Нынешняя дискуссия вокруг нового лица путинского режима содержит две совершенно несущественные темы: мотивы Путина и санкции. А за пределами дискуссии остаются сюжеты много более существенные.
Начнем с мотивов. Нам свойственно пытаться в них разобраться и судачить тем больше, чем они таинственнее. Вот сценка из жизни: к подъезду хрущевки подъезжает машина, из которой вылезают молодожены. Две старушки сидят на лавочке у подъезда, и одна из них говорит: «Видала, Платоновна! Толька Зойку в койку потащил». Специалистам, что называется, виднее. Но вполне конкурентна другая гипотеза: Толька намерен создать здоровую семью.
Но вернемся к Путину. Мотив как осознанный стимул или внутреннее обоснование собственных действий не обязательно предшествует действию. Часто бывает наоборот: погромщик идет громить лавку еврея не потому, что евреи пьют кровь христианских младенцев. Он уверяет себя в последнем, чтобы примирить себя с тем, что он громит лавку соседа. Это называется «снятие когнитивного диссонанса».
Есть еще одно заблуждение: если понять мотив, то можно спрогнозировать действия субъекта. Отнюдь. В гораздо большей степени следующее действие субъекта определяется предшествующими действиями, а не мотивами или убеждениями субъекта. Сказанное мною, как и многое другое относящееся к теме, неоднократно описано и экспериментально подтверждено социальной психологией.
И последнее соображение: какая нам разница, чем движим бизнесмен, производящий отличные и приемлемые по цене утюги, — желанием разбогатеть или мечтой сделать счастливыми домохозяек. Важно другое: отлаженные институты рыночной экономики подталкивают предпринимателей работать на спрос независимо от их мотивов. То же самое в политике: институты важнее мотивов. Мы же обсуждаем мотивы Путина, забыв о том, что тринадцать лет он при нашем попустительстве разрушал конституционные институты, что и сделало возможным (если не неизбежным) весь нынешний маразм.
Санкции обсуждаются прежде всего с точки зрения их действенности и последствий, что вполне естественно. Но официально обнародуемые санкции не имеют существенного влияния на возможные последствия. Эти санкции — часть публичных дипломатических игр. Все эти санкции обладают двумя важными свойствами: их так же легко ввести, как и отменить, и они должны оставлять возможность поиска договоренностей с политической верхушкой России. Именно поэтому они такие смешные. Серьезные последствия будут проистекать из двух источников. Первый — тихие долгосрочные санкции. Второй — непреднамеренные последствия.
Серьезные санкции будут налагаться не для острастки. Их инициаторы будут исходить из новой реальности: на Земле появилась большая страна с ядерным оружием и с непредсказуемой, опасной властью. Запад теперь должен принимать меры безопасности. Нет надежды на Путина — это наконец всем ясно. Нет надежды на российский истеблишмент и российское общество. На Земле больше нет субъекта международного права под названием Россия. Есть только территория повышенной опасности, и эту опасность надо ликвидировать. Теперь они должны все делать сами, и они будут это делать. Наивно судить о возможностях Запада на основании личных качеств отдельных лидеров. Они сильны не лидерами, а институтами. Запад показал способность мобилизации во время Второй мировой войны. Запад выиграл тридцатилетнюю войну у противника несопоставимо более сильного, чем путинская диктатура. Поэтому нелепо сомневаться в том, что они тихо и без суеты справятся с новой угрозой. И не будет никакой публичной апелляции к кому бы то ни было в России. Ведь нелепо обращаться к лавиноопасной скале, перед тем как садануть по ней из пушки, чтобы вызвать управляемую лавину.
Я не хочу излагать здесь список возможных мер. Это несложно. Могу записать их на отдельной бумажке и отдать в надежные руки, чтобы через годик свериться. Это в самом деле несложно. Ведь если внимательно оглядеться, некоторые из этих мер уже реализуются. Просто будьте внимательны.
Непреднамеренные последствия, по определению, образуются из сочетания действий российской власти с шагами Запада, вытекающими из этих действий, но не рассматриваемыми последним как меры по предотвращению угроз, исходящих от России. Приведу очевидный пример: никому в голову теперь не придет консультироваться с Россией в связи с планированием каких-либо международных акций. Это значит, что Россия перестает быть заступником для различных омерзительных диктатур. Фактически Путин развязал руки Западу. Но важно и то, что Россия становится ненужной всем этим диктатурам. Заступником она не будет, оружием торговать ей не дадут, а деньги ей будут нужны самой. В результате Россия (в смысле ее политическое руководство) отгородится не только от Запада, но и от родных по духу мерзавцев. От нее, огромной, непредсказуемой и опасной, будут шарахаться все. Никакого восстановления империи не будет. Будет санитарный кордон и аккуратное экономическое удушение. Нетрудно прикинуть, что это задача несопоставимо более легкая, чем та, которую решал Рейган в отношении «Империи зла».
Еще один пример. Сейчас появляются радостные «патриоты», усматривающие в происходящем превращение путинского режима в стационарного бандита. Они наивно полагают, что возвращаемые в Россию капиталы начнут работать на «возрождение российской экономики». Но для этого капиталов недостаточно. Нужны эффективные институты. А главным экономическим институтом является право. Кому может прийти в голову, что в путинской России может появиться верховенство права?! Если представить себе маловероятное и вообразить приток в страну спасающихся капиталов, то в условиях разрушенных институтов они могут породить только одно: запредельное теневое потребление, которое даст свой дополнительный импульс к общему росту цен и еще больше усилит имущественное расслоение, которое в России и без того рекордное. И то, и другое создаст условия для резкого роста социального недовольства.
Я перечислил выше далеко не все. Непреднамеренные последствия отличаются невысокой предсказуемостью. Единственное, что можно сказать наверняка: Путин поставил Россию на рельсы, ведущие в пропасть. Вопрос только в сроках и степени трагичности гибели русской цивилизации, о которой они поют сейчас так восторженно.
Источник: Ежедневный журнал
На фото: Россия. Москва. 18 марта. Премьер-министр Крыма Сергей Аксенов, президент России Владимир Путин и глава Севастополя Алексей Чалый (слева направо) после подписания межгосударственного договора о принятии Республики Крым и города с особым статусом Севастополя в Российскую Федерацию.