Иммануил Валлерстайн. Конец рецессии?

Во-первых, как я говорил уже много раз, мы находимся не в состоянии рецессии, а в состоянии депрессии. Большинство экономистов склонны использовать формальное определение этих понятий, основываясь в первую очередь на росте биржевых цен, которые берутся в качестве критерия роста и прибыли. И правящие политики с радостью соглашаются с этой бессмыслицей. Но ни экономический рост, ни размеры прибыли не являются адекватными показателями.

Даже в тощие годы кто-то всегда получает прибыль. Вопрос в том, кто именно и насколько таких людей много. В годы, которые считаются тучными, большинство людей ощущают улучшение своего материального положения, пусть даже с существенной разницей между теми, кто наверху, и теми, кто внизу экономической лестницы. Как говорят, прилив поднимает все лодки. Ну или по крайней мере большинство.

Но когда мир-экономика входит в фазу стагнации — а в она находится в ней еще с 70-х годов — происходит несколько вещей. Существенно увеличивается количество людей, чей доход едва выходит за рамки прожиточного минимума. Из-за этого страны пытаются экспортировать друг другу безработицу. Кроме того, политики в таких условиях склонны пытаться лишить доходов пенсионеров, молодежь и подростков, чтобы успокоить своих избирателей трудоспособного возраста.

Вот почему, оценивая ситуацию во всех странах по очереди, всегда находишь те страны, где ситуация выглядит заметно лучше, чем в других. Но, как и последние сорок лет, названия этих стран меняются с определенной частотой.

По мере того как стагнация продолжается, картина становится все более пессимистичной, и тогда средства массовой информации начинают говорить о «кризисе», а политики — искать быстрых решений. Они призывают к «жесткой экономии», то есть еще большему сокращению пенсий и расходов на образование. Чтобы моментально сократить безработицу за счет рабочих мест в других странах, они, если это возможно, сокращают количество находящихся в обороте бумажных денег.

Возьмем для примера проблему государственных пенсий. В 2009 году маленький городок в штате Алабама исчерпал свой пенсионный фонд. Объявив о банкротстве, он прекратил выплату пенсий, тем самым нарушив закон, обязывающий его к этому. Как заметили в New York Times: «От исчерпания пенсионного фонда пострадали не только пенсионеры. Если бы город попытался выплатить пенсии из текущего годового бюджета, то, скорее всего, пришлось бы повысить налоги или серьезно сократить соцобеспечение. Тем, кто работал в городе сегодня, пришлось бы платить за пенсии, которые бы предназначались не для их собственной старости».

И эта проблема грозит каждому штату: по закону все они должны иметь сбалансированный бюджет, то есть не должны одалживать деньги на текущие нужды. С аналогичной проблемой сталкивается и каждая страна Eврозоны, которая не может сократить количество находящихся в обороте бумажных денег для покрытия своих бюджетных нужд. А это значит, что их способность брать кредиты приводит к чрезмерным и нестабильным расходам.

А что же, спросите вы, со странами, о которых говорят, что их экономика процветает, — такими как Германия, а внутри Германии прежде всего Бавария, которую иногда называют «планетой счастливчиков»? Почему тогда баварцы «чувствуют дискомфорт» и будто бы «подавлены и не уверены в своем экономическом здоровье»? New York Times отмечает, что «большинство (в Баварии) считает, что счастливая судьба Германии была обеспечена ущербом для работников, которые за последнее десятилетие пожертвовали зарплатами и соцпакетом ради конкурентоспособности своих работодателей… В самом деле, процветание отчасти возникает благодаря тому, что люди не получают того социального обеспечения, которое им полагается».

Ну, тогда по крайней мере остается пример «развивающихся экономик», которые за последние годы демонстрировали устойчивый рост, особенно так называемые страны БРИК. Но приглядимся внимательнее. Китайское правительство всерьез обеспокоено тем, как свободно китайские банки раздают кредиты. Эти практики кредитования, по-видимому, представляют собой мыльные пузыри и ведут к угрозе инфляции. Один из результатов — массовые сокращения, и это в стране, где социальная поддержка безработных, кажется, полностью исчезла. Между тем, новый президент Бразилии Дилма Руссефф будто бы встревожена «завышенным курсом» бразильской валюты, в то время как курсы американской и китайской валюты, по ее мнению, падают, тем самым угрожая конкурентоспособности бразильского экспорта. А правительства России, Индии и ЮАР сталкиваются с недовольством широких слоев населения, которые ничего не выиграли от якобы имеющего место экономического роста.

И наконец, но не в последнюю очередь по важности, цены на энергию, пищу и воду резко растут. Это результат общемирового роста населения и роста процента людей, требующих доступа к основным ресурсам. И впереди борьба за эти ресурсы — возможно, смертельная. Здесь есть два возможных исхода. Во-первых, значительные массы людей могут уменьшить свои запросы — что крайне маловероятно. Во-вторых, смертельная борьба может привести к сокращению населения в мире и, таким образом, к сокращению дефицита ресурсов — чрезвычайно неприятное мальтузианское решение.

Сейчас, когда мы вступаем во второе десятилетие XXI века, кажется невероятным, что в 2020 году мы оглянемся на него как на период, когда «кризис» стал достоянием исторической памяти. «Желание верить» в перспективу, которая кажется отдаленной, не принесет большой пользы. Оно не поможет нам понять, что нам со всем этим делать.

Иммануил Валлерстайн

Перевод с английского Веры Акуловой и Дмитрия Потемкина, Рабкор

2011-01-11 17:53:58