Почему в Украина не может повторить реформы Польши и Румынии

В Украине, как в странах Азии, есть традиция давать каждому политическому циклу свой девиз правления. Леонид Кучма, например, правил под девизом «Догнать Францию». Виктор Ющенко надеялся «Догнать Польшу». А период правления Петра Порошенко, похоже, войдет в историю под девизом «Догнать Румынию». Увы, но современная Украина очень далека от Польши и Румынии. И причина здесь не в экономике, не в культуре поведения и не в размере займов. Проблема в том, что в Украине просто некому догонять своих западных соседей.

В 1999 году центр социологических исследований CURS опросил жителей Румынии о том, как они относятся к декабрьским событиям. Только 40% респондентов ответили, что считают это революцией, 36% заявили о государственном перевороте, 19% не смогли ответить на вопрос и еще 5% назвали произошедшее «событием другого характера».

Румынский историк Иоан Скурту полагает, что в декабре 1989 произошел военный переворот. Ведь ударной силой революции стала не стихийная толпа, а организованные военные, которые еще накануне переворота обсуждали вариант с отстранением Чаушеску от власти. Захват телевидения в Бухаресте и организация телевещания на всю территорию страны – беспрецедентная по тем временам информационно-психологическая операция. Румынская революция стала первой революцией, которую транслировали в прямом эфире.

Настоящим «драйвером» событий стал генерал Виктор Атанасие Стэнкулеску. Чаушеску назначил его исполняющим обязанности министра обороны после того, как предыдущий министр обороны застрелился. Когда диктатор бежал, Стэнкулеску переподчинил вооруженные силы министерству обороны, то есть себе. Тем временем на телевидение прибыли генерал Николае Милитару и капитан 1-го ранга Константин «Чико» Думитреску. Во время выступления в прямом эфире Думитреску обратился лично к будущему президенту Иону Илиеску и попросил его прибыть в студию.

Илиеску оказался на телевидении невероятно быстро. В своей речи, которую видела вся Румыния, он призвал к созданию Фронта национального спасения. А после прекращения трансляции Илиеску отправился в министерство обороны на встречу со Стэнкулеску. Последний по устной договоренности передал Илиеску власть в стране. В дальнейшем Стэнкулеску организовал «суд» над четой Чаушеску и позаботился об их немедленном расстреле, а также устранил других конкурентов Илиеску.

Все попытки сформировать новое правительство путем демократического голосования прямо на революционных улицах Бухареста потерпели крах. Было предложено несколько вариантов конфигурации власти, но ни одно из них не нашло широкой поддержки среди протестующих. Зато Илиеску, который контролировал телевидение и военных, смог без сопротивления навязать всей стране свой проект Фронта.

Слабо организованные демократические силы попытались взять реванш весной. Важно отметить, что в Румынии, как и в Украине, до революции не сформировалось никаких общенациональных организаций, которые вели борьбу с режимом. Если что-то и появлялось, то исключительно на локальном уровне. Попытки создать общенациональную партию нового типа предпринимались только после революции, и то – безуспешно. Часть революционеров была абсорбирована режимом Илиеску и оппозицией, а наиболее непримиримых раздавили танками.

В Румынии была своя цветная революция – это голаниада, которая началась в апреле 1990 года накануне майских выборов. Протест был ненасильственным: масса интеллигенции, романтика, атмосфера мира и дружбы. Свое название акция неповиновения получила от слова «хулиганы» – golani. Главным требованием протестующих стала люстрация: участники голаниады хотели запретить бывшим членам РКП принимать участие в выборах. Поскольку это касалось лично Илиеску и его ближайшего окружения, он расценил протесты как угрозу и после победы на выборах решил разогнать демонстрантов. Ударной силой реакции стали шахтеры из долины Жиу. 13-15 июня при поддержке бронетехники под лозунгом «Смерть интеллигенции!» они разобрались с участниками голаниады, убив до 100 человек. Это событие вошло в историю Румынии как минериада.

Битва против номенклатуры была проиграна окончательно. Но это не остановило реформы: в бывшем окружении Чаушеску понимали, что страна балансирует на грани гражданской войны, и медлить нельзя. Можно сказать, Румыния после 1989 года пошла по английскому пути, когда правящие круги решили не накалять обстановку, и проводили жизненно необходимые реформы «сверху». Никто не говорил о том, что реформы невозможны. Когда требовалось, их поддерживали танками.

В Польше, в отличие от Румынии, существовала внесистемная общенациональная организация «Солидарность». Здесь переход к свободному рынку и демократии связан с многолетним силовым противостоянием. Но, как и в Румынии, в Польше имелась дальновидная правящая верхушка. Министр обороны ПНР генерал Войцех Ярузельский, который ввел военное положение в стране 1981-1983 годах, был польским патриотом, и фактически предотвратил вторжение советских войск. В 80-е годы в Польше схлестнулись две патриотичные силы, каждая из которых продемонстрировала готовность к борьбе до смертельного исхода.

Что на сегодняшний день представляет собой Украина? В стране нет общенациональной внесистемной оппозиционной силы, патриотично настроенных правящих кругов и более-менее влиятельной армейской верхушки. Украинская олигархия – это не румынская и не польская номенклатура. Она слепа и нацелена на решение тактических задач. Поэтому Украина, несмотря на слабую организацию демократических сил и их фактическое поражение, не может воспользоваться опытом Румынии.

Также Украина не способна идти по пути Польши. В Украине нет антагонистичных патриотических сил. Украинские олигархи – это серая масса, которая заполнила вакуум власти. Многие ли украинцы готовы отдать жизнь за сохранение олигархии? Многие ли готовы отдать жизнь за идеи оппозиции? Какой смысл созывать Конституанту, если хотя бы одна из сторон возможных переговоров не является представителем реально существующей силы?

Мишель Фуко утверждает, что сопротивление – это конкурирующая власть. Обладает ли внесистемная оппозиция властью? Увы, но если власть оппозиции или олигархии переоценены, Конституанта автоматически превращается в очередной симулякр, живущий только на страницах СМИ. Вспомним Арсения Яценюка с призывом к общенациональной забастовке в декабре 2013.

Еще одна важная проблема – способность воспользоваться плодами насилия. Это могут сделать только субъекты. Майдан субъектом не был и в принципе не мог стать. Организаторами и бенефициарами Майдана оказались олигархи. Примерно то же произошло в Румынии в 1989 году, но только с тем отличием, что номенклатура имела государственное мышление, поэтому спаслась сама и спасла страну.

Способны ли те, кто называет себя внесистемной оппозицией, воспользоваться плодами очередного выступления? Даже если они обладают некоторой властью, и после призыва к восстанию сторонники оппозиции выйдут на улицы украинских городов, сможет ли инициатор контролировать события?

К сожалению, пока в Украине нет ни одного субъекта, способного оперировать на национальном уровне. Олигархи заполняют вакуум власти, а внесистемная оппозиция властью не обладает и не может организовать сопротивление. Те, у кого есть возможность принимать стратегические решения, чтобы найти выход из ситуации, не имеют государственного мышления.

Похоже, кристаллизация центров силы будет происходить «на ходу», уже в процессе гражданской войны. Украина пока не доросла до польского Круглого стола или Румынской революции. Максимальная перспектива – это Албания в 1997 году, хаос и анархия, разделение «сфер влияния» между молодежными группировками, мафия, тысячи беженцев. Потом, возможно, произойдет появление региональных или общенациональных сил, готовых к переговорам. А может, и нет.