Украинцы, кто мы?

Данный текст является  попыткой задать некоторые вопросы в рамках размышлений относительно проблемы «кто мы –украинцы и зачем нам быть вместе?  И как нам быть вместе (если мы решим, что нам вместе-таки быть в силу каких-то причин)?».  Такие вопросы подразумевают рефлексию долгую, мучительную и хаотичную. Но крайне необходимую.

Среди дискурсов последнего времени относительно того, а что же мы имеем можно выделить (очень упрощенно) «угарно-патриотический» и «все сложно». Яркими представителями первого являются Забужко и Портников. Первая вообще провозглашает, что к нам возвращается безыдейный совок с ориентацией на «чтобы не было войны» и был асфальт.  Портников, при некоторых относительно неплохих мыслях относительно национального строительства в некоем общем смысле, продвигает тезис о том, что ради построения национального государства украинцы должны принять то, что их лидеры могут быть мерзавцами, что коррупция – зло, но да кто без нее, и далее в том же духе. Обобщить можно фразой градоначальника из «Убить дракона»: «Чтобы нас не грабил чужой дракон, надобно убить своего».

Второй очень хорошо и ярко представлен Павлом Себастьяновичем в его тесте «Три идентичности: Портников, «12 шагов» и Фукуяма». Где он указывает, что идентичность Украины носит сложный и во многом фрагментированный характер, который не сводим к упрощенным моделям. Но он есть и базируется на ценностях свободы, за которые украинцы и вышли на Майдан.

Сложно мне выдавать сформулированное мнение по такой сложной проблеме как самоидентификация (процесс который длится – и сейчас тоже) нации (которая тоже пребывает в стадии изменений). Но позадаваться вопросами можно. Например по первой точке зрения. Вот например, вопрос к позиции Забужко- а какую такую другую установку, которая была бы ценной была бы предложена мыслящему приземленно обывателю. Ну к примеру в США обыватель как и у нас приземлен, но патриотизм вполне как есть, как и во Франции. Духовное величие должно подкрепляться работой и дорогами. На худой конец  — способностью навалять соседям. По Портникову  — а что, сильно получилось бы у Израиля противостоять арабам, если бы основатели Израиля сразу бы погрязли в коррупции? Я боюсь, что если бы Голда Меир вела себя как Петр Порошенко, то у арабов вполне получилось бы скинуть ее в море.  Самопожертвование во имя народа и честность работают хорошо. И вот этот урок нашим бы элитам вынести.
По позиции «все сложно»  — тут и правда все сложно. Но несколько ремарок хотелось бы внести. К примеру позиция «я часть украинской политической нации, но Бандера и Шухевич – не мой идеал.» Позиция достаточно типовая. Я не знаю как решать этот вопрос – но вопрос о героях сложен, решать его придется. Это прошлое нас будет разъединять и дальше – ибо оно на самом деле не стало прошлым. Эти вопросы – дор сих пор настоящее. Прошлым они станут только тогда, когда мы выработаем общую разделяемую большинством граждан картину будущего.

Немного о национализме и исторической памяти. Вот честно – как человек, одними из первых детских книг были книги о Петре Первом – я не понимаю, о каком единстве мы можем говорить, пока не признаем безусловный героизм бойцов УПА. Если кратко – после первой мировой поляки захватывают Западную Украину. При том, что без помощи и поддержки Западу у них это скорее всего бы не получилось. В некоторых операциях летели и свистели они. Стоить ли удивляться потом, что появившиеся националисты вели с ними войну не на жизнь, а на смерть? Как и с СССР. Мы вот гордимся своими дедами, которые кстати воевали за страну, которая совершила деяния не менее омерзительные, чем Германия, а вот огромной части нашей страны в этом отказываем — мол ваши дедушки были за УПА и потому не герои. Я не спорю – есть точка зрения, люди считают, что им навязываю героизацию Бандеры. Может быть – но я помню разговор 2004 года – когда во время Помаранчевой революции один товарищ из Молодежного Национального Конгресса сказал, что национализм скорее всего отомрет – ибо нация объединена, и национализм выполнил свою историческую миссию. Но потом были красные фланги при Януковиче, победобесие. И равновесие восстановилось. Вызывая призрак коммунизма, вы всегда в комплекте получите и защитную реакцию — национализм.

Вы спросите  — а где же выход? Непонятно. Но только ответом  — в рамках одной страны  — не может быть поклонение в одном регионе одним героям, а в другом  — другим. Тут либо пробовать путь генерала Франко – испанского диктатора. Путь простой – ВСЕМ заткнуть рты. Прошлое не обсуждать. Героев не было ни там, ни там.

Вариант номер два. Где-то как стихийно получилось в России в восприятии белых и красных. Или как бывает в смешанных семьях – где дедушка один был за УПА, второй – в красной армии. Принятие. Осознание трагедии. Но героями были ВСЕ. Мы можем осуждать Советский союз, приказы Бандеры, Шухевича. Но героями были и красноармейцы и бойцы УПА. Так должны учить и в школах. И памятники должны стоять  — или всем, или никому. Звучит утопически? Не спорю, но историческая память хуже чем язык. Разный говор в разных регионах – это еще ничего. А вот разная историческая память – уже сложнее.

Но и к национализму (в нынешней его форме) есть вопросы. Тем более они есть, после ошеломительного успеха партии «Свобода» в 2012, и спустя 6 лет после Майдана. Почему огромная часть людей, даже на Западной Украине проголосовала за Зеленского, почему армия проголосовала? Почему огромное количество заробитчан уезжает – при несомненном патриотизме. Почему такой весь картинно-патриотичный Петр Алексеевич с треском проиграл? Короче – что не так?

Тут полезны наверно будут исторические параллели. Национализм был не только у нас. Он был и в Германии, и в Италии. Так вот. Философ Фихте, борясь с Наполеоном в составе прусской армии, конечно писал письма к немецкой нации – которые разбудили, всколыхнули, способствовали и всякое такое. Но стать подлинно великой державой Пруссии, а потом и Германской империи, помог не только и не столько национализм, а кованный сапог немецкого милитаризма и трезвость ума прусского помещика Бисмарка. Сапог придал национализму нужное ускорение – по принципу «еж – птица гордая, без пинка не летит», и вот соединение прусской военщины и националистических устремлений и дало потрясший мир результат. Пример национализма основанного на пламенных устремлениях тоже был,  если память не изменяет, в 1919 итальянский поэт Габриэле д’Аннунцио захватил город Риеку (позднее в Югославии). Ну год поварил воду.
Сложная вещь – государственное строительство. Всем известный Никколо Макиавелли  — на самом деле был республиканец. Но желая объединения Италии, писал книгу о том, как можно быть и успешным тираном, и обращался к Медичи – у которого был ресурс. Прагматизм.

Кто мы?

И вот, после всех вопросов, которые сами собой возникают при погружении в котел нашего общественного мнения, хочется задать самый главный вопрос – а мы кто? А почему у кого-то получается, а у нас нет? Тут хочется вспомнить нашего современника- социального философа Сергея Дацюка. В одном из своих многих текстов он высказал очень хорошую мысль, что без осознания и принятия себя мы вряд ли поймем, а что нам делать.

Тут вот внимание – принятие себя обозначает осознание себя и своих слабых и сильных сторон. Не бить себя пяткой в грудь, и не заниматься самобичеванием. Но принять себя и быть готовым действовать исходя из своих особенностей.

И тут пошел клубок проблем. Я уже писал в своей заметке «Почему в Украине не сложилась аристократия»,  что у нас не так.

Первое – мы нация колонистов – постоянное расширение ареала обитания. То есть уже развитие, весьма отличающееся от от той же Польши.

Второе – аристократия. Не было у нас монополии государства на ношение оружия и на насилие. А в средневековье всякий вооруженный человек – уже отчасти аристократ. Это я к обвинениям нашего народа и культуры к «воинствующей шароварщине», нежеланию воспринимать западную культуру. Нет. Просто частая война порождает особое отношение к культуре – и особые пути ее заимствования и применения у себя. Упрощая – польский пан и польское государство не сильно то и защищало. Раз так – не заслуживало особого уважения. То есть никакого стимула отказываться от своей самобытности (а Польша ж неутомимо этого и добивалась) не было.  Кстати, попытки нас нагнуть как раз Речь Посполитую и угробили. Непрошенное несение культуры в массы принесло полякам не меньшие жертвы, чем нам. Итак – развитие не как нации –государства, а как народа – оппозиции государству.

И я не скажу, что мы прямо уникальны. Население московского княжества лихо убегало на Дон и в Сибирь. Англичане вполне так прытко уезжали в Америку. Французы-протестанты вполне  так посылали родимую Францию с ее католическими выбрыками и налогами и переезжали – кто в Германию, кто в ту же Америку. А у нас эти обстоятельства в кубе. Государство не давало всем этим людям ответ – зачем нам быть вместе – и вот они вместе с ним и не были.
И вообще я бы не ныл. Мы очень даже крутая и злая нация. Вообще все это деление на казаков и гречкосеев, которым так любят козырять некоторые наши соотечественники надуманное. Тут с самого начала – когда сюда приперла русь, они же викинги, они кого увидели? Нет. Не население, которое  как в Англии, можно было пограбить, или как попозже в Нормандии пригнобить и заделаться сеньором. Они увидели в принципе народ такой же лихой и разбойный – с которым вполне отлично было грабить Византию. Потом мы часто (где в ответ, а где и нет) – грабили соседей. Вспоминая родимый истфак, я помню как рассказывали, что если почитать документы наших соседей – так больших злодеев и извергов, чем козаки (и вообще население нынешней Украины) так еще поищи.

Были конечно у нас представители модерна —  тот же Бандера, Донцов. Они дали ответ «почему мы должны быть вместе» исходя из той картины мира – эпохи модерна – которая была у них в головах, и которая была понятна и близка населению из региона. Ответ дали сильный и достойный. Как- никак, а до середины 50-х. Деяние. Во время голодомора – там же тоже было все не гладко. И восстания были. А вот сейчас все картины мира дают сбой. И у Петра Алексеевича поднять дискурс не удалось.

Я думаю, что понятие «Родина», начинается там же, где и оканчивается – на полях сражений. А в вопросах гражданской жизни, налогах, зарплата х –есть только государство. И патриотизм у огромного количества людей горит при холодильнике. Ну не к ночи будь помянут, но популярность Адольфа в Германии зиждилась не только на бряцании оружием, но и на социальной политике.

«Почему мы должны быть вместе». Вопрос не праздный. Например – вот американцы с какой-то радости решили, что им вместе с Англией быть не надо. А они были англичанами. Говорили на том же языке. Да и вера  — где-то построже, но все-таки и там протестанты, и там. И были они с точки зрения английского патриотизма просто-таки непатриотическими уродами. Лес, который должен был идти на строительство флота они хотели забрать себе. Пошлины на   чай – не подыми, и гербовой сбор им не нравится. И вот итог. Кстати – лоялисты – те, кто был не против короля- были вынуждены уматывать в Канаду  — и было их немало (процентов 20 населения колоний).
Франция – тот же конец 18 века. Наречия разные – да что там, языки. А слились в нацию.

И вот в клубке всех этих противоречий мы и должны разобраться. Потому что формула «вы должны, потому что…»-  не работает. Первое  — народ считает, что не должны – и «заяснить» не удается. Второе – «потому что» частенько весьма хромает и не очевидно. И потому желалки «навести порядочек», сказки  «заплати налоги, а там не знаем как, но сто пудов пацаны будет лучше» приводят к пьесе «Данко», эмиграции и очередному краху государства.

Подписывайтесь на канал «Хвилі» в Telegram, на канал «Хвилі» в Youtube, страницу «Хвилі» в Facebook, на страницу Хвилі в Instagram