Чего ждать Украине от Международного суда ООН в деле против России

16 января 2017 года Украина обратилась в Международный Суд ООН (англ. International Court of Justice; далее – Международный Суд; МС ООН) с жалобой на нарушение Россией Международной конвенции о борьбе с финансированием терроризма и Международной конвенции о ликвидации всех форм расовой дискриминации. В обширном 46-страничном документе, опубликованном на сайте Суда, перечисляется весь «джентльменский набор» обвинений, которые наша страна выдвигает в адрес РФ на протяжении последних трех лет. Тут и финансирование террористических организаций («ДНР», «ЛНР», «Харьковских партизан»), и обстрелы мирных жителей в Волновахе, Мариуполе и Краматорске, и сбитый «Боинг» MH17, и «культурная зачистка» тех слоев населения, прежде всего крымских татар, которые воспринимаются в АРК как противники оккупационного режима.

Украинские официальные лица и дипломатический корпус демонстрируют редкий по нынешним временам оптимизм, предельно высоко оценивая шансы Украины выиграть дело в Международном Суде.

Вот что заявил, к примеру, постоянный представитель Украины при ООН Владимир Ельченко в комментарии изданию «Цензор.НЕТ».

«Да, мы не говорим, что решение в пользу Украины будет уже завтра. Да, это займет несколько лет. Но все серьезные юристы говорят, что решение будет однозначно в пользу Украины — потому что есть серьезная доказательная база, от которой никуда не денешься. И второе, это решение будет выполнено всеми национальными судами. А это значит, что пойдут аресты российской собственности за рубежом, судов, самолетов…»

Заметим попутно, что это уже второе дело в практике Международного Суда, в котором Россия фигурирует в качестве ответчика. Первое было инициировано Грузией в 2008 году в связи с «войной 08.08.08». Как и сейчас, Россия обвинялась в нарушении своих обязательств по Международной конвенции о ликвидации всех форм расовой дискриминации (речь шла о дискриминации этнических грузин, проживавших на территории непризнанных Абхазии и Южной Осетии). Тем не менее в тот раз, спустя почти три года с момента подачи заявления Грузией, Международный Суд вынес решение, в котором отказался рассмотреть данное дело на том основании, что он не обладает соответствующей юрисдикцией.

Этот неутешительный для наших грузинских братьев факт заслуживает внимания хотя бы по той причине, что при подаче возражений на иск Украины (так называемого «контрмеморандума») российская сторона почти наверняка будет придерживаться подобной тактики – не столько отвечать на аргументы, приведенные украинской стороной, сколько доказывать, что данное дело вовсе не подсудно Международному Суду ООН. И такая тактика, по нашему скромному мнению, будет отнюдь не безнадежной. Более того, по подсчетам юриста-международника Сергея Пунжина, почти в половине из более чем 120 дел по спорам между государствами, рассмотренных Международным Судом за все время его существования, были в той или иной форме поставлены вопросы об отсутствии у Суда соответствующей компетенции.

Следует также учитывать, что все международное правосудие, начиная со времен Нюрнбергского и Токийского процессов, испытывало на себе сильнейшее влияние американского права с такими его неотъемлемыми атрибутами, как сделки о признании вины, «перекрестный допрос» и, быть может, самое главное – прецедентное право, по факту означающее, что решение, постановленное судом по одному делу, берется за образец при разрешении аналогичных дел в последующем. Поэтому можно предположить, что и на украинский кейс, скорее всего, будет накладываться грузинская матрица.

Как же будут развиваться события в обозримом будущем?

По нашему мнению, позиция Украины в Международном Суде ООН может быть ослаблена за счет нескольких обстоятельств.

Первое состоит в том, что Международный Суд обладает юрисдикцией по рассмотрению «правовых споров» между государствами (ст. ст. 34 и 36 Статута Международного Суда). Общее определение «спора» было сформулировано в практике Суда достаточно давно. Под ним понимается «разногласие по фактическому или правовому вопросу, конфликт правовых позиций или интересов между сторонами». Следовательно, Украине, как некогда Грузии, предстоит доказать не просто наличие общего спора с Россией, а наличие спора относительно толкования или применения указанных выше конвенций. Тем самым жалоба нашей страны носит несколько искусственный характер, поскольку спор вынужденно «подтягивается» под конвенции, по которым Россия согласилась на юрисдикцию Суда. Тем не менее, любому непредвзятому исследователю очевидно, что события, начавшиеся на рубеже 2013-2014 гг. и продолжающиеся по сей день, — это скорее вопросы о применении силы и территориальный спор, а уж никак не расовая дискриминация или финансирование терроризма per se. Не случайно, в деле Грузия против Российской Федерации Суд выступил с правовой позицией, согласно которой обвинения в участии вооруженных сил России в вооруженном конфликте в Абхазии сами по себе не являются доказательством спора о соблюдении Конвенции.

Второй момент связан с двойственным положением, которое занимает Россия в украинском кризисе. Антидемократический режим, существующий в этой стране, цинично предстает перед одураченным международным сообществом не столько в качестве стороны в международном конфликте, сколько в маске гаранта Минских договоренностей. Это тоже может сыграть злую шутку при рассмотрении дела в Международном Суде.

В грузинском деле был любопытный эпизод, когда в качестве доказательства наличия спора в Суд было передано письмо, написанное президентом Саакашвили Дмитрию Медведеву, с требованием возврата беженцев в Абхазию, а также ответ на него, в котором Медведев холодно отвечает, что столь категорическая постановка вопроса «несвоевременна». Грузия утверждала, что эта переписка однозначно свидетельствовала о существовании спора между Россией и Грузией. Однако Суд посчитал, что исходя из приведенного контекста Грузия обращается к России не как к стороне спора, которую обвиняет в нарушении своих обязательств, а как к посреднику.

И третье. По общему правилу для того, чтобы обратиться в Международный Суд, государство должно соблюсти требования о необходимости предпринять добросовестную попытку урегулировать спор путем переговоров и процедур, предусмотренных конвенциями. Только после этого Суд может признать свою юрисдикцию в отношении того или иного дела и принять его к своему рассмотрению. В противном случае, со стороны Суда последует отказ.

Не случайно, скажем, в споре между Украиной и Румынией по поводу острова Змеиный, который был разрешен Международным Судом в 2009 году, Бухарест специально акцентировал внимание на том, что на протяжении 1998-2004 гг. имели место 24 раунда украино-румынских переговоров.

В заявлении, с которым Украина обратилась в Суд, также подчеркивается, что в течение двух лет Украина направила России около 40 дипломатических нот и приняла участие в 4 раундах двусторонних переговоров, которые, однако, не увенчались успехом. Но для Суда этого, скорее всего, будет недостаточно. Согласно общему подходу, сформулированному, в том числе, в грузинском деле, государство должно инициировать переговоры, вести их добросовестно, и эти переговоры должны касаться предмета спора. Следовательно, перед украинской стороной стоит задача доказать Суду, что проведенные с Россией переговоры касались не просто общего кризиса в российско-украинских отношениях, вызванных аннексией Крыма и войной на Донбассе, а узкого вопроса о несоблюдении Россией двух указанных конвенций.

Иными словами, не будем спешить с поспешными выводами и преждевременными фанфарами. Скорее всего, как и в случае с грузинским делом, Суд не возьмет на себя смелость разрешить по существу столь сложное и «чувствительное» дело, сделав тем самым подарок сепаратистам всего мира.

Источник: Украинский Институт Будущего