Грядет мировая битва за урожай

Сообщение на украинском ресурсе о том, что рекордные урожаи не спасают аграриев от кризиса побудило вернуться к материалу о встречам с видным специалистом по мировым продовольственным ресурсам Лестером Брауном. К нему стоит прислушаться, потому, что цены на рынках определяются не спросом и предложением, а коммодизацией, т.е. спекуляций на международных биржах, в данном случае на Продовольственной бирже в Чикаго. Господствующий сегодня в экономике свободно рыночный фундаментализм «освобождает» не рынки для всех, а спекулянтов (зовущих себя рынком) от всех, от производителей и потребителей. Рекордный урожай в Украине, ни рекордная засуха в житнице США Калифорнии лишь усугубляют положение и народы мира вполне реально столкнуться с голодом не из-за искусственных санкций, а из-за естественных последствий порочной неолиберальной экономической модели корпоративного капитализма.

Apocalypse Now

По данным ООН, цены на продукты питания за последние 10 лет повысились на 80%. А по данным агентства международной помощи Oxfam, в ближайшие 20 лет цены на пищу увеличатся вдвое. Надо быть готовым к тому, что даже, казалось, неисчерпаемых продовольственных ресурсов Америки может оказаться недостаточно для увеличения производства зерновых, а то и прокорма собственного населения. Так считает профессор Лестер Браун, руководительWorld Watch Institute , специализирующегося на анализе глобальных изменений среды обитания человечества. В 2001 году он также создал Институт Земли (The Earth Institute) для разработки стратегий создания экологически устойчивой экономики. Его книга «Мир на грани» стала итогом работы института. «Нью-Йорк Таймс» назвала Брауна «легендарным экологом». В специальном, посвящённом вопросам питания и пищи номере Foreign Policy Magazine, Браун опубликовал статью «Новая геополитика пищи».

Первая причина современного продовольственного кризиса, по мнению Брауна, — изменения климата, что влияет на урожай зерновых во всём мире. Глобальное повышение температуры на каждый градус Цельсия ведёт к тому, что урожай зерновых падает на 10%. Это — самая простая связь между климатом и урожаем. Однако в целом дело обстоит сложней. Современное сельское хозяйство — результат развития этой отрасли в течение 11.000 лет, которые отличались устойчивостью климатической системы. А сейчас эта система меняется.

С каждым годом глобальная климатическая система и агрикультурная система всё меньше синхронизированы между собой. Такое случалось и раньше. Вспомним сильные монсуны в Индии или засухи в бывшем  СССР. Однако в течение нескольких лет всё приходило в норму. Теперь же больше нет нормы. Норма всё больше подвержена колебаниям, и это делает занятие сельским хозяйством всё трудней для фермеров во всем мире.

Кроме того, обостряется дефицит воды. В течение последних десятилетий наблюдается неуклонное увеличение производства зерновых для удовлетворения растущего народонаселения планеты и растущего благосостояния людей. Многие страны из водоносных горизонтов выкачивают столько, что природа не успевает их пополнять. Уровень грунтовых вод падает. Колодцы высыхают. К примеру, Саудовская Аравия в течение последних 20 лет сама себя обеспечивала зерновыми, качая воду из невосполнимых водяных горизонтов. Теперь уровень грунтовых вод упал, а вслед стремительно падает производство зерновых. В Индии 175 миллионов человек питаются зерном, выращенным благодаря чрезмерному выкачиванию воды. Аналогично в Китае – 130 миллионов человек живут за счёт экстенсивного забора грунтовых вод. И даже такое чрезмерное выкачивание воды подходит к концу.

«Я не думаю, что мир готов адаптировать наступающий дефицит воды для орошения. Более половины населения планеты живет в 18 странах, в которых истощаются водные ресурсы. Такие страны должны откуда-то привозить пищу, если они не могут ее выращивать», — говорит Лестер Браун.

Другой фактор, способствующий росту потребления зерновых, по мнению Брауна, – растущее благосостояние населения таких стран, как Индия и Китай. Всё больше китайцев и индусов пополняют средний класс и хотят питаться лучше, разнообразней, чем их родители. Их больше не удовлетворяет зерновая диета. Но от того, что они питаются лучше, жизнь в целом веселей не становится. Ибо их возросшие потребности совпадают с изменением климата и убыванием водных ресурсов.

«По всему миру около трех миллиардов человек стремятся увеличить потребление мяса, яиц и молочных продуктов, которые требуют для производства куда больше зерновых, — говорит Лестер Браун. — Если сравнить США и Индию, то потребление зерновых на душу населения в Индии около 180 кг в год, примерно 400 грамм в день. Этого хватает лишь для удовлетворения базисных энергетических нужд человека, а на корм скоту ничего  не остаётся. В США  потребляется в четыре раза больше зерновых, около 750 кг на душу населения, но большинство этого потребляется непрямо, а идёт на производство мяса, яиц, молока, сыров, мороженного, остальных продуктов животного протеина».

Обозначилась и другая проблема. Если раньше где-то случались сильные монсуны или засуха, то для решения проблемы достаточно было, чтобы такие страны, как Аргентина или США увеличили производство зерна. В брежневском СССР по этому поводу ходила шутка, мол, сеем в Казахстане, а урожай собираем в Канзасе. Сейчас Канзас или Северная Дакота уже не могут с лёгкостью увеличить продукцию пшеницы. Более полувека в США наблюдалось перепроизводство зерновых. Министерство сельского хозяйства США даже платило фермерам за то, чтобы они придерживали некоторые свои земли, и не вызвали перепроизводства. Так уравновешивались спрос и предложение.

Кроме того, США располагало огромными стратегическими запасами зерновых. Во время катастрофического монсуна в Индии в 1965 году США послало туда пятую часть своего стратегического запаса, и тем предотвратили кризис. Сейчас США не могут себе этого позволить. «Сейчас потеряно два защитных буфера сразу: почти не осталось свободных земель и больше не хватает зерна для создания большого стратегического резерва, — объясняет Браун. —  Это не значит, что США производит сегодня меньше зерна. Наоборот, производит больше.  Тем не менее, американское сельское хозяйство не поспевает за растущим спросом, как из-за растущего населения и роста благосостояния, так и из-за растущего производства биотоплива для автомобилей.

Фермеры вынуждены производить все больше и больше. Если раньше спрос увеличивался примерно на 20 миллионов тонн в год, то теперь увеличивается на 40 миллионов тонн в год. А производство зерновых, как ни трудно догадаться, осложняется меняющимся климатом, дефицитом воды и земли. Даже с использованием новейших технологий они рано или поздно упираются в тупик, и не способны производить больше. Это уже произошло с производством риса в Японии и пшеницы в Германии, Великобритании и Франции. И ответа на вопрос, как увеличить производство зерновых, пока не найдено.

В последнее время Евросоюз отводит всё больше земель для производства биотоплива. В Европе куда шире, чем в США используют дизельные двигатели, и будущее видят в биотопливе. Правда, в отличие от США, где биотопливо производят в основном из дорогой кукурузы, в Европе пытаются производить горючее из рапса и семейства горчичных, а также из привозного пальмового масла.

Пища как оружие

Всю историю человечества предпринимались попытки использовать торговлю продовольствием как средство политического давления. В течение последних 50 лет экспортёры зерновых — США, Канада, Аргентина, Австралия — вынудили Европу и Японию открыть свои рынки для глобализации и свободной конкуренции. Сейчас происходит сдвиг от требования доступа к рынкам к требованию доступа к самим запасам. Продовольственные кризисы 2007 и 2008 годов привели к тому, что некоторые страны наложили эмбарго на экспорт зерновых, чтобы сдержать рост цен на местных рынках. Россия и Аргентина запретили вывоз пшеницы, Вьетнам (второй по величине экспортер риса) – риса. Это вызвало панику в странах-импортерах. Там почувствовали, что больше не могут рассчитывать на стабильные поставки продовольствия. Некоторые безуспешно пытались заключить долговременные соглашения с экспортёрами. Филиппины, импортирующие рис, пытались заключить такое соглашение с Вьетнамом. Йемен, где 80% потребляемой пшеницы – импортные, послал делегацию в Австралию с целью заключить пятилетний договор о поставках. Все эти попытки провалились потому, что на рынке теперь господствуют продавцы. Им нет смысла брать на себя долговременные обязательства.

После того, как лопнули спекулятивные пузыри недвижимости, неожиданно пошли вверх цены на сырье. На рынках появились финансовые спекулянты, хедж-фонды и инвестиционные банки, гольдман-саксы и морган-стенли. Не исключено, что и опасность глобального потепления кто-то использует для создания очередного финансового пузыря. Как любили говорить в Белом доме бывшие инвестиционные банкиры, нельзя упускать такую великолепную возможность, как мировой кризис.

В США всё чаще звучат разговоры об использовании пищи в качестве оружия, особенно для давления на страны, располагающие энергоресурсами. В первую очередь на арабские страны, но также на Россию и даже Китай, завозящий значительное количество зерновых и являющийся крупнейшим в мире импортером сои.

Война за землю, за воду

Разумеется, страны-импортёры, озабоченные проблемой снабжения себя пищей, предпринимают ответные шаги. Они стали приобретать земли в других странах. Так, Китай, Саудовская Аравия и Южная Корея покупают большие земельные угодья преимущественно в Африке, а также в Юго-Восточной Азии и Латинской Америке. Там они могут выращивать для себя зерновые, как для питания, так и для производства биотоплива.

На дипломатическом языке это называется «приобретением земель». Но около 100 общественных организаций, которые сопротивляются этому, называют практику «захватом земель». Согласно оценкам Всемирного банка, речь идёт о 140 миллионах акров пахотной земли. Это примерно равно всем земельным угодьям, засеваемым пшеницей и кукурузой в США. Пока все эти соглашения не приводят к увеличению продукции. По оценкам Всемирного банка, треть «приобретенной земли» отведена для выращивания зерна для питания, треть под различные технические культуры, а назначение трети земли пока неизвестно. В некоторых странах эти приобретения становятся серьёзной политической проблемой. Назревает конфликт между местным населением и инвесторами.

В основном продают или сдают свои земли в долговременную аренду Эфиопия и Судан. Обе страны страдают от хронического голода и находятся среди крупнейших получателей помощи Всемирной программы питания ООН. Факт, что правительства этих стран предоставляют земли под агробизнес другим странам и компаниям, работающим для других стран, невозможно объяснить. Когда чужие грузовики увозят пищу, которой не хватает на месте, это вызывает гнев и протест.

Два года назад я познакомился в Нью-Йорке с профсоюзной активисткой из Замбии, где земли, по её словам, продают китайцам, а местное население живёт на грани голода. Словом, создается взрывоопасная ситуация, невиданная ранее. И любой инцидент, авария, неурожай, дефицит продуктов может вызвать мировой пожар.

Ситуация сильно напоминает положение в нефтедобывающих странах, где транснациональные компании и местные элиты получают огромные доходы, а местное население не видит от нефти никакой пользы и ресурсы, по сути, им не принадлежат. Русская революция, определившая историю ХХ века, началась с бунтов из-за того, что в Петроград не завезли хлеба. Тогда мир не был готов к таким событиям, не готов он и сейчас. В упоминаемом выше отчёте Oxfam указывается, что в апреле цены на зерно на Ближнем Востоке поднялись на 36% выше нормы, что во многом способствовало началу волны арабских революций. Пища стала «новой нефтью», и назревает конфликт за контроль над пищевыми ресурсами и снабжением пищей.

Кроме того, страны, продающие свою землю, те же Судан или Эфиопия – засушливые. И проблема там не только и столько в земле, сколько в воде. И это тоже создаёт потенциально опасную политическую ситуацию в регионе, который и раньше никогда не был спокойным. Например, потенциальная проблема – это распределение воды Верхнего Нила. В Египте нет дождей, и всё, что там выращивается и живёт, зависит от нильской воды. И почти вся нильская вода утилизируется для нужд сельского хозяйства и водоснабжения. Если нильскую воду начнут использовать в верховьях реки, то она не дойдёт до Египта.

Нынешние соглашения о распределении нильской воды были достигнуты после того, как обе страны чуть не начали войну друг с другом. В настоящее время действуют соглашения 1959 года, по которому Египет получает 75% воды, Судан 25%, а Эфиопия ничего не получает. Осложняет ситуацию и близящееся провозглашение нового независимого государства Южного Судана. Ещё острей вопрос встанет для Египта, если в борьбе за нильскую воду придётся иметь дело не со слабыми Суданом и Эфиопией, но и с Саудовской Аравией, Китаем или другими транснациональными силами, интересующимися верховьями Нила. Для Египта проблема на юге куда более существенная, чем ближневосточный кризис, Израиль и внутриарабские дела. Да и израильско-палестинский конфликт в большей мере конфликт двух семитских народов на краю пустыни за землю и воду, чем национальный, религиозный или «столкновение цивилизаций».

До последнего времени вода тоже косвенно являлась предметом торговли. Экспорт воды происходил посредством экспорта зерновых. Тонна зерновых в среднем требует тысячу тонн воды, то это наиболее эффективный вид экспорта воды. Интересный пример – страны Ближнего Востока и Северной Африки. С ростом их городского населения, там остаётся всё меньше и меньше воды для орошения. Они вынуждены импортировать всё больше зерновых. Фактически они импортируют воду, экономя свою воду для водоснабжения населения.

«Хочу обратить внимание на очень интересное развитие событий, без большого шума начавшееся всего несколько месяцев назад, — говорит Браун. —  В январе (2011) Южная Корея объявила о создании нового наполовину государственного, наполовину частного субъекта, признанного обеспечить страну зерновыми. Южная Корея обеспечивает себя рисом, однако почти вся их пшеница и около 70% корма скота – импортируются. Что они сделали? Они открыли офисы в Чикаго. Их план купить или арендовать элеваторы во всём США — с тем, чтобы приобрести зерно ещё до того, как оно поступит на рынки. Это совершенно новая тактика в обеспечении надёжных поставок зерна отдельной страны».

Даже получая государственное субсидирование, американский фермер может предпочесть продавать свою продукцию китайским или корейским покупателям. Ведь в свободно-рыночной модели экономики не государство определяет сельскохозяйственную политику, а лоббисты Большого агробизнеса вместе с законодателями из сельскохозяйственных штатов. Как показала практика последнего полувека, противостоять сельскохозяйственному лобби почти невозможно. А страны импортеры будут в таких условиях платить немного больше, потому что это позволяет им обойти эмбарго и ограничения, которые налагаются странами-экспортерами при дефиците зерна.

Система не работает

Что можно сделать, чтобы накормить всех? Институт Земли под руководством Лестер Брауна предлагает ряд очевидных мер: создание злаков, потребляющих меньше воды, охрану плодородных земель, противостояние климатическим изменениям. Кроме того, Браун предлагает стабилизировать численность населения планеты через переход к маленьким семьям. Разве это не осуждённое давно и всеми мальтузианство?

«Прошлым летом на Россию обрушились волны необычно высоких температур. Весь июль температура в Москве была на 14 градусов (Фаренгейта, 10°С) выше нормы. Это снизило урожай зерновых в России с предполагаемых 100 миллионов тонн до 60 миллионов, — рассказывает Лестер Браун. — США выращивает примерно 400 миллионов тонн зерновых в год. Представьте себе, что бы произошло, если бы в Америке производство упало на 40%. Недостаток 160 миллионов тонн зерновых породил бы неминуемый хаос на мировых рынках к концу лета. Нет сомнения, что зернопроизводящие страны объявят эмбарго на экспорт зерна. И мы увидим такие цены на продовольствие, каких не видели никогда раньше.

И кроме эмбарго, мы еще увидим, как нефтепроизводящие страны предложат бартер нефти на продовольствие, чтобы получить необходимое зерно. Бедные страны будут подбирать крохи со стола богатых. И это подорвёт доверие не только к рынку зерна, но и ко всей мировой экономике. И это очень опасно».

Лестер Браун мыслит в идеологических рамках американской корпоративной свободно-рыночной экономической модели, слепо верящей в конструктивные силы рынка. Очень похоже на то, как научный коммунизм верил в «силы общественного прогресса». Корпоративный капиталистический рынок сегодня куда ближе к социалистическому «народному хозяйству» эпохи застоя, чем к классическому капитализму Адама Смита и Макса Вебера. Хронически больное советское сельское хозяйство, да и вся социалистическая экономика в целом оказались несостоятельными не столько из-за производственных проблем, сколько из-за плохого распределения. Похоже, что и свободно-рыночный капитализм повторяет путь «развитого социализма». Правительства и международные институты, находящиеся в плену «вашингтонского конценсуса», и вовсе руководствуются идеологией. Они видят панацею от всех проблем в укреплении глобализации, либерализации финансовых рынков и внешней торговли (в основном за счёт снижения ставок импортных пошлин), снижении ограничений для прямых иностранных инвестиций, приватизации, дерегуляции экономики и, разумеется, в защите священных прав собственности. И это рано или поздно обернётся глобальной катастрофой.

Впервые опубликовано в Sensus Novus

Спасибо Александру Петрачкову за помощь в подготовке материала