Почему так медленно идет очищение политического ландшафта в Украине

Исчезновение домайдановских партий и изменение государственно-политической системы Украины неизбежны, но не следует ожидать, что это произойдет быстро.

Это только у фантаста Ленина революции – мгновенный скачок, вопреки тому, что все реальные революции шли десятилетиями: Нидерландская – 80 лет, Английская – 28 лет, Великая Французская – минимум 59 лет. В конце XIX века во Франции многие полагали, что она еще не закончена, и есть мнение, что не закончена до сих пор. Можно назвать две причины медлительности революций. Первая ‒ контрреволюционные иностранные интервенции. Суть второй хорошо передает китайская поговорка «Горы и реки изменить легко, характер человека – трудно», а именно в этом главный смысл всех революций.

Поэтому не удивляет и «медлительности» Украинской революции, – шагать ей «семимильными шагами» мешает, прежде всего, имперская Россия, разрывающаяся между подавлением революций в Сирии и Украине, и боязнью революций в Беларуси и Армении. На борьбу с революциями этот давний жандарм Европы готов бросить авиацию и космические войска.

Поэтому ватники, думающие по Ленину, и пристававшие спустя месяц после Майдана с ехидным вопросом: «Где перемены к лучшему?», выглядят идиотами, не знающими, что революция завершится тогда, когда «вата» из голов исчезнет, а число ватников убудет до статистической погрешности вроде тех 558 избирателей, которые голосуют за Компартию Швеции. Над этим Украинская революция и работает, стараясь удалять вату без удаления голов, вопреки советам Робеспьера и Ленина.

Если мерять советско-колбасными мерками, то в Швеции ‒ «королевский социализм», в Финляндии ‒ «капиталистический социализм», а в США, похоже, «империалистический коммунизм». Притом, что в этих странах не объявляли о строительстве коммунизма, и не заявляли, что он начнется с 1980 года. Почему-то коммунизмы, в смысле обилия товаров и услуг, удаются там, где их не строят, и где компартии не у руля. Компартия Молдовы с 2001 по 2009 год была правящей, а до 2014 года самой крупной в парламенте, но у нее не сложилось ни с социализмом, ни с Приднестровьем. Майдан впечатлил Молдову, и теперь там свой Майдан от платформы «Достоинство и правда» по устранению промосковского правительства, схожего с нынешним правительством финляндизирующейся Грузии.

Иосип Тито из-за конфликта с Иосифом Сталиным, взял курс на самоуправлящийся социализм и решил в Югославии «колбасный вопрос» лучше СССР. Каддафи взял курс на арабское социалистическое самоуправление – джамахерию, благодаря нефти «колбасный вопрос» решил еще лучше, но оказалось: колбаса – не все в этой жизни. В итоге из джамахерии и переводов Бакунина на арабский язык получился СССР-2 ‒ те же касты и экономика распределения. Причина явно не в Бакунине. Партия Баас в Сирии с 1963 г. тоже строила социализм, и достроилась: семья Асадов 40 лет правит страной и в 2000 г. Башар унаследовал власть в северокорейском стиле, а алавиты стали сирийским аналогом «донецких».

Причина революционных восстаний в Ливии, Сирии и Украине одна: нежелание быть безгласными рабами, даже сытыми и с автомобилями. Нежелание быть кастой винтиков-исполнителей и молча проглатывать «Это Донецк, детка!». Это как хрестоматийный пример причины Великой Французской революции: дворянин избил тростью и согнал с места в театре даму из третьего сословия. Потому, что он дворянин, а она – нижестоящая каста. Поэтому в Париже и взяли Бастилию, а в Украине устроили Майдан и название «Революция Достоинства» точно передает, зачем были баррикады на улице Грушевского.

Но различные секты марксизма, полагая, что все дело в колбасе, никак это не поймут. В 2010 г. главный коммунист Молдовы Владимир Воронин гневно, но недоуменно вопрошал у гагаузов: идиоты, почему вы за нас не голосуете, если мы вам деньги даем, а я свой президентский ковер подарил? Грабить вас, что ли, чтобы голосовали правильно.

Лозунг «Свобода, равенство и братство» провозглашающий свободу «винтиков» от ока «смотрящих», равенство прав для всех и доброжелательность, как синоним братства, им претят. Как такое может быть? Поэтому поп-коммунист Павел Лебедь из Киево-Печерской Лавры искренне уверен, что он выше правил дорожного движения. Выше потому, что поставлен от бога, а до того был поставлен от Януковича, а раньше от КПСС.

В СССР коммунизм был не конкретной целью, а лишь способом захвата и удержания власти новым советским дворянством. Стремясь юридически закрепить этот захват, оно ввело в конституцию статью 6 о руководящей и направляющей роли партии. В формуле «Нет власти как от бога» коммунисты лишь заменили бога двумя своими «науками» ‒ историческим и диалектическим материализмом, и так получили «научное» оправдание власти советского дворянства и монополию для его партии.

Коммунисты были обычными монархистами и авторитаристами, вынужденными мимикрировать из-за революций. Так как идей Бога они не могли воспользоваться из-за атеизма Великой Французской революции, а эксперимент Робеспьера с культом Высшего Существа провалился, то им пришлось прибегнуть к авторитету науки для обоснования власти нового дворянства и самодержавия Сталина. Строительство коммунизма в СССР было самой масштабной и чудовищной махинацией подмены смыслов в истории. Цель ее – сохранить старый авторитарный порядок. Поэтому настоящих коммунистов и других революционеров начали отстреливать еще в гражданскую войну и добили в 1930-ые. Такие зачистки были везде, где брались строить коммунизм.

Так как коммунизм в 1980 году не наступил, то система оказалась в интеллектуальном, моральном и смысловом тупике. Можно было в очередной раз солгать и заявить, что в СССР коммунизм почти построен, но возникал вопрос, а что после коммунизма? Именно этот смысловой тупик, а не вторжение в Афганистан или падение цен на нефть, и привел СССР к краху. Дефицит продуктов и ширпотреба можно было терпеть. Терпели и не такое, а войну окружал романтичный ореол интернационального долга и настоящего дела для настоящих мужчин, и она не забирала много людей. Российская империя 50 лет вела войну на Кавказе, но забеременела революцией не от нее, а от безысходности своего быта. СССР тоже все больше беременел революцией, и чтобы предотвратить ее советское дворянство закрыло проект «строительство коммунизма» как изживший себя.

Закрыть было не сложно. После 1917 г. кардинальных изменений в системе империи не произошло. Произошли лишь переименования: министров в комиссаров, пролетариата в рабочий класс и т. д. Крепостное право восстановили и расширили на города законом о «тунеядцах». Но существование у дворянства шпаги, сутаны и судейской мантии, против привилегий, хамства и произвола которых в 1789 г. восстали французы, засекретили и сделали главной военной тайной, почему коммунистические «науки» и отказывались признать бюрократию классом. Так что для закрытия проекта требовалось лишь отменить эти переименования и распустить КПСС. Этот «авангард советского народа» роспуску не сопротивлялся – за 70 лет игра в строительство коммунизма надоела всем.

Поэтому советское дворянство, начав в 1985 г. Перестройку с призыва вернуться к истинному ленинизму, успешно справилось за пять лет с закрытием проекта. Двуглавого орла вернули, а коммунисты стали рисовать свои генеалогические древа от Рюрика и ходить в дворянские собрания. В Россию во весь рост вернулась империя и потащила за собой в ХІХ век остальные страны СССР, кроме Прибалтики.

В результате этой операции Россия вернулась к цивилизационному противостоянию с Европой, начатому ею из-за страха перед революцией после ее появления во Франции. В ответ на революции в Европе, в России при Николае I официально заявили: «у нас их не будет никогда». Потому что в России никогда не было феодализма, поэтому не будет ни капитализма, ни социализма. В России, благодаря принятию в 988 году самой правильной веры, был установлен самый правильный общественный строй. Настолько правильный, что он не нуждается ни в смене, ни в кардинальном усовершенствовании. Россия идет своим особым путем, отличным от Запада, счастлива, и революции и перемены ей не нужны. Это все происки неправильного буржуазного Запада, завидующего России и желающего ее погубить, чтобы захватить ее богатства.

Эти заклинания в России произносили за 50 лет до 1917 года. После Октябрьского переворота их продолжали повторять, но место 988 года и православия в них заняли 1917 год и коммунизм, который якобы строили в СССР. После расстрела Ельциным в 1993 г. здания парламента в России постепенно вернулись к схеме до 1917 года, и теперь идею цивилизационного противопоставления РФ и Запада воспроизводят в формате 150-летней давности. Отличие лишь в том, что раньше в России ругали социалистические революции, а теперь ругают «цветные» – резервируют возможность вернуться к модифицированной «красной схеме».

Но суть остается прежней. Россия по-прежнему ужасно консервативное и авторитарное государство, управляемое новой аристократией ‒ олигархами. Запад по-прежнему ужасно несовершенен, но не скрывает это и готов меняться. Собственно, история Европы после Великой Французской революции ‒ это история борьбы ее гражданского общества с авторитаритаризмом государства и Россией, стремившейся распространить авторитаризм на Европу. Прозвище «жандарма Европы» у России вполне заслужено, как и ненависть к ней Маркса, понимавшего: Россия – это тормоз социального прогресса, а при реализации под ее эгидой проекта «Евросоюза от Лиссабона до Владивостока» он составит компанию Бакунину в русской тюрьме.

Причина этого противостояния в том, что Запад способен к прогрессу, а Россия – нет, так как консервативна и в ней большинство населения полагает, что живет в лучшем из миров. Революции в Европе и США создали модели социума, позволяющие осуществлять «отмирание» государства, как это называли марксисты, и изменять характер человека, но это требует времени. У французов на изживание авторитаризма в политическом массовом сознании ушло сто лет.

В феврале 1848 г. они свергли монархию, объявили Вторую республику, и впервые в Европе дали всем мужчинам с 21 года избирательное право, а в декабре провели первые выборы президента. К разочарованию революционеров 75% французов подали голоса за империю в лице Наполеона III, игнорируя социалистов и либералов. После падения в 1871 г. Второй империи во Франции до 1965 г. выборы президента проводили по американской системе выборщиков, пока де Голль, полагаясь на свою популярность, не ввел прямые выборы, из-за чего левые обвинили его в государственном перевороте. Но популярность де Голля прошла.

Этот же консерватизм массового мышления привел к тому, что и в странах Восточной и Центральной Европы, за исключением Чехословакии и короткого веймарского периода в Германии, возобладали политические режимы разной степени авторитарности. Вера в правильного начальника-вождя, который быстро решит все проблемы в Европе между 1918 и 1939 годом еще не была изжита. Причина ‒ консервативный обыватель легко прощает отсутствие быстрых перемен авторитаристам, но не прощает их демократам, так как его раздражают их споры, и напрягает необходимость думать и выбирать. Но после Третьего Рейха и советской оккупации обыватель Восточной Европе поумнел и численно сократился. Так что не стоит сильно обвинять Украинскую революцию в медлительности, ей лишь чуть больше года, и она не медлительней других революций. Насколько глубоко она продвинулась в изменении характера людей, покажут местные выборы.