Украинские внутренние дискурсы постоянно оказываются ложными, так как изначально их задает РФ. Большинство дискуссий о миротворческой миссии ведутся в парадигме, которая задана целиком и полностью РФ – сама идея ввода миротворческого контингента на Восток Украины презентуется как безальтернативная и ведется обсуждение мандата, численности и состава предполагаемой миссии. Но на самом деле даже о факте ее предполагаемого размещения никакого консенсуса нет, и никогда не было. Равно как никогда и нигде не было безусловно успешной миссии по поддержанию мира под эгидой ООН.
Если обратиться к истории, то весь этот дискурс был запущен сентябрьскими словами Путина о том, что миротворческий контингент ООН – хорошая идея, но только на линии разграничения и только для «охраны ОБСЕ».
До этого в 2015 году, когда украинская сторона одобрила обращение к ООН (18.02. 2015), а после, в июне того же года, ВРУ внесла правки в закон «О порядке допуска и условиях пребывания подразделений вооруженных сил других государств на территории Украины», добавив положение, согласно которому целью пребывания иностранных вооруженных сил в Украине может быть «предоставление стране, по ее просьбе, помощи в виде проведения на ее территории международной операции по поддержке мира и безопасности на основании решения ООН или ЕС», никакого огромного количества высказывающихся по вопросам миротворчества и «голубых касок» не наблюдалось. Но после слов Путина ситуация резко изменилась.
На самом деле уже в 2015 году риторика РФ относительно миротворцев претерпевала первые изменения – Лавров заявлял что «Москва готова принимать участие в обсуждении направления миротворцев на Донбасс, если в этом проявят заинтересованность стороны конфликта». Путин заинтересован в миротворческой миссии, чтобы получить выгодную для себя позицию. Россия хочет выставить себя в качестве «миротворца», подчеркивая свой статус «парламентера» и «наблюдателя».
Кремль возвел в культ «политическую часть Минских соглашений», апелляции к которому мы увидели и в выступлении Лаврова на Мюнхенской конференции. И все время между украинской инициативой и инициативой Путина можно было бы использовать на инициирование серьезной общественной дискуссии, чтобы не исходить из условий, продиктованных РФ уже в 2017.
Но повестка была сформирована волнообразно: всплеск интереса к теме миротворцев на фоне попыток обратиться к «хорватскому опыту» как к необходимому Украине в процессе реинтеграции Донбасса в сентябре прошлого года еще оставлял какое-то поле для дискуссий, но уже в начале 2018 одномоментно был вынесен вердикт: Украину спасут миротворцы. Но пути интерпретирующих этот путь как безальтернативный все еще расходятся – по линии переговоров Волкер-Сурков.
По непонятным причинам ряд экспертов и политиков начали формировать свою аргументацию в пользу потенциального контингента из высказываний Суркова, подразумевая, что в случае развертывания миротворческого контингента придется говорить о неких «перемещениях голубых касок в обмен на политическую составляющую Минских соглашений». Потому ими предлагается объединить все гипотетические этапы развертывания контингента в одну резолюцию – «чтобы РФ не блокировала перемещение миротворцев к украино-российской границе». То есть фактически, в одну резолюцию предлагается объединить:
- Размещение миротворческих сил на линии столкновения.
- Расположение непосредственно на оккупированной русскими территории.
- Перемещение миротворческого контингента на официально признанную границу Украины и РФ.
По сути, сторонники такой концепции не видят ничего плохого в предложениях Суркова, где речь ведется о все том же путинском варианте (размещение контингента на линии разграничения в качестве «вооруженной охраны ОБСЕ»), только отягощенном привязкой к Минским соглашениям в их политической части. Сурков напрямую увязал «поэтапное развертывание миротворческой миссии» с «воплощением политической части Минска». Да, спецпредставитель РФ в переговорах по Украине сделал свое заявление по итогам переговоров с Волкером первым, и потому они прозвучали четче и были растиражированы всеми возможными ресурсами, в том числе и в Украине.
Но такой подход выглядит по меньшей мере странным: зачем представителям Украины повторять мысли Суркова, когда у переговоров была еще и вторая сторона, предлагавшая несколько менее травматичный для Украины вариант?
Ниже приводим полный и неизмененный текст расшифровки телефонного брифинга Курта Волкера по итогам переговоров с Сурковым, опубликованного на сайте Госдепартамента США:
«Прошлым летом мы выдвинули предложение о создании миротворческих сил с мандатом ООН, которые были бы в состоянии обеспечивать безопасность в регионе, если россияне выведут свои войска. Это позволит создать безопасную среду, и в этой среде будут созданы условия, при которых Украина сможет реализовать политические шаги, требуемые Минскими соглашениями. А затем, по завершении этого процесса, состоятся выборы, местные выборы, и территория будет затем возвращена Украине.
Таким образом, мы рассматриваем миротворческие силы в основном в качестве механизма реализации или механизма перехода от текущей обстановки к ситуации, при которой территория возвращается под украинский контроль, и Минские соглашения выполняются в полном объеме.
Абоненты "Киевстар" и Vodafone массово бегут к lifecell: в чем причина
В ДТЭК подсказали, как понять, что счетчик электроэнергии неисправен
40 тысяч гривен в месяц и более года на больничном: названы ключевые изменения в социальном страховании
"Киевстар" меняет тарифы для пенсионеров: что нужно знать в декабре
Россияне предложили нечто совсем другое в сентябре. Они предложили силы для защиты наблюдателей, которые действовали бы только вдоль линии конфликта и не обеспечивали бы реальную безопасность, и не контролировали бы украинскую сторону российской границы и так далее. Поэтому мы снова обсудили это на нашей встрече в Дубае, и мы говорили о том, как перейти от одной ситуации к другой. Как перейти от ситуации, в которой мы находимся сегодня, когда Россия оккупирует территорию, и отсутствует мир, до ситуации, в которой действует полный миротворческий контингент по всей территории, обеспечивая мир и безопасность, и при этом Украина также реализует политические шаги, требуемые в соответствии с Минскими соглашениями.
Мы подробно обсудили с российской стороной то, как это может быть достигнуто, как будет конкретно осуществляться процесс реализации этих планов. Я считаю, что на этот раз они проявляли больше открытости, и я думаю, что мы провели хорошую беседу. Теперь мы ожидаем, когда российская сторона сообщит нам свои идеи о более конкретных аспектах, и пока неизвестно, когда это произойдет».
По Волкеру речь ведется о привычном миру урегулировании: сначала достижение реально работающей договоренности о постоянном прекращении огня, после – миротворческая операция на всей территории зоны конфликта, которая, судя по всему, будет являть собой временную администрацию для оккупированных территорий Донецкой и Луганской области, которая после передаст свои полномочия Украине.
Безусловно, и этот вариант не является панацеей. Примера администрации UNTAES для хорватских Восточной Славонии, Браньи и Западного Срема достаточно, чтобы понять, что под лозунгом «нейтральности» и «непредвзятости» будут происходить крайне болезненные для местного населения вещи, вроде массовых «прощений» коллаборантов и «нежелания администрации подыгрывать ни одной из сторон», за которым постепенно следует размывание понимания ролей сторон конфликта. Но предлагаемый Волкером сценарий хотя бы имеет аналоги в мировой практике и базируется на сколь-нибудь осмысленном опыте, в отличие от варианта Суркова.
И здесь возникает вполне закономерный вопрос: почему из плохого и очень плохого непременно требуется выбирать худшее? Почему вообще дискуссия ведется в рамках бинарной оппозиции, даже предложенной не Украиной?
Обсуждения любых «примирений» не имеют никакого смысла до вывода российских оккупационных войск, подконтрольных им бандформирований, разоружения боевиков и тотальной десепаратизации региона. Всем игрокам внутри страны и за ее пределами стоит отбросить иллюзии: никакого возврата к единству Украины по модели 2013 года нет и не будет. Никто ничего уже не простит и ничего не забудет.
Недавно проходившее в Киеве мероприятие с участием генерал-майора в отставке Яакко Оксанена, эксперта ООН, добавляют уверенности в том, что подобные высказывания со стороны украинских экспертов – составляющая подготовки общественного мнения к вводу контингента, который не решит наличествующих проблем, а послужит поводом к формированию статуса-кво для временно оккупированных территорий на долгие годы.
Например, эксперт заявил о том, что больше 20 000 миротворцев никак не будет размещено на Донбассе, в то время как даже в докладе Ричарда Говена приводится пример прямой зависимости численности миротворцев от территорий, занимаемых ими – согласно материалам эксперта, в Украине предлагается численность до 20 000 на 17 486 км2 территории, в то время как в Косове 40 000 (по состоянию на 1999 год) на 10 908 км2, и внимание на этом нарушении логики процессов акцентируется самим Говеном.
Также Оксанен заявил, что национальный состав гипотетической миротворческой миссии вообще значения не имеет, ведь миротворцы обязаны быть нейтральными, и, якобы, на его памяти никаких подобных прецедентов не было. Да, действительно, это условие – нейтральности миротворцев – прямо прописано ООН. Но, тем не менее, практика свидетельствует о том, что этот принцип регулярно нарушался, особенно миротворцами РФ. Во время Боснийской войны Русбат в составе UNPROFOR отличился совместными пьянками с РДО-2 (русскими наемниками, в числе которых и хорошо известный Украине Игорь Гиркин), что подтверждается самими же участниками событий. Представляется сомнительным, чтобы военный эксперт такого уровня не знал о нарушениях принципа нейтральности на практике.
Не менее сомнительным видится и тот факт, что доклад Говена, опубликованный RASMUSSEN GLOBAL, который обсуждали и в Мюнхене, и внутри Украины как черновик мандата будущей миссии, на самом деле не может быть приравнен к деятельности оценочной миссии ООН. Ее представители должны сначала посетить непосредственно зону конфликта для всеобъемлющей оценки ущерба, расстановки сил, политической обстановки и т. д., чтобы составить представление о будущем мандате и численности миссии, и ее необходимости и своевременности как таковой.
Иными словами, получить реально работающие рецепты миротворчества нельзя, если изначально обсуждать некую утопическую ситуацию, крайне далекую от действительности русско-украинской войны. Все дискуссии о предполагаемом вводе «голубых касок», которые на сегодняшний день ведутся внутри Украины и за ее пределами, могли бы иметь место, если бы в действительности был фактически работающий договор об устойчивом прекращении огня, на статус которого наличествующие на данный момент Минские соглашения не могут претендовать даже с натяжкой.
Миротворцы не прекратят огня, который Российская Федерация имеет обыкновение вести и со своих территорий. Интерпретировать слово «миротворцы» по двум его корням – значит жестоко обманываться. Большинство миссий ООН – это миссии по поддержанию мира. Существует опыт миссий «принуждения к миру», но это точно не будет украинский случай. Никто не намерен выигрывать эту войну для Украины. Призывающие «отказаться от риторики войны, языка ненависти» просто-напросто провоцируют дальнейшее развитие этой самой войны. Ведь если объект нападения откажется от войны – это значит, что он откажется защищать себя, тем самым дав нападающей стороне «зеленый свет» для дальнейшего продвижения оккупационных войск.
Завышенные ожидания, неверная интерпретация назначения подобных миссий породят в случае реализации данного сценария не только разочарование и рост недоверия к международным институциям и организациям, но и повлечет за собой новые жертвы, которых и без того было в этой войне более чем достаточно.
Подписывайтесь на канал «Хвилі» в Telegram, страницу «Хвилі» в Facebook