У человека с психическим расстройствами произошел срыв. Обеспокоенные родственники пытались убедить его пойти за помощью в больницу, но он отказывался, несмотря на то, что его состояние ухудшалось. Пришлось вызывать полицию. Полицейские опросили всех и, оценив ситуацию, объяснили родственникам больного, что сами по себе нарушения психики преступлениями не являются, поэтому пока человек не представляет реальной физической угрозы ни себе, ни другим, везти его куда-то без его согласия они не могут. Даже если он явно не в лучшем состоянии. И добавили, что по-человечески мы вам сочувствуем, но легально вмешиваться в вашу ужасную действительность у нас нет полномочий. Вам придётся разбираться со своими проблемами самим.
К чему это я? Это наиболее полная иллюстрация объективной реальности. Если мы сами не готовы иметь с ней дело, с такой, как она есть, то не стоит полагаться на других, так как они ещё меньше к ней готовы.
Люди вообще всегда и везде постоянно натыкаются на действительность и поражаются, насколько она не соответствует их ожиданиям. Поскольку их ожидания обычно основываются на наилучшем из возможных сценариев, как правило исходя из того, что кто-то другой проявит разум и благородство.
Скажем, в Канадской хартии прав и свобод имеется особое положение, позволяющее парламенту или законодательным органам провинций временно отменять некоторые разделы самой Хартии, касающиеся основных свобод, прав и равенства. На всякий пожарный случай чего-то из ряда вон выходящего, требующего немедленной реакции. Но мы же понимаем, что понятие чрезвычайной ситуации очень субъективно. Я знаю людей, у которых отсутствие сливочного масла в холодильнике вызывает реакцию, сравнимую с паникой при дворе французского короля, когда запыхавшийся гонец из последних сил выпаливает: «Ваше Величество, к нам во дворец ворвались гугеноты!» Поэтому совсем не удивился, когда в прошлом году премьеры провинций Онтарио и Квебека использовали данную оговорку в своих корыстных политических целях: первый для того, чтобы уполовинить количество членов городского совета Торонто, другой — чтобы под видом сохранения секулярности запретить ношение в основном мусульманских женских одежд. И то, и другое по мнению политиков являлось чем-то невероятно важным и неотложным, что потребовалось идти вразрез с Конституцией. И ничего не попишешь — их право, для того лидеров и выбирают, чтобы они определяли, что важно, а что нет.
Когда мы что-то организуем, следует понимать, что наше создание будет работать не так, как нам бы хотелось, а так, как мы его настроим. Вот, многие в Америке огорчились, что долгожданный доклад специального следователя Роберта Мюллера, по крайней мере в той короткой интерпретации, представленной недавно главой Департамента Юстиции США, не дал определённого ответа на вовлечённость нынешнего президента Трампа с Россией в попытках повлиять на результаты выборов 2016 года. А ведь другого просто и быть не могло. В системе, где любой человек может быть избран президентом и, как таковой, обрести некую политическую сакральность, за исключением ну уж совсем явного, доказуемого на 100 процентов действия, подпадающего под определение государственной измены, с точки зрения уголовного права предъявить ему нечего. И это было ясно с самого начала. Ведь несмотря на то, что люди из окружения Трампа постоянно оказывались под следствием и многие были осуждены, их главным преступлением была ложь под присягой о своих действиях, а не сами действия. Аморальность и циничность в выборе средств для достижения своей цели сами по себе преступлениями не являются. Особенно учитывая то, что за последние 50 лет сам американский Конгресс наделил президента кучей добавочных полномочий, не стоит удивляться, что президенты ими пользуются как им взбредёт в голову, а не как виделось законодателям.
Что ведёт нас к Украине. Где долго и упорно выстраивалась президентская республика, пока не оказалось, что никто в мире от своих трампов не застрахован. А Владимир Зеленский и есть украинский эквивалент Дональда Трампа, человек из телевизора, из шоу-бизнеса ( а сам Трамп более известен широкой публике своим успешным ТВ шоу, чем своим так-сяк бизнесом), без опыта участия в политическом процессе и государственного управления. Но именно это и делает таких альтернативных кандидатов без багажа прошлого более привлекательными для избирателей, разочаровавшихся в status quo, что в Америка, что в Украине.
И на данном историческом этапе это кажется неизбежным. Через это просто всем, так или иначе, необходимо пройти. Независимо от позиций кандидатов, так как тут самое главное, чтобы они не ассоциировались с традиционными политическими верхушками. Потому что когда, скажем так, элиты перестают (или просто не начинают) замечать настроений различных слоёв общества, а слушают исключительно себя, то, несмотря на даже самые лучшие идеи и начинания элит (ну, допустим, что и такое случается), у тех, кто чувствует себя чужим на этом празднике жизни, может не остаться другого варианта, как голосовать против всей системы как таковой. Не обязательно потому, что она плохая, а потому что она выглядит как не инклюзивная, не для всех. И можно бесконечно повторять, что всё это не так, всё гораздо лучше, чем говорят или кажется, но для обычного человека личное восприятие мира и есть его реальность. И его выбор будет определяться тем, насколько кандидат соответствует его личному восприятию реальности.
Многие украинцы обожают идею референдума по любому чиху, но вот он вам, ваш референдум! Что такое эти президентские выборы, как не референдум? Дело не в правильности выбора, а его наличии. Я не хочу болеть гриппом, но приходится как-то с ним жить, например.
Мне кажется, что основополагающий конфликт в нынешней украинской политике лежит в противостоянии коллективного и индивидуального. И индивидуальное начинает понемногу преобладать. Возможно, что неспособность решения конфликта на востоке страны и возвращения Крыма происходит ещё и из-за того, что общественно-экономические отношения в Украине не изменились настолько, чтобы стать настоящей и неизбежной альтернативой рудиментам пост-советской социальной, экономической и политической инфраструктуры, с её классовым или национальным трайбализмом. Классический хуторянин, которого так неистово равно ненавидели как яростные поклонники пролетарского интернационализма, так и горячие сторонники этнического национализма, возвращается в виде свободных художников, свободных предпринимателей, свободных фрилансеров и прочих хипстеров, для которых выбор между Сталиным и Бандерой, РПЦ и УПЦ даже не стоит. Они живут в другой реальности с другими, индивидуальными ценностями, где подобные вещи если и существуют, то в качестве исторических курьёзов, абстрактных умственных упражнений, а не пособием как тебе жить сейчас и потом.
Кому-то когда-то как-то всё это придется менять. Для объективной реальности вовсе не важно, какие значительные усилия приложены для осуществления перемен. Они либо есть, либо нет. Честно говоря, я не увидел и не услышал ни от одного кандидата в президенты Украины что-то новое и обнадёживающее. И сам ничего посоветовать не смогу. Только, разве что, напомнить, что всё, что происходит, происходит по определённым причинам. Иногда неприятным. Но и они всего лишь часть общего нашего бытия, где даже психические расстройства всего лишь данность, с которой приходится считаться.
Какие трудности ждут украинского Дональда Трампа — Владимира Зеленского после победы на выборах смотрите в отличной беседе Юрия Романенко и Тараса Загороднего.
Подписывайтесь на канал «Хвилі» в Telegram, на канал «Хвилі» вYoutube, страницу «Хвилі» в Facebook