Стратегический капрал – 2: стратегическая сеть блицкрига

Под влиянием «сетецентричной» тенденций военных трансформаций постоянно возрастает нагрузка на боевые элементы низового звена – и прежде всего тех «стратегических капралов», которые лично командуют боевыми подразделениями «в поле». Вострастает и обусловленная человеческим фактором цена ошибки.

Опасность – опьянение, которое отрезвляет.

Альфонс Доде

Окончание холодной войны и глобального военно-политического противостояния крупнейших военно политических блоков поставило перед обществом насущный принципиальный вопрос – что дальше? Варианты ответа на него искали и предлагали военные и политологи, философы и обществоведы.

В 1991 г. вышел содержательный труд израильского историка-полемолога М. ван Кревельда «Трансформация войны» [1], в котором поднимались проблемы того, что «картина мира “по Клаузевицу” либо устарела, либо не соответствует действительности» и что «уже сегодня военная мощь, развернутая основными индустриально развитымиобществами едва ли адекватна стоящим перед ними задачам». Работа эксперта сразу приобрела серьезнейший резонанс благодаря исторической глубине и серьезности проработки сложной темы.

Буквально через несколько лет – в 1993 г. – вышла работа американскоих футурологов супругов Тоффлеров «Война и антивойна» [2], анализирующая военную составляющую трансформаций современного общества: «В этой системе мутирует все, от основных ее компонентов и видов их взаимосвязи, от скорости их взаимодействия и интересов каждой страны — до вида войн, которые могут из-за этого произойти и которые необходимо предотвратить» [3]. Работа носила характер не столько историко-аналитический (как труд ван Кревельда), сколько футуролого-публицистический – и приобрела резонанс прежде всего благодаря яркости и простоте изложения непростого материала.

Подмеченные и рассмотренные известными полемологами на теоретическом уровне военные тенденции революционного характера в своем практическом измерении стали постепенно воплощаться в целостную доктрину войны нового типа. В ней которой все более значимое место занимает информационно-коммуникационное измерение, опутывающее и пронизывающее все составляющие современны противостояний военного характера.

В конце 1990-х гг. в США появилась концепция «сетецентрической войны» [4]. Один из ее основоположников – Дж. Гарстка, отмечал, что «»сетецентрическая война» для войны — то же, что электронный бизнес (e-business) для бизнеса»». Т.е. можно говорить о непосредственном влиянии современных информационных технологий на своевременность принятия решений, управления подчиненными формированиями, а также о повышении боевых возможностей группировок войск, оснащенных современной техникой и вооружением. Так, по мнению военных экспертов «взвод в составе примерно 50 солдат может представлять собой значительную силу, если он связан с другими, особенно местными дружественными силами и если он находится в сетевом контакте даже с небольшим количеством истребителей-бомбардировщиков».

Обнаружив, какие преимущества дает новый подход, в направлении «сетецентричности» начали развиваться все остальные ключевые военно-политические игроки. В НАТО реализуется концепция «Комплексные сетевые возможности» (NATO Network Enabled Capabilities), во Франции – «Информационно-центрическая война» (Guerre Infocentre), в Швеции – «Сетевая оборона» (Network Based Defense), в Китае – «Система боевого управления, связи, вычислительной техники, разведки и огневого поражения» (Command, Control, Communications, Computers, Intelligence, Surveillance, Recognizance & Kill) и т.д. Именно в «сетецентризме» военные зарубежных стран видят инновационный инструмент повышения боевых возможностей сокращаемых вооруженных сил и вполне объективно рассчитывают на получение экономической выгоды.

«В один прекрасный день наши национальные лидеры смогут провести компьютерную войну в информационном пространстве, прежде чем решиться вступить в настоящую», – предсказывал глава Космической и стратегической обороны США генерал-лейтенант Дж. Гарнер, уточняя: «Не думаю, чтобы реальные столкновения политико-экономических интересов могут вполне безболезненно перейти в категорию стратегических видеоигр».

Ключевую практическую особенность сетецентричного войны (СЦВ) по-военному четко определил российский эксперт Ю. Горбачев, указав. что «главное содержание концепции СЦВ заключается не в новых формах и видах ведения военных действий, а в изменении способа управления войсками (силами)» [5].

Отдельное место вопрос о приоритетах и порядке проведения обусловленных общим контекстом «революции в военном деле» реформ (в контексте сокращения органов управления и переход на бригадную структуру модульного характера [6]). Так. Пентагон начал осуществление военной реформы только после оснащения войск высокоточными средствами разведки, поражения и внедрения современных систем связи, позволивших осуществить переход на качественно новый уровень управления [7].

Основным фактором успеха в современных операциях, является уже не классическое соотношение пространства и численности войск, а наличие межвидовых мобильных структур. Именно эти тактические подразделения – под руководством «стратегических капралов» – могут в новых условиях реализовать стратегию «блицкрига» на сетецентрической основе– перехватывая оперативную инициативу и задействуя не только непосредственно имеющийся в наличии разрушительный потенциал, но в случе необходимости привлекая внешний (непосредственно выходя на артиллерийскую или авиационную поддержку и т.п.).

Цена ошибки «стратегического капрала»

Он вырос в стране, управляемой политиками, набиравшими пилотов,
чтобы укомплектовать экипажи бомбардировщиков, чтобы убивать детей,
чтобы сделать мир безопаснее – ради других детей, которым в нем жить.

Урсула Ле Гуин

Размышляя в книге «Трансформация войны» о войнах будущего, ван Кревельд пришел к выводу, что решающим в достижении победы в ближайшее время останется человеческий, а не технический фактор. Компьютер «мыслит» в понятиях рациональности и определенности (функционируя в категориях да/нет), в то же время основы войны как культуры остаются игровыми и неопределенными. Ведь непосредственно на поле сражения «…прошлое и будущее исчезают; в момент разрыва снаряда такие понятия как «потому что» и «для того чтобы» попросту не существуют» [8].

Под влиянием «сетецентричной» тенденций военных трансформаций постоянно возрастает нагрузка на боевые элементы низового звена – и прежде всего тех «стратегических капралов», которые лично командуют боевыми подразделениями «в поле». Уже сейчас командиру танка чаще приходится смотреть на компьютерный дисплей чем в танковый перескоп и чаще работать с клавиатурой, чем с рычагами и механизмами. Соответственно, постепенно растут требования к качеству того «человеческого материала», который оперирует все более сложной, мощной и разрушительной техникой. По образной характеристике Тоффлеров, солдат будущего – это ученый, а не боевик спецотряда «Альфа».

Однако, как известно, один из «законов подлости» в сфере hi-tech гласит: «Сложность программы растет до тех пор, пока не превысит способности программиста». На фоне постепенного деградирования системы образования в США (о чем вынужден открыто заявлять даже Президент Б.Обама) ситуация в американской армии постепенно приближается к грани кризиса. Кроме того, затяжные военные кампании США в Ираке и Афганистане привели к своебразной социальной усталости, все глубже и серьезнее пропитывающей американское общество и все сильнее проявляющейся в нехватке контрактников (а особенно – все более востребованных «интеллектуалов»). Регулярно повышающиеся Пентагоном бонусы и выплаты военнослужащим, должные стимулировать все ослабеваемую тягу молодежи к ратному труду «во имя идеалов свободы и демократии», срабатают все хуже – но при этом отнюдь небездефицитный бюджет нагружают все больше.

Упомянутый фон Кревельдом «человеческий фактор» – основной источник ошибок, сбоев и проколов – также дополнительно усиливается стрессовыми обстоятельствами – неотъемлимыми составляющими войны.

Помимо этого все более возрастает и сама «цена ошибки» – ведь растет стоимость всех составляющих ратного труда – от подготовки бойца и производства вооружения до производства самого «выстрела» и последствий его разрушительной силы.

Да и все большая привязка к технико-технологической составляющей военных действий также «чревата последствиями» – результаты банального короткого замыкания цепи или тривиального зависания компьютера в неподходящий момент могут свести на нет результаты тяжелой кропотливой и затратной работы по накапливанию и аккумулированию не только тактических, но и стратегических преимуществ. К тому же, как показала операция «боевого червя» StuxNet, вывести из игры даже достаточно закрытую и защищенную систему не так уж и сложно – и нет гарантий, что потенциальный противник не сможет или не сумеет провести соответствующую контригру [9] или хотя бы контратаку.

Кроме того, еще в 2002 г. в одном из исследований корпорации RAND, заказанных Пентагоном, прогнозировалось: «Вполне вероятно, что в будущем противник сможет создать технику или разработать методику для осуществления активного и эффективного противодействия нашим высокотехнологичным разведывательным системам, что позволит его войскам действовать более скрытно, успешно ведя при этом радиоэлектронную войну. Принимая данное обстоятельство во внимание, можно предположить, что эффект от «сетецентризма» в действительности может оказаться не столь положительным, сколь отрицательным и вполне реально может привести к снижению «уровня знаний и компетенций» и к дезориентации командиров на поле боя».

Что касается Украины, то она на сегодняшний день просто выпала из мирового военного мейнстрима – наша армия уже давно находятся, по сути, на грани коллапса. Ведь основные средства военного бюджета уходят на обслуживание тысяч танков – а на переход на «цифру» ресурсов почти не остается. Соответственно, обсуждать наши возможности адаптации к новым реалиям развития глобальной системы сетецентической войны можно лишь абстрактно-теоретически.

Примечания

1. van Creveld M. The Transformation of War: The Most Radical Reinterpretation of Armed Conflict Since Clausewitz – Free Press, 1991.

2. Toffler A., Toffler H. War and Anti-War: Survival at the Dawn of the 21st Century – Little, Brown & Co., 1993.

3. Тоффлер Э., Тоффлер Х. Война и антивойна: Что такое война и как с ней бороться. Как выжить на рассвете ХХI века – М., 2005. – с.351.

4. Термин «сетецентрическая война», как считается, ввели в оборот вице-адмирал ВМС США А. Себровски эксперт КНШ Джон Гарстка в 1998 г.

5. Горбачев Ю.Е. Сетецентрическая война: миф или реальность? // Военная мысль. – 2006. –№ 1.

6. Если у состоящего на вооружении танка штатный боекомплект составляет 63 выстрела, то даже при оснащении его суперсовременными системами управления и связи, он не сможет за один заход поразить более 63 целей – даже без учета возможных промахов и необходимых добиваний.

7. Решение об отказе от дивизионной структуры СВ США принято только в 2007 г.; причем было решено оставить штабы дивизий регулярных войск как дополнительный орган управления в случае возникновения крупномасштабных войн, а также сохранить дивизионную структуру резерва армии.

8. фон Кревельд М. Трансформация войны – М., 2005. – С. 237.

9. В кругах журнала «Time» циркулирует информация о группе голландских хакеров, в свое время предложивших Ираку за миллион долларов полностью разорвать информационно-коммуникационный канал, связывающий США с Ближним Востоком. Сложно предположить, по каким соображениям С. Хусейн отказался от их услуг…