблению её потенциала самоорганизации и, соответственно, приспосабливаемости. В конце концов, такая группа распадается, как это ярко продемонстрировало социалистическое сообщество, в котором навязываемая обществу картина будущего была слишком далека от реалий повседневной жизни и привела к его неконкурентоспособности и распаду. Обратным, не менее ярким примером служит и небывалая консолидация современного Российского общества, которому в качестве вех на дороге в будущее предложили смесь хорошо ему знакомых архаичных стереотипов (америкосы, гейропа, фашисты и их прихвостни, духовные скрепы, победа, деды воевали и мы их не подведём), что позволило власти быстро провести 86% населения по дороге к желательному для неё состоянию боевой готовности страны, безнадёжно отставшей от поезда в будущее и в пароксизме самосохранения её элит не видящей иной возможности поправить ситуацию, кроме как, грозя всем древними искандерами, домогаться мелкими, но многочисленными пакостями остановки поезда.

Представление о будущем для большинства людей, к сожалению, сводится к понятию должного в настоящем. Именно отклонения от должного в настоящем наиболее часто фиксируются и регулируются отрицательными обратными связями, призванными поддерживать стабильность системы. Однако из-за инерционности системы её параметры, как правило, подправляются с запозданием. В зависимости от типа контролируемых элитой управляющих параметров (координаты, скорости, ускорения и т.д.) может реализовываться либо неизменное («смерть»), либо колебательное (возможно затухающее), либо хаотическое поведение системы. Положительные обратные связи отвечают за плавный или резкий переход системы в новое состояние с иным допустимым диапазоном значений управляющих параметров и иным набором параметров порядка, т.е. они обеспечивают эволюционное или революционное развитие системы. Они также инерционны, а потому часто принимаемые без упреждения дополнительные меры по ликвидации последствий их проявления не способны удержать систему в некоем устойчивом состоянии, а приводят к периодическим (хорошо, если затухающим) колебаниям между соседними устойчивыми состояниями, т.е. к череде социальных «катастроф», например, революций и контрреволюций. Однако и возможности упреждения в условиях «быстрого» времени, как отмечают современные профессиональные управленцы и аналитики, резко сокращаются из-за быстрого уменьшения горизонта предсказуемости. Если на вышеописанное поведение системы наложить ещё случайные изменения управляющих параметров и состояний окружающей среды, то получим искомый путь человечества в будущее, каким он видится сегодня.

Горизонт предсказуемости в России и Украине всегда был крайне узок, что отмечалось во многих исследованиях, например, по продолжительности сроков планирования рядовыми гражданами своего будущего: на Западе — десятилетия, а на постсоветском пространстве, в лучшем случае, несколько лет. Россия в ходе современной мировой гибридной войны генерирует значительные флуктуации социально-политической среды, которыми пытаются сбить тонкую настройку самоорганизации на Западе и, заодно, препятствовать Украине и другим жертвам этой войны через смену элиты перейти на западный тип связанности общества, востребованный многими гражданами той же Украины, заставляя её переключаться между двумя устойчивыми состояниями, т.е. пребывать в режиме циклической смены революции и контрреволюции.

Предлагаемый здесь подход позволяет также сделать несколько важных заключений относительно возможности достижения необходимой человеку степени упорядоченности и стабильности социума при всей случайности и хаотичности их природы и при всё возрастающих темпах эволюционных изменений.

Во-первых, в современном мире давно уже нет места иллюзии стабильности на уровне представлений о статическом социуме. Стабильность может быть достигнута только на динамическом уровне — уровне неравновесных квазистационарных процессов, да и тогда временные промежутки относительной неизменности управляющих параметров системы всё сокращаются. В таких условиях минимально необходимая на сегодня сложность описания будет соответствовать теории сильнонеравновесных, диссипативных систем с акцентом на теорию «катастроф» и режимы с обострением.

Во-вторых, процессы самоорганизации в таких системах не могут протекать в условиях линейности откликов среды на действия сил. К подобным линейным средам, прежде всего, относятся сообщества с жёсткой иерархией, где эффект от любого действия пропорционален силе прямого или косвенного принуждения (жёсткости кнута и сладости пряника). Для протекания процессов самоорганизации необходима нелинейная среда, часто с распределёнными в ней дополнительными к внешним внутренними источниками «энергии», например, среда типа нейронной сети мозга. А необходимость поддержания самих этих процессов обусловлена уже тем, что никакая жёсткая иерархия, даже самая изощрённая, не в состоянии обеспечить управляемость системы той сложности, что уже возникла в наиболее развитых странах. Кроме того, только самоорганизация может обеспечить необходимую сложность самой среды и тем сделать возможной адаптацию системы к изменяющимся внешним и внутренним условиям при сохранении общей направленности на эволюцию (усложнение) социума и личности, а также достаточной стабильности их функционирования.

В-третьих, необходим учёт «квантовых» эффектов. Так, значительная иерархичность современного общества предполагает малочисленность элиты, т.е. группы людей реально влияющих на процессы в нём и, соответственно, малую «массу» традиционной управленческой структуры. Эта «масса» и дальше будет уменьшаться по мере уменьшения влияния на социум финансов и формальной политической власти и увеличения влияния авторитета и творческих способностей. Малая же «масса» любого объекта приводит к увеличению роли стохастичности в его поведении. В случае с элитой речь следует вести о случайности в управленческих функциях, которая приводит в итоге к неэффективности самого управления и необходимости изменения принципа формирования элиты. Элита должна удовлетворять не только ранее описанному принципу минимальности иерархичности общества, но и условию максимальности её «массы», т.е. условию минимизации неопределённости в управлении и, соответственно, к расширению горизонта предсказуемости и возможности смещения фокуса самореализующихся прогнозов в более отдалённое будущее. Последнее также может увеличить стабилизирующее влияние таких прогнозов на процесс восходящей эволюции социума. Существенного увеличения «массы» элиты можно добиться, например, путём роста роли прямой демократии в принятии социально значимых решений, т.е. путём перехода от субъектности политико-экономических элит к субъектности народов, а в пределе и всего человечества, обладающего максимальной «массой» и, соответственно, минимальной неопределённостью, в том числе реализуемой им управленческой функции. Тут имеется в виду тот факт, что когда подавляющее большинство граждан, имеющих право голоса (а это будут, напомним, только ответственные граждане), добровольно соглашается с неким общественным договором, то вероятность его исполнения ими же будет максимальной. В плане предостережения заметим, что возможен и иной вариант увеличения эффективной «массы» элиты, предусматривающий возврат к концентрации всех материальных и информационных ресурсов в руках малочисленной элиты и отказ от ориентации на развитие личности. Напомним и об опасной тенденции, связанной с попыткой уменьшения неопределённости управленческого влияния за счёт персонификации воздействия на каждого конкретного индивида.

Модель любой системы, с одной стороны, не должна быть чрезмерно сложной, т.е. должна допускать её понимание и использование на качественном и/или количественном уровне. С другой стороны, модель не должна быть слишком простой. Так, модель социума должна позволять оценивать хотя бы вероятность нахождения величин определяющих параметров системы в заданной области значений через некоторый промежуток времени. Причём точка влияния на систему всегда привязана к настоящему, а вот точка контроля состояния системы должна, в идеале (при наличии адекватной прогностической модели), находиться в максимально удалённом будущем (естественно, до горизонта предсказуемости), что позволило бы более эффективно использовать в качестве управляющих параметров, например, скорости и ускорения, характеризующие изменение определяющих параметров. Такая модель общества пока слишком сложна, но, учитывая возможности самообучения искусственных нейронных сетей и колоссальный объём накопленной информации (big data), строгого и последовательного аналитического описания модели может и не понадобиться (а нестрогое и частичное уже имеется). Сегодня вполне реализуемой является задача накопления компьютерами с нейронной организацией обработки информации необходимого опыта, главное, правильно представить желаемый индивидуальными и коллективными Демиургами результат и не забывать об осторожности, — а вдруг получится. Поиск путей управления обществом, безусловно, является не только интересной научной задачей, но и опасным социальным экспериментом, ответственность за последствия которого лежит как на обществе в целом, так и на современных и будущих его элитах, о которых пойдёт речь в следующей части данного исследования.