Мирный план Зеленскому навязали извне

«Формула Штайнмайера» и попытка турбомира от Владимира Зеленского вывели на протесты в Украине тысячи людей. Какие варианты есть у Украины, чтобы не попасть в ловушку Донбасса? Почему окно возможностей для Украины урегулировать конфликт на Донбассе стремительно закрывается? Почему миротворческая миссия на Донбассе обречена на провал?

Об этом новая беседа Юрия Романенко с руководителем Центра изучения проблем гражданского общества Виталием Куликом.

Добрый день, дорогие телерадиослушатели, подписчики, сёрферы, бездельники, просто пользователи (есть и такие), которые волею судьбы оказались на нашем канале. Мы продолжаем эфиры, посвященные абсолютно различной херотени, которая происходит в нашей стране.

Но сейчас есть один процесс, который очень важен. Этот процесс выражается формулой Штайнмайера, о которой последние несколько недель все говорят.

И у нас в гостях Виталий Кулик, который очень хорошо разбирается во всякого рода формулах Штайнмайера, потому что он очень долго занимается Донбассом и проблемами безопасности. Поэтому самое время и место его пригласить.

Привет.

Привет.

Итак, давай начнём вот с чего. Ты видел ситуацию на Майдане. Майдан наконец-то разродился Вече. И в общем-то это даже не молнии – это набухающая гроза на наших глазах, которая по всей видимости связана с тем, что Зеленский долго игнорировал знаки судьбы, которые ему настойчиво посылали в том числе и мы. И вот теперь ситуация выходит на новый уровень.

Какие у Украины есть пути выхода из вот этого «штайнмайерского» тупика, назовём его так, в который мы сами упорно залезли?   

Я думаю, это даже не тупик – это пике. По большому счёту мы ещё падаем. Потому что то, что называется формулой Штайнмайера, по большому счёту создаёт много вызовов и рисков. Первый риск – это то, что мы односторонне реализуем часть Минских соглашений, когда другая сторона, наши оппоненты, фактически игнорируют ряд положений и не соблюдают последовательность, термины, сроки реализации и её частично выполняют.

Мы на это всё закрываем глаза при помощи, естественно, Запада, который нам говорит о том, что давайте закрывайте глаза, давайте исполняйте.

Простой пример. Сейчас идёт к разведению сил в Золотом. Насколько я понимаю, есть формальное согласие как бы оккупационных администраций на то, что там будет разведение. Я знаю по своей работе советником губернатора Луганской ВЦА в 2016-2017 годах, что на той стороне существуют базы военной техники боевиков и минные поля, которые начинаются буквально со среза дороги. Более того, я знаю, что по ситуации на вчера, до сих пор украинская сторона не получила карты этих минных полей, и не произошло полное выведение вооруженной техники от Золотого. Подразделения не отошли в достаточной мере для того, чтобы говорить о том, что разведение начинается.

Более того, у нас построено КПВВ, это пункт пропуска, полностью готов к эксплуатации, и мы готовы были его открыть ещё в 2016-2017 годах (в 2017-2018 были точно готовы). Но на той стороне никаких действий по реализации пункта пропуска в Золотом не производится. Более того, об открытии пункта пропуска в Золотом вообще не заикаются во время обсуждения этой всей ситуации.

Пример – обмен «всех на всех». Нам говорят – будет новый этап обмена военнопленными. По сути, это освобождение наших ребят из плена. Но меня интересовал бы механизм недопущения появления новых заложников. Всех на всех – и ставим точку. Но об этом даже не заикаются стороны. Та сторона, в первую очередь Российская Федерация, вообще отказывается обсуждать подобные инициативы. Ни о КПВВ в Золотом, ни о том, чтобы создать механизм недопущения появления новых заложников. И это факт.

Более того, если мы говорим о реализации отведения Вооруженных сил и ремонта моста в Станице Луганской, он не прописан никаким дополнительными документами с 2016 года, на которые ссылаются те, кто защищает формулу Штайнмайера.

Например, восстановление моста, это обходной мост, реализовывался без участия украинской стороны – мы не знаем, что там находится под мостом. И то, что не были разобраны фортификационные сооружения на другой стороне Северского Донца – тоже факт. И даже более того – боевики, которые находятся на пункте пропуска в Станице Луганской, это те же люди, которые раньше были с повязками МГБ ЛНР так называемых, сейчас надели повязки МЧС ЛНР. Но мы знаем ихние позывные, что это военнослужащие Российской Федерации, то, что это известные боевики с позывными, принимавшие участие в актах агрессии против Украины.

Если всё это сложить, можно говорить, что есть несимметричное выполнение условий Минска, в т.ч. в части формулы Штайнмайера. Дальше. В той же формуле Штайнмайера точнее в рамочном соглашении 2016 года договорённостей трёхсторонней Контактной группы есть пункт о том, что разведение сторон, разведение сил и создание демилитаризованных зон происходит после семидневного полного режима тишины по линии разделения в точках, где будет происходить разведение. Семидневная полная тишина. Но ни в Станице Луганской, ни в Золотом, ни в Петровском нет семидневного режима тишины.

Более того, за последние три месяца мы наблюдаем значительный рост количества обстрелов, погибших и раненных. За три месяца мы получили больше погибших и раненных, чем за три месяца президентства Порошенко в конце его срока.

Более тридцати погибло, по-моему.

32 человека погибло. И они это называют перемирием! Это не перемирие, не режим тишины, это не соблюдение условий рамочного соглашения 2016 года, это не симметричное или несимметричное выполнение условий.

Поэтому на мой взгляд, все технические описания формулы Штайнмайера в части технического выполнения разведения сил, они не выполняются и фактически будут проигнорированы. То есть мы отведём, мы отдадим карты минных полей, мы создадим демилитаризированную зону и пустим туда полицейских с дубинками без огнестрельного оружия – та сторона ничего больше не собирается, более того, будет концентрировать подразделения т.н. народной милиции в зонах, где должно была произойти разведение сил. Это надо понимать.

Это угроза, прямая угроза объектам, находящимся в Золотом и в Станице Луганской, это школы, это трансформаторная станция, насосная станция – и это прямая угроза Счастью, т.е. ТЭЦ, которая находится в Счастье. А это энергопитание всего региона, не только оккупированных территорий, но и нашей.

Я просто скажу зрителям, что от ТЭЦ в Счастье критически зависит Луганская область, потому что если она отключается, то всё, у нас область вырубается…

Более того, и подача воды вырубается. Там начинается глобальная экологическая и техногенная катастрофа. Но дело в том, что там есть какие-то договорённости, мы об этом мало знаем, потому что обстрелов самой ТЭЦ не происходит очень давно.

То есть, после 2015-2016 года почти нет обстрелов ТЭЦ. Но мы знаем, что она заминирована, мы знаем, что есть работы снайперов, они стоят на месте, о том, что есть тестированные снайперские удары по нашим территориям мы тоже знаем, ночные. Мы тоже знаем о том, что есть группа быстрого реагирования, которая должна перейти через мост разрушенный или вплавь и атаковать. То есть, мы все эти планы знаем, перехват разговоров у нас тоже есть начиная там с 2016 года.

Но это отведение в этих зонах, в т.н. демилитаризированных зонах наших подразделений создаёт прямую угрозу безопасности всего региона Луганской области и захода в тыл, а дальше от Счастья удар на наши тыловые позиции вплоть до Северодонецка, Изюма и до Харькова. Поэтому на мой взгляд говорить об отведении можно было бы тогда, когда было бы обеспечение хотя бы режима тишины. Мы бы тогда замеряли готовность той стороны отвечать за свои слова. Пока этого не произошло. Даже в этих мелочах не произошло, я уже не говорю о дальнейшем.

Дальнейшая схема отведения – мы просто говорим о том, что вот, у нас перемирие удалось, отведение сил удалось, мы снизили боевое соприкосновение на этих точках, но я думаю, что даже после отведения сил мы увидим сохранение количества обстрелов, каждый день по 25, до 30 обстрелов.

А один обстрел – это не значит «бух» и всё. Это бесперебойная работа артиллерийской системы, или крупнокалиберного пулемёта. Бесперебойная работа – это может быть до 400 выстрелов один обстрел. И когда говорят, что 30 обстрелов – это не 30 выстрелов, это бесперебойная работа артиллерийской системы, поэтому это множество взрывов и ударов. Это необходимо понимать.

И естественно, мы теряем ребят. И даже если мы там разведём, это не значит, что будет деэскалация ситуации в Авдеевке, на мариупольском направлении и на других направлениях.

Ну да. Если их развели на километр, артиллерия может бить там на 10, 15, 20 километров.

Тем более, ситуация по той же Станице Луганской и по другим частям, там где будет разведение, нас невыгодно географически. С точки зрения банальной географии, они находятся на высотках и могут спокойно обстреливать большие территории на нашей стороне.

Если мы говорим о политической части. После т.н. разведения и обмена «всех на всех», мы получаем то, что называется политическая часть имплементации Минских соглашений «Выборы». В действительности, когда обсуждалась формула Штайнмайера, когда об этом говорил Марчук как один из тех, кто был готов подписаться под ней, они говорили о том, что это обсуждение модальности выборов. То есть, начало «безпекова частина», разведение, а потом они переходят к дискуссии о формуле, как проводить выборы.

У нас же происходит подмена понятий, просто в воздухе сальто, и нам уже говорят, что вот, есть уже мажоритарная система, есть некий закон, драфт закона, который не видели ни в МИДе нашем, ни в Офисе Президента, ни в Совете Безопасности. Я знаю как готовятся документы, и в Совете Безопасности, и в Администрации Президента, я там работал. Я знаю, как проходит весь документооборот, как готовится драфт, на кого его расписывают, кто с ним знакомится, и я понимаю, где могут быть утечки этого всего.

Так вот, не было утечек, и не было доступа людей, которые пишут такие документы. То есть, кто-то спустил сверху – не сверху от президента – а кто-то дал президенту Зеленскому драфт извне.

Я думаю, что это была группа ОБСЕ, или это были те же россияне. Потому что навязали теперь свою повестку, дали своё видение будущего закона о выборах в ОРДЛО и сказали – имплементируйте. Это не просто небезопасно – это значит, что мы находимся в чужой повестке дня, которая проработана до мелочей, а мы на неё не имеем ответ.

Более того, если мы говорим об амнистии, например. Это тоже один из этапов, один из элементов т.н. формулы Штайнмайера и Минских соглашений. Это амнистия. Нам говорят, что не будет амнистии для тех, кто с оружием в руках воевал против Украины.

В действительности будет амнистия, потому что все мы понимаем, что амнистия должна быть тотальной, для всех чиновников т.н. ЛНР-ДНР, для всех, кто принимал участие в формировании, проведении референдумов так называемых, и силовиков. Вот уровень силовиков, возможно да, от самых одиозных будут очищаться. Но люди, воевавшие против Украины обязательно будут в т.н. народной милиции. И нас предложат с ними проводить общее патрулирование т.н. серой зоны.

Я думаю, что это не просто неприемлемо – это недопустимо. Пока не будет осуществлено переходное правосудие в отношении виновных, которые проходят по нашему Криминальному кодексу, до тех пор говорить о справедливости и нормальной реинтеграции не имеет смысла.

Все россказни о том, что есть мирные планы, которые были реализованы в третьих странах, в Сьерра-Леоне там, в Хорватии – это всё разговор для бедных. Потому что в Хорватии перед тем, как произошла реинтеграция, была военная операция, которая позволила очистить часть территории, был подготовлен базис, было нанесено ощутимое поражение сербской стороне – а уже потом произошла реинтеграция.

И то, сейчас хорваты выгребают. Напряжённость, готовность сторон снова схватиться за ножи и организовать бойню, как только ослабнет влияние ЕС и американцев. О том, что есть историческая память, и она проходит сквозь всю жизнь всего народа – это ненормальная жизнь в Вуковаре. Там достаточно посмотреть на стигматизацию своих страданий хорватами и сербами.

Это не примирение. Это насильственное принуждение к примирению, которое потом взорвётся неминуемо.

Так же как и в Боснии.

В Боснии то же самое.

Если вернуться к выборам. Есть так называемый «План Б», о котором и ты говоришь, и говорят многие эксперты о том, что вот, будут выборы там как бы, мы их не признаем, потому что они были не по украинским законам и не по принципам – туда не будет доступа украинских политических партий, кандидатов, информационных ресурсов и т.д.

Так вот, я скажу, что будет гибридный вариант. Более того, ОБСЕ признает эти выборы в способ, в который она обычно делает.

Сто процентов.

То есть, будет первый блок, позитивный, о том что вот, шаг навстречу, было осуществлено там ряд мер, есть часть в демократичности участия, обеспечена была явка и т.д., ну, есть нарушения. И в выводах ничего не будет сказано о том, что выборы прошли незаконно, т.е. соблюдая полностью критерии или не соблюдая.

Скажут «в целом это позволяет установить мир».

Конечно! И будет отдельные мнения наблюдателей, которые скажут, вот одни скажут да, там было полностью демократично, всё было законно, вторые скажут – там были нарушения, это было незаконно. В целом ОБСЕ как структура выборы признает. Это надо понимать.

Более того, есть прецеденты, когда международное сообщество признавало демократическими выборы в Ираке, в Афганистане, где правительство контролирует только часть правительственного квартала, а не территорию. И выборы там признавались демократичными, потому что это было выгодно определённым глобальным игрокам, определённой политической конъюнктуре. У нас будет то же самое.

Поэтому если мы готовы сами затянуть на шею себе петлю, мы должны идти по формуле Штайнмайера до конца.

Более того, на мой взгляд, вся эта игра с формулой, со всей этой «штайнмайернёй», она связана с тем, что господин Зеленский слишком придаёт значение личной встрече с президентом Путиным. Он считает, что личное обаяние лидера вселенского масштаба, как Зеленский, повлияет на Путина, и тот смахнёт слезу и скажет – хорошо, Вова, давай мириться. Вот есть такое иррациональное убеждение Зеленского в том, что он может, вот личная встреча с Путиным может на что-то повлиять и сдвинуть с мёртвой точки…

Харизма решает всё.

Да. Но таких как Зеленский Путин за всю свою каденцию щёлкал неоднократно. И более того, с Зеленским он сделает так, что Зеленский будет уверен, что это победа его, а это будет полное поражение со стороны Украины.

Мы проиграем от этой встречи, потому что у нас нет с чем идти к Путину на переговоры. Мы можем принять только его условия – российские условия нашей капитуляции. Если вот вкратце по формуле Штайнмайера сейчас, в данных условиях, уже, когда мы уже сделали определённые действия, это напоминает «Уловку 22» Геллера, когда любое действие – это неправильное действие. Вот сейчас практически мы в такой ситуации: любое наше действие – это неправильное действие.

Да, я согласен с Бессмертным, который утверждает, что Зеленскому ничего нельзя подписывать в Нормандии. Я считаю, что Зеленский уже проиграл нормандскую встречу. Чтобы он не сделал.

Поэтому позитивным выходом из этой ситуации может быть только требование к той стороне, к россиянам, буквального соблюдения процедур. На этом их можно легко ловить. На этом они ловятся и палятся. И можно это использовать для того, чтобы принуждать к неким встречным инициативам.

Но к этому не готовы ни наш МИД, который по факту стал флюгером, не готова наша администрация, которая де-факто занимается не дипломатией, а решаловом. Ну, это традиционно для этих ребят, которые окружили сейчас Зеленского, это «мы порешаем». Не создадим институции, игру, концерт влияний, а «мы порешаем».

Они уже выгребают из-за этого. Вот этот скандал в Штатах.

Да! И вот эти грабли, которые будут постоянно их бить, потому что включаются все возможные кейсы против Украины. Украина становится токсичной с точки зрения переговорного процесса и взаимодействия. И Зеленский в этом играет ключевую роль, потому что он этого как бы не понимает.

Какие могут быть альтернативы? Пристайко на «Свободе слова» заявил о том, что может быть Вариант-2, Вариант-3. Вариант-2 – миротворцы. Вариант-3 – кипрский вариант. В принципе мне кажется, что кипрский вариант был бы для нас вообще, в той ситуации, что у нас сложилась, даже очень неплохим выходом.

Кипрский вариант предусматривает миротворцев на лини разграничения.

Русские, кстати, это предлагали.

На мой взгляд, это консервация конфликта, и любая реинтеграция просто невозможна в принципе. Это вообще, это как бы забыть.

В нынешней ситуации, если, скажем, год назад я был категорически против, считая что мы должны возвращать территории и людей планомерной работой, в том числе военно-политической и дипломатической, то сейчас я считаю, что в нынешних условиях  промежуточным вариантом вполне может быть вариант заморозки и отложенного решения. Не кипрский, а скажем украинский вариант, потому что у нас не получится так сделать.

Я являюсь старым критиком кооперации, потому что считаю, что миротворцы здесь ничего не сделают, а только будет хуже от этого. При том, что если нам предложат в качестве миротворцев каких-нибудь бангладешцев или пакистанцев как равноудалённых в конфликте, то это не устроит ни украинскую сторону, ни россиян. Россияне будут требовать белорусов каких-нибудь и казахов, или армян или даже азербайджанцев.

Мы же будем понимать, что любая страна, член ОДКБ, организации коллективного договора, т.н. Ташкентский пакт, субординированного под российские интересы, является допустить союзника России, или российских офицеров, просто в чужой форме, на линию разделения. Как это произошло с ОБСЕ.

Поэтому на мой взгляд, любые миротворцы в этой истории пока тоже контрпродуктивны.

Мы ещё не выработали всю позитивную повестку, оставшуюся от прошлой власти. Я был критиком Порошенко, последовательным, его идеи кооперации, его концепции урегулирования. Но там сохранялся, во всяком случае, некий люфт для манёвра. Сейчас люфт манёвра закрывается, окно возможностей сплющивается, закрывается, и остаётся только «Уловка 22». Это очень плохо.

На мой взгляд, у Зеленского была возможность расширить окно возможностей, дать новую перспективу, создать новые условия для диалога, апеллировать к нашим партнёрам и союзникам, предлагая встречные инициативы. Но этого не произошло. Произошло ожидание некого чуда от личной встречи. И фетиш личной встречи с Путиным заменил всю процедуру и всю дипломатию и военно-политические мероприятия.

Он начал спешить. Он начал говорить – давай-давай, быстрее-быстрее, потому что мы же пообещали людям и т.д. А спешка всегда это признак слабости. Тот, кто спешит, тот хочет больше, чем…

Ну вот вам его перемирие, и 32 человека погибли.

Понятно, почему Россия ужесточает, она видит сейчас шанс, и она как раз повышает ставки, начинает вбрасывать в т.ч. и со стороны ОРДЛО вот эти заявления, что только капитуляция Украины и т.д.

Чеснакова прекрасное заявление о том, что Украина получит только условный суверенитет над территориями, это всё, что они могут получить от Минских соглашений. Это всё правда! Это неприкрытый цинизм российской стороны в отношении Украины. И этого наши дипломаты, наши политики не видят, не хотят замечать.

Более того, мы разыгрываем какие-то мелкие вещи, акцентируем на технической реализации Минских соглашений и той же формулы Штайнмайера, и не видим глобального контекста.

А глобальный контекст – это капитуляция.

Мне не нравится вот это слово «Ні капітуляції!» эти акции, но с другой стороны я прекрасно понимаю, что то, к чему ведёт сейчас Зеленский, это по факту сдача позиций. И естественно. это будет толкать людей на улицу.

И смотри. Вот первый протест большой, который был на минувших выходных, он, мне кажется, Банковую насторожил, насколько я знаю. Не то что насторожил – они не ожидали, потому что Зеленский как актёр, он любит атмосферу всеобщего обожания (и это я, кстати, думаю, что Путин это хорошо считает). И соответственно, для него это было неожиданностью, и они начали петлять. Мы видим, что сейчас от Пристайка пошли мессиджи и т.д.

Как ты думаешь, если акции дальше будут расширяться, то насколько нам удастся сохранить управляемость в этой ситуации? По большому счёту, для россиян развитие этой ситуации выгодно в любом случае, поскольку происходит потеря управляемости – отлично, можно ещё больше завысить…

Более того, они подюживают эти настроения.

Да.

Если мы видим ток-шоу или заявления оккупационных администраций – мы видим чётко мессиджи, направленные на инспирацию роста недовольства. С одной стороны, это цинизм и попытка повысить себя в своих глазах, а с другой стороны это действительно игра на расколе общества.

Но есть здесь один нюанс. На мой взгляд, Порошенко не следует возглавлять процесс сопротивления. Вообще бывшей власти было бы целесообразно немножко от процесса организации протестов. Потому что не Свинарчукам нас учить патриотизму.

Сто процентов.

И естественно, что от этих протестов, если мы там видим Фриз, Порошенко и иже с них, то это вызывает отторжение. И для меня, как критика Порошенко и многих мох знакомых, которые против политики Зеленского, очень некомфортно присутствовать на площади в одних акциях с людьми, которых мы считаем такими же предателями, или такими же, кто сдавал интересы Украины.

Поэтому в этой ситуации, я думаю, что будет в определённой мере дифференциация протестного движения, и будет выделяться действительно общественный протест, общественное сопротивление, которое будет расти.

Это похоже на Майдан без политиков. Почему Майдан как Евромайдан удался? Потому что начиналось это с правильного лозунга и правильной темы «Майдан без политиков». Если бы там были только флаги «Батькивщины» или тогдашней оппозиции, люди бы не вышли на Майдан. А под требование департизированной акции протеста люди поддерживают. И здесь то же самое.

И дальше Майдан проиграл именно по той причине, что не произошла политическая структуризация, и старые партии подхватили.

К сожалению.

Поэтому тут как раз возможность кристаллизации новой политической конструкции.

Сейчас действительно речь идёт о формировании нового центра сопротивления, который был бы не связан с прошлой властью. И это важная задача для гражданского общества и для протестных инициатив.

И если Порошенко действительно хочет, чтобы этот протест рос, и так или иначе он его бы в будущем защитил от политических преследований, то тогда он должен держаться подальше от лидерства в этом процессе. Это очень важно.

С другой стороны мы понимаем, что есть провокаторы в виде Белецкого и всего что связано с Национальными дружинами, которые пытаются это дело использовать в своих целях. Уже сейчас они идут на Золотое, уже сейчас они заявляют об отдельной колонне, которая 14 октября будет идти параллельно акции протестующих. И таким образом они будут действовать радикально, стычками и т.д., показывать звериный оскал украинской хунты и фашизма людям как в украинском телевизоре, так и российскому потребителю. И это другая опасность.

Но я думаю, что подобные инициативы, они быстренько будут изолированы, и дальше, чем Азовское движение эти все инициативы не выйдут. Надеюсь что так и произойдёт, потому что провокаторам можно спокойно указать их место.

Давай вот, завершая, по максимум реалистично – что мы должны получить на выходе? Что мы реально можем получить, чтобы можно было сказать – вот эта ситуация нас удовлетворяет по Донбассу? Что мы там договорились с русскими, допустим, во время нормандской встречи, и американцы там как-то подключились, и вот такой конструкт, он является для нас удовлетворительным.

Я не вижу возможности достижения такого конструкта. То есть, сохранения нашей субъектности и обеспечения контроля за линиями и даже демилитаризированными зонами…

Это нереалистично.

Это не реалистично. Турция тоже нереалистична.

Для меня было бы целесообразным вернуться в статус-кво выполнения пошагового Минского соглашения. Как минимум. Хотя я критик Минска-2. Но я понимаю, что если мы вернёмся к пошаговости и логике выполнения, тогда можно будет говорить о том, что некая конструкция может заработать. Сначала безопасность, потом политика.

Пока не будет безопасности в полной мере, 100%-но выполненной, симметрично выполненной, с соблюдениями всех дат, до тех пор говорить о политической части нецелесообразно.

А подморозка по принципу…

Вот это бы могло стать подморозкой. Это бы могло стать подморозкой. То есть, мы ситуацию морозим на некоторое время, делаем отложенные решения.

К конституционным изменениям, к выборам мы переходим, когда будет решена техническая гуманитарная часть, и это откладываем, как было с Приднестровьем, т.е. решаем гуманитарные проблемы бытовые, а потом возвращаемся к политическому кейсу как к третьему кейсу на перспективу.

И вот здесь первая наша задача – это решить кейс безопасности. Прекратить стрелять, как говорит Зеленский. Только гарантированно прекратить, чтобы это был режим тишины 7 дней, потом – 30 дней и дальше. Вот полное прекращение огня. И тогда можно переходить к неким новым качествам. Пока этого не происходит…

И кстати, Штайнмайер был одним из тех, и немцы в первую очередь говорили, что забудьте об этом, забудьте о режиме тишины – давайте параллельно всё это делать. Мы сделаем политический кейс, и оно само, как бы, прекратит стрелять. Не прекращает.

Количество обстрелов только увеличивается, когда мы отводим свои вооружённые силы от линии разделения. Я думаю, что это неправильно.

Согласен.

На этом заканчиваем. Всем спасибо. Подписывайтесь, ставьте лайки. Не теряйте самообладания.

Враг будет разбит, победа будет за нами.

Счастливо.  

Подписывайтесь на канал «Хвилі» в Telegram, на канал «Хвилі» в Youtube, страницу «Хвилі» в Facebook, канал Юрия Романенко на Youtube, канал Юрия Романенко в Telegram, страницу в Facebook.