Форпост США против Китая: альянс QUAD и его перспективы

24 сентября в Вашингтоне состоялся очный саммит Четырёхстороннего диалога по безопасности или QUAD (Quadrilateral Security Dialogue). Объединение представляет собой коалицию четырёх морских государств: США, Австралии, Японии и Индии. Инициатором создания QUAD изначально выступил премьер-министр Японии Синдзо Абэ ещё в 2007 году.

В своём эссе, где он обозначил QUAD как «бриллиант безопасности» региона, Абэ призвал к смягчению усиливающегося влияния Китая путем тесного сотрудничества на морском пространстве от Индийского океана до западной части Тихого океана.

Суть идеи Абэ состояла в том, чтобы расширить уже существующий трёхсторонний стратегический диалог между США, Австралией и Японией, пригласив к сотрудничеству Индию.

Для Японии в условиях изменения баланса сил и снижения роли США в Азии все большее значение приобретает партнерство с другими ведущими игроками, и Индия наряду с Австралией здесь играет ключевую роль.

Стратегические партнерство Японии и Индии стало реальностью во многом благодаря тому, что они сошлись на базе одного общего интереса — не допустить доминирования Китая на Индо-Тихоокеанском геополитическом пространстве. Индия, обладающая пятым в мире по величине морским флотом, представляется Японии вполне выгодным партнером в плане сдерживания китайской экспансии.

Япония обеспокоена активностью Китая в Восточно- и Южно-Китайском морях. Южно-Китайское море имеет огромное значение, во-первых, как источник углеводородов на континентальном шельфе, и, во-вторых, как транзитный путь, связывающий Восточную Азию с богатыми нефтью и газом районами Ближнего Востока. Более того, в среднем около 80% импортируемых товаров приходят в Восточную Азию именно через Южно-Китайское море, что составляет треть всей мировой торговли. Около половины объема морских перевозок приходится на нефть и нефтепродукты.

Китай претендует на 80% акватории Южно-Китайского моря – так называемая концепция “9 линий”, которая также называется «бычий язык», поскольку очертания напоминают именно эту форму.

По этому каналу коммуникации проходит около 60% китайского товарооборота и 80% импортируемой Китаем нефти. Таким образом, внешняя торговля, экономическое развитие и энергетическая безопасность КНР зависят от безопасности судоходства в Южно-Китайском море, поэтому Южно-Китайское море – вопрос национальной безопасности Китая.

Установление контроля Китая над акваторией Южно-Китайского моря и превращение его в, как выразился Синдзо Абэ, “пекинское озеро”, будет означать дальнейшее расширение его политического и экономического влияния, а также усиление энергетической независимости, что еще больше усилит влияние КНР на соседние страны и, соответственно, ослабит влияние США и их союзников, которые полностью зависят от проходящих здесь поставок углеводородного сырья.

Что касается Восточно-Китайского моря, то здесь по сей день актуален территориальный конфликт между Японией и Китаем за острова Сенкаку (Дяоюйдао) и Рюкю. Япония считает эти территории крайней точкой своей островной префектуры Окинава и исконно японской землей, тогда как Китай считает их исконно китайскими.

Впрочем, сам конфликт обострился не столько из-за истории, сколько по экономическим причинам в 1960-х годах, после проведения исследований, на основании которых был сделан вывод о возможности наличия запасов нефти и газа. Однако точных объемов этих запасов никто не знает: по оценке Администрации энергетической информации США, в Восточно-Китайском море залегает 28–57 млрд кубометров углеводородов, китайские расчеты превышают эти показатели в сотни раз.

Для Японии обнаружение таких месторождений могло стать спасением от их сильной ресурсной зависимости, которая является одной из причин этого территориального конфликта с Китаем, также зависимым от импорта нефти и газа.

В 2013 году КНР объявила о создании опознавательной зоны идентификации ПВО в Восточно-Китайском море, которая, в частности, распространяется и на спорные острова Сенкаку. Было объявлено, что все самолёты, входящие в зону, обязаны будут предоставить информацию о плане полёта, собственной радиочастоте и транспондере. Согласно распоряжению Минобороны КНР, китайские вооруженные силы отныне будут применять меры оборонительного характера в отношении любых воздушных судов, не отвечающих на запросы и не подчиняющихся приказам при нахождении в этой зоне.

Японские СМИ публиковали информацию о том, что Силы самообороны, береговая охрана, полиция и МИД Японии уже несколько лет регулярно проводят секретные совместные командно-штабные учения по отработке действий на случай попытки Пекина захватить архипелаг Сенкаку. Один из сценариев учений исходит из возможности высадки на острова китайской морской полиции. В этом случае предполагалось задействовать лишь японскую береговую охрану и полицию с одновременным проведением у островов совместных учений ВМС Японии и США для сдерживающего воздействия на Пекин.

Другие сценарии предполагают возможность эскалации конфликта вплоть до привлечения вооруженных сил. Но воспринимать эти учения как подготовку к перспективному вооружённому столкновению едва ли стоит – японцы используют все возможности для всестороннего развития Сил самообороны. На данный момент, конфликт остаётся по факту замороженным: китайские суда периодически появляются в зоне спорных островов, Япония в ответ выражает протест.

Индия, в свою очередь, с опаской смотрит на деятельность Китая в Индийском океане.

В первую очередь, речь здесь идёт о так называемой китайской стратегии “нити жемчуга”. Её суть состоит в строительстве различных инфраструктурных объектов – глубоководных портов, ремонтных доков, военно-морских баз – в дружественных Китаю странах на северном побережье Индийского океана.

Рекомендуем также другие материалы по геополитике Азии:

• AUKUS: хорошо забытое старое в новой антикитайской обертке.
• Внешняя политика Вьетнама между США и Китаем.
• Кризис в Мьянме: геополитика, соперничество и интересы Китая.

Цель же инициативы – выход к Индийскому океану: “жемчужины” должны помочь КНР выстроить стратегические связи со странами вдоль морских транспортных коридоров от Ближнего Востока до Южно-Китайского моря, чтобы защитить свои интересы и обеспечить энергетическую безопасность, снизив зависимость от Малаккского пролива, через который проходит почти 80% китайского энергоимпорта.

Такими “жемчужинами” являются порт в Коломбо (Шри-Ланка), контейнерный порт в Читтагонге (Бангладеш) и в Хамбантонта (Шри-Ланка), морские базы в Мьянме, а также порт в Гвадаре (Пакистан), расположенный в 400 км от стратегически важного Ормузского пролива, ведущего в Персидский залив. Нью-Дели воспринимает эту стратегию Пекина как попытку окружить Индию, загнать её в геополитический капкан.

Тёплые взаимоотношения Пекина и Исламабада в этом контексте только усугубляют конфликт и усиливают подозрения индийцев. Вот уже несколько десятилетий Китай планомерно укрепляет дипломатическое и военное сотрудничество с Пакистаном – естественным соперником Индии, с которым они воевали уже трижды, и имеют неразрешённые территориальные споры, часть которых касается приграничных с Китаем земель. Пакистан со своей стороны рассматривает Китай как противовес могуществу и влиянию в регионе как Индии, так и США, а потому охотно соглашается на китайское партнерство.

Помимо стратегии “нити жемчуга” у Пекина есть ещё одна концепция, в которой Пакистан играет важную роль – глобальная инициатива “Один пояс и один путь”, выдвинутая Си Цзиньпином в 2013 году. Это объединение двух проектов “Экономического пояса Шёлкового пути” и “Морского Шёлкового пути XXI века”. Инициатива уделяет основное внимание странам Азии, Восточной Африки, Восточной Европы и Ближнего Востока - региона, состоящего главным образом из стран с формирующейся рыночной экономикой. В настоящее время в инициативе принимает участие 71 страна, которые вместе представляют более трети мирового ВВП и две трети населения планеты.

Составляющей частью Экономического пояса Шелкового пути является Китайско-пакистанский экономический коридор (КПЭК). Речь идет о строительстве железных и шоссейных дорог (транспортной инфраструктуры) между Синьцзяном (Синьцзян-Уйгурским автономным районом Китая) и Макранским побережьем Пакистана. Поэтапное строительство КПЭК предусматривает осуществление интеграционных процессов не только в области транспорта, но и в энергетике, промышленности, сельском хозяйстве, образовании, науке, туризме и других сферах гуманитарного сотрудничества.

Дели настороженно относится к заметному расширению сотрудничества между Исламабадом и Пекином в значительной степени по той причине, что КПЭК проходит в Пакистане по спорной территории Гилгит-Балтистана, которую индийская сторона считает своей и незаконно захваченной Пакистаном после разделения Индии в 1948 году.

КПЭК настораживает индийское руководство еще и по той причине, что существенно расширяет как экономическое, так и политическое влияние Китая, причем не только в Южной Азии, но и в соседних регионах - в Центральной и Западной Азии. Через Гилгит-Балтистан китайцы способны связать Центральную и Южную Азию с их южно-китайскими портами Гуанчжоу и Фэнченган, завязывая на китайских торговых маршрутах смежные регионы.

А недавняя катастрофа в Афганистане и выход оттуда США делают КПЭК ещё более привлекательным проектом для Китая, и повышают вероятность его реализации, если у Пекина получится договориться с "Талибаном".

Естественным продолжением “Одного пояса, одного пути” является Океания, где сталкиваются интересы Китая и Австралии.

Статус Австралии как государства «средней силы» не позволяет играть значительную роль в современных международных отношениях, повестку дня которых определяют великие державы, а потому Австралия оказывается перед сложным выбором между двумя такими державами: США или Китай.

Хотя отношения Австралии и Китая долгие годы были более чем дружественными – Австралия даже отказалась от QUAD в 2008 году, чтобы эти отношения не портить – за последние несколько лет всё кардинальным образом изменилось. Укрепление торговых связей Австралии и КНР с каждым годом всё больше сказывалось на внешней политике Канберры, которой было тяжело поддерживать баланс между главным торговым партнером в лице Китая и главным союзником в области безопасности в лице Соединённых Штатов.

Торговля между Австралией и Китаем в 2019-2020 финансовом году составила более чем $185 млрд. Отношения испортились после того, как Австралия призвала расследовать происхождение коронавируса, поддержав таким образом нарратив американцев, пытающихся выставить КНР виновниками пандемии, а также запретила компании Huawei строить свою сеть 5G на территории страны.

Китай в ответ решил ввести торговые ограничения: приостановил поставки австралийской говядины и ячменя, поднял пошлины на злаковые до 80%, задерживал поставки, затем повысил пошлины на австралийские вина до 212%. Кроме того, Пекин фактически запретил поставки австралийского угля, а уголь является вторым по величине экспортным продуктом Австралии.

Китайская угроза для Австралии является, таким образом, не военной, а экономической, поскольку в результате торговой конфронтации Австралия потеряла порядка $6 млрд в экспорте. Вполне понятно, что Австралия не хочет подвергать свою экономическую безопасность рискам, исходящим от Китая. А что касается союза с Вашингтоном, то оборонная стратегия Австралии 2020 года гласит, что «гарантии безопасности, обмен разведданными и технологическое промышленное сотрудничество, осуществляемое Австралией и США, имеют и будут иметь решающее значение для австралийской национальной безопасности», что подчеркивает приверженность США, «естественному» союзнику.

Австралия, претендент на лидерство в Океании, также обеспокоена увеличивающимся присутствием Китая в зоне своего влияния – в южной части Тихого океана. Пекин наращивает дипломатическое и экономическое присутствие в третьей островной цепи – от Алеутских островов через Гавайи до Океании. Примером тому служат переговоры КНР с Фиджи, Вануату и Папуа-Новой Гвинеей о размещении своих военных баз на территории этих стран. Фиджи, Вануату и Папуа-Новая Гвинея - это ближайшие к восточным берегам Австралии крупные независимые государства, которые обладают первостепенной стратегической и геополитической значимостью для оборонной политики Австралии.

Таким образом, эти базы были бы китайскими форпостами недалеко от Гавайев и Гуама – ключевых тихоокеанских оборонных пунктов США, главного союзника Австралии (всего в Южнотихоокеанском регионе расположено девять американских баз). Океания представляется для Китая стратегически выгодным пунктом мониторинга деятельности вооруженных сил Австралии, США и других игроков региона, включая Индию и Японию.

Помимо этого, Китай активно использует экономические инструменты распространения своего влияния. За последние 10 лет Китай инвестировал в экономику тихоокеанских островов около $1,7 млрд и стал для них третьи донором после Австралии и Новой Зеландии.

Отдалённость островных стран от ключевых мировых рынков и центров торговли вдобавок к небольшим размерам внутреннего рынка, ограниченность ряда природных ресурсов и зависимость от импортируемых энергоресурсов – всё это затрудняет развитие их экономики, а потому страны Океании вынуждены опираться на поддержку основных региональных лидеров.

Помимо этого, для островных государств важна экологическая повестка. В этой части света находится так называемое “тихоокеанское вулканическое огненное кольцо”, в результате чего различные природные катаклизмы, наподобие землетрясений, цунами – явления обыденные.

Соответственно, вопросы изменения климата, и ликвидация последствий природных катастроф – актуальные вопросы для государств южной части Тихого океана, требующие финансовых инвестиций, которые щедро предлагает Китай. В обмен на инвестиции Китай получает бонус в виде голосов в ООН. Это также приносит очки в игре против Тайваня, который также активно спонсирует островные государства в обмен на дипломатическое признание.

Имея общие проблемы с расширением китайского влияния, неудивительно, что Австралия, Япония и Индия быстро нашли общий язык, а при поддержке США это взаимопонимание обрело институциональные черты.

Стратегически ценность QUAD, с точки зрения стран-участниц, состоит в том, чтобы показать Пекину, что ряд государств не согласны с существующим региональным порядком, не желают абсолютной гегемонии КНР в регионе и будут с этим бороться. Однако, выполнить эту задачу практически невозможно с точки зрения нынешнего уровня взаимодействия стран в формате QUAD.

Дело в том, что основная проблема QUAD заключается в неопределённости их статуса. На данном этапе – это не более, чем дискуссионная платформа для обмена мнениями. Более того, эта платформа имеет неопределённую специфику, и саммит 24 сентября это наглядно продемонстрировал.

Эффективность работы объединения вызывает серьёзные сомнения, когда на повестке дня столь широкий и разносторонний спектр вопросов: изменения климата, коронавирус, вакцинация, кибербезопасность, терроризм и так далее. Охватить все аспекты региональной безопасности – задача возможная, но бесперспективная.

Другими словами, QUAD – лишь тень некоего «альянса», которого на самом деле пока что не существует. Институция рыхлая, а их повестка слишком широкая, что осложняет постановку конкретных задач и целей. Впрочем, США явно пытаются изменить порядок вещей, особенно после того, как к власти пришла администрация Байдена.

Проведение саммита QUAD через 10 дней после объявления о подписании трехстороннего оборонного соглашения AUKUS как раз показывает, что США смещают свое внимание с Атлантики в Индо-Тихоокеанский регион, и желают заняться вплотную выстраиванием конструкций для сдерживания Китая.

Саммит должен был стать сигналом Вашингтона о том, что они решительно настроены усиливать своё присутствие в регионе. Причём, в проведении встречи больше видится информационно-медийная функция мероприятия. Акцентируя на своей глубокой приверженности и преданности, Штаты пытаются дипломатически реабилитироваться после фиаско в Афганистане и создать противовес риторике китайских СМИ, которые жёстко критикуют США и обвиняют в ненадёжности как партнёра. AUKUS в этом плане — свидетельство того, что, дескать, региональные союзники США не дрогнули, и давно определились, на чьей они стороне, а саммит QUAD должен показать дух солидарности и единения для решения глобальных проблем.

Помимо Японии, которая связана союзническими отношениями с США уже многие десятилетия, к лагерю примкнули Индия, которая долго не могла проявить решимость в выборе политического партнёра между США и Китаем, так как Китай является вторым по величине торговым партнером Индии, как и для Австралии. Саммит сам по себе не должен был принести ощутимых результатов, кроме общих заявлений о том, что стороны намерены прилагать все усилия для поддержания безопасности в регионе. Не конкретизируя при этом, какие шаги планируется предпринять для достижения этой цели.

Тем не менее, по окончании саммита было опубликовано совместное заявление из которого ясно, что все четыре страны QUAD разделяют заинтересованность в поддержании стабильного баланса сил в Индо-Тихоокеанском регионе и противостоянии могуществу Китая.

Китай как доминирующее государство получило бы возможность определять границы зоны своего влияния в регионе и ограничивать географический, экономический, политический доступ к региону для других государств вне его границ.

Это препятствовало бы безопасной торговле и нарушило бы установленный морской порядок. Из этого выплывает вполне перспективная задача для QUAD – защита морских интересов: безопасная международная торговля в международных водах в соответствии с нормами международного права, свобода судоходства. Об этом было упомянуто в итоговом заявлении.

Итоговое заявление показывает, что у стран нет видения стратегического развития этого партнерства. QUAD – однозначно не военный альянс, а значит речь не идет о силовом разрешении региональных территориальных конфликтов, например в Южно-Китайском море. К тому же, у сторон нет никаких конкретных предложений по упрочению экономического сотрудничества между собой, которое, в том числе, могло бы быть элементом сдерживания Китая в целом и давления на проект “Один пояс, один путь”, в частности.

Теоретически такой альтернативой является проект Blue Dot Network (созданный США, Австралией и Японией) – “Сеть голубых точек”. Сам проект был представлен Государственным департаментом в 2019 году. Суть его состоит в разработке механизма сертификации инфраструктурных объектов – автомобильных дорог, морских портов, мостов – с целью определить степень их функциональности и привлекательности для последующих инвестиций.

Зоной охвата проекта является весь Индо-Тихоокеанский регион, и особенно государства, обладающие выгодным стратегическим положением и к которым проявляет интерес Китай – Филиппины, Камбоджа, Таиланд, Мьянма, Малайзия. Предполагается, что проект в конечном итоге станет всемирно признанной системой оценки и сертификации инфраструктуры с “печатью одобрения” от Госдепа.

Фактически же “Сеть голубых точек” – это способ блокирования китайских логистических инициатив. Например, они могли бы определять китайские инфраструктурные проекты как «непривлекательные» или «рискованные», тем самым мешая Пекину привлекать под них иностранные инвестиции или завлекать местный бизнес.

Что касается вопросов безопасности, о них речь пошла в самом конце заявления QUAD. В первую очередь – об Афганистане. Эта тема на данный момент особенно беспокоит Индию, которая непосредственно граничит с Афганистаном. После прихода к власти талибов для Индии возникает опасность того, что Афганистан может стать опорным пунктом для террористов, в особенности, антииндийски настроенных исламских радикалов, с которыми тесную связь поддерживает пакистанская разведка.

Одновременно с этим поводом для беспокойства становится влияние в Афганистане Китая, после выхода США. Пекин оказывается в выигрышном положении в пост-американском Афганистане в кратко- и среднесрочной перспективе, имея УЖЕ налаженный диалог с руководством «Талибана», тесные связи с Пакистаном и Ираном, а также хороший потенциал для глубокого захода на этот рынок со своими инвестициями и инфраструктурными проектами. Для противодействия этим угрозам, QUAD будет координировать свои действия и политику в отношении Афганистана и углублять сотрудничество в борьбе с терроризмом.

В заявлении ещё упомянули также вопрос денуклеаризации Северной Кореи, призвав её в очередной раз к выполнению резолюций ООН, а также напомнив о нерешённой проблеме похищения японцев агентами КНДР. Проблема Корейского полуострова до сих пор является неразрешенной и актуальной. Исходя из последних заявлений Белого дома и американских дипломатов можно сделать вывод, что Вашингтон готовится к тому, чтобы активизировать двустороннее сотрудничество с Пхеньяном и возобновить шестисторонние переговоры по ядерной проблеме Корейского полуострова. Сейчас у США на северокорейском направлении дела идут не очень: диалог не клеется, а Пхеньян продолжает развивать ракетно-ядерную программу, параллельно то поднимая ставки с каждым новым испытанием, то понижая их, делая примирительные жесты в сторону Сеула.

Внимание уделили и Мьянме, призвав следовать “пяти пунктам консенсуса”, которые были согласованы на крайнем заседании стран-членов АСЕАН, и восстановить в стране демократию, а также выразили поддержку малым островным государствам, в особенности тем, что в Южнотихоокеанском регионе.

Таким образом, QUAD информирует мир и Китай, в первую очередь, о том, какие региональные проблемы безопасности волнуют каждую из сторон в частности: Индию – Афганистан и Мьянма, Японию – Северная Корея, Южно-Китайское море, Австралию – тихоокеанские острова, а США – свобода навигации. QUAD также заявили, что намерены сотрудничать с АСЕАН – “сердцем региона”. Правда, каким конкретно образом, пока что неясно.

Иными словами, QUAD не хватает конкретики. Единственное конкретное заявление было сделано относительно вакцин – страны обязались пожертвовать более 1,2 млрд доз безопасных и эффективных вакцин от COVID-19 в дополнение к вакцинам, финансируемым через систему COVAX, а также создать рабочую группу по этому вопросу. В остальном – общие, теоретические заявления, как и ожидается от неформального объединения.

QUAD – инструмент ad hoc, который администрация Байдена активизировала для запуска своей новой азиатско-центричной внешней политики. Вероятнее всего, этот инструмент так и останется дискуссионным форумом и не будет переформатирован в организацию, способную решать стратегические задачи в области безопасности.

Несмотря на то, что теоретическая общая проблема понятна – Китай – каждая из стран QUAD сталкивается с разными аспектами этой проблемы: Индия – на северных границах и в Индийском океане, Япония – на Корейском полуострове и в Восточно- и Южно-Китайском морях, Австралия – в Океании, США – в Тайваньском проливе и Тихом океане. Соответственно, стратегии и ресурсы ликвидации проблемы у каждой из сторон предполагаются разные.

QUAD никогда не превратится в оборонный альянс ещё и потому, что в состав входит Япония – страна, которая согласно Конституции “на вечные времена отказывается от войны как суверенного права нации, а также от угрозы или применения вооружённой силы как средства разрешения международных споров”, то есть не имеет армии как таковой – только Силы самообороны, деятельность которых во многих аспектах ограничивается японской Конституцией. Безусловно, за последние 20 лет был достигнут значительный прогресс в том, чтобы предоставить Силам самообороны больше полномочий.

С 2000-х годов прослеживается тренд к институциализации и созданию постоянной нормативно-правовой базы, которая будет позволять Японии проводить оборонную политику «нормального» государства – свободного от ограничений, наложенных послевоенной конституцией страны.

Примером этому является «Закон о миротворчестве», благодаря которому Силы самообороны получили возможность участвовать в операциях за пределами Японии (например, в Камбодже в 1998 г), «Закон о специальных мерах против терроризма», который предоставил ССО полномочия оказывать поддержку и содействие вооруженным силам США и других стран в операциях против международного терроризма, а также «Закон о борьбе с пиратством» (в ходе операции в Аденском заливе ССО была впервые за послевоенную историю страны размещена военная база за пределами Японии).

Однако, это не является показателем возрождения японского агрессивного милитаризма, напротив, - опасность, исходящая от политической и экономической экспансии Китая, ядерной программы КНДР и активность России на Дальнем Востоке заставляет Японию предпринимать попытки для изменения своей законодательной базы с целью обеспечения обороны на правах суверенного государства, обладающего достаточной самостоятельностью. В этом, однако, не обойтись без помощи союзников, наиболее значимыми из которых являются члены QUAD.

Несмотря на то, что группа едва ли станет военным альянсом, способным решать существующие задачи силовым методом, краткосрочные же задачи, вроде поставок вакцин, обмена спутниковыми данными с целью мониторинга климатических изменений, кибербезопасности, развития инфраструктуры могут быть выполнены эффективно в рамках существующего формата с помощью создания временных рабочих групп. Однако рассматривать QUAD как перспективный альянс для стратегического сдерживания Китая ошибочно.

Подписывайтесь канал «Хвилі» в Telegram, на канал «Хвилі» в Youtube, страницу «Хвилі» в Facebook.