Будущее, которое нас ждет: процессы унификации мышления и поведения

Человек серьезным образом унифицируется под воздействием всеохватывающего медиа-воздействия. По всему миру мы читаем одни и те же новостные сообщения, книги, смотрим те же телесериалы. Даже В. Путин «обучал» С. Шойгу особенностям американской политики не по данным разведслужб, а по сериалу «Карточный домик», где все ясно и понятно, как на ладони.

Однако одних и тех же книг и фильмов по ним типа «Гарри Поттера» уже мало. Уже и мода начинает создавать свои типы стилей жизни, которые должны охватить всех, а не только молодежь или модников, а абсолютно всех, поскольку речь идет не о публичной, а о личной жизни человека.

Сейчас идет унификация внешней среды, а за ней последует и внутренней. В прошлом религия и идеология порождали людей-братьев, с которыми можно было нормально жить, правда отличных от других таких же людей-братьев, принадлежащих другой религии-идеологии, с которыми следовало воевать. Сегодняшняя глобализация запустила процессы вестернизации. Именно это вызвало в ответ радикализацию ислама.

Школа и университет создают одинаковость мышления. В наше время мы еще различны по типу работы и наличия соответствующих навыков, но в будущем когда основной массив работы будут выполнять роботы, уйдут и эти дифференцирующие нас профессиональные умения. Мы станем еще ближе и понятнее друг другу. А государствам легче будет нами управлять.

Идеологические страны почти автоматически становятся тоталитарными, поскольку в их структуре лежит жесткий стержень, выражающий одну возможную для всех модель мира. Для таких стран характерным является серьезное внимание к социальному поведению. Причем в СССР была даже дифференциация правильного поведения по возрастам. Ребенок/юноша СССР не был просто ребенком, он был октябренком, пионером, комсомольцем. Каждый такой социальный тип имеет свои четкие правила поведения, которые противостоят неправильному поведению. Тимур противостоит Квакину из «Тимура и его команды» А. Гайдара: здесь сталкиваются две модели поведения. Одна — социально правильная, другая — социально опасная.

А. Макаренко описал правила перековки носителей плохого поведения в хорошее в своей «Педагогической поэме», причем подчеркивая, что и им надо иметь вариант ОТК, как на заводе. Он действительно получал результаты коллективного перевоспитания. Нечто сходное через десятилетия повторил Китай в работе с американскими военнопленными, когда за нарушение одного отвечал коллектив.

Советский Союз в принципе имел задачу создания нового человека, а не просто исправления отклоняющегося поведения. С последней задачей могли справиться соответствующие органы, а создание нового человека — это задача, где задействовано все, включая литературу и искусство.

Тоталитарное государство программирует поведение в течение всех 24 часов. И это был гигантский социальный эксперимент, имевший не только негативные, как это представляют сегодня, но и позитивные последствия. По крайней мере, колоссальный социальный рывок в довоенное время имел место, индустриализация была сделана в кратчайшие сроки. За 1917 — 1937 было построено 300 стратегических предприятий, ничего похожего за свои 25 лет не сделала ни одна страна постсоветского пространства.

Более того, Георгий Щедровицкий, например, заявлял: «Я разницы между тоталитаризмом и не-тоталитаризмом не вижу. Понимаете? Не вижу. И считаю: тоталитарная организация есть будущая единственная организация всякого человеческого общества. Просто Германия и СССР немножко, «на ноздрю», вырвались вперед. Но это ждёт всех, включая и гордую Британию. Другого не будет — это ж есть необходимость развития человеческого общества, чёрт побери! [….] Тоталитаризм есть творение российского народа. Народа! И соответствует его духу и способу жизни. Он это принял, поддерживал и всегда осуществлял. Я же понимаю, что потенции к творчеству ни у кого нету. А поэтому тоталитаризм-то ведь всем очень нужен» [1].

И еще одно высказывание того же порядка: «К лету 1952 года, у меня сформировалась идеология, очень близкая к той, которую потом через два десятилетия сформулировали братья Стругацкие, а именно: я представлял себя прогрессором в этом мире. Я считал (в тогдашних терминах), что Октябрьская революция начала огромную серию социальных экспериментов по переустройству мира, экспериментов, которые влекут за собой страдания для миллионов людей, может быть, их гибель, вообще перестройку всех социальных структур… » ([2], см. также разные оценки школы Щедровицкого [3 — 13]).

Честно говоря, только сегодня мы в состоянии отвлечься как от пропаганды советской, так и от пропаганды антисоветской, которая сработала на разрушение СССР. По этой причине иногда появляются предложения по созданию структуры, которая бы изучала опыт СССР, делая это более научно, а не публицистически.

А. Зиновьев предложил считать сумму тоталитаризма и демократизма постоянной для разных обществ. Запад создает, по его мнению, тоталитаризм на производстве, что позволяет ему быть демократичным в надстройке. Он говорил следующее:

«Я с самого начала утверждал, что в сфере социально-политической западнизм стремится к усилению недемократического аспекта системы власти и управления, к усилению роли государственности, к введению недемократических элементов в систему власти и к превращению демократии в средство манипулирования массами и в камуфляж для тоталитарного аспекта. Эффективность западнистского хозяйства обуславливают три закона: рациональная организация дела; жестокая трудовая дисциплина; максимальное использование средств производства и рабочей силы. Западное общество является недемократичным, тоталитарным в самой своей основе — на уровне ячеек производства. И именно поэтому оно демократично в надстройке, идеологии. Тут действует своего рода закон постоянства суммы демократизма и тоталитаризма» [14].

Георгий Щедровицкий и его школа методологов считали, что обычный человек вообще не имеет навыков мышления, поскольку школы и университеты участ только повторяющимся навыкам и умениям, подобно тому, как в традиционных обществах эти навыки передавались в семье.

Его мнение, высказанное в одной из лекций таково: «я делаю сейчас важный ход, и говорю: я ведь вообще полагаю, и мне это очень важно, — это содержание прежних моих лекций, что вы думаете, что у вас есть мышление, ваше индивидуальное. И это, говорю я есть самая главная иллюзия, или, как говорил Коллингвуд «величайшее мошенничество ХХ века». А этого ничего нет и быть не может» [15].

В среде методологов популярной является концепция М. Петрова, которая раскрывает появление мышления во времена Древней Греции, где сработало не только появление фонетического письма, но появление пятидесятивесельного корабля — пентеконтера, в котором использовались «лишние люди», в принципе имеющиеся в любой цивилизации. Кстати, очень часто лишних людей «сжигают» войны.

М. Петров в своем поиске источника возникновения мышления подчеркивал модель передачи знаний в традиционной культуре, а также отталкивался от концепции лишних людей, которые возникали в прошлых моделях общества: «Поскольку же природа как-то не очень считается с человеческими потребностями и ценностями, а социальность всегда требует полного комплекса, заполнения всей структуры штатного расписания ролей-должностей,— семья суть естественный источник “дублеров”, “лишних людей”. Их нужно кормить, а ресурсы традиционной семьи весьма ограниченны. Поэтому в обществах традиционной культуры, а до недавнего времени и европейской, существовали правила ограничения претендентов на дело отцов» ([16- 17], см. также [18 — 19]). Традиционные общества используют энергию лишних людей в обеспечении ирригации, строительстве пирамид, стен, дворцов, храмов

Навыки передавались в семье, ресурсов было мало, поэтому только старший сын мог взять на себя обязанность продолжать дело отца, чему он и обучался. Все остальные переходили в разряд лишних людей.

Появление корабля вносит изменения в эту систему знаний, поскольку корабль потребовал других знаний: «Корабль, а вслед за ним и под давлением корабля некоторые другие навыки всеобщего распределения (гражданин, воин)—универсализирующая надпрофессиональная образовательная вставка со своими особыми правилами и методами обучения, основанными уже не на подражании действиям старших, а на общении, на оперативном кодировании действия в знак и столь же оперативном декодировании знака в деятельность, на навыках повелевать и повиноваться. Оба эти навыка, образующие хорошо известный историкам расчлененный комплекс “слово — дело” с приматом слова и подчиненным положением дела, в равной степени важны для достижения результата. Нам, давно освоившим эти навыки, они представляются простой и привычной нормой. Но простота эта обманчива. Оба навыка требуют специфических форм мышления, умозрения и соответствующих средств общения, восприятия, психологических установок, которыми традиция не обладает не потому, что люди неспособны их освоить, а потому, что у традиции нет повода для их освоения и широкого применения, нет навыков, требующих развития этих способностей. Японские летчики, например, летают ничуть не хуже американских, но вот во время [второй мировой] войны выяснилось, что японский язык с его обилием форм вежливости попросту непригоден для оперативного общения экипажей; пришлось менять язык команд на английский. Аналогичные явления наблюдаются сегодня в университетах развивающихся стран, в большинстве своем принадлежащих к традиционному очагу культуры. Их родные языки, прекрасно обеспечивающие общение в традиционных ситуациях неторопливых вежливых бесед с учетом социальных, статусов собеседников, оказываются слишком громоздкими и недостаточно точными, ясными и краткими для целей научного общения».

Появление кораблей почти автоматически привело к возникновению пиратства, где главным «мыслителем» оказывался капитан, который должен был организовывать захваты городов каждый раз в новой манере. Еще одна заключительная цитата из Петрова: «Палубная ситуация принадлежит к классу задач, которые мы сегодня решаем повседневно. Генерализирующая множество частных случаев гипотеза, учебник, сводящий в человекоразмерное единство великое нечеловекоразмерное разнообразие накопленных дисциплиной результатов, новая теория, приводящая к непротиворечивому единству апперцепции сумму накопленных дисциплиной фактов и аномалию,— все это содержит в инварианте человекоразмерную палубу корабля или, попросту говоря, тот неустранимый из человеческого познания факт, что мыслит человеческий мозг, человеческая голова, а не поголовье, мыслят люди, а не институты, что любые наши попытки объять необъятное оказываются в конечном счете объятиями человеческими, схватывающими нечеловекоразмерное окружение лишь постольку, поскольку оно позволяет ухватить себя человекоразмерными средствами».

Следует, правда, сказать, что легче согласиться с этим примером, если признать, что это может быть одним из вариантов возникновения мышления как нетрадиционного типа мыслительного поведения. Кстати, сегодняшним аналогом подобного творческого пиратства мы можем считать Силиконовую долину, которая, действуя не в физическом пространстве, а в информационном, может захватывать новые территории безболезненно для окружающих.

Сегодня мозги и поведение постепенно становятся все более и более похожими на всех континентах и во всех странах. Одним из таких двигателей становится движение к комфорту. Оно оказалось сильнее идеологических различий и даже религиозных. Все носят джинсы, пишут шариковыми ручками, пользуются компьютерами и мобильными телефонами. Как оказалось, для человека важнее не право на демократию, а право на комфорт.

Переход в более комфортные условия сопровождает все время и все человечество. Но одновременно это и переход как бы в «ясли» или «кокон», где все твои желания удовлетворяются, следовательно, «гаснет» и стремление к новому и неизвестному. Как справедливо говорит пословица: «от добра добра не ищут».

Мы рассмотрим два вида подобного типа «кокона»: бытовой и информационный. И в том, и в другом случае обеспечивается комфортное существование человека, где он не видит даже возможностей для улучшения, настолько ему хорошо.

Начнем с бытовой модели жизни. Не следует относиться к ней снисходительно. Ж. Эллюль видел в Америке два варианта пропаганды: политическую и социологическую ([20], см. также [21). Сегодняшние исследователи повторяют вслед за Эллюлем, что она попадает к нам через фильмы, рекламу, способ жизни и носит центральный характер в нашем ежедневном опыте [22]. Политическая пропаганда усиливается в кризисные периоды, социологическая — в кризис не работает.

И хотя говорится при обсуждении социологической пропаганды, что те, кто поддерживал Трампа, и те, кто участвовали в Оккупируй Уолл-стрит, имеют разные модели мира [23], все же на уровне дома, машины, кинофильмов их представления могут совпадать. Рекламу с этой точки зрения рассматривают как результат работы двух участников: «производителей» и «потребителей» [24].

Приход Трампа тогда вписывают в следующую модель американского общества. С одной стороны, множество информационных необъединенных фрагментов населения. С другой, это создает контекст для появления» спасителя», который укажет на врага.

Перестройка также прошла в головы советских людей с помощью социологической пропаганды. Например, западный вариант быта другого уровня может быть признан одной из причин разрушения СССР, поскольку идеологические расхождения не так волновали население. А, наверное, с уходом М. Суслова они уже не беспокоили и верхи, которые хотели жить по-другому. Сегодня такой же вариант общественной демонстрации завышенного «быта» Д. Медведева, ставший объектом изучения в фильме А. Навального, привел к существенному падению его рейтинга среди населения. То есть быт не так прост, как это кажется на первый взгляд, тем более понять и оценить его может каждый. Это не ядерная физика или на худой конец ВВП на душу населения.

Однако одновременно это трансформация наших желаний до конкретного набора, обеспечивающего счастье. То есть это список счастья, подобный райдеру поп-певицы или Ксении Собчак [25].

По сути перед нами возникает индустриальный переход к счастью. Как массово человечество научилось производить туфли, телевизоры и мобильные телефоны, современный мир захотел точно так же производить счастье. Следует отметить, что все примеры такой модели счастья — это счастье безделья, а не работы. И это может стать еще актуальнее в будущем, когда роботы будут выполнять большую часть необходимого на сегодня труда. Ведь ряд стран уже сегодня пошли на эксперименты по выделению определенной суммы гражданам на содержание без участия в работе.

Последние два года дают всплеск моды на тип домашнего поведения, пришедшие из Скандинавии: это хюгге из Дании в 2015 и впоследствии лагом из Швеции в 2016 Вот как говорит о хюгге автор книги, переведенной на 26 языков, включая русский, М. Викинг: “Хюгге заключается не столько в вещах, сколько в атмосфере и ощущениях. В близости тех, кого мы любим. В чувстве дома. В ощущении покоя и безмятежности, когда мы защищены от тревог мира и можем позволить себе расслабиться, когда можно бесконечно обсуждать все великие и малые явления жизни, или просто уютно молчать вместе, или даже тихо сидеть в одиночестве с чашкой чая” [26]. Как видите, все построено на том, что это максимальное раскрытие человека бесконечному счастью. Хотите дверь к счастью? Мы вам ее открываем.

При атаке идеи хюгге на Великобританию это слово сразу стало словом года вместе с Трампом и Брекситом. В России также вышла и книга М. Викинга и масса статей (вот только часть из них [27 — 30]). В одной из них цитируют другого специалиста по счастью датского антрополога Дж. Линетт: «Можно продать бренд, но научиться подлинному хюгге по книгам вряд ли получится. Впрочем, при хорошем раскладе повальное увлечение хюгге научит ценить простоту, отказаться от потребления ради статуса в пользу социально ответственного потребления, то есть не гнаться за марками, не тратить лишнего, а помимо того переключить жизненный фокус на отношения с близкими людьми — это гораздо ценнее. В худшем случае интерес к хюгге сведется к продаже свечей и датских дизайнерских светильников. Надо понимать, что хюгге нельзя купить».

Некоторые видят хюгге как теплые носки, пуховое одеяло и телевизор, в то время как за окном бушует погода. Другие как еду: «Вкусная еда — центральный элемент хюгге. Но все хорошо в меру: смаковать — не значит набивать живот. Можно, например, разрешить себе запретные лакомства в какой-нибудь определенный день недели. Логично, если это будет выходной. В Скандинавии есть понятие lørdagsgodis — «суббота лечит», в этот день детям разрешается от души полакомиться конфетами».

М. Викинг возглавляет Институт исследований счастья, поэтому может сказать следующие слова: «Думаю, первым шагом должен стать разговор о хюгге и вопрос , в чем состоит ежедневное счастье? Как мы можем к этому прийти? И мы можем начать говорить о простоте, о жизни вместе, об отношениях» [31].

Викинг находится в хорошей позиции, чтобы рассказывать о счастье, поскольку датчане, как он пишет в своей книге, являются самым счастливым народом в мире. Правда, это не совсем так, поскольку в последней версии справочника о мировом счастье на первом месте оказалась Норвегия, а Дания — на втором [32]. Израиль — на 11, Британия — на 19, Россия — на 49, Япония — на 51. Украина — на 132, непосредственно перед ней — Гана, а после нее — Уганда, последняя страна в списке на 155 месте — Центральноафриканская республика. Позиции других важных стран: Соединенные Штаты — на 14, Германия — на 16. Так что приблизительный расклад понятен. При этом Британия очень серьезно ищет пути поднятия счастья своего населения (см. там все нужные ссылки [33]).

Теперь уже и Швеция, вместо датского хюгге, предложила свой вариант счастья — лагом [34 — 38]. Это вариант направлен на умеренность в жизни и поведении. В принципе этот тот тренд, о котором когда-то писал Бурдье, акцентируя разницу в еде буржуазной и рабочей — зеленые листики салата или кусок мяса с картошкой. Получается, что этот тренд возник из-за смены целей. Раньше человек стремился насытиться, сейчас он стремится не поправиться, а это две противоположные задачи, за которыми стоят разные философии.

Интересно распространение идеи хюгге в Британии. Статья из Гардиан об этом новом феномене сразу пошла гулять по стране. В 2015 феномен хюгге 40 раз упоминался в британских газетах, в 2016 — более 200, и это не считая блогов и журналов по стилю жизни.

И история эта имеет дальнейшее продолжение. На хюгге обращает внимание издательница Э. Валентин. У нее была цель создавать книги, которые купят люди, не являющиеся покупателями книг. Издателей просим прочесть это еще раз — “aren’t book-buyers”. Это к тому же было время Брексита, когда люди смотрели на то, как живут другие страны. Вот так в результате появляется британская книга о хюгге Шарлотты Абрахамс, где есть даже раздел хюгге в аэропорту [39].

Сама автор так описывает состояние хюгге в одном из интервью: «Представьте себе состояние уюта, и физическое, и ментальное. Это забота о себе и любимых вами, отбрасывающая в сторону стресс нашей жизни, чтобы найти время для наслаждения простыми удовольствиями» [40].

Об информационных «коконах» мы не будем говорить подробно, поскольку мы много писали. С нашей точки зрения это в первую очередь телесериалы и социальные сети, а также женские романы или детективы из прошлой «книжной» жизни. Все они с нашей точки зрения как раз и являются такими информационными оболочками, из которых человек не хочет выходить. Хотя последние исследования по поводу социальных сетей заставляют задуматься, надолго ли они останутся столь привлекательными [41 — 43]. Но на сегодня их можно рассматривать как определенные «информационные подушки с пуховым одеялом», подобные подушкам из хюгге только в информационном и виртуальном пространствах в отличие от пространства физического порядка.

Унификация поведения является важным компонентом общества. Мы имеем предсказуемость массового поведения, облегчающее управление, как для политики, так и для бизнеса, создающего для нас товары потребления. С другой стороны, есть такой феномен, что чем сложнее устроено общество, тем большее разнообразие оно в состоянии выдержать.

СССР не мог удержать разнообразие, все время стараясь его ограничить. Причем есть ощущение, что не было бы идеологии, возьмем такое гипотетическое допущение, то тогда давление на разнообразие шло бы из религии. Кстати, на факультете журналистики в советское время бытовала шутка, что журналисты — это советские попы. Так что можно представить себе и такой самостоятельный стержень давления в каком-нибудь «марсианском» развитии общества, где жрецы-журналисты занимают верхний эшелон управления.

Для тоталитарных обществ дисциплина является «важнейшим из искусств», поскольку именно она обеспечивает одинаковость поведения и мышления. Поэтому армия всегда рассматривается как идеал. Это самая понятная модель управления, где разнообразие сознательно утрачено ради создания эффективности. Советская любовь к армии берет свои истоки не только из вечного окружения врагами, но и из идеальности этой структуры для управленца. Поэтому армия всегда трактовалась в СССР как путевка в жизнь для молодого человека.

Однотипно действует и постсоветское пространство. С. Медведев пишет: «В России есть три дисциплинарных института, воспитывающие детей и молодежь в духе повиновения, приучающие их к реалиям сословного общества и корпоративного государства, — это школа (и отчасти вузы), армия и тюрьма. Через эти университеты проходит подавляющая часть мужского населения, воспроизводя таким образом ритуалы и цивилизацию патриархата. В их основе лежат дисциплинарные практики, указывающие человеку на его место в возрастной, сословной и властной иерархии. Ритуалы унижения и подчинения перекликаются » [44].

Мы живем в мире, где цели и задачи для нас ставят другие. Для страны — другие страны, для человека — институты его страны. Избежать такого движения и не подвергнуться наказанию очень сложно. Поэт Бродский является счастливым исключением из этого правила.

Юрий Громыко констатирует отсутствие целеполагания у советского человека. И это может объяснить нам тот неработающий мир, который впоследствии был построен на постсоветской территории. Он говорит: «По всей видимости, сформировавшиеся до начала процесса перестройки условия жизни советских людей привели к уничтожению процессов целеполагания и выработки проспективной ориентации. Мы не склонны считать, что данная функция была узурпирована ЦК КПСС. В этой организации, как и во всех других учреждениях, люди не ставили и не думали определять цели. Возможно, фокусы целепостановки и целеопределения существовали в Главном разведывательном управлении и в ряде научных коллективов, ведущих собственные оригинальные разработки. Советский человек являлся сменным материалом достаточно примитивных, но жестко организованных технологий. Если извлечь человека из технологически организованного процесса, отделить от функционирующей машины и заставить его ставить цели и самоопределяться, как правило, он к этому оказывается не способен» [45].

Институты государства и общества не заинтересованы в человеке с независимым мышлением. И причина этого проста: с ним надо иметь дело как отдельной единицей, а инструментарий таких социальных институтов умеет работать только с массами. Сейчас только в бизнесе и политтехнологиях возник метод микротаргетинга, который опираясь на big data, позволяет разговаривать с избирателем на более индивидуальной, чем массовой основе.

Тем более, что и отсутствие мышления является более естественным состоянием человека, чем его наличие. Это вытекает хотя бы из того, что мышлению надо обучать дополнительно. К примеру, такой как бы параллельный пример: массовая культура в отличие от высокой не требует обучения. В луже плавать спокойнее, чем в океане. По крайней мере, результативность по числу утонувших здесь будет лучше.

А завершить наш рассуждения можно словами Г. Щедровицкого: «Есть традиционные культуры, типа древнеегипетского общества или общества древних майя, к ним принадлежит, на мой взгляд, или принадлежало до недавнего времени и наше общество, — традиционной культуры, которое в мышлении вообще не нуждаются, людей, которые проявляют способность к мышлению, уничтожают как вредных для общества, есть трансляция образцов уже наработанной культуры, которые должны осваиваться и реализоваться».

Унификация мышления на индустриальной основе делает сегодня не первые, но, к счастью, еще не завершающие шаги. Людей с индивидуальным мышлением может готовить 5 — 10 университетов на страну. Более для управления определенными ключевыми задачами развития страны по сути и не требуется. А может и в стране вообще должно быть столько университетов, поскольку большая часть из них реализуют идею о том, что высшее образование — это отложенная безработица. Вместо того, чтобы бродить по улицам с флагами, все сидят с умным видам за партами.

Литература

1. Щедровицкий Г.П. Философия у нас есть // www.metodolog.ru/00142/00142.html

2. Щедровицкий Г.П. «Я всегда был идеалистом» (Беседы с Колей Щукиным) // www.klex.ru/jlu

3. Гогин С. Человек, который переиграл систему // www.svoboda.org/a/28041141.html

4. Лебедев В. Игротехника от Щедровицкого до Ходорковского // gilbo.ru/?page=vokrugigr&art=2198

5. Корни современного сектантства или психотехнологии на службе политтехнологов // aftershock.news/?q=node/368134

6. Перцев А. Щедровитяне: кто формировал мировоззрение Сергея Кириенко // meduza.io/feature/2016/10/26/schedrovityane-kto-formiroval-mirovozzrenie-sergeya-kirienko

7. Кузнецова Н.И. Ойзерман Т.И. Кастальский ключ Георгий Щедровицкого // spf.ff-rggu.ru/prepod/kuznecova_n_i/kastalskiy_kluch_g_shedrovickogo/

8. Кузнецова Н.И. Ранний Щедровицкий — проблемы и идеи (стенограмма семинара 30 сентября 2003 г.) // www.fondgp.ru/lib/seminars/2003-2004/xchten/1

9. На Руси опять запахло кровью и серой // www.kongord.ru/Index/A_tma_03/bloodhdsulfur.html

10. Кукулин И., Куренной В. Школа Щедровицкого и ее наследие. Часть 1 // polit.ru/article/2017/03/31/methodology/

11. Кузнецов Е., Лейбин В. Школа Щедровицкого и ее наследие. Часть 2 //polit.ru/article/2017/04/03/methodology/

12. Павловский Г., Соколов М. Школа Щедровицкого и ее наследие. Часть 3 // polit.ru/article/2017/04/06/methodology/

13. Кукулин И. Альтернативное социальное проектирование в советском обществе 1960-1970-х годов, или Почему в современной России не прижились левые политические практики // magazines.russ.ru/nlo/2007/88/ku8.html

14. Зиновьев А. Разгром СССР был ошибкой Запада. Интервью // zinoviev.org/az/texts/interview/aleksandr-zinovev-razgrom-sssr-byl-oshibkoj-zapada/

15. Щедровицкий Г. На досках. Лекции. 1989 // lizard.jinr.ru/~tina/turist/biblioteka/bibl008.html

16. Петров М.К. Пентеконтера: в первом классе европейской школы мыслей // www.situation.ru/app/j_art_739.htm

17. Петров М.К. Пираты Эгейского моря и личность. — М., 1995

18. Зинченко А.П. Изготовление мысли по Г.П. Щедровицкому // www.fondgp.ru/lib/chteniya/ii/2

19. Брестер А.А. Пентеконтера. Из первого класса европейсклй школы мысли к современным юридическим факультетам // law.sfu-kras.ru/data/method/e-library-kup/Obrazovanie/Pentekontera.pdf

20. Ellul J. Propaganda. The formation of men’s attitudes. —

New York, 1973

21. Почепцов Г. Модель пропаганды Жака Эллюля // psyfactor.org/lib/propaganda28.htm

22. Tal D. a.o. Jacques Ellul Revisited: 55 Years of Propaganda Study // Society. — 2016. — Vol. 53. — I. 2

23. Wanless A. You’ve been trumped: the perils of sociological propaganda // lageneralista.com/youve-been-trumped-the-perils-of-sociological-propaganda

24. Мaldenberg K.M. Sociological Propaganda: A Burkean and Girardian Analysis of Twentieth-Century American Advertising // kbjournal.org/vandenberg

25. Разве она многого просит? Организаторов шокировал райдер Ксении Собчак // news.rambler.ru/starlife/36574387-v-seti-opublikovali-rayder-ksenii-sobchak/

26. Викинг М. Hygge. Секрет датского счастья. — М., 2016

27. Да ты успокойся // lenta.ru/articles/2016/11/15/hygge/

28. «Хюгге»: не просто стиль одежды, а образ жизни // graziamagazine.ru/lifestyle/hyugge-ne-prosto-stil-odezhdy-a-obraz-zhizni/

29. Портнягина М. Жизнь как хюгге // www.kommersant.ru/doc/3193951

30. Якимова Т. Хюгге: как главный wellness-тренд проникает в индустрию моды // theblueprint.ru/beauty/hygge-global-wellness-trend

31. Colson T. An expert reveals the secret to why Denmark is the happiest country in the world // www.businessinsider.com/happiness-expert-meik-wiking-on-hygge-and-hugs-denmark-happiest-country-2016-9

32. World happiness Report 2017 // worldhappiness.report/wp-content/uploads/sites/2/2017/03/HR17.pdf

33. Почепцов Г. Как стране стать счастливее: опыт государственного управления счастьем от Бутана до Британии // psyfactor.org/lib/socio11.htm

34. Higgins C. The hygge conspiracy // www.theguardian.com/lifeandstyle/2016/nov/22/hygge-conspiracy-denmark-cosiness-trend

35. Parkinson J. Hygge: A heart-warming lesson from Denmark // www.bbc.com/news/magazine-34345791

36. Orange R. Calm down trendspotters – ‘lagom’ is not the new hygge // www.theguardian.com/commentisfree/2017/feb/06/lagom-sweden-hygge-lifestyle-trends

37. Grace J. The Nordic Guide to Living 10 Years Longer by Dr Bertil Marklund – digested read // www.theguardian.com/books/2017/apr/23/the-nordic-guide-to-living-10-years-longer-bertil-marklund-digested-read-lagom

38. Лебедев М. Лагом, только лагом // www.colta.ru/articles/society/14496

39. Abrahams C. Hygge: A Celebration of Simple Pleasures. Living the Danish Way. — London, 2016

40. Jennings-Edquist G. «Hygge»: The Cozy Home Decor Trend Taking Over the World // www.spring.st/hygge-home-decor-trend-instagram

41. Holliday G. Social media gets a bad press, but it was a lifeline for me // www.theguardian.com/commentisfree/2017/apr/24/social-media-bad-press-lifeline-young-people

42. McDool E.a.o. Social Media Use and Children’s Wellbeing // www.sheffield.ac.uk/polopoly_fs/1.669622!/file/paper_2016011.pdf

43. Cтус В. Социальные сети выходят из моды // hvylya.net/analytics/society/sotsialnyie-seti-vyihodyat-iz-modyi.html

44. Медведев С. Возраст несогласия // www.inliberty.ru/blog/2559-Vozrast-nesoglasiya

45. Громыко Ю. Почему методология и методологи проиграли перестройку? // conflictmanagement.ru/pochemu-metodologiya-i-metodologi-proigrali-perestroyku