Украина и революция — 4: мутация?

Алексей Полтораков, к.полит.н.

Революции походят на шахматную игру,
где пешки могут погубить, спасти короля или занять его место.

Пьер Буаст (1765-1824)

Основные сценарии развития революционных процессов [1] в первом приближении можно свести к двум характерным моделям – «революция снизу» и «революция сверху».

Модель «революции снизу» (т.н. «вулканическую») можно считать классической – именно по базирующимся на ней сценариям готовилось и реализовывалось большинство революций – в частности Великая Французская (1789-94 гг.), Великая октябрьская (1917 г.) и многие другие. «Вулканические» революции прорываются снизу, стихийно, в результате накопления общего напряжения, недовольства, враждебности, превышающих известный предел. Движущими силами являются массы отчаявшихся людей, которые не могут жить по-старому. Это — образ «периодически повторяющихся взрывов социально-психологических напряжений, которые кипят как лава под земной корой или бушуют как пар в гейзере» [2]. В результате к власти приходят преимущественно «внесистемные» вожаки и лидеры – выходцы из «глубинки» (Наполеон и т.п.) или «хотя бы» глубокого подполья (В.Ленин и т.п.).

{advert}

Модель «революции сверху» (т.н. «заговорщицкая») является несколько менее распространенной в истории, но отнюдь не менее интересной и перспективной. По базирующимся на ней сценариям готовились и реализовывались такие революция как Английская (1640-1660 гг.), Американская (1773-74 гг.) или – по крайней мере частично Февральская революция в России (1917 г.). В них ключевая роль принадлежит деятельности «заговорщиков», которые сначала не столько представляют широкие массы, сколько выступают как внешние агитаторы, подталкивающие массы к революционным действиям. Массы становятся жертвами манипулирования, пропаганды и идеологии, с помощью которых профессиональные революционеры (или группировки из числа их вождей) подстрекают их к действию. (Х. Арендт: «Революционеры не устраивают революций. Революционер всегда знает, когда власть валяется на земле и ее можно подобрать.») «Заговорщицкие» революции – это «работа подрывных элементов, которые просто гениально, обманными посулами и принуждением провоцируют массы на насилие». Т.е. «революция взращивается насильственно и искусственно. Ее семена, брошенные в плодородную почву, удобряются садовниками – революционерами и загадочным образом прорастают благодаря тем же садовникам, вопреки силам природы» [3]. Более чем часто к власти приходят «оппозиционные» силы, пусть косвенно, но достаточно тесно связанные со свергаемой властью (порой занимавшие важные посты и пр.).

Понятно, что «в чистом виде» данные модели на практике не встречаются (вспомним хотя бы Кубинскую революцию 1953-59 гг.), являясь прежде всего аналитическим конструкциями, очерчивающими схемы для дальнейшего политико-исторического анализа. Однако та или иная революция тяготеет к соответствующей модели – исходя прежде всего из доминирующих (особенно на начальных этапах развития революционных событий) составляющих.

Так, несмотря на то, что в украинской «помаранчевой революции» (а также грузинской «революции роз» и т.п.) взаимодействовали компоненты обеих моделей, Майдан тяготеет скорее к «теории заговора». Ведь именно когорта «любих друзів» (костяк которых составила команда «бывших» – до экс-министров и даже экс-премьеров включительно!) сыграла ключевую роль в развитии протестных настроений и выведении масс на Майдан.

Нищета ведет к революции, революция – к нищете.

Виктор Гюго (1802-1885)

Постепенное развитие социально-экономического кризиса – все больший переход его «вглубь» из политико-экономической в социально-экономическую и смежные сферы – постепенно но неуклонно обостряет общую революционную ситуацию и усиливает протестные настроения в социуме. Однако накапливаемый революционный потенциал вряд ли будет развиваться по достаточно стандартной модели.

Для реализации «заговорщицкой» модели Украине не хвататет прежде всего «моральных лидеров» с неиспорченой репутацией и высоким духовным авторитетом. (Ведь практически все нынешние «вожди», претендующие на революционное лидество, имеют долгий «шлейф» бытия в высоких эшелонах власти, серьезно отягченный сомнительными дяениями времен пребывания там.) Так, разрастанию недавних «тематических» Майданов (налогового и пр.) во всеукраинский масштаб мешало в т.ч. отсутствие надлежащих национальных лидеров (В. Высоцкий: «Настоящих буйных мало – вот и нету вожаков!») Ведь на тот момент новые еще не оформились и закрепились на политическом уровне, а к старым доверие было невысоким. Да и появлялись последние отнюдь не для того, чтобы «повести за собой массы в революцию» (к которой, тем не менее, не стыдились апеллировать) – а лишь «пристроиться» к ним во имя дополнительных бонусов [4]).

Реализации «вулканической» модели Украине традиционно мешают прежде всего классические этноментальные «ограничители» («моя хата скраю» и т.п.). выливающиесяв такие социальные феномены как недоверчивый индивидуализм (усиливающий разобщенность), политическая инертность, правовой нигилизм и экономическая местечковость.

Теоретически (но, похоже, не более чем теоретически) своеобразную «революцию» – переход от экстенсивной модели государственного развития к интенсивной – может осуществить… украинская власть. Путем «системной перезагрузки»: серьезно очистив и обновив политикум, принципиально изменив «правила игры» в экономике и преодолев пессимистические настроения в социуме – предложив последнему перспективные проекты «выхода из тупика» – зажигая «свет в конце тоннеля» [5]. (Подобным путем развивалась «революция роз» в Грузии – обогатив свое изначальное политическое измерение измерениями экономическими и социальными.)

Однако крайне высоким остается риск, что оппозиция пойдет на откровенный деструктив – критикуя «сзади», тормозя «снизу» и блокируя «изнутри» даже действительно перспективные инициативы «сверху» – прежде всего во имя того, дабы самой дорваться до политико-экономических рычагов управления государством.

В подобной ситуации Украине грозит «революция сбоку» – постепенное ослабление влияния центра (все более погрязаемого в партийно-клановых разборках) на периферию –прежде всего в социально-политической и частично в социально-экономической сферах, дополненных усилением политико-правового и политико-экономического нигилизма (воплощаемыми в коррупцию и взяточничество). Однако развитие процессов «разрыхления» власти и порождаемого ими «экономического сепаратизма» может привести сначала к экономико-политической федерализации, а далее – к постепенной политико-экономической дезинтеграции украинского государства.

Ведь еще в начала XIX в. немецкий публицист Людвиг Берне обратил внимание на то, что «не всем революциям предшествуют признаки и предостережения, бывает и политическая апоплексия».

Примечания

1. Ср. Hai-Tao Zhang, Ning Wang, Michael Z. Q. Chen, Tao Zhou, Changsong Zhou Effective leadership in competition – http://arxiv.org/pdf/0907.1317

2. См. Штомпка П. Социология социальных изменений. – М., 1996.

3. См. Штомпка П. Социология социальных изменений. – М., 1996.

4. Ср. Мао Цзэдун: «Всякий, кто стоит на стороне революционного народа, – революционер».

5. Жак Банвий: «Оптимизм – религия революций».