В Украинских (да и не только) СМИ активно обсуждается успешное контрнаступление августа-сентября 2022 года. В том числе проходят тезисы о крупнейшем за последние десятилетия военном поражении России, о разрушении мифа «непобедимости российской армии». Однако чрезвычайно мало попыток анализа влияния данного процесса и идей его использовать в своих силах. В то же время, на мой взгляд, наша радость от побед неприятна Кремлю, но простое наблюдение, без действий позволит российским элитам, даже при полном поражении, вернуться к выстраиванию конструкции своего влияния через обновлённую мифологию о своей армии.

Пунктиром о том, что произошло

Россия не может проиграть в войне — этот тезис слышали не раз и он срабатывал, даже в Украине. Давайте вспомним Крым и ощущение поражения, фактор угрозы «российского вторжения» стал одной из причин «Минских соглашений» и долгих разговоров об их исполнении.

Но уже даже в 2014-15 году в среде украинских военных намечался перелом — российских солдат можно было побеждать на линии фронта. Однако, по большому счёту, тогда война имела «ограниченный» формат и, соответственно, максимум, что могла представить Украина в публичном поле — способность противостоять агресии. И для наших партнёров (как и для партнёров РФ) слова «противостоять», «сопротивляться» не означали «отражать агресию» и уж, тем более «побеждать».

Именно поэтому в начале 2022 года в большинстве стран, сегодня поддерживающих Украину, доминировало убеждение о возможном военном поражении Украины, но с вероятностью «сопротивления» чуть позже, в том числе партизанскими методами.

Однако «Киева за три дня» не случилось. Более того, через по прошествии месяца боёв Россия отступила из Киевской, Черниговской и Сумской областей. Первый успех Украины, первая трещина в мифе о «непобедимости» российской армии. И первая трещина в использовании этого мифа. В той же Беларуси, как бы не старалась пропаганда, местные силовики получили колоссальный демотиватор для возможного участия в войне — уровень потерь российских оккупантов. Как бы не секретили данные, но те же военные, медики представляли как минимум порядок цифр – госпитали работали, караваны машин с «грузом 200» шли, разбитая техника загружалась в составы.

Но миф ещё был силён. Тем более, что Россия «вышла» из упомянутых регионов «опережающими темпами». Да, вели арьергардные бои, но выходили сами. И негатив от бегства мог быть нивелирован успехами/давлением на других участках. И это бы вернуло силу влияния «мифа о непобедимости». Тем более, что, что в любом учебнике по истории войн описываются как успешные, так и провальные операции армии, которая в результате победила в войне. Если же говорить об офицерах стран бывшего СССР, то они учились преимущественно по российским «учебникам». То есть, максимальный эффект от российского провала под Киевом укладывался в рамки «плохо спланированной операции сильнейшей армии».

Россия сконцентрировалась на продвижении в восточных областях Украины. Несколько изменила тактику, пыталась работать не наскоком, а уже «по учебникам». Своим. Используя немецкую тактику огненного вала или советский подход продавливания числом. С жёсткой вертикальной организацией принятия решений. Полуавтономные действия ЧВК на низовом уровне, были, скорее, исключение из правил.

В результате, ценой колоссальных потерь выдавили ВСУ из ряда городов и сёл, взяли под контроль внушительную территорию. Украина, со своей стороны, продемонстрировала способность эффективно сопротивляться. Вопрос о «способности побеждать» висел в воздухе.

И вот на этом фоне происходит контрнаступление в Харьковской области. Ключевое его отличие от ситуации по Киевом в том, что армия РФ пыталась сопротивляться, удержать позиции и потом побежала. Под ударами защитников Украины. И получила провал, почти как по учебникам об истории Второй Мировой. Пытались повторить действия РККА 1942-43 годов в районе Харькова и по тем же учебниам нарвались на разгром. Месяц вели бои за Балаклию, месяц штурмовали Изюм и окрестности и за 2 дня бежали оттуда. Это уже не отвод войск, не передислокация. Это разгром, пусть на тактическом уровне, но разгром. И потеря инициативы.

На этом месте возвращаемся к самому главному — восприятие российского военного потенциала политиками и военными других стран. Наши поняли, что Россия может быть разгромлена в Украине. Это напрямую повлияет на объёмы и характер военной поддержки с их стороны.

Но ключевым последствием, которое стоит попытаться оценить, является восприятие ситуации военнослужащими армий постсоветских стран. Несмотря на закрытость информационного пространства, несмотря на работу пропаганды, они понимают, что сказки про передислокацию на человеческом языке означают «российские войска разбили и они бежали».Причём, если оценить изюмскую группировку, то количественный перевес в технике и живой силе был как раз у разбитых. Ведь только в окрестностях Изюма стояло не менее 12-15 тысяч. Бахмут — около 2, линия фронта — ещё 3-4, резервы в районе Купянска — 4-5. Украина же, судя по названиям бригад, которые двигались в этом районе, вряд ли бросила на прорыв больше 10-12 тысяч военнослужащих.

То есть, армия РФ, имея преимущество по всем параметрам, кроме высокоточного оружия, и, судя по всему, умных людей в штабах, бежала.

Это является ключевым. Удар по мифу о российской армии как наиболее боеспособной армии в регионе. Помните у Лукашенко «Россия не может проиграть» Почему «не может»? Потому что это Россия.

Популярні новини зараз

У The Times пояснили, якою катастрофою обернеться для Заходу падіння України

Над анексованим Севастополем окупанти збили свій винищувач і він звалився в море: відео

Енергетичну інфраструктуру Харківщини відновлять за рахунок Фонду підтримки енергетики

З 1 квітня змінять правила ввезення гуманітарки в Україну

Показати ще

«Сильная армия» как ключевой фактор влияния России

Конструкция о непобедимости российской армии (по крайней мере в регионе) служила очень мощным фактором удержания ряда государств в своей орбите.

  • Союзники либо страны, которых РФ втянула в свои политические конструкции. Уверенность в том, что можно пытаться играть с соседями с позиции силы и если что, угрожать им.
  • Некая уверенность правящих режимов в своей устойчивости — если что — Россия поможет.
  • А с другой стороны — страх дрейфа от России — если не что — Россия накажет. Воевать против РФ, поднимать ставки выше неких красных линий страшно. И даже поднимая ставки такие политические лидеры идут с мыслью не «защитить своё» а «уступить не так много» -договариваться всё же придётся.

И, наконец, государства, которые не втянуты в российскую орбиту, но которые РФ не хочет отпускать. Тут играют свою роль замороженные конфликты. Россия подогревает конфликты, пытается создать предпосылки для гражданских войн и потом держит соседей на коротком поводку «сепаратистских регионов». Конфликт не заканчивается от слова совсем. Типичный пример — Приднестровье, где «успешно» реализуют множество планов реинтеграции, но ни один из них не затронул политическую составляющую. А вот в экономике Молдова сдала множество позиций. При этом до сих пор не имеет чёткого понимания как и когда возможна реинтеграция региона. Так сказать, процесс без финала, но с учётом «фактора России», которая вовлечена в «урегулирование».

Ключевое в данном случае — несмотря на очевидность российского влияния, страны-жертвы такой гибридной агрессии подходили к проблеме в логике «военным путём, повышением ставок решать не будем — там же Россия». И постепенно, через 3-5 лет после выхода конфликта на замороженную фазу, в политическом поле появлялись (активизировались) якобы местные политики выступающие за улучшение контактов с РФ. Читай — за то, чтобы прислушиваться к желаниям и рекомендациям Кремля. Почему? А потому что есть фактор в виде «непобедимой» Российской армии, которая в случае чего может вмешаться.

Российское влияние без фактора «непобедимой армии»

Теперь давайте уберём из этих формул «непобедимую российскую армию». Государства в орбите РФ видят, что отскок от кремля возможен. Что Россия при грамотном твоём подходе может и не то, что не победить, а побояться сунуться. Второе,если сунется, армия РФ способна в панике бежать — главное знать как и куда бить.

Это слом базовой конструкции в головах у людей. Он только начинается, но каждое следующее поражение России будет только ускорять процессы.

Таким образом, если мы говорим про политиков второго эшелона (не из ближайшего окружения правителя), если мы говорим про военных и силовиков, выходим на ситуацию потери ориентиров. А именно:

  • эталона боеспособности и военной мощи не существует
  • это означает, что щита безопасности (при условии того, что ты послушен Кремлю) не существует
  • но это же означает, что и угрозы неотвратимого твоего поражения в случае конфронтации с Кремлём тоже не существует.

Происходит деконструкция ключевого политического мифа России.

На этом фоне начинается ещё один процесс. Разрушение культурного мифа о России как защитнице добра. Пока есть фактор армии, свидетельства о военных преступлениях русских, об их бесчеловечной тактике захвата и контроля территорий сталкивались с «неприятием» реальности. Дескать, а зачем самой сильной армии опускаться до такой низости. Мол, это не повсеместно, а отдельные преступники могут быть. Зато в общем РФ на стороне добра.

А если армия не сильнейшая? Логика «ей незачем опускаться до такой низости» уже не работает. Скорее наоборот, слабый готов гадить исподтишка, срываться на беззащитных. То есть открывается возможность для десакрализации образа «культурной России» в странах-соседях. Именно после разрушения мифа о «непобедимости армии». Если военный не лев а шакал, он и вести себя будет как шакал.

Сказанное выше — условия, которые создаются. Точнее условия и медленный процесс разрушения политико-культурного образа России, создававшегося даже не десятилетиями, а столетиями. Ведь это лишь несколько видоизменённая имперская конструкция. Условиями, возможностями можно воспользоваться, а можно их и упустить. В нашем случае это касается как государств, находящихся в орбите РФ, так и государств, желающих изменить баланс сил. И, если ничего не делать, что российские элиты (с Путиным или без него), через определённое время вновь попытаются воссоздать конструкцию которая работала столетиями.

Использовать момент или что такое «новый эталон»

А теперь давайте подумаем, как можно повлиять на соседей. Строить идею новой империи, вряд ли имеет смысл. Но ускорить развал образа «сильной России» можно. Но надо думать о том, как создать новый образ, если хотите, эталон. На первом этапе для силовиков и упомянутых выше политиков среднего звена.

С точки зрения военной организации, таким эталоном может быть украинский силовой блок. ВСУ, да и не только. С политической точки зрения это полезно для Украины. Если твоя военная организация воспринимается как эталонная либо близкая к эталонной, то соседние государства предпочитают либо поддерживать с тобой хорошие отношения либо, как минимум, не уходить на спираль конфронтации. И уж, тем более, не угрожать.

Как этого достичь? Информация. Причём не только о потерях и поражениях России, но и за счёт чего создавалась победа Украины.

Часть российского мифа о непобедимости армии, среди прочего, в огромном количестве материалов по «военной науке», издаваемых в РФ. Если офицер, курсант учится по российским книгам, он воспринимает ВС РФ как «учителей». В таком формате поражение, разгром эталона разрушает картину мира, но при отсутствии альтернативы, позволяет её воссоздать через пару лет. Дескать, были ошибки, которые исправлены. Либо,в худшем для РФ случае, использование мифа об устаревшем оружии но гении полководцев. Заметьте, что на фоне поражений, российская пропаганда уже ведёт подготовительную работу к воссозданию мифа через «масштабирование противника». Если в начале войны российской армии противостояли «формирования националистов», то сегодня война подаётся как противостояние «со всем блоком НАТО».

Миф не воссоздаётся и разрушается, когда есть доступный взгляд «иной стороны». То есть КАК военные и политические решения РФ привели к краху, КАК использовались ошибки оккупанта, КАК эффективно противостояли (и разбивали) противника.

Во время войны, естественно, не всё можно публиковать, не обо всём можно говорить. Но доступная и «безопасная» с военной точки аналитика чрезвычайно важна. Например, прекрасный текст об истории обороны Киева от The Washington Рost, который прошёл почти незамеченным в украинском информационном пространстве. Хотя по логике проведения ИПСО, такие тексты должны оперативно переводиться на русский, румынский, беларуский, казахский, армянский, тот же турецкий и забрасываться в информационное пространство этих стран. На первый взгляд, сложно, нет уверенности в массовом охвате. Да и проще ведь попробовать сделать мем, краткий текст на 200 знаков с красивым призывом.

Но такие лонгриды имеют хоть и меньшую, однако, более важную аудиторию. Они дают военным других стран ответ на вопрос «почему». Что поражение РФ есть результатом грамотных действий украинской стороны. А значит, поскольку россия не способна перестроить организацию (а не вооружение) своей армии, поражение закономерно. Как и последующие.

Но статья в американском издании — лишь один из удачных примеров, который не даёт полной картины. Обзоры вроде «как защищался Чернигов», почему русские завязли на житомирской трассе важны. Не только как, но почему (!).

В конце концов, в СМИ говорится о поражении складов, штабов оккупантов. Не сложно сопоставить данные в одну картину и на примере отдельно взятой бригады показать как она вначале лишается нормального снабжения, потом командования, что с ней происходит в результате. В этом нет военной тайны — информация и так есть в сводках ГШ и в СМИ. Суть в другом — показать что ВСУ ЗНАЮТ КАК уничтожать оккупанта, что поражения русских не случайность, а закономерность.

Это во время войны. После её окончания Украина может стать образовательным хабом для молодых офицеров из постсоветских стран. В части того, как на базе постсоветской армии создать силовой блок, способный нейтрализовать угрозы, в том числе, от более мощных (по ресурсной базе) государств. Как обеспечить победу над армией, имеющей количественное превосходство. Проще говоря, объяснить, что ум побеждает тупую силу. Украинские офицеры, прошедшие эту войну — чрезвычайно ценный ресурс такой политики. Они же (как и солдаты, сержанты) — ценный ресурс инструкторов.

И, наконец, книги, обзоры, учебники. Которые переводятся на языки стран-соседей. Это ресурс влияния.

ВСУ могут занять место «эталона боеспособности» в восприятии военных региона. А это уже политический ресурс. Даже если ты трансформируешь свою армию по образу другой и даже если ты успешен, бросать вызов «эталону» вряд ли будешь.

То есть речь идёт об использовании той же политической функции, которую использовал Кремль, представляя ВС РФ как «реальную силу». Альтернатива, лишённая при этом имперских амбиций и показывающая как эффективно защититься от желания империй «прирастать» твоими территориями будет выглядеть заманчиво для большинства тех, кто сегодня находится в российской орбите влияния.