Гагарин заплатил слишком высокую цену

Как известно, Алан Шепард, первый американец, полетевший в космос, опорожнился прямо в свой серебристый скафандр за несколько секунд до старта — это было гораздо лучше, чем отменять запуск и доставать астронавта из крошечного аппарата «Меркурий» только потому, что никому не пришло в голову, что за время 15-минутного суборбитального полета ему захочется в туалет, а скафандр не был оснащен мочеприемником. В распоряжении астронавтов «Аполлона» уже была довольно элегантная вороночно-трубочная система; они собирались у иллюминатора и наблюдали за тем, как отходы их жизнедеятельности выбрасываются в космос, превращаясь в град мерцающих кристаллов, который командир «Аполлона-7» Уолли Ширра [more](Wally Schirra) прозвал «созвездием Урион». 

Но главную предполетную традицию заложил Юрий Гагарин, ровно пятьдесят лет назад совершивший первый космический полет. По дороге на стартовую площадку он попросил остановить автобус, справил нужду у заднего колеса, после чего вновь вернулся обратно и позже взмыл к известности и славе. Разумеется, между облегчением и удачным полетом не было причинно-следственной связи, но летчики — народ суеверный, поэтому после него все космонавты (по крайней мере, мужчины) свято блюдут эту традицию орошения шины. 

Двадцатисемилетний Гагарин был парнем, который неизменно вызывал симпатию — и не только потому, что он положил начало столь почтенному ритуалу, сулящему удачу. Еще была его аполитично солнечная улыбка, лицо, словно созданное для того, чтобы его тиражировали на почтовых марках, идеальное соотношение бравады и скромности, не ускользнувшее от внимания советских психологов, которые отметили в своем отчете, что он «смущается, когда пересолит в своих шутках».

Ни малый рост Гагарина — всего 157 см (благодаря ему космонавт комфортно чувствовал себя в крошечном «Востоке»), ни краткость его космической карьеры (он совершил всего один виток вокруг Земли за 98 минут [так в тексте]), ничуть не затмили его сияние. А своей ранней гибелью — Гагарин разбился во время тренировочного полета на самолете всего через семь лет после полета в космос — он обеспечил себе место среди вечно молодых звезд наряду с Джеймсом Дином, Джоном Кеннеди, Мэрилин Монро, принцессой Дианой и Джоном Кеннеди-младшим.

Неудивительно, что каждый год 12 апреля Россия, американское космическое сообщество и большинство бывших советских республик отмечают Юрьеву ночь — речами, концертами и торжественными мероприятиями. Неудивительно и то, что в этом году список стран, участвующих в празднованиях, расширился до 71, включив в себя Бельгию, Австралию, Канаду, Чили, Китай, Грецию, Индию, Мальдивские острова, Малайзию и даже Иран — или то, что по этому случаю создан специальный сайт с обязательным онлайн-магазином подарков (футболки с изображением Гагарина, вышивки и смываемые татуировки еще есть, но все светодиодные значки распроданы).

Нет ничего удивительного и в том, что в пятидесятую годовщину подняли голову ревизионисты, которые ставят под сомнение не только необходимость пилотируемых полетов, поскольку беспилотные зонды способны летать гораздо дальше и гораздо дешевле (замечание справедливое, хотя и малодушное), но и значимость гагаринского полета (совершенно зря). Действительно: присутствие Гагарина на борту было вовсе не обязательным, полет его корабля «Восток» проходил в полностью автоматическом режиме. Он даже не имел возможности управлять положением корабля в пространстве, в отличие от Джона Гленна, который первым из американцев совершил орбитальный полет через 10 месяцев после Гагарина и мог, по крайней мере, менять ориентацию своего небольшого корабля «Меркурий», использовав в зачаточной форме те методы управления космическим аппаратом, которые применяют сегодняшние космические путешественники.

Но примите во внимание и то, что полет даже самого современного космического корабля по орбите любого небесного тела — Земли, Луны, Марса — является по большому счету пассивным действием. Когда достигнута нужная скорость и высота, все остальное делают законы физики.

А теперь задумайтесь о том, каково это: первым — раньше Шепарда, раньше Гленна, раньше любого другого человека — вырваться за пределы земной атмосферы. Даже серьезные ученые не знали наверняка, каким будет воздействие продолжительной невесомости: не подскочит ли кровяное давление, не потеряет ли сердце свой естественный ритм, не расшатается ли вестибулярная система, в конце концов, не выкатятся ли глаза из орбит? Сами космонавты не могли сказать, выживут ли они, испытав возможную десятикратную перегрузку при входе в плотные слои атмосферы (это означает, что обычный человек, весящий 68 кг, чувствует себя так, словно его вес — 680 кг). Более того, никто не знал, не взорвется ли в полете гигантская ракета Р-7 с четырьмя боковыми блоками, которая должна была вывести на орбиту его корабль — на заре космической эры ракеты имели такую неприятную особенность. И позже ни одна ракета-носитель не считалась стопроцентно надежной.

Джим Ловелл (Jim Lovell), командир корабля «Аполлон-13», также был в составе экипажа «Аполлона-8», который не только первым вышел на орбиту Луны, но и — что более важно с точки зрения выживания астронавтов — первым был доставлен в космос мощной ракетой «Сатурн-5». Самые сильные впечатления в день запуска Ловелл пережил, когда, поднявшись на лифте вместе с Фрэнком Борманом (Frank Borman) и Биллом Андерсом (Bill Anders) к вершине 111-метровой ракеты-носителя, он взглянул вниз. Все, кто находился в радиусе одной мили (1,6 км) от стартовой площадки, были эвакуированы. В НАСА хотели, чтобы рядом с этой адской машиной, несущей 2,7 млн. кг взрывоопасного горючего, было как можно меньше людей, однако Борман, Ловелл и Андерс сидели прямо на ней.

«Я все думал: может быть, они знают что-то, что неизвестно нам»? — говорил 43 года спустя Ловелл.

Но тогда, в 1961 году, и скрывать было нечего, потому что известно было слишком мало. Гагарин первым узнал, как чувствует себя человек в космосе, и заплатил за это высокую цену. Как и американец Гленн, он официально — но без лишнего шума — был отстранен от космических полетов, поскольку в обеих странах космические агентства решили, что не могут рисковать жизнью национального героя, отправив его во второй полет, раз первый прошел так удачно. Облик Гагарина был запечатлен на монетах и картинах, плакатах и знаменах, а позже — футболках, татуировках и так далее. Но самому ему не разрешили продолжить делать то, что он умел — и любил — как никто другой. Он погиб в 34 года: земное создание, как и все мы.

Подумайте об этом в нынешнюю Юрьеву ночь — и склоните голову в знак благодарности человеку, который, рискнув всем, стал первопроходцем.

Джеффри Клугер (Jeffrey Kluger), «Time», США.

Источник: «Голос России«