Георгий Почепцов: Украине нужна своя система противопропагандистской обороны

Все страны хорошо понимают, что такое атака в физическом пространстве. Здесь на стороже стоит министерство обороны, обладающее большим числом вооружений и живой силы. Алгоритм действий отработан и не знает исключений. Однако любое отклонение от этого алгоритма вызывает замешательство, примером чего стал Крым. Здесь «зеленые человечки» оказались неспроста, они были нужны, чтобы уровень насилия не вышел за пределы, на которые должны реагировать ООН, ОБСЕ и другие.

Сегодня летят не самолеты, а, к примеру, телесериалы, против которых не выработана защита, поскольку их не воспринимают как врагов. Формы защиты в пропагандистской войне являются совсем другими. Мы пока переносим сюда формы защиты из физического пространства, запрещая книги и сериалы. Киберзащита тоже строит стены, но в случае виртуального пространства требуется совсем иное.

Советское время тоже строило стены, результат известен. Цензура, являясь физическим методом защиты, в виртуальном пространстве не работает. Стругацкие или Окуджава жаловались на цензуру, но они были на пике славы в то время то ли благодаря, то ли вопреки цензуре. Глушение радиоголосов — еще один физический метод борьбы в советскую эпоху, но уже в коммуникативном пространстве и с коммуникативной технологией. Однако слушали эти «голоса» практически все, даже различали тональность Би-Би-Си, Голоса Америки и Радио Свободы.

Сегодня в мире, перенасыщенном информации, уже нет возможности физически закрывать то, что при желании все равно найдут те, кто очень захочет найти. Информация о скрываемом все равно доходит, правда видоизменяясь, но все равно сохраняя главное.

У нас есть три пространства: физическое, коммуникативное, поскольку информационное надо отдать кибернетикам в погонах, где они заняты, пока безуспешно киберзащитой, и виртуальное, где функционирует литература, культура, искусство, а сегодня самым главным носителем стали телесериалы.

Главными игроками в прошлом в виртуальном пространстве были идеология и религия. Из-за них в физическом пространстве убивали людей. Сегодня есть еще мусульманский радикализм, который также нашел себе оправдание в религии. Однако это скорее реакция на глобализацию, которая воспринимается в мусульманской среде как вестернизация. А это среда, где религия и государство соединены воедино, в отличие от христианства, где они отделены.

Физическое пространство выстраивается по принципу «или»: здесь если памятник занял место, на этом месте уже нельзя поставить другой памятник (это когда-то сказал Эрнст Неизвестный). Коммуникативное и виртуальное пространство строятся по методу «и», здесь имеется сосуществование объектов и вытеснение может быть только конкурентным. При этом вытесняемый объект все равно сохраняется, мы просто его не читаем или не смотрим.

Единственное естественное вытеснение информации лежит в динамике замены старого сообщения на новое, когда вчерашнее считается уже недействительным. В виртуальном пространстве этого в принципе не может быть. Здесь новая «Война и мир», будь она написана, не может отменить старую. Поэтому здесь давно существует избыток виртуальных объектов и побеждает либо сильнейший, либо тот, кого начинают усиленно продвигать в этой точке пространства и времени. В последнем случае это будет только временной победой, поскольку срабатывает не роль самого текста, а его поддержка. Это видно по включению и изъятию художественных текстов в школьных программах, когда прошлые кумиры внезапно могут стать изгоями.

Коммуникативное и виртуальное пространство защищаются не выстраиванием стен, а созданием собственного такого пространства. В результате образуется своя собственная модель мира, тогда вторжение в нее продуктов с другой моделью мира вызывает отторжение этих продуктов, если они несут агрессивную направленность. Они рассматриваются как недостоверные, смешные, глупые, но никак не такие, которые могут заменить свой продукт. Это фильтр, а не стена.

Если же такого барьера в виде собственной модели мира нет, а его не будет, пока не будет своих бестселлеров, своих сериалов, своих героев, причем не столько из прошлого, как из нынешнего дня. Герои, которых признает одна половина страны и не признает другая, скорее дестабилизируют страну, а не объединяют ее.

Переименовывать можно все, даже страны иногда меняют свои названия. Но там, где это возможно, красивее сохранять старые названия, например, те, которые дали им их создатели. В Финляндии, в Хельсинки спокойно стоят памятники российским царям. Жители оказались сильнее и выше этой пропаганды, поэтому она сегодня стала не пропагандой, а историей.

Как выглядит оборона в случае коммуникативной и виртуальной агрессии или квази-агрессии, в последнем случае враждебные смыслы находятся на вторичных уровнях, поэтому не столь заметны при их продвижении. Кстати, Запад не имеет опыта отражения именно виртуальной агрессии, поскольку никогда не попадал в такое состояние, поскольку сам является более сильным генератором виртуальности, чем любые другие регионы. Это и есть мягкая сила Дж. Ная, которая противостоит силе жесткой.

Виртуальные объекты побеждаются путем продвижения собственной (или ее заменяющей) виртуальной продукции. Это дорогостоящий процесс, требующий высокой квалификации участников. Но созданный качественно виртуальный объект практически не имеет конкурентов, поскольку он занимает свое собственное место.

Противодействие коммуникативным продуктам более сложно, поскольку их бесконечное количество. Здесь работают сайты, вскрывающие ложь типа Stopfake.org, но особенностью их является то, что их не читает население, а журналисты могут и не читать их или рассматривать как конкурента. Единственным решением может быть функционирование такого рода сайтов как информационного агентства. В западной модели большая часть статей даже в качественных изданиях приходят из информационных и ПР-агентств (например, по данным Кардиффского университета это 60-70% даже в случае самых качественных изданий). Путь выделения отдельных структур может оказаться продуктивным, например Чехия создала подразделение по борьбе с пропагандой в рамках МВД в составе 20 человек.

Постепенный, но неизбежный уход с арены медиа-гигантов, произошедший в результате функционирования как информационных источников социальных сетей, породил троллинг как организованное информационное воздействие против индивидуальной базы соцсетей. Это широкая практика, применяемая многими государствами (Россией, Китаем, Израилем, например). Тут в качестве противодействия работает вскрытие сетей участников троллинга, но снова это делается профессионалами и для профессионалов, поскольку читателей это особо не интересует.

Реально мы живем в мире информационного хаоса, поэтому пропаганда начинает подстраиваться под этот тренд, внося свою посильную лепту в порождение информационного хаоса. Она нейтрализует тем самым все чужие сообщения, делая их лишь относительно достоверными. Начинает доминировать представление: о чем можно спорить, если все — ложь.