Конфликты всегда сужают поле восприятия их участников, о чем бы ни шла речь: родственные ссоры, организационные перипетии или общественные потрясения – как недавний спермоскандал об уничтожении биоматериала военнослужащих. Конфликт – это всегда смещение восприятия в эмоциональную плоскость, где реакции приобретают неуправляемость, и участниками событий легко манипулировать.
После того как все желающие высказались, обсуждение в соцсетях почти прекратилось. Наши законотворцы пообещали уладить ситуацию как можно быстрее и адекватнее. Казалось бы, прецедент исчерпан? Нет, это не так.
Напомню, что в Украине отсутствует Закон о вспомогательных репродуктивных технологиях (ВРТ), а значит, отсутствует общая система координат для определения краеугольных параметров того, что в Украине можно, чего нет, и при каких условиях. А это не только медицинские аспекты, но и социальные, гражданские по семейному праву: целый айсберг вопросов. У нас отсутствуют базовые определения понятий в сфере ВРТ. Отсутствует врачебная специализация «Репродуктолог». Отсутствует реестр доноров – это огромная проблема с точки зрения будущего здоровья нации. И так далее можно перечислять долго.
Поэтому адекватное решение «задачи повышенной сложности» с криоконсервацией биоматериала военнослужащих было и остается невозможным. Даже при условии, что сейчас принимают точечные поправки к сложным комплексным нормативно-правовым актам, таким как Гражданский и Семейный кодексы. Ведь это будет происходить реактивно и хаотично для того, чтобы успокоить общество, однако без должного осознания, проработки и определения общего ВРТ-ландшафта в стране.
Пока население получило еще одно подтверждение того, что власть неадекватна и стремится лишь вредить. А репродуктологическое сообщество получило очередное свидетельство того, что специалисты не привлекаются к разработке высокоспециализированных и чувствительных законов и подзаконных актов. Их просто ставят перед фактом странных изменений, отвечать за которые придется не депутату в Верховной Раде, а врачу на приеме, глядя в глаза пациентам.
Здесь вернусь к тому, с чего начала статью. В реактивных жестах власти в ходе этого конфликта совершенно не применялись референсы на опыт других стран по части репродуктивных программ для военнослужащих. Это так, потому что апелляция исключительно к эмоциям позволяет «уладить» ситуацию быстрее и проще. Поэтому восполним пробел. Что происходит с репродуктивными правами военнослужащих в мире?
Прежде всего, в развитых странах криоконсервация спермы и яйцеклеток постепенно становится плановым поведением населения даже вне контекста войны. Это объясняется увеличением среднего возраста материнства и отцовства и желанием людей сохранить и использовать свой генетический материал – молодой и здоровый. Использование замороженного биоматериала после смерти его владельца во многих странах также УПРАВЛЕНО общим законодательством о вспомогательных репродуктивных технологиях.
В таких случаях реализация соответствующих прав военнослужащих с медицинской и юридической точек зрения полностью обеспечена законом и определяется только индивидуальным решением комбатанта с подписанием всех необходимых разрешений и предписаний на случай гибели. Здесь дискуссии о сохранении генетического наследия военных и роли государства сводятся к тому, кто возьмет на себя финансовые затраты. Тем более что сохранение биоматериала – это лишь часть истории о репродуктивных правах военнослужащих. Ведь следующий шаг – это использование, а именно – экстракорпоральное оплодотворение с целью рождения ребенка в случае, если военнослужащий потерял способность к зачатию в результате ранения или вообще погиб.
Пентагон выдвинул идею обеспечения криоконсервации яйцеклеток и спермы для военнослужащих еще в 2016 году. К сожалению, финансирование не получило поддержки, оставляя солдатам возможность сохранения рождаемости на средства из собственного кармана – в рамках общего законодательства в сфере ВРТ.
Однако появились те, кто стремится идти дальше. Так, Сенатор Патти Мюррей и конгрессмен Рик Ларсен до сих пор продолжают преодолевать бюрократические барьеры, предлагая законопроекты о репродуктивной помощи военнослужащим и не только хранение биоматериала, но и дальнейшее использование. Например, в 2021 году Мюррей разработал законопроект по улучшению лечения бесплодия, включая экстракорпоральное оплодотворение (ЭКО), подпадающий под действие военного плана здравоохранения США, известного как TRICARE. Но и эту возможность Конгресс не удержал. Уже в этом году Ларсен пытается ввести пилотную программу, которая позволит военнослужащим на действительной службе безвозмездно замораживать свою сперму или яйцеклетки перед отправкой в зону боевых действий. Как видите, США не спешат финансировать всю эту историю… а бюджет Штатов, конечно, разрешает больше, чем украинский сегодня.
В британских репродуктивных клиниках все больше случаев криоконсервирования спермы и яйцеклеток военнослужащих. Интересно, что преобладает мотивация со стороны подруг и жен, выражающих желание иметь детей в случае несчастного случая с парнем или мужем – это показали результаты двух официальных исследований.
Израиль идет еще дальше, разрешая не только криоконсервирование и последующее оплодотворение в случае гибели военнослужащего, но и посмертное извлечение спермы по заявлению супруги или родителей. После нападения Хамас в октябре 2023 года процедура получения разрешения была значительно упрощена. Об этом я писала здесь: (линк)
Этические соображения по криоконсервации половых клеток тесно связаны с религиозными убеждениями. Однако основные религии только начинают формулировать свои принципы в отношении этой технологии, оставляя простор для обсуждений и определений. Обратите внимание, что в рамках религиозного сознания наиболее критические вопросы – к донорству половых клеток. В случае обеспечения репродуктивных прав военнослужащих речь идет о сохранении собственных клеток и рождении генетически родных детей. Потенциально это мощная основа для продуктивного диалога с религиозными лидерами (которые могут просто не осознавать сути технологий, о которых дискутирует социум!) для достижения понимания и принятия с их стороны.
Битва двух наебок: почему украинцы возвращаются на оккупированные территории
Обновлены социальные нормы потребления газа: что теперь должны знать потребители
Цены на топливо снова взлетят: названы причины и сроки подорожания
В Украине могут запретить "нежелательные" звонки на мобильный: о чем речь
Подытоживая, я считаю, что по-настоящему адекватной была бы следующая последовательность действий:
- Принятие Закона о вспомогательных репродуктивных технологиях (который мусолили несколько лет, однако сейчас погрузили в состояние «глубокой криоконсервации»).
Нам нужно сначала определить общие правила по хранению и использованию половых клеток в случае гибели владельца, порядок приобретения наследства и других социальных прав зачатыми после смерти родителей детьми, возможности использования криоконсервированного биоматериала не только женой или мужем, но и родителями (как в Израиле) , тому подобное. И это далеко не весь список принципиальных вопросов. И потребность в их решении существует давно и не только в контексте войны.
- Обстоятельный анализ зарубежного опыта в части репродуктивных программ для военнослужащих: фактического опыта, преимуществ, недостатков, ограничений и рисков.
- Разработка соответствующей национальной программы с учетом пп. 1-2.
Акцентирую: при нормальном законодательном регулировании в сфере ВРТ речь пойдет преимущественно о вопросах финансирования и гарантии государства тем, кто ее защищает. А в определении моделей финансирования ВРТ-услуги для военнослужащих со стороны государства следует четко разделить хранение от использования. Остальное требует значительно больших бюджетов, кроме определения множества условий.
Рекомендуем по теме посмотреть эфир Юрия Романенко с Еленой Черненко и Мирославой Вацик.