На страницах «Хвилі” часто упоминают опыт модернизации в Турции, осуществленной под руководством Мустафы Кемаля (Ататюрка). Он интересен тем, что Турция осуществила огромный скачок в развитии, используя внутренние ресурсы и успешную внешнюю политику. Может ли Украина использовать опыт Турции?
Несколько дней назад на «Хвиле» была опубликована статья «Мустафа Кемаль Ататюрк или «Как превратить исламскую империю в государство-нацию?». Она вызвала бурное обсуждение в сети. Предлагаем вашему вниманию реакцию на этот материал.
Что написать автору? Статейка достаточно слащавая и политкорректная. И только в паре последних абзацев упоминается, что по современным канонам Ататюрк — военный преступник.
Что должен сделать украинский политик, что бы стать похожим на Ататюрка? Для начала, вырезать в Крыму всех русских и произвести с Россией обмен населением. Все украинцы из России должны переехать в Украину, а все русские и считающие себя таковыми — из Украины в Россию.
Найдется ли в Украине такой политик? Понятно, что нет. В некотором смысле нам сейчас тяжелее, чем Ататюрку, ибо задачи стоят те же, а руки связаны.
Почему Ататюрку было легче?
1.Ататюрк воевал против достаточно слабых государств: Армении, которую уничтожил, как государство, и Греции, войска которой были выбиты с Малой Азии. С великими державами (Англией и Францией) конфликтов почти небыло. Англия свои войска вывела в основном по собственным соображениям. Ленинская Россия Ататюрка поддерживала. Первая мировая война закончилась, нации великих держав воевать больше не хотели.
2. Нетурецкое население (греки и армяне) турок воспринимали всегда враждебно. Смешанных браков практически небыло. Этносы не смешивались и жили даже в одном населенном пункте раздельно.
У нас, в Украине, ситуация другая.
Во-первых, нет Ататюрка. Национальная идеология (с которой ведется любая война за независимость) не является господствующей. И либеральный Запад, формально являющийся нашим союзником, не хочет победы этой идеологии и украинской субъектности.
Во-вторых, воюем мы хоть и против ослабленной, но великой державы. Остальные мировые игроки не очень горят желанием нам помочь. Речь не идет об их участии в боевых действиях, даже оружием помочь не хотят. Хорошо, что хоть пайки и бронежилеты иногда дают.
В-третьих, население Украины, особенно восточные и южные регионы, сильно перемешано, куча межнациональных браков, а отличие украинца от русского — чисто идеологическое: кто за Украину, тот и украинец, будь он хоть негром с Африки. Людям нужно самоопределяться, а делать этого очень не хочется. В результате выбор иногда чисто случаен: залетел в хату украинский (или думают, что он украинский) снаряд, так уцелевшие жители становятся сторонниками ДНР.
В-четвертых, победа «откладывается» по техническим причинам. Газотранспортная система и трубопроводный транспорт связывают воедино Россию, Украину и Европу. Война с Россией и переговоры с Россией, несмотря на весь сюрреализм происходящего, происходят одновременно и паралельно. И это будет продолжаться наверное еще пару лет, пока Европа не сможет отказаться от российского газа, а Украина — получать газ через Европу или из других нероссийских источников. Добыча сланцевого газа в Донбассе и природного — на Крымском шельфе, пока откладывается.
В-пятых, гибридная война предоставляет возможности, которых небыло у Ататюрка: война в международных судах. Формально, весь мир за нас. И в Украины есть возможность отсудить не только «справедливую» цену на газ, но и разные «упущенные выгоды» за потерю Крыма и сам Крым. Выигранные иски обратить на взыскание поступлений Газпрома и других российских компаний в Европе и других местах от экспорта. Это автоматически ограничит российский экспорт, заставив перейти на бартеризацию отношений.
В-шестых, существование украинского государства в значительной мере зависит от западного финансового донорства (МВФ, Европа, США). Ататюрк о такой ситуации и мечтать не мог, но с другой стороны и не был ничего должен Западу. Это с одной стороны позволяет избежать лишней крови и смертей, а с другой — консервирует существующую ситуацию и может потребовать смертей и крови в будущем.