Угрожает ли Балканам новая перекройка границ?

Наиболее четко он выразил ее в интервью выходящей в Приштине албаноязычной газете «Зери», объяснив, что «единственное реальное решение – оставить сербов в Сербии, а другую часть, где живут албанцы, отделить. Это будет действующий механизм, позволяющий быстро решить проблему. Другие варианты станут пустой тратой времени» [1]. По мнению косовских средств массовой информации, ссылающихся на собственные источники в Белграде, речь не может идти о личном мнении Дачича, поскольку он «открыто подтвердил позицию Белграда в поддержку раздела Косово» [2].

В пользу последнего предположения свидетельствуют и заявления, сделанные в минувшем году Бориславом Стефановичем, главой делегации Белграда на переговорах с Приштиной, проходящих в Брюсселе под эгидой Европейского союза. Выступая перед депутатами Народной скупщины Сербии, он подчеркнул, что переговоры с косовскими албанцами не нарушают сербские интересы, зато «дают совершенно новый подход» для урегулирования ситуации вокруг Косово и пользуются поддержкой международного сообщества. А отвечая на вопрос депутата от оппозиционной Сербской радикальной партии, имеет ли делегация полномочия на ведение переговоров о разделе Косово, добавил, что раздел Косово – это только одна из тем, которые Белград готов обсуждать, и полномочий для этого достаточно [3].

Как известно, в преамбуле действующей Конституции Сербии Косово и Метохия определены как «составная часть территории Сербии» [4]. Для пересмотра данного положения требуется, как минимум, солидарная поддержка высшего руководства страны. Ведущая приштинская газета «Коха диторе» со ссылкой на ряд лидеров косовских сербов (в частности, Марко Якшича) отмечает, что за идеей раздела Косово действительно «стоят министр иностранных дел Сербии Вук Еремич и сербский президент Борис Тадич». «Данная идея прочно укоренилась во взглядах Тадича», – цитирует издание слова Якшича [5].

Аналогичного мнения придерживается ряд лидеров албанцев южносербской Прешевской долины, где в трех местных общинах (Буяновац, Медведжа и Прешево) проживает смешанное сербо-албанское население. Председатель общины Прешево и лидер Демократической партии албанцев Сербии Рагми Мустафа высказался в пользу «обмена территориями» между Белградом и Приштиной. Он заявил, что три общины «должны присоединиться к Косово», в то время как «север Косово должен присоединиться к Сербии». По его словам, соответствующее предложение должно лежать на столе брюссельских переговоров. «Я думаю, что в этом заключается будущее нашего региона», – подчеркнул Рагми Мустафа [6].

Еще весной 2011 г. в косовском городе Гнилане прошло совещание политических представителей албанцев Косово и Прешевской долины, в работе которого, в частности, приняли участие Рагми Мустафа, его заместитель Орхан Реджепи, председатель общины Буяновац Йонуз Муслиу. Они приняли решение «содействовать возвращению» общин Прешевской долины «независимой Республике Косово» – в том числе путем привлечения к этому вопросу международного сообщества. Последнее, по мнению участников совещания, должно заставить сербское правительство «не препятствовать свободному волеизъявлению населения Прешевской долины» [7]. Согласно данным последней переписи населения Сербии, на территории трех южносербских общин проживают около 90 тысяч человек. При этом соотношение между сербами и албанцами в них следующее: в Прешево – 89% албанцев и 9% сербов, в Буяноваце – 55% албанцев и 34% сербов, в Медведже – 26% албанцев и 67% сербов. Таким образом, албанцы уже сейчас составляют абсолютное большинство населения Прешево и Буяноваца [8].

В самом Косово в поддержку раздела его территории на сербскую (примерно одна пятая площади) и албанскую (четыре пятых) в последнее время высказывается председатель Ассамблеи Косово Якуп Красничи. И по его словам это возможно лишь при условии, что Приштина получит территориальные компенсации за счет присоединения земель в соседних районах, в том числе в Южной Сербии. Если границы Косово изменятся, считает Красничи, албанцы должны будут подумать о других албанцах, проживающих за пределами этих границ, поскольку «на Балканах ничьим интересам не нанесен такой ущерб, как нашим» [9].

Одновременно в Косово растет популярность идеи объединения в одно государство всех албанонаселенных районов Балкан, при котором собственно косовским землям отводится роль своеобразного «Албанского Пьемонта». Наиболее последовательно данную концепцию отстаивает Альбин Курти – лидер радикального движения «Самоопределение», имеющего третью по величине фракцию в краевом парламенте. Это движение подвергает самой жесткой критике «всевластие криминала» в косовских правящих кругах, подчеркивает свое идейное родство с массовыми студенческими выступлениями в Париже и других европейских городах в 1968 г., организует массовые акции протеста против Миссии ООН и представительства Евросоюза в Приштине, именуя их «оккупационными», но главное – выступает за объединение всех территорий, населенных албанцами, в единое государство. Еще летом 2010 г. Альбин Курти потребовал вывода с территории Косово международных миротворцев. По его мнению, Косово и Албания «должны скоординировать действия и одновременно гармонизировать законодательство, для того чтобы подготовиться к проведению двух референдумов, в Албании и Косово, по итогам которых Косово объединится с Албанией». «Я думаю, что это отвечает интересам народа в экономической области и сфере безопасности», – заявил Курти. А затем настанет очередь для «решения общеалбанских вопросов – в первую очередь в Македонии, Восточном Косово (Прешевская долина – П.И.), Черногории и Греции» [10]. Приштинская газета «Эпока э рэ» особо выделяет в позиции лидера «Самоопределения» тезис о том, что власти Приштины должны вести переговоры с Тираной об объединении, а не с Сербией – о разделе [11]. По имеющейся информации, именно Альбин Курти сегодня является самым популярным политиком в Косово, и многие жители края остерегаются голосовать за него только потому, что опасаются ухудшения отношений с Европейским союзом и другими международными структурами.

Впрочем, в политической программе самого движения «Самоопределение» требование объединения всех албанонаселенных районов Балкан формально не прописано. В документе говорится, что «внешняя политика Косово в регионе должна быть сконцентрирована на отношениях с албанцами, которые проживают в окружающих нас странах». Кроме того, указывается на необходимость того, чтобы Косово и Албания проводили «одну-единственную общую внешнюю политику» [12]. На состоявшихся в декабре 2010 г. выборах в Ассамблею Косово впервые участвовавшее в них движение «Самоопределение» получило 12,2% и завоевало 14 мандатов в 120-местном парламенте. Однако лидеры движения убеждены, что если бы не масштабные фальсификации, итоговый результат был бы значительно выше [13]. Примечательно, что в ходе предвыборной кампании само движение и лично Альбина Курти активно поддерживал ветеран американской дипломатии Уильям Уокер, «прославившийся» во время тайных операций ЦРУ в Латинской Америке в 1980-е годы, а также проалбанскими действиями и заявлениями в бытность главой Верификационной миссии ОБСЕ в Косово в 1998–1999 годах [14].

Идею создания уже в самом ближайшем будущем «Великой Албании» поддерживают многие албанские общественные деятели Косово, имеющие тесные связи как с албанской диаспорой за рубежом, так и с влиятельными американскими и западноевропейскими политиками. Один из них – Азем Власи. В 1980-е годы (еще во времена единой Югославии) он возглавлял косовский краевой комитет Союза коммунистов Косово и входил в состав Центрального Комитета Союза коммунистов Югославии, а в настоящее время является активным участником международного форума «Европейское движение за мир, сотрудничество и развитие». По его мнению, власти Косово не согласятся на раздел. При этом курс на присоединение населенных сербами северных районов края к Сербии способен породить проблемы для самого Белграда, ибо поставит вопрос о присоединении к Косово южносербской Прешевской долины [15]. Подобная позиция развивает основные положения великоалбанской платформы, изложенной еще в 1990-е годы одним из ведущих албанских интеллектуалов, академиком Реджепом Чосья. Он указывал в открытом письме на страницах издающейся в США газеты «Иллирия», что «Албания никогда не признавала ее существующие границы и всегда пыталась напомнить международным кругам, что данные границы являются несправедливыми, разделяющими албанские земли на две части. Это границы, которые проходят по самому сердцу албанского народа» [16].

Официальной позицией руководства Албании является признание нерушимости существующих на Балканах границ. Еще в 1992 г. нынешний глава правительства Сали Бериша заявил в одном из интервью, что «идеи создания «Великой Албании» абсолютно не присущи албанским правящим кругам и политическим силам» [17]. Однако в мае 2011 г. член Президиума Албанской демократической партии (председателем которой является тот же Сали Бериша) Азган Хаклай в ходе своего визита в Прешево открыто потребовал объединить все албанские территории в одно государство [18].

Албанские партии и движения, считающие необходимым и даже возможным осуществление новых разменов территорий с тем, чтобы сделать границы этнической, или «природной», Албании максимально приближенными к ареалу распространения албанцев, набирают силу в Косово, Албании и в других районах Балкан. Как показывают последние опросы общественного мнения, подобную идею поддерживают более 80% населения Косово, свыше 70% жителей Албании, а также более половины македонских албанцев [19].

В качестве обоснования необходимости новой перекройки балканских границ албанские лидеры приводят не только демографические, но и исторические аргументы. В устах Альбина Курти это звучит следующим образом: «Настало время для реализации платформы Призренской лиги» [20]. Речь идет о деятельности образованной летом 1878 г. в городе Призрен (на территории современного Косово) и просуществовавшей три года Албанской лиги.

Албанская историография и национально-государственная традиция отводят этому политическому объединению албанцев из различных районов Балканского полуострова роль организатора борьбы за освобождение и объединение, за отстаивание национального суверенитета и противостояние попыткам великих держав и соседних балканских стран оккупировать исконные албанские земли. Возлагая вину на Белград, проводивший жесткую политику в отношении албанцев, они подчеркивают, что это «особенно поспособствовало ухудшению отношений между высланными албанцами из Южной Сербии и сербами из Косово (во время сербо-турецкой войны 1877-1878 гг. – П.И.). Тогда албанское национально-освободительное движение поднялось до уровня движения за автономию, общее освобождение и независимость. Оно основало и собственный руководящий орган, иными словами, создало Албанскую Призренскую лигу, которая вела борьбу против всех возможных врагов и завоевателей» [21].

Однако трудно отрицать, что Призренская лига и принятые ею программные документы стали первым свидетельством великодержавных устремлений стремительно конституировавшегося в конце XIX в. албанского этноса. А потому есть серьезные основания рассматривать происходившее на Балканах в последующие годы (вплоть до настоящего времени) как борьбу албанцев за реализацию программы Призренской лиги и создание «Великой Албании» на основе насильственной перекройки границ региона и подавления (в том числе физического) других балканских народов. Говоря словами сербского ученого Спасое Джаковича, албанский ирредентизм в Косово «с оглушительной силой и огромным упорством встроил историческое прошлое, происхождение и «аутентичную» культуру в непрерывную идейно-политическую пропаганду» [22].

Деятели Призренской лиги в обоснование своих требований ссылались на то обстоятельство, что русско-турецкий прелиминарный договор, подписанный в Сан-Стефано (современный Ешилькей близ Стамбула) 3 марта 1878 г. по итогам Великого восточного кризиса, не содержал никаких упоминаний об Албании и албанцах. В отличие от представителей других балканских национальностей, они могли по умолчанию рассчитывать лишь на ограниченную административную автономию. Наиболее «близко» к албанцам подошла XV статья Сан-Стефанского договора, гласившая, что «Блистательная Порта обязуется ввести добросовестно на острове Крите органический устав 1868 г., сообразуясь с желаниями, уже выраженными местным населением.

Подобный же устав, примененный к местным потребностям, будет также введен в Эпире и Фессалии и в других частях Европейской Турции, для коих особое административное устройство не предусмотрено настоящим актом.

Разработка подробностей нового устава будет поручена в каждой области особым комиссиям, в коих туземное население получит широкое участие. Результаты этих трудов будут представлены на рассмотрение Блистательной Порты, которая, прежде чем применить их, посоветуется с российским императорским правительством» [23].

Таким образом, Албания проходила в тексте Сан-Стефанского прелиминарного договора как «другая часть Европейской Турции», что вызвало резкую негативную реакцию в рядах набиравшего силу албанского национального движения. Как отмечает в этой связи американская исследовательница Барбара Елавич, именно неспособность Высокой Порты отстаивать интересы региона, 70% населения которого составляли мусульмане, которое в основном было лояльно Константинополю, заставило албанских лидеров не только организовать собственную оборону, но и создать автономную администрацию – подобную тем, что имели Сербия и Дунайские княжества [24].

С весны 1878 г. в албанском национальном движении стала все больше распространяться идея образования общеалбанской лиги, призванной способствовать объединению всех албанских земель в одно государственно-политическое автономное образование, а также воспрепятствовать планам великих держав и балканских государств добиться отторжения в их пользу территорий, населенных албанцами. По последнему вопросу взгляды албанцев в принципе соответствовали интересам турецкого правительства (которое стремилось использовать албанское движение в целях сохранения территориальной целостности Османской империи). Эти взгляды вписывались также во внешнеполитическую стратегию некоторых великих держав – в первую очередь Великобритании и Австро-Венгрии, настаивавших на необходимости пересмотра Сан-Стефанского соглашения и планировавших воспользоваться недовольством албанцев в качестве рычага давления на Россию. Местные албанские комитеты обороны были созданы в Косовском, Скутарийском и Битольском вилайетах. А уже 3 мая 1878 г. британский консул в Шкодере (Скутари) Герберт Грин сообщал о всеалбанском объединении как почти свершившемся факте: «В округах Гусинье, Плав, Бераны, Граничи и на большей части отрогов североалбанских гор была введена в действие лига последователей Мухаммеда, взявших индивидуальные и коллективные обязательства сопротивляться до самой смерти всем попыткам, проистекающим как извне, так и со стороны верховного правительства, и направленным на изменение существующего состояния их территории. Их жители предприняли необходимые шаги для достижения соглашения с албанцами, проживающими далее к югу, в районах Призрена, Приштины, Фанди, Дибры (Дебар. – П.И.), Охрида и даже вплоть до Монастыря (Битоли. – П.И.)» [25]. Тот же Грин, к слову, предложил Форин-офису рассмотреть вопрос об использовании 15-тысячного корпуса албанских добровольцев из Дебара, Мата и других албанонаселенных районов «в случае войны с Россией». На подобную войну Лондон готов был пойти, если Санкт-Петербург не пожелает пересмотреть положения Сан-Стефанского договора в части независимости Болгарии в широких территориальных пределах [26].

В мае 1878 г. лидеры албанского национального движения Абдюль и Сами Фрашери, Пашко Васа, Али Ибра, Зия Приштина и Яни Врето, входившие в состав Центрального (Стамбульского) комитета по защите прав албанской национальности, выступили с воззванием об организации всеобщего собрания представителей всех албанонаселенных земель – в частности, чтобы добиться создания «в рамках Османской империи автономного албанского вилайета, в который должны были войти все земли с преобладающим албанским населением» [27]. «Мы полны решимости твердо удерживать все то, что является нашим», – подчеркивалось в обнародованном 30 мая 1878 г. обращении Стамбульского комитета [28].

Принятая Призренской лигой первая программа провозглашала «борьбу до последней капли крови против какой-либо аннексии албанских территорий» и «объединение всех населенных албанцами территорий (Косовский, Битольский, Янинский и Скутарийский вилайеты. – П.И.) в одну провинцию, управляемую турецким генерал-губернатором» [29]. Столицей объединенного албанского вилайета предполагалось сделать город Охрид – в силу его центрального географического положения [30]. Делегаты Призренской лиги направили специальный меморандум участникам Берлинского конгресса великих держав (открывшегося 13 июня 1878 г.), в котором обращали внимание Европы на свои требования. Однако Берлинский трактат от 13 июля 1878 г. в целом лишь подтвердил Сан-Стефанские положения относительно реформ в Европейской Турции [31]. В ответ радикальное крыло Албанской лиги приняло в сентябре 1878 г. новую программу, имевшую более решительный характер по сравнению с предшествовавшей. Ее основные положения были опубликованы на страницах редактируемой одним из активистов албанского национального движения, Сами Фрашери, стамбульской газеты «Терджюман-и Шарк» («Рупор Востока») и предусматривали, в частности, объединение «всех албанских областей», в том числе простиравшегося на территорию современной Греции Янинского вилайета, в единый «Албанский вилайет» со своей администрацией, налогово-финансовой системой и армией, «которая, несомненно, насчитывала бы свыше двухсот тысяч военнослужащих» [32].

Примечательно, что ведущие современные албанские историки (в частности, Кристо Фрашери) всячески подчеркивают якобы «протурецкий» характер одного из главных требований делегатов Призренской лиги – «общего вилайета» для албанцев, как предусматривавшего сохранение Европейской Турции [33]. Однако турецкие историки смотрят на роль великоалбанского объединения иначе, отмечая, что его цели и деятельность изначально «находились в противоречии с интересами и самим существованием Османской империи» [34].

Впрочем, и решения Берлинского конгресса о балканских границах подвергались критике со стороны многих международных экспертов. Известная британская исследовательница и путешественница Эдит Дурхэм эмоционально подчеркивала, что «границы, нарисованные Берлинским трактатом, были столь невозможными, что они во многих местах не могли быть проведены, а еще меньше – навязаны. Как описывали их сами разграничители – граница плавает на крови» [35].

В своих требованиях делегаты Албанской лиги даже ставили вопрос о принадлежности Албании всего греческого Эпира с городами Превеза, Янина и Арта, ссылаясь при этом на весьма расширительно понимаемое историческое право и сообщая, что «албанский народ более древний, чем греческий народ; известно, что в старину Эпир был одной из составных частей Албании, и никогда греки в какой-либо мере не владели этой страной» [36].

После разгрома в 1881 г. властями Османской империи Призренской лиги ее решения и самый ее великоалбанский дух неизменно лежали в основе требований албанского национального движения о перекройке балканских границ. К числу таких документов относится декларация независимости, принятая 28 ноября 1912 г. на всеалбанском съезде во Влере. Накануне проведения этого форума будущий глава Временного албанского правительства Исмаил Кемали лично отправился в Вену к главным европейским кураторам албанцев, чтобы не только заручиться международной поддержкой своих планов – провозгласить албанское государство, но и на страницах местной прессы очертить его границы. Помимо собственно земель Албании, они охватывали македонские города Битоли и Скопье, греческую Янину и, конечно, территорию Косово. Тот же Исмаил Кемали, которого албанская историография считает отцом-основателем национальной государственности, еще в 1911 г., в разгар антитурецкого восстания, призывал албанцев изгонять «славян-христиан» при помощи ружей [37], а уже в бытность главой временного правительства требовал от великих держав очистить «албанские земли» от славян и греков [38].

Осенью 1913 г. недовольные решениями Лондонского совещания послов великих держав албанские лидеры предприняли еще одну попытку максимально «округлить» территорию албанского княжества, осуществив вооруженное вторжение в Косово и Метохию с территории Албании. На волне первоначальных военных успехов Исмаил Кемали потребовал от великих держав немедленно исключить занятые албанцами земли из состава Сербского королевства и призвал провести по этому вопросу референдум среди населения приграничных районов. Последующий разгром сербской армией албанских отрядов, в составе которых были австрийские и болгарские инструкторы, сорвал проведение «плебисцита на штыках», к которому уже готовилась Австро-Венгрия.

Однако «дух Призрена» – к которому сегодня апеллируют лидер движения «Самоопределение» Альбин Курти и его многочисленные единомышленники в различных районах Балканского полуострова – никуда не исчез. Обнародованный в 1998 г. меморандум Албанской академии наук призывал к скорейшему решению «национального албанского вопроса», под которым понималось «движение за освобождение албанских земель от иностранной оккупации и их объединение в отдельное национальное государство», причем «албанские земли» трактовались максимально расширительно [39]. А вышеупомянутый нынешний председатель Ассамблеи Косово Якуп Красничи в июле 1998 г., будучи пресс-секретарем «Армии освобождения Косово», заявлял, что целью данного формирования является объединение всех албанонаселенных земель [40].

Как справедливо пишет сербский исследователь Спасое Джакович, «крах турецкой империи в 1912 г. привел к прекращению османской оккупации и в Косово и Метохии. Но ее последствия никуда не делись – междоусобная месть и столкновения населения» [41].

Формально позиция международного сообщества в отношении раздела Косово и запуска более широкого механизма «территориальных компенсаций» пока остается прежней. Это подтвердили, в частности, посетившие в минувшем году Приштину министр иностранных дел Германии Гидо Вестервелле и вице-премьер правительства Турции Бюлент Арынч. Глава германского внешнеполитического ведомства дал гарантии того, что границы Косово «будут неприкосновенными»: «Одна вещь особенно важна – территориальная целостность Косово является бесспорной. Ясно, что карта Балкан носит окончательный характер, и то, где проходят границы, больше не будет ставиться под вопрос» [42]. Бюлент Арынч также предостерег против дальнейших дискуссий о разделе края. По его словам, существующие проблемы должны решаться «посредством диалога» [43]. В обсуждение активно включились и представители структур Европейского союза. Депутат Европарламента Дорис Пак признает, что на севере Косово продолжаются «грязные игры», однако считает, что раздел Косово «невозможен», поскольку в этом случае дальнейшее деление Балкан «не будет иметь конца» [44].

Вместе с тем в кругах международного – и прежде всего экспертного – сообщества мнение о том, что в своем нынешнем виде балканские границы вряд ли просуществуют долго, заметно укрепляется. По оценке близкой к американскому политическому и разведывательному истеблишменту «Международной кризисной группы», ссылки на территориальную целостность Косово выглядят умозрительными, поскольку его Север «не находится под эффективным контролем Приштины уже два десятилетия» [45]: «Попытки интегрировать Север в государственные рамки Косово путем подавления сербских институтов и распространения на эти районы деятельности институтов, связанных с Приштиной, усугубит проблемы управления на Севере» [46]. Как обоснованно указывает авторитетный швейцарский публицист Жан-Арно Дерен, «на Балканах государственные границы – старые и новые – никогда не совпадали с границами проживания разных народов, что привело к появлению значительных национальных меньшинств. В этой конфигурации Косово занимает особую позицию, потому что это крайне исторически нагруженная территория, где сталкиваются антагонистические национальные притязания» [47]. Говоря словами американского исследователя Роджерса Брубейкера, после распада Югославии этнические албанцы оказались в составе двух «национализирующихся государств» – «новой» Югославии и Македонии; и это не считая других частей «национализационной триады» — собственно Албании, а также югославских и македонских властей [48].

Неудивительно, что великодержавные идеи среди албанцев культивируются в той или иной форме начиная с середины XIX в. и в настоящее время переживают подлинный ренессанс. В то же время в среде их балканских соседей подобные геополитические императивы, похоже, остались в прошлом – в начале XX в. Поэтому вполне можно согласиться с британским историком Марком Мазоувером, указывающим, что албанский национализм остался последней идеологией на Балканах, содержащей в себе значительное экспансионистское начало. По его словам, «ирредентизм среди албанцев представляется более сильным, нежели среди большинства других народов в Юго-Восточной Европе» [49]. С ним в целом согласен албанский ученый Элез Биберай, считающий, что важнейшей отличительной особенностью великоалбанской идеологии, в сравнении с аналогичными концепциями в рамках сербского, болгарского, греческого или хорватского национальных движений, заключается в отсутствии одного «столичного» центра собирания этнических земель (такими центрами в других случаях исторически выступали, соответственно, Белград, София, Афины и Загреб). Это связано прежде всего с исторической распыленностью земель, населенных албанцами, между четырьмя вилайетами Османской империи – Скутарийским, Янинским, Битольским и Косовским. Такая административно-территориальная система существовала как раз в конце XIX в. – то есть в момент становления албанского национального движения. Далее, столица нынешней Албании – город Тирана изначально не являлся ни политическим, ни экономическим, ни культурным центром страны (в отличие от Шкодера, Дурреса, Влеры). Кроме того, в историческом сознании албанцев отсутствует память о некоей «албанской империи» типа раннесредневековых сербских государств или болгарских царств. Не актуальна в данном случае и идея объединения под религиозными лозунгами, поскольку, несмотря на активные и длительные попытки властей Османской империи привить албанцам мусульманское или «оттоманское» самосознание, они оставались разобщенными и по конфессиональному, и по родоплеменному, и по языковому признакам [50].

Остается идея территориального объединения албанцев – однако ее специфика заключается в способности нарушить существующий на Балканах баланс сил. В этом случае ведущим державам и международным институтам, вовлеченным в балканское урегулирование, скорее всего, не останется ничего иного, кроме как попытаться запустить механизм предоставления территориальных компенсаций другим балканским народам и государствам – в первую очередь Сербии, а также Македонии, Греции и Черногории. В сербском случае в процесс может быть вовлечена боснийская Республика Сербская, чей президент Милорад Додик неоднократно угрожал провести референдум о самоопределении по косовскому образцу. Характеризуя нынешнюю ситуацию в Боснии и Герцеговине, многие эксперты не без оснований отмечают, что страна «оказалась в худшем кризисе со времен войны». Один из руководителей американского разведсообщества, Джеймс Клаппер, считает именно Боснию и Герцеговину «принципиальным вызовом стабильности в Европе», поскольку в этой бывшей югославской республике «этнические вопросы по-прежнему доминируют в политическом процессе» [51].

Как предупреждал еще в середине 1990-х годов президент Турецкого агентства международного сотрудничества в Анкаре Умут Арик, нельзя говорить о создании на Балканах системы безопасности до тех пор, пока «решения, касающиеся национальных государств, могут приниматься и пересматриваться в одностороннем порядке» [52]. Именно это и происходит в последние годы вокруг Косово. Очевидно также взаимосвязанное развитие дальнейших дезинтеграционных процессов в Боснии и Герцеговине и Косово. Это может вынудить ведущие мировые державы и международные институты отказаться от исповедуемой ими в последние годы – говоря словами профессора публичного права Университета в Приштине Энвера Хасани – «политики, сфокусированной на государстве» (а не на территории). Подобная политика предусматривает решение проблем каждой из стран балканского региона изолированно друг от друга. Такой подход лежал, в частности, в основе Пакта стабильности для Юго-Восточной Европы, разработанного Европейским союзом и введенного в действие в 1999 г. [53]

Одностороннее провозглашение независимости Косово в 2008 г. означало внесение в данную концепцию положения об «уникальности косовского случая». Однако в настоящее время, с учетом тупиковой ситуации вокруг косовских сербов и нарастания активности албанских националистов, можно прогнозировать переход международных кураторов балканского урегулирования к «политике, сфокусированной на территории», рассматривающей регион не как совокупность уже сложившихся государств, а как систему территорий, находящуюся в динамическом равновесии и потому способную к переформатированию. Подобное развитие событий прогнозирует, в частности, Национальный разведывательный совет США, который считает Балканы важнейшей составной частью «дуги нестабильности», объединяющей страны, «наиболее подверженные конфликтам» [54]. А потому задача России – оперативно просчитать возможные варианты подобного переформатирования Балкан и выбрать те из них, которые в наибольшей степени отвечают ее геополитическим интересам, а также интересам ее нынешних и потенциальных союзников в регионе.

Источник: Перспективы

Примечания:

[1] Zëri, 16.05.2011.

[2] Bota Sot, 16.05.2011.

[3] http://www.srbija.gov.rs/vesti/vest.php?id=151941

[4] Constitution of the Republic of Serbia. Belgrade, 2006. P.2.

[5] Koha Ditore, 27.04.2011.

[6] Epoka e Re, 03.05.2011.

[7] http://www.vesti-online.com/Vesti/Srbija/134187/Albanci-zele-i-jug-Srbije-uz-Kosmet

[8] http://www.nin.co.rs/pages/article.php?id=52424

[9] Zëri, 14.11.2011

[10] Bota Sot, 16.06.2010.

[11] Epoka e Re, 16.06.2010.

[12] Bashkë është e mundshme. Zhvillim dhe shtetndërtim. Parimet dhe prioritetet programore të Lëvizjes «VETËVENDOSJE!». Prishtinë, 2010. F.20

[13] http://welections.wordpress.com/2010/12/22/final-wrap-up/

[14] The Guardian, 13.12.2010.

[15] http://www.vesti-online.com/Vesti/Srbija/140602/Vlasi-Podela-Kosova-otvara-pitanje-Presevske-doline

[16] Illyria. 1993. 3 Feb.

[17] Bujku, 19.12.1992.

[18] http://www.blic.rs/Vesti/Politika/253838/Berisin-predstavnik-zatrazio-ujedinjenje-svih-albanskih-teritorija

[19] Insights and Perceptions: Voices of the Balkans // Gallup Balkan Monitor, 2010. P.48.

[20] Bota Sot, 16.06.2010.

[21] Brestovci S. Marrëdhëniet shqiptare-serbo-malazeze (1830-1878). Prishtinë, 1983. С.268.

[22] Ђаковић С. Сукоби на Косову. Београд, 1986. С.13.

[23] Сборник договоров России с другими государствами. 1856-1917. М., 1952. С.168.

[24] Jelavich B. History of the Balkans: Eighteenth and Nineteenth Centuries. London, 1999. P.361.

[25] Skendi S. The Albanian National Awakening, 1878-1912. Princeton, 1967. P.35.

[26] Краткая история Албании. М., 1992. С.172.

[27] Там же. С.171.

[28] Там же. С.172.

[29] Reuter J. Die Albaner in Jugoslawien. München, 1982. S.18.

[30] Vickers M. The Albanians. A Modern History. London — New York, 1995. P.33.

[31] Сборник договоров России… С.192.

[32] Hasani S. Kosovo. Istine i zablude. Zagreb, 1986. S.284-285.

[33] Frashëri K. Lidhja Shqiptare e Prizrenit. Tiranë, 1997. F.115.

[34] Külce S. Osmanli Tarihinde Arnavutlluk. Izmir, 1944. F.250.

[35] Durham E. The Struggle for Scutari. London, 1914. P.159.

[36] Цит.по: Краткая история Албании. С.182.

[37] Ekrem Bey Vlora. Die Wahrheit uber das Vorgehen der Jungturken in Albanien. Wien, 1911. S.43.

[38] Ibid. Lebenserinnerungen. Band I, (1885-1912). Münich, 1968. S.275.

[39] Platform for the Solution of the National Albanian Question, Albanian Academy of Sciences. Tirana, 1998. Р.5.

[40] Der Spiegel. 1998. № 28. S.122-123.

[41] Ђаковић С. Сукоби на Косову… С.10.

[42] Koha Ditore, 12.08.2011.

[43] Zëri, 12.08.2011.

[44] Express, 15.11.2011.

[45] North Kosovo: Dual Sovereignty in Practice. Pristina-Mitrovica-Brussels. 2011. P.I.

[46] Ibid. P.20.

[47] Le Temps, 2008, 25 Fev.

[48] Brubaker R. Nationalism Reframed: Nationhood and the National Questions in the New Europe. New York, 1996. P.4.

[49] Mazower M. The Balkans. London, 2000. P.126.

[50] Подробнее см.: Biberaj E. Albania in Transition: The Rocky Road to Democracy. Boulder, Co., 1998.

[51] The Guardian, 28.04.2011.

[52] Arik U. Turkey and the International Security System in the 21st Century // Eurasian Studies. Winter 1995/96. № 4. С.5.

[53] Hasani E. The Solution of the Albanian Question as a Precondition for Fruitful Cooperation in the Balkans // Connections. Vol. II. No 2. June 2003. .47.

[54] Мир после кризиса. Глобальные тенденции – 2025: меняющийся мир. Доклад национального разведывательного совета США. М., 2009. С.127-128.