Украинская идея: ценностные приоритеты развития в цивилизационном контексте

Право на новые собственные ценности — откуда возьму я его?

Из права всех старых ценностей и границ этих ценностей.

Фридрих Ницше

Украина в геокультурном измерении является частью т.н. «Макрохристианского цивилизационного мира» [3], характеризующегося внешне – единством прежде всего религиозных основ (христианство), внутренне – близостью основ аксиологических (ценностных), а также определенной историко-географической целостностью.

В первом приближении основной набор ценностей, лежащих в основе современного развития того этого цивилизационного блока, можно свести к акцтентуализированной еще Великой французской революцией (1789-1799) триединой связке принципов – «свобода, равенство и братство». Именно они во многом составляют ценностные приоритеты, образующие своеобразную «внутреннюю» социокультурную «систему координат», в контексте которой происходит «внешнее» политико-экономическое развитие современного Макрохристианского мира и прежде всего – Запада.

Различия между составляющими Макрохристианского мира – прежде всего между ее «Западной» [4] (Новоевропейско-Североамериканской) и «Восточной» (где доминирует Восточнославянско-Православный элемент) [5] – видятся лежащими в глубине соотношения между этими принципами, в своеобразной их иерархии.

Шире открой на Запад глаза,

С запада может прийти гроза.

(В. Маяковский)

Применительнок Западу иерархия ценностных принципов четко выражена в порядке: (1) свобода, (2) равеноство, (3) братство – ведь не случайно они расположены имено в такой последовательности.

В Северной Америке (прежде всего в США) – где становление современной цивилизации западного образца проходило буквально «в чистом виде», иерархия этих ценностей проявляется буквально в рафинированом виде.

Приоритет свободы там пронизывает практически всю американскую действительность. Именно вдохновленные идеей свободы лихие ковбои осваивали Дикий Запад, именно статуя Свободы встречает прибывающих в гавань Нью-Йорка иммигрантов, именно идеология «свободы» лежит в основе возглавляемого США «нового крестового похода». Но именно разное понимание и применение идеи свободы – причина Гражданской войны в США (1861-65). Нелишне вспомнить также практически ничем внешне неограниченную «свободу слова», любое поползновение против которой воспрнимается буквально «в штыки» (доходя до акций протеста и массового неповиновения). Более чем примечательно, что девизом ЦРУ (весьма «закрытой» структуры) были избраны очень характерные строки Нового Завета «И да узришь ты истину, и истина сделает тебя свободным» (Иоанн 8:32).

Приоритет равенства также выражен достаточно четко и ярко – прежде всего в контексте «общества равных возможностей» по реализации пресловутой «американской мечты». (Нелишним также видится опыт многочисленных движений за равные права – расовых, сексуальных и прочих меньшинств.) Однако понятно, что базирующееся на принципе равенства идею «общества равных возможностей» реализовать без предварительного «условия» свободы невозможно. В силу этого, принцип «равенства» несколько уступает в иерархии принципу «свободы».

Приоритет «братства» концентрируется в социально-политических настроениях патриотизма – гордости за принадлежность к обществу «свободных и равных». Посему принцип «братства» в соответствующей иерархии занимает «почетное третье место» – как принцип в чем-то «суммирующий», сводящий весь ценностный конструкт в триединое целое.

Подобная иерархия принципов – хотя и не так ярко выражено – характерна и для Новоевропейского сегмента современного Западного мира.

Мы явим пред ликом веков

В чем наше народное право

(В.Брюсов)

Иерархия принципов «свободы, равенства и братства» в «Восточной» составляющей Макрохристианского мира видится иной – «обратной»: (1) братство, (2) равенство и (3) свобода.

Наиболее ярко выражаются эти принципы в России – современной геокультурной «сердцевине». Тем более. что современные историки и культурологи рассматривают «созданную Петром І (при активнейшем участии образованных украинцев вроде С.Яворского или Ф.Прокоповича) империю как явление не национального (таким были Московское царство и казачья Украина — Гетманщина), а цивилизационного порядка» [6].

Принцип «братства» позволил не только освоить гигантские просторы Северной Евразии, но и в течение многих веков удерживать их в едином целом.

Несмотря на достаточно пестрый этнонациональный состав (где тесно переплелись прежде всего славянская и тюркская составляющие), «русский мир» (прежде всего благодаря факторам русского языка и православия) остается достаточно целостным образованием – а его идея базируется именно на принципе «братства». Даже тщательно прививаемая идеология «интернационализма» несла в себе зерна идей братства («Раньше думай о Родине – а потом о себе!» и пр.) [7]. Российский обществовед С. Кара-Мурза резонно подметил: «Тем, кто был воспитан на Пушкине, Толстом и Достоевском, было невозможно принять в целом рационализм философа гражданского общества Дж. Локка, согласно которому, разъединение людей оправдано, ибо «никто не может разбогатеть, не нанося убытка другому»».

Принцип «равенства» носит не только метафизический смысл («все равны перед Богом»). Идея равенства (в фокусе «социальной справедливости») лежала в основе таких процессов как коллективизация (в т.ч. раскулачивание) или даже репресии 1930-х гг. (хотя бы частично) – и легко трансформировалась в «уравниловку» в период «застоя». С другой стороны, именно принцип равенства лежал в основе развития системы социального обеспечения – предоставления минимального набора социальных благ, прав и возможностей (здравоохранение, образование и пр.).

Принцип «свободы» в соотношении с принципами «братства» и «равенства» носит если и не второстепенный, то отнюдь не первостепенный характер. Традиционная вера в «доброго царя» и доминирующие настроения ожидания «сильной руки» (вспомним позиционирование И. Сталина как «эффективного менеджера») не позволяют считать принцип свободы [8] доминирующим.

Выдающийся современный украинский историк-культуролог Ю. Павленко суммировал: «Если Запад в течение столетий развивался за счет раскрепощения индивида и его труда (при правовом оформлении соответствующих изменений), то в Российской империи закрепощение народных масс в течениеXVII–XVIII вв. неизменно усиливалось, при наличии с середины XVIII в. и противоположных тенденций по отношению к высшему классу («Указ о вольности дворянства» и др.). Но и в последнем случае либеральные тенденции (при Елизавете, Екатерине ІІ, Александре І) сменялись противоположными (при Петре ІІІ, Павле I, Николае І). Новое, уже тотальное порабощение личности мы видим в ХХ в. в первой половине периода большевистского господства» [9].

Именно в силу подобных обстоятельств периодически заимствованные на Западе идеи либерализма никогда не находили достаточно благодатной для своего развития почвы – они либо явно не приживались, либо вырождались или существенно трансформировались (в особый «русский путь» или «суверенную демократию») [10]. Впрочем, именно принцип «свободы» помогал осваивать бескрайние просторы Сибири и Дальнего Востока, а в условиях жесткого пресса выливался в «русский бунт, бессмысленный и беспощадный» (А. Пушкин).

Несовпадение «западной» и «восточной» иерархии общецивилизационных ценностных принципов достаточно четко проявилось во время Второй мировой войны. Западные союзники идеологически боролись прежде всего за «свободу» – именно как вызов ей воспринимались идеологии фашизма/нацизма. (Не случайно символическим воплощением последнего стали концлагеря). В основу идеологии войны, которую вела «Красная армия», лежал скорее принцип «братства». Вспомним хотя бы радиообращение И.Сталина к советскому народу (3 июля 1941 г.) «Братья и сестры!..» Да и ведущаяся СССР война отнюдь неслучайно получила название Великой Отечественной. (Реализуемые в рамках Второй мировой войны Советским Союзом «освободительные походы» были лишь составляющим элементом кампаний по «воссоединению братских народов».)

Украина: витязь на распутье? (Вместо выводов)

Не следует углубляться в поиски истины настолько,
чтобы забывать необходимые обязанности деятельной повседневной жизни;
ибо только деятельность придает добродетелям подлинную ценность.

Марк Туллий Цицерон

«Украинская цивилизация» [11] (при всей условности подобного конструкта) сочетает в себе элементы как «западной» модели, так и модели «восточной». По большинству историко-культурных «параметров» Украина явно тяготеет в Восточной, а не Западной составляющей Макрохристианского мира. Однако в разрезе иерархии ценностных приоритетов – явной близости не наблюдается. Так, принцип «братства» если и характерен в качестве одного их ключевых – то занимает явно не доминантное положение в структуре. Ведь менталитет, осмысливаемый в т.ч. в категориях «моя хата скраю» и ей подобных, плохо корелируется с идеалами «братства».

Однако производная нечеткость иерархии ценностных приоритетов, характерная для украинского «национального характера», придает всей структуре достаточную гибкость для развития – достаточный уровень адаптативности.

Общий контексте развития глобализации, которая в свое социокультурном измерении сводится прежде всего к вестернизации, предявляет особые требования к развитию «национальной идеи», в непрерывном поиске которой находится Украина.

В современном виде глобальная вестернизация действует прежде всего как фактор «добровольно-принудительного» сближения. Однако она же одновременно вольно или невольно стимулирует и ускоряемую дифференциацию, проходящую прежде всего по линиям «цивилизационных разломов» («столкновения цивилизаций» по С.Хантингтону).

Опыт многих стран (прежде всего «восточных тигров» – начиная с послевоенной Японии и заканчивая современным Китаем) свидетельствует, что успеха можно достичть только тогда, когда социокультурные заимствования лишь дополняют и обогащают, а не подменяют и переделывают национальное.

Ни одна нация, слепо принявшая вестернизацию («скопировавшая» принципы «свободы, равенства и братства») и подогнавшая под нее «национальную идею», не достигла серьезных успехов и не обрела долгосрочной перспективы развития. Неудачниками оказались в первую очередь те, кто не ставил себе цели адаптировать западную схему применительно к собственной социокультурной специфике. И в случае механического перенесения западных принципов «свободы, равенства и братства» на достаточно инородную почву и незадействования традиций результатом сколь угодно благих и внешне прогрессивных реформ оказывалась лишь социально-экономическая деградация. (Вспомним В. Высоцкого: «Дали мне свободу – что я с ней буду делать?»)

Так, навязывание Украине либеральной модели развития обернулось двуединой связкой «прихватизации» и «лихих 90-х», от негативных последствий которых мы страдаем до сих пор.

С другой стороны, жесткое навязывание «восточной» модели (тоже не совсем отвечающей социокультурным традициям) подводит к балансированию на грани скатывания в авторитаризм и сомнительным жертвам во имя преимущественно коньюнктурно понимаемого и используемого в корыстных целях приоритета «братства».

Иными словами, модернизация сугубо «по-западному» или «по-восточному» без первостепенного внимания к собственной социокультурной специфике (даже если она действительно очень близка к западной или восточной!) «чревата последствиями»: в среднесрочной перспективе калькирование – не конструктивно, а в долгострочной – даже деструктивно.

В силу этого оптимальный проект «украинской идеи» видится таким, что не сводится к максимальному «подстраиванию» под определенную схему – причем ни под Восточную, ни под Западную, – но творческому переосмысливанию возможных заимствований, доказавших свою перепективность. «Свой путь» следует искать тщательно и вдумчиво – ни слепо копируя якобы «чуждые» идеи, но и ни слепо их отметая.

Примечания

1. См. Мамардашвили М.К. Сознание и цивилизация // Природа. – 1988. – № 11.

2. Ср. Грач Л.І. Україна – не Європа. — К., 2008.

3. См. Павленко Ю.В. Західнохристиянська цивілізація Нового часу та Макрохристиянський світ // Розбудова держави. — 1998. — №3-4.
Цивилизационные модели современности – К., 2002.
Цивилизационная структура современного мира / Т.2: Макрохристианский мир в эпоху глобализации – К., 2008.

4. Ср. Huntington S.P. The Clash of Civilizations and the Remaking of World Order –Simon & Schuster, 1996.

5. См. Павленко Ю.В. Восточнохристианская цивилизационная система и ее место во всемирно-историческом процессе // Социология: теория, методы, маркетинг. – 2001. – №4.
Павленко Ю.В. Евразийство и цивилизационная структура постсоветского пространства // Наука та наукознавство. — 2001. — №4.

6. Павленко Ю.В. Восточнохристианская цивилизационная система и ее место во всемирно-историческом процессе // Социология: теория, методы, маркетинг. – 2001. – №4.

7. Примечательно, что 21 июня 1941 г. в журнале «Безбожник» была опубликована статья А. Евстратова «Патриотизм и религия». В ней в частности заявлялось: «Религия является злейшим врагом советского патриотизма История не подтверждает заслуг церкви в деле развития подлинного патриотизма». Вдвойне примечательно, что уже в июле 1941-го «Безбожник» прекратил свое существование.

8. Можно вспомнить также реплику В. Ленина: «Свобода слова? – Мы самоубийством кончать не собираемся!»

9. Павленко Ю.В. Восточнохристианская цивилизационная система и ее место во всемирно-историческом процессе // Социология: теория, методы, маркетинг. – 2001. – №4.

10. Ср. Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма. — М., 1990.

11. Ср. Михальченко М. Українська регіональна цивілізація // Політичний менеджмент. – 2003. — № 1.
Ткаченко В., Реєнт О. Україна: на межі цивілізацій (історико-політологічні розвідки). — К., 1995.