Противоречие украинских реалий: приватизировать нельзя национализировать

Безропотное выполнение нашим правительством рекомендаций МВФ и Бальцеровича об ускоренной приватизации стратегических и монопольных госпредприятий не только приведёт к дальнейшей деградации украинской экономики, но и консервированию олигархической системы правления в стране. А, следовательно, к блокированию в ближайшем будущем каких-либо перспектив перехода Украины на инновационный путь развития.

МВФ хочет возвратить свои кредиты любой ценой

Позиция Международного Валютного Фонда по ускорению процессов приватизации в Украине понятна. Всего за годы Независимости эта авторитетная финансовая организация выделила Украине 29,5 миллиарда долларов. Как известно, в апреле 2014 года МВФ утвердил кредитную программу для Украины на $17,01 млрд, после чего перечислил два транша — на $3,19 млрд и на $1,39 млрд. В 2015 году вместо программы stand by была начата программа EFF (более длительная по сроку). Она была рассчитана на 4-ре года и первоначально предполагала выделение Киеву четырех траншей в 2015 году, и еще четырёх — в 2016 году. Однако к настоящему времени Украина получила лишь три транша: в марте 2015 года на $5 млрд., в августе 2015 года на $1,7 млрд и в сентябре 2016 года на $1 млрд.

Выделение Международным валютным фондом Украине последнего транша, несмотря на невыполнение ею ряда предварительных условий, свидетельствует ко всему прочему, о нарастающем беспокойстве руководства этой организации, что в 2017 году наша страна не сможет погашать проценты по долгам МВФ и других международных финансовых институтов.

Поэтому закономерно, что Международный валютный фонд требует от Украины любой ценой, и как можно быстрее распродать свои государственные стратегические активы. Ему важно, чтобы мы нашли хоть какие-нибудь внутренние источники для «поддержания штанов» и обслуживания долгов перед МВФ. А чем это чревато для будущего Украины Фонд не интересует.

Вместе с тем известно, что безоговорочное выполнение требований МВФ правительствами Югославии (в 80-х годах прошлого столетия), в Руанде (в 1989 году), в Мексике (в 80-е и 90-е годы XX века) и ряде других стран привели не только к усилению финансово-экономического кризиса, но и к масштабным социальным потрясениям. А в бывшей Югославии – к развалу государства.

Аргументация Лешека Бальцеровича, как представителя президента в Кабинете Министров и сопредседателя стратегической группы международных советников по поддержке реформ в Украине, несколько иная.

В чём прав и не прав Бальцерович, советуя Украине ускорить сегодня процессы приватизации

В своём ноябрьском интервью «Радио Свободе» он, оценивая ход реформ в Украине, отметил:

» — … Ничего не делается относительно приватизации. А государственные предприятия — это, конечно, возможность, чтобы извлекать разную выгоду путем…

— Можно сказать, что это коррупция. Те, кто защищает государственные предприятия де-факто, независимо от их интенций, они защищают коррупцию. И удивляются, что за последних 11 лет в Украине почти не было приватизации, включая последних три года.

— … Надо задаться вопросом: что же делают люди, которые за это отвечают, Билоус, ФГИУ? Приватизация — сокращение источников коррупции».

На первый взгляд Бальцерович говорит всё правильно. Но возникает интересный вопрос: «Почему в его родной Польше государство проводило приватизацию стратегических и занимающих монопольное положение предприятий более медленно и основательно, чем в Украине, и оставило в них за собой или контрольный, или блокирующий пакет акций?».

Как известно, в Украине в результате запланированной правительством и Фондом госимущества приватизации генерирующих и областных распределяющих энергокомпаний они до конца 2017 года должны перейти в частные руки. Но в Польше в этом вопросе ситуация кардинально иная. Детально её проанализировал в своей статье «Польский путь. Особенности реформы электроэнергетической отрасли Польши» Виктор Тарнавский.

Как в Польше трансформировали энергетику

Он отмечает, что ко всем процессам реформирования и приватизации национальной энергетики польское правительство подходило с двумя основными мерками: способствуют ли они привлечению необходимых инвестиций в строительство новых энергоблоков взамен устаревших, и не идут ли они в разрез интересам национальной безопасности. В этом отношении опыт приватизации отдельных электростанций или локальных дистрибуторских компаний в конце 90-х годов оказался, скорее, отрицательным. Новые иностранные собственники, безусловно, повышали эффективность своих новых активов, но воздерживались от реализации крупных проектов.

Поэтому, по словам Петра Возняка, занимавшего в середине прошлого десятилетия пост министра экономики Польши, было решено сделать ставку на крупные государственные (или со значительной долей государства) компании, конкурентоспособные на мировом уровне и имеющие возможность привлекать от своего имени кредиты в ведущих зарубежных финансовых институтах. Данные компании должны были быть вертикально интегрированными, т.е. покрывать всю производственно-сбытовую цепочку, начиная от добычи каменного и бурого угля и заканчивая розничными поставками электороэнергии.

В этом отношении Польша двигалась вразрез с европейскими стандартами и принципами. Формально в стране внедряются положения «третьего энергопакета», предусматривающие разделение генерации и дистрибуции электроэнергии, однако эти компании относятся к одним и тем же группам и добиваются экономии на масштабах и оптимизации затрат за счет вертикальной интеграции. Причем, если в Украине есть только одна подобная крупная компания — частная ДТЭК Рината Ахметова, то в Польше таких четыре государственных.

Процесс консолидации в польской энергетической отрасли стартовал еще 2000-х годов, когда стало окончательно ясно, что мелкие генерирующие и дистрибуторские компании, созданные в 90-х, слишком слабы, чтобы самостоятельно осуществлять крупные проекты, на иностранных инвесторов особой надежды нет.

Первая крупная государственная энергогруппа ENEA создана в 2003 г., когда дистрибуторские компании в Познани, Щецине, Быдгоще и ряде других воеводств на западе Польши были объединены с одной из крупнейших в стране ТЭС Kozienice (мощность – 2.9 ГВт) и угледобывающим предприятием Bogdanka в районе Люблина, ежегодно добывающим более 5 млн тонн каменного угля.

В конце 2006 года и в 2007 году в стране появились еще три вертикально интегрированные компании. Самая крупная из них — Polska Grupa Energetyczna (PGE) — создана на базе PSE, от которой был отделен оператор энергорынка PSE-Operator. В ее состав вошла крупнейшая в Европе ТЭС Belchatow в районе Лодзи (сегодня ее мощность превышает 5 ГВт), еще несколько электростанций, дистрибуторские компании и угледобывающие предприятия. Кроме того, были созданы Tauron Group, чьи основные мощности находятся на юге страны, и группа Energa на балтийском побережье.

В настоящее время на долю этих четырех компаний приходится почти 70% генерации э/э и 85% дистрибуции. В 2010 г. свыше 77% оптовых поставок электроэнергии в стране приходилось на внутрикорпоративные связи, а доля сделок через биржу не превышала 4%. Расширить обороты биржевой торговли удалось только за счет административных мер. В 2011 г. был принят новый закон о регулировании электроэнергетической отрасли, согласно которому каждая генерирующая компания обязана продавать через биржу не менее 15% электроэнергии.

Естественно, польское правительство, подчёркивает Виктор Тарнавский, не собиралось удерживать большую часть энергетики страны в государственной собственности, так как это не совсем соответствовало европейским стандартам. С 2008 г. власти неоднократно проводили переговоры с потенциальными иностранными стратегическими инвесторами, однако заключению сделок постоянно мешал вопрос об инвестициях в новые мощности. В частности, из-за требования правительства о строительстве нового энергоблока на электростанции Kozienice неудачей завершились переговоры о продаже контрольного пакета акций группы ENEA немецкой компании RWE в 2010 г. и французской EDF в 2011 г.

В конце концов, был избран путь проведения IPO с продажей пакетов акций госкомпаний через Варшавскую биржу. Так, в 2009 г. 15% PGE были проданы за 6 млрд злотых (EUR1.45 млрд), а в 2010 г. 52% акций Tauron Group проданы за EUR1 млрд. Правда, и в том и в другом случае государство осталось крупнейшим акционером, а PGE и Tauron так и не получили стратегических инвесторов.

Создание мощных госкомпаний позволило интенсифицировать инвестиционный процесс в польской энергетике. В частности, PGE в 2011 г. ввела в строй новый энергоблок на 858 МВт на ТЭС Belchatow. Однако проблема обновления генерирующих мощностей и энергосетей остается исключительно актуальной.

Польша оказалась одной из немногих европейских стран, устоявших перед кризисом 2008-2009 гг. Потребление электороэнергии в стране росло даже в те годы, а в ближайшие пять лет, по оценкам национальных экспертов, будет прибавлять по 3-4% в год.

Но соглашаться с призывом Лешека Бальцеровича провести авральную приватизацию оставшихся в госсобственности стратегических и монопольных активов нельзя не только с точки зрения анализа практики реформирования госпредприятий в его родной Польше, но и отличий между нашими странами.

Во-первых, Украина и Польша в начале 90-х годов имели разные социально-экономические и энергетические стартовые позиции. Так, в упоминаемом нами выше интервью «Радио Свободе» он подчёркивает: «К счастью, у нас практически не было олигархов, потому что не было такой зависимости по газу, и с самого начала мы сделали огромную, радикальную демонополизацию. То есть, чтобы получить успех, надо было соревноваться. А здесь в первые годы (в Украине – доп. Авт.) можно было получить много денег без конкуренции. Вот в этом разница».

Во-вторых, когда Западный мир в конце 1980-х сделал ставку на Польшу как на страну, которой решил помочь в кратчайшие сроки перейти от социалистической экономики к капиталистической, и тем самым продемонстрировать на практике остальным странам социалистического лагеря все преимущества данной модели, то Европа и США хорошо профинансировали эту «рекламу». После шоковой терапии Лешека Бальцеровича Польша погрязла в долгах. И не известно, сумела бы она выплатить свои долги, если бы в 1991 году не заключила соглашение с Парижским клубом, которое позволило достичь 50% сокращения всей задолженности и реструктуризации оставшихся 50% до 2009 г. Тогда стране списали около 25 миллиардов долларов. Для Украины такая «халява» маловероятна.

В-третьих, в Польше нет такого уровня засилья коррупционной бюрократии и чиновничьего произвола, как в Украине. В том же ноябрьском интервью «Радио Свободе» Бальцерович пожаловался: «Мы пытаемся получить список всех монопольных позиций в Украине. Достаточно сложно, я сказал бы. Я немножко удивлен работой Антимонопольного комитета. Я думаю, что они должны сделать больше, чтобы видеть, где есть монопольные позиции или государственные, или олигархов, где есть прибыли, которые, так сказать, не являются рыночными прибылями, чтобы это устранить». А ведь это говорит (!!!) представитель Президента в Кабинете Министров, сопредседатель стратегической группы международных советников по поддержке реформ в Украине.

И, в-четвёртых, Польша не подвергалась российской агрессии и там не было военных действий, подобных в Донецкой и Луганской областях, которые существенно бьют по экономике Украины, ухудшают инвестиционную привлекательность страны и объективно обесценивают все наши государственные активы.

Неразрывную связь приватизации и олигархической системы правления в Украине, как социально-политического феномена проанализировал известный украинский философ и публицист Сергей Дацюк, а как экономического явления – известный украинский учёный, бывший вице-премьер правительства и экс-председатель Фонда госимущества Владимир Лановой.

Дацюк утверждает, что приобретённые путём неконкурентной и коррупционной приватизации госактивы являются рентным ресурсом, который не только позволяет нынешним олигархам монополизировать целые отрасли отечественной экономики, политику и власть в стране, но и обеспечивает постоянное воспроизводство олигархической системы правления в Украине. Кроме того, по мнению украинского философа, без восстановления нарушенной в Украине в ходе грабительской приватизации госпредприятий принцип социальной справедливости не может быть морально-этически легитимизован обществом институт частной собственности в стране.

Владимир Лановой так сформулировал суть взаимозависимости прошлого, настоящего и будущего отечественной олигархономики с приватизацией государственных активов:

«…Экономический кризис является следствием хозяйствования в стране этих финансово-экономических трутней. Нет в Европе других стран, которые бы погрузились в такую экономическую бездну, как Украина, — на почти 25% за три года… Фактически развёртывание олигархической системы серьезно ослабило экономическую основу нашего государства, а порождение глобальной коррупции, которой особенно способствовал олигархат, добивает наше общество и государство…

Глубоко ошибается тот, кто думает, что, оставляя олигархический строй неприкосновенным, наша страна выздоровеет и станет процветать. Падение экономики будет длиться.

… Корпорации олигархов не в состоянии возобновить и нарастить объемы производства.

Их цель — выкачать как можно больше денег из Украины. Их существование вредит всем другим предприятиям, которые бы хотели конкурировать с ними или могли бы претендовать на заграбастанные финансовыми верховодами кредиты, субсидии и инвестиции. Следовательно, эти корпорации тянут нас на дно и мешают подняться другим.

Деолигархизация слишком актуальна. К сожалению, высокопоставленные должностные лица кормят нас обещаниями. В действительности же идет другой процесс: замена старого состава финансовых небожителей новым. Те, кто наживались при правлении Януковича, не могут рефинансировать свой бизнес нашими средствами. Их «бизнес» закончился.

Новые кланы или скупают, или отбирают — за долги и через конфискацию — часть их активов. Объявлена также масштабная приватизация огромных хозяйственных комплексов отдельными привилегированными личностями, которые обогатят олигополии новыми ресурсами. То есть происходит новый «призыв» в их ряды.

Длится «большой передел»: имущественные активы донецких и финансовые потоки, какие они контролировали, переходят к винницким. И это называют деолигархизацией. Этот «передел» не увеличивает ресурсы и капиталы национальной экономики. Производство не вырастет.

Однако паразитирование на государственных и всех других национальных финансах будет длиться, как и при предыдущей олигархической группе. В то же время новым магнатам достанутся гораздо меньшие барыши, чем их предшественникам.

Может утешать то, что они выведут меньше миллиардов на оффшорные счета. Однако дальнейшая деградация нашей экономики при сохранении олигархического строя не остановится. Нынешний политический цикл закончится очередным побегом коррупционеров и финансовых захватчиков за границу. Мы же опять останемся в подавленном, нищем состоянии и будем ожидать прихода новой олигархично-политической элиты?» — риторически спрашивает Владимир Лановой.

В своей статье известный украинский экономист так же выделил основные закономерности функционирования олигарханомики и обозначил основные направления её преодоления.

К сказанному Лановым могу лишь как историк и практик приватизации добавить следующее. Чтобы сегодня проводить приватизацию в интересах государства и общества, а не старых или новых олигархических кланов, необходимо сначала разработать, а затем законодательно утвердить её концепцию на ближайшие 5-10 лет. В ней должны быть обязательно ответы на следующие вопросы:

1). Какая доля государства в производственных и финансовых активах страны обеспечивает экономическую и в целом национальную безопасность страны?

2). Какова допустима с точки зрения национальной безопасности государства доля присутствия иностранного капитала в тех или иных отраслях украинской экономики и финансового сектора страны?

3). Каковы основные принципы разработки и принятия законов Украины о национализации и реприватизации активов, которые были приобретены бизнесом у государства?

4). Что должно делать государство с приватизированной коррупционным путём госсобственностью в 1992 -2014 годах?

5). Как окончательно закрыть и легитимизовать итоги сертификатной приватизации 1995 – 2001 годов?

6). Что должно делать украинское государство в ответ на присвоение и разграбление отечественных госактивов Россией в Крыму, на оккупированных территориях Донецкой и Луганской областей: симметрично национализировать российские предприятия в Украине или добиваться через международные суды финансовой компенсации за понесённый ущерб?

7). При каких внутренне-и внешнеэкономических и политических условиях приватизировать те или иные стратегические и монопольные госпредприятия и компании?

8). Какие способы и формы применять при приватизации тех или иных групп госпредприятий.

Только путём разработки и публичного принятия концепции приватизации она станет средством реформирования украинской экономики и общества в целом, а не способом коррупционного обогащения власть придержащих.