Безусловный доход, как новый этап в социальной эволюции современного общества

Говорят, что реформы это придание старой системе новых свойств, но с сохранением старых названий, в угоду консерватизму большинству людей. В Украине, к сожалению, наоборот реформами называют новые названия для сохраняющей неизменность старой системы, то есть их имитацию. Или откровенный регресс, например выражающийся в полной ликвидации всех социальных прав украинских граждан. Да еще под прикрытием не менее имитационной идеологии либерализма, не имеющей никакого отношения к право-реакционной власти номенклатуры и олигархов, криминала и силовиков. При этом, профсоюзы настолько утратили свою изначальную суть, что любое политическое выступление под их знаменами воспринимается, как политический заказ, проплаченный олигархами, причем вполне обоснованно. Пропаганда провластных олигархических СМИ почти убедила нас, что социальные права человека это популизм и признак паразитизма народа… над кем? над олигархами? над государством, в котором народ якобы «суверенный источник всей власти»?.. Редуцирующаяся система социальных отношений в новейшей Украине вполне соответствует состоянию деградировавших производительных сил. Государство, вместо функций защиты интересов большинства украинцев, стало откровенной угрозой для их жизни, воплощая собой несправедливость и неэффективность. В этой канве нам кажется, что весь мир катится к черту и разрушается, однако это не так.

В то время, как мы откатились от социализма, но не в развитой капитализм, а в докапиталистический феодализм, на развитом Западе капитализм достиг такой высшей стадии развития, что в его недрах стали появляться ростки социализма, и даже первые признаки откровенного коммунизма. Пока мы не можем определиться, что строить, корпоративный или государственный капитализм, на западе моду и тон в социальной философии задают левые либералы. На фоне отечественных имитационных реформ, выражающихся зачастую в банальной смене вывесок, и в переименовании названий улиц и городов, в западных странах происходит 4-я промышленная революция. Сопровождающаяся такой революционной социальной инновацией, как практическая реализация проекта безусловного дохода. Теория справедливости имеет глубокие исторические корни в западной политической философии, но и сегодня на общественно-гуманитарных факультетах там ведутся активные исследования на эту важную тему. Еще в 60-е годы западными политическими экономистами были предприняты попытки теоретического обоснования идеи безусловного дохода. Но наиболее существенный вклад в эту концепцию внес профессор философии, политэкономии, социологии (и лингвистики) из Бельгии Philippe Van Parijs своими работами: «Arguing for Basic Income» (1992) и «Real Freedom for All» (1995), которые стали важной вехой в эволюции социальной мысли. И повлияли на социальную политику западных государств так, что уже сегодня в некоторых из них мы можем воочию наблюдать практическую реализацию идеи безусловного дохода.

В чем суть этой идеи? Дело в том, что получая безусловный доход, человек уже не должен думать о борьбе за существование в погоне за хлебом насущным, а может посвятить все свои силы творческому развитию и самореализации. Это как утопическое возвращение человека в рай, но реальный, обусловленный уровнем развития современной экономики, технологий, социальных отношений и культуры. Такая переориентация человека от борьбы за физическое выживание на самосовершенствование и общественное развитие, призвана разорвать цепь зависимости от узких мест дефицита материальных благ, и на порядок повысить производительность и эффективность, и без того высокоэффективного западного сообщества. Даже сейчас в системе социально страхования, человек лишается своего соц. пакета, если теряет рабочее место, и потому часто привязан к нелюбимой, а иногда ненавистной работе. К тому же мы знаем, что например такой феномен, как «японское экономическое чудо» был во многом обусловлен гарантией занятости, когда работнику не нужно бояться за будущее своей семьи, и он может посвятить все свои силы профессиональному росту и самореализации.

Согласно мнению некоторых современных западных социологов, даже если только 10% людей, получающих безусловный доход, займутся делом (просто найдя гораздо лучшее применение своим силам и способностям, чем ныне), то всё равно получится огромный выигрыш по сравнению с нынешним положением дел. Один из сторонников и пропагандистов этой точки зрения, президент Y Combinator и венчурный капиталист Сэм Альтман. Вполне логично, ведь примерно по такой же модели работает его инкубатор стартапов Y Combinator. Предприниматели получают деньги без всяких обязательств, в обмен на 7% акций, и они могут развивать свой бизнес как им удобно, с большим запасом свободы, и как следствие, с возможностью большого творческого инновационного разнообразия. Именно так появились: Airbnb, Reddit, Dropbox, и многие другие компании, которые прошли через Y Combinator. Общая капитализация компаний Y Combinator сегодня уже превышает 65 млрд. длр. И Альтман совсем не одинок в своём мнении. Всё новые и новые западные исследования показывают, что получающие гарантированные выплаты люди чувствуют себя в финансовой безопасности, и в большинстве случаев это ведёт к расширению возможностей и повышению продуктивности, а не выступает демотиватором. Даже если 90% людей станут бездельничать, то для 10% безусловный основной доход это настолько сильный мотиватор, что они используют появившееся свободное время для экстраординарных инноваций, которые с лихвой окупят безделие 90% остальных сограждан. Мало того, Альтман уверен, что этих 90% не будет. Все эти исследования показывают: финансовая стабильность в реальности подталкивает людей работать больше и лучше.

В общем то мнения современных экономистов насчет целесообразности безусловного дохода разделились. Одни видят в нем панацею от технологический безработицы, возможность творческого раскрепощения человека от ограничений несовершенства рынка, и средство социальной гигиены против криминальной преступности. Другие считают эту идею дорогой и утопичной. Хотя если оценить современные мировые расходы на армию и вооружения, и на борьбу с такими последствиями бедности, неграмотности, и неравенства, как рост преступности, ограничение производительности труда и распространение заболеваемости среди бедных слоев населения, то такие социальные инновации, как безусловный доход, приобретают черты уже не социальных расходов, государственной ренты или общественных дивидендов, а скорее социальных инвестиций в развитие общества. В любом случае, для развития цивилизации нужно вкладывать ум, труд и инвестиции, человеческая цивилизация не развивается сама по себе. Общество качественно нового типа может появиться только искусственно, в результате инженерного проектирования и селекции. Но ведь и весь наш современный человеческий мир является исключительно искусственным образованием, созданным разумом, волей и гуманизмом из обители естественной природы. В которой современному человеку нечего делать, свой собственный новый мир он создает сам для себя.

Теперь нужно разобраться с источниками финансирования таких социальных инноваций, как система безусловного дохода. Во первых, реализация такого проекта может сопровождаться отменой всех существующих государственных льгот и субвенций. Поэтому кстати на референдуме в Швейцарии большинство пока проголосовало против замены своих дифференцированных соц. пакетов на единый всеобщий безусловный базовый доход. Плюс побоялись наплыва мигрантов, хотя опять же, некоторые экономисты считают, что даже в мигрантской среде лучше выплачивать безусловный доход, чем тратить деньги на борьбу с преступностью в их среде. Во вторых, источником финансирования таких социальных проектов, как безусловный доход, может быть государственная рента от эксплуатации природных ресурсов, или дивиденды от государственных инвестиций в научно-технологические стартапы, инфраструктурные проекты и в акции частного корпоративного бизнеса.

Здесь не следует обманываться, считая государство некоей «вещью в себе». Ведь в действительности государство это не «лицо», а абстрактный общественный институт, состоящий из множества лиц, призванный повысить эффективность общественных отношений. В который само общество частных лиц инвестирует свои средства потому, и до тех пор, пока общественные выгоды от его существования превышают издержки. В данном случае мы должны понимать, что для успешной реализации таких социальных инноваций, как проект безусловного дохода, взаимоотношения между обществом, корпорациями и государствами должны быть выстроены таким образом, чтобы на практике реализовать принципы общественного договора коллективных взаимоотношений ради целей общего блага. А это во многом зависит от соотношения сил, степени их ресурсообеспечения, организованности, информированности и осознанности. То есть общество уже должно быть достаточно зрелым, чтобы понимать, что государственное финансирование любых социальных проектов производится не за счет абстрактного «старшего брата» сверху, а за счет средств сами же граждан, формирующих республику (дело всех) снизу. Такое общество должно четко осознавать цели финансирования социальных проектов так, чтобы общественные выгоды от их реализации превышали издержки.

Например, получение безусловного дохода наемными работниками частных компаний снижает планку зависимости заведомо более слабого частного лица во взаимоотношениях с гораздо более сильными корпоративными организациями (юридическими лицами). Это должно стимулировать последних к повышению социальных стандартов, а следовательно к росту эффективности организации бизнеса, и повышению производительности труда. Причем не экстенсивным способом, за счет усиления эксплуатации трудовых и прочих ресурсов, а интенсивным, за счет внедрения научно-технологических, маркетинговых и социальных инноваций. К тому же, на этапе завершения эффективного жизненного цикла кейнсианской модели монетарного стимулирования экономического спроса через снижение процентных ставок и наращивание кредитной денежной массы (что в итоге привело к финансовому кризису), некоторые экономисты предлагают такой экстремальный способ стимулирования социальной активности, как «вертолетные деньги», образно выражающийся в разбрасывании денег с воздуха из вертолета. То есть средства, потраченные из бюджета на социальные программы, в итоге возвращаются назад в бюджет в виде налогов от ростущей экономической активности.

Но опять же, мы понимаем, что бесплатных завтраков быть не может, все они так или иначе финансируются за наш с вами счет. Кто платит, тот и заказывает музыку. Если мы финансируем государство и все его социальные проекты, то можем и претендовать на права в принятии решений о своей и общей судьбе. А если мы лишь получаем субвенции, то никакой речи о наших правах здесь быть не может. В результате мы приходим к необходимости такой эффективной организации общества для возможности реализации социальных проектов высокого порядка, чтобы оно уже состояло из сложной взаимопереплетающейся системы публичных акционерных обществ, профсоюзов, некоммерческих общественных организаций, политических партий, коммун. Со зрелой и сложной структурой взаимного финансирования, владением собственностью, высоким уровнем образования и доходов. В таком обществе, достигшем пределов своей эффективности в прежнем качестве, есть запрос на социальные инновации, вроде безусловного дохода, чтобы преодолеть ограничения маржинальных взаимоотношений и с помощью рычага безусловного дохода раскрыть еще больше свой творческий производительный потенциал. В бедной, отсталой и неграмотной среде, идея безусловного дохода это конечно же профанация.

Да и не факт, что учреждение государственной ренты в отсталых странах третьего мира не приведет к еще большей коррупции. И вместо общественного дохода, наоборот к приватизации выгод и социализации издержек. Здесь еще нужно сто раз просчитать, какая модель эксплуатации природных ресурсов экономически более выгодна, государственная, или частная. Если в развитых странах общественные отношения достигают такой зрелости, что и государственная форма управления ресурсами там эффективна, то в отсталых и частный бизнес зачастую убыточен. Если в прогрессивных общественных системах социальные проекты служат рычагом эффективности, то в архаичных они становятся деструктивной утопией, и еще сильнее тянут их вниз. Как здесь не вспомнить слова из Евангелия: «кто имеет (умеет), тому буде дано еще, а кто не имеет (не умеет), лишиться последнего. Поэтому мы наблюдаем, что теоретическое обоснование и практическая реализация социального проекта безусловного дохода стали возможными не в южных странах, менталитету которых казалось бы соответствует идея «бесплатного ланча», а в самых развитых северных государствах, в основном протестантских: Канаде, США, Франции, Германии, Австрии, Швейцарии, Англии, Финляндии, странах Балтии, Скандинавии и Бенилюкса.

Цивилизация развивается от примитивных форм к сложным, совершая прогресс, в том числе социальный. На смену материальному стимулированию все в большей степени приходит нематериальная мотивация: самореализация и общественное признание, физическая безопасность уступает место стремлению к творческому развитию. Современное государство выполняет функции безопасности и правового регулирования социальных и экономических отношений. Такие социальные инновации, как безусловный доход, призваны на порядок повысить уровень социальной безопасности гражданина. Чтобы понять сущность блага для общества от такого прогресса, социальные философы отсылают нас к воображаемому (а в исторической ретроспективе реальному) «диккенсовскому аду». В котором нет страхования от болезни и безработицы, нет пособия по выходу на пенсию, и трудовые отношения настолько превращаются в борьбу за кусок хлеба, что общество тут же проваливается в 19 век. А сейчас на дворе 21-й, с правами человека и высокой производительностью всей социальной системы западных стран. Представим, что в отношениях социального бесправия босс пристает к секретарше с сексуальными домогательствами, и она не может отказать ему, потому что боится потерять работу и остаться без средств к существованию. В таком случае вся работа превращается в непроизводительный ад. А вот если она имеет гарантии социальных прав, тем более в виде гарантированного безусловного дохода, то может спокойно уйти с этой работы и заняться поиском лучшей.

Сколько украинцев сегодня не могут себя реализовать, вынужденные чтобы прожить, идти на нелюбимую работу, выполняя примитивные функции за мизерную плату. К тому же, развращая своим дешевым трудом работодателей, и тем самым участвуя в консервации экономической отсталости страны. Социальные гарантии призваны в том числе так поднять планку не только социальных, но и экономических стандартов, чтобы заставить работодателей инвестировать в развитие бизнеса и трудовые ресурсы, повышать производительность и оплату труда, конкурируя в борьбе за специалистов. Дикий же рынок наоборот деградирует до примитивных трудовых отношений в погоне за прибылью из все уменьшающейся базы дохода. Вы скажете, что из такого «социального рая» уйдут капиталы в страны с социальным бесправием? Глядя на сегодняшний уровень капитализации экономик развитых стран, и размер их ВВП на душу населения, не думаю. Все же выгоды от работы в условиях социального комфорта, и на богатых рынках с массовым платежеспособным потребителем в современном мире превышают издержки нахождения в «диккенсовском аду», не компенсирующие даже сверхприбыли от колониальной эксплуатации бесправных, нищих, и смертельно опасных рабов. К тому же сегодня происходит 4-я промышленная революция с ее роботизацией производства, угрожающая высвободить бездну рабочих рук. И в этом контексте огромную роль в направлении общества от социального коллапса в сторону нового качественного скачка в развитии призваны играть социальные инновации, в том числе такие, как программа безусловного дохода. Еще в греческих полисах расцвет демократии и культуры был подкреплен рентой для всех граждан от вновь образованных заморских колоний. Но в современном мире безусловный доход можно считать даже не общественной рентой, а социальными инвестициями в развитие общества.

Нет нужды доказывать, что самое эффективное общество то, что максимально свободно. Сегодня 80% мирового ВВП производится свободными демократическими странами, устроенными по принципу децентрализованных федеративных республик, союза свободных общин. Но истинная, а не декларативная, свобода невозможна в бедности и невежестве. Как говорил Ли Якокка, демократия и свобода начинаются от 15 длр./час. Важнейшей частью социальных инвестиций являются инвестиции в образование, особенно перед лицом 4-й промышленной революции, и вообще предсказанной Э. Тоффлером 3-й цивилизационной волны. Не даром президент США Барак Обама, после успешного проведения медицинской реформы, запустил совместно с таким компаниями, как Фейсбук, Гугл, Эппл и Майкрософт, национальную программу по повышению компьютерной грамотности американцев. Проявив и в этом истинное лидерство, что бы о нем не говорили в Украине и мире, ведь он прежде всего американский президент, и несет ответственность прежде всего перед американским народом. Говорят, что Обама исповедует взгляды лево-либеральной идеологии, которая превыше всего ставит свободу и справедливость. У нас из за нашего невежества, такие общественные понятия, как: справедливость и эффективность, ответственность и свобода, традиционно воспринимаются, как антагонисты. Но в действительности это не так, все это две стороны одной медали, диалектически дополняющие друг друга. Аристотель считал, что «все люди стремятся к благу», и это так и есть. Свободный человек лучше всех других определяет свое благо. Но наиболее эффективно реализовать его он может лишь в системе справедливого равного доступа к возможностям самореализации.

Хорошую теоретическую основу для идеи безусловного дохода, призванной реализовать социальную справедливость, причем в том числе и для того, чтобы повысить общественную эффективность, подвел профессор Йельского университета в США (центр общественно-гуманитарных исследований в современной американской науке) Josef Fishkin в своей работе «Bottlnecks. A New Theory of Equal Opportunity» (2014), ставшей предметом широких дискуссий в современных научных кругах. Западная философская мысль, в отличие от отечественной, не является музейным артефактом, а скорее живой поток мысли, пытающейся найти ответы на злободневные общественные вопросы современности, на вызовы 21 века. В чем можно убедиться, например заглянув на сайт Stanford Enciclopedia of Philosophy. Продолжая традицию западных исследователей прошлого в области философии права, свободы и справедливости, и солидарно с такими современными учеными, как Йен Шапиро (проф. политической философии Йельского университета), он пытается выяснить, в чем состоят узкие места в социальной структуре современного общества, создающие барьеры для творческой самореализации, закупоривающие социальные лифты для раскрытия талантов, и соответственно, снижающие эффективность реализации общественного потенциала. Эти «горловые места» он видит в социальной стратификации общества, когда социальная роль человека во многом предопределена от рождения. Главным благом для Welfare State он видит в равенстве возможностей для всех, а главным ограничением в его реализации социальные барьеры, которые несмотря на весь прогресс в современном западном обществе, до сих пор даже там остаются сильны. Преодоление узких мест ограничений равного доступа к социальным возможностям, ведет к высвобождению творческого потенциала скрытых талантов, увеличивает общественное разнообразие, и снижает гомогенную стратификацию социума. Что в целом расширяет эффективность общественных отношений.

Да, люди не равны от рождения, в том числе по своим физическим способностям, склонностям и возможностям. Но дело в том, что человеку свойственно использовать свои преимущества для их расширения и закрепления, в том числе за счет создания олигополии, или даже монополии. Что ведет к социальной стратификации, и в конечном счете к общественному застою и загниванию, с кризисом и возникновением революционной ситуации. Эту идею американский исследователь пытается препарировать на примере отношений детей и родителей, которые имеют власть и возможность изначально предопределить весь дальнейший путь своих детей. Главным образом за счет соответствующего направления в воспитании, с прививанием своим социально незрелым чадам тех или иных культурных кодов. Так например, в семейной среде мусульманских общин иммигрантов в западных странах даже в 3-м поколении воспроизводятся традиционные культурные коды, создавая культурную стратификацию, и ограждая их от интеграции и вписывания в модернизированное западное сообщество. Что в свою очередь приводит к таким социальным последствиям, как исламский терроризм в Европе и в США, являющийся следствием реакции проживающих там фрустрирующих представителей молодых поколений мусульман на неспособность реализовать себя в условиях современной глобализации. Когда участие в преступлениях дает молодым людям без перспектив и без будущего хотя бы какой то смысл в жизни.

Чтобы преодолеть социальный барьер общественной стратификации, на Западе реализуются в том числе программы «позитивной дискриминации», когда например женщинам (имеющим естественные социальные барьеры, в сравнении с мужчинами, по причине рождения детей) в Европе, или чернокожим афроамериканцам (несущим на себе исторический груз колониального рабства) в США, предоставляются исключительные правовые привилегии при поступлении в учебное заведение, при приеме на работу, получению должностей в гос. аппарате, баллотированию в представительские органы власти, и т. д. В качестве основного инструмента в преодолении социальной стратификации Josef Fishkin видит в предоставлении всеобщего права свободного доступа к образованию, в том числе высшему, к медицинскому обслуживанию, и к гарантирующему физическое выживание безусловному основному доходу, в чем он солидарен с Philippe Van Parijs. Пусть эта идея для многих даже сегодня, при таких достижениях развития человеческой цивилизации, кажется утопической, но в ней есть рациональное зерно. Освобожденный от необходимости конкурировать за ограниченные (и к тому же однотипные ресурсы, commodity), человек усиливает свой творческий потенциал настолько, что начинает принимать добровольное, замотивированное культурными ценностями нового качества, и необусловленное материальными зависимостями, участие в строительстве процветающего общества нового типа. В котором в том числе существует такая высокая творческая производительность, что в изобилии создаются новые разнообразные продукты и ниши в избытке, за которые больше не надо конкурировать. Разрушительная конкуренция на новом эволюционном витке социального развития общества, сменяется плодотворным сотрудничеством, разрушая проклятье рационального на короткой дистанции, но иррационального на длинной, эгоистичного выбора в «игре с нулевой суммой».

И если не реализуются утопические прозрения библейского пророка Исайи, в которых «Лев мирно уживается с овцой, и не ест ее, а они вместе мирно сотрудничают для общего блага», то по крайней мере в очередной раз подтверждается тезис: человеческая цивилизация движется на пути своего развития от рациональной природы с ее вечной борьбой за существование в пищевой цепочке, к культуре, кооперативному сотрудничеству и прогрессу. Естественная физическая и биологическая эволюция неотвратимо уступает место неизмеримо более эффективно социальной и гуманитарной, под контролем разума, воли и человеческой морали. Общество, прочно стоящее на этих трех опорах, и реализующее самые смелые творческие замыслы, гораздо эффективнее традиционного общества, живущего в вечной конкурентной борьбе за ограниченные материальные блага. Это искусственно созданное человеческим гением общество нового типа так же совершеннее дикого общества, погрязшего в братоубийственной войне, как весь современный искусственный мир совершеннее дикой природы. В нем идеи свободы и справедливости, либерализма и социальных прав человека, не противоречат друг другу, а взаимно дополняют, соединяясь в синергетический рычаг, способный поднять качество жизни на принципиально более высокий уровень. Если мы вернемся от высоких абстракций к социальным практикам, то обнаружим, что бизнес, организованный на демократических принципах, эффективнее иерархического. Например, японские корпорации с 3-мя уровнями иерархии эффективнее традиционных американских, в которых их до 7-ми. Сейчас все больше западных компаний декларируют цель и миссию не в максимизации прибыли, а в максимизации блага для общества, позиционируя себя, как открытые, демократичные, и дружественные в отношении к окружающему социуму. И этим они еще больше увеличивают общественный потенциал социальной среды, в которой работают, получая в итоге еще более благоприятное поле для деятельности, для себя и для всех.

Как это контрастирует с отечественной практикой, когда правящий класс олигархов и номенклатуры, владельцев бизнеса и хозяев жизни, так истощает свою среду обитания, что делает ее практически непригодной для жизни. И в итоге они вывозят на Запад свои семьи, переводят туда свои капиталы, да и сами зачастую большую часть времени проводят там, используя свою собственную страну и народ лишь как объект жесточайшей колониальной эксплуатации. Но загнав себя и страну в этот порочный круг, они сами уже так деградировали, что если их вдруг лишить этого источника внутренней колониальной эксплуатации, то даже оставаясь на Западе, в среде свободного правового капитализма, эти «успешные бизнесмены» тут же сдуются, перестанут быть олигархами, и даже миллиардерами. А станут просто богатыми людьми, каковых на Западе пруд пруди. Что же говорить о том, что нарушив фундаментальные принципы справедливости, они создали для самих себя такую угрозу неправовых отношений, что вместо развития, вынуждены заниматься бесконечной борьбой за сохранение и припрятывание своих награбленных богатств. Обрекая страну на постоянную угрозу узурпации власти и дворцовых переворотов, с последующим переделом сфер влияния и контроля над криминальными потоками, отжимом собственности, изгнанием за рубеж, или даже уголовным преследованием и тюрьмой. Энергия общества вместо свободного творческого развития в правовом поле социальной справедливости и прав человека, бездарно сгорает в топке социальной борьбы. Мы бессмысленно теряем время, которое необратимо уходит, и его не вернуть вспять. И что интересно, при такой вопиющей социальной несправедливости, в современной украине как либеральное, так и социально-ориентированное направление политического спектра представляет из себя зияющую пустоту. Те политические проекты олигархов и номенклатуры, которые называют себя «либералами» или «социалистами» не в счет, представляя из себя не более, чем очередные симулякры, в ряду новосозданных после обретения независимости отечественных карго-культов. Не говоря уже о «Компартии», являющейся, как и УПЦ МП, откровенной 5-й колонной Кремля. Но свято место пусто не бывает, и на следующем витке общественно-политического развития в Украине обязательно появятся реальные лево-либеральные силы, способные реализовать социальный запрос, и главное, адекватно ответить на вызовы времени.

А вызовы эти непростые, и социальный запрос наш немалый, хотя во многом латентный, неактуализированный. Пока в украинской общественной среде говорят о реформах, модернизации и реиндустриализации (впрочем многие предлагают нам и «аграрно-туристический рай»), с течением времени нам становится все больше понятно, что не получится попасть в будущее, через пусть даже временный возврат в прошлое. Как говорят те же западные социальные исследователи, современная свободная демократия, с ее Welfare State, социальными правами и высокими стандартами жизни, необратима, регресс ее невозможен, и можно говорить лишь о дальнейшем развитии, иначе крах, война, коллапс и всеобщая гибель. Да, при столкновении мира традиции и модерна, в условиях глобализации, иногда возникает такая турбулентность с возвратно-поступательными потоками, которая способна одних (лидеров) забросить вперед, а других (аутсайдеров), отбросить далеко назад. Но в целом общий ход течения развития мировой цивилизации направлен вперед и необратим, и чтобы совсем не быть выброшенными из него в безвременную пустоту, мы должны двигаться только вперед, наблюдая окружающий мир, изучая и делая выводы. Мы не можем в постиндустриальный период развития глобальной экономики мира строить закрытую промышленную зону, образца 19 века. Нам не дано обратить историю вспять и попытаться воссоздать промышленный рывок индустриализации 20 века, но нас запросто может отбросить в совсем допотопное аграрное прошлое с латифундиями, сельскими общинами, рудниками, каменоломнями и рабами (уже почти отбросило).

Чтобы эффективно и успешно развиваться, мы должны использовать возможности глобальных научно-технологических ниш, а еще лучше самим создавать их. А для этого нам нужно научится подхватывать самые последние, самые свежие инновации в технологиях, в том числе в общественно-социальных. Что мы видим в развитии общественных отношений сегодня, какую трансформацию социальных групп и производительных классов? В общем то после распада Союза, украинское общество здорово деклассировалось, что было во многом обусловлено (естественной) деградацией и развалом производственных сил в промышленности советского уклада. Но из хаоса всегда рождается новый порядок, и сегодня мы видим, как из недр люмпенизированной массы постепенно, медленно, но неуклонно прорастает класс людей 21 века: творческих самозанятых специалистов свободных профессий и предпринимателей, носителей современных прогрессивных западных ценностей. Именно они, при всей своей количественной малости (пока) и задают весь наш общественный тренд. Мы знаем, что по мере развития общества от традиционного уклада до промышленного модерна, правящий класс феодальных землевладельцев, через естественную концентрацию в абсолютные монархии (как конечную стадию), и затем через буржуазные революции, уступил свое господствующее положение новому классу буржуазии, модерн ознаменовал собой описанное Марксом общество труда и капитала. Но сегодня, уже при жизни нашего поколения, западный капитализм мутирует в предсказанное П. Друкером «общество знаний», в котором чем дальше, тем больше будет играть доминирующую роль класс носителей нематериального капитала: интеллектуального и культурного, профессионального и репутационного. Теперь настало время, чтобы этот новый классу осознал свою роль в общей классовой структуре общества, и закрепил свои права с помощью организованных политических сил на уровне государственной власти.

В этом обществе знаний и возведенной на пьедестал культуры, поднятой до новых высот гуманизма (в том числе по отношению ко всем без исключения живым существам, к окружающей нас природе, и даже к космосу), люди будут уже в большинстве своем не наемными работниками и бизнесменами, а самозанятыми предпринимателями, креативными инноваторами и учеными. Людьми свободных творческих профессий, главная мотивация для которых это самореализация, развитие личности во всех отношениях, взаимное участие и общее благо. То есть это реальная возможность практической реализации в жизни, причем уже на наших глазах, платоновского идеала свободного человека, замотивированного стремлением к самореализации и общественному признанию, и не обусловленного рабской зависимостью от личной выгоды и материальных благ. А ученый и деятель культуры, как известно, не вписывается в маржинальную формулу предельного дохода в рыночных отношениях, для этой категории людей нужны гранты, общество должно содержать своих носителей знаний и культурных кодов, чтобы не впасть в первобытную дикость. В этой связи мы опять возвращаемся к такой социальной инновации нашего времени, как безусловный доход. В мире во время и после 4-й промышленной революции должны существовать технологические рычаги, создающие описанный Д. Рифкиным «нулевой маржинальный доход», выводящий общество на стадию взаимного производства-потребления в «мире Ютуб» или печатных (аддитивным ресурсосберегающим способом) вещей на 3D принтере, к тому же в условиях преобладания «зеленой» энергии, а быть может и с доступом к практически неисчерпаемой и совершенно бесплатной энергии холодного термоядерного синтеза.

Но тем большую в новом мире технологических инноваций играют роль новые социальные инновации, такие как свободный доступ к любому образованию, медобслуживанию, и обладание минимальным доходом, гарантирующим отказ от борьбы за физическое выживание. Самые эффективные инвестиции в новом обществе знаний это инвестиции в образование, здоровье, культуру и социальную гигиену. Высокий массовый уровень которых не только повышает производительность как отдельного индивидуума, так и общества в целом, но раз и навсегда закрывает проблему «разбитых окон», и связанных с ней преступностью и насилием. Единственным запретом в свободном и справедливом обществе нового типа должно стать категорическое табу на насилие ко всем живым существам, и тем более строжайшее табу на убийство, причем на уровне глубоко укоренённых в индивидуальное и массовое сознание культурных кодов. Тогда, в канве свободы, безопасности и справедливости, человек быть может поднимется на новую стратегически-рациональную моральную высоту над рационально-иррациональным ограничением «игры с нулевой суммой».

Но здесь мы попадаем в логическую ловушку. Она состоит даже не в том, где взять средства на финансирование социальных инноваций, ибо в эффективно организованном обществе они есть в избытке, и даже не в том, кто сможет реально реализовать такие проекты, потому что в процессе общественной эволюции, такие технологии рано ли поздно, будут реализованы, теми или иными субъектами, либо общественными группами. Вопрос в том, кто станет гарантом отношений нового типа, в ком мы можем увидеть аксиоматическую константу? Государство за счет налогов от крупных корпораций? Но ведь известно, что кто платит, тот и заказывает музыку. Где гарантия, что государство, финансирующее социальные проекты для своих граждан за счет перераспределения средств от крупных корпораций, не станет само заложником этих корпораций, и подобный проект не превратится в очередную утопию, и не в социальный Элизиум, а в тоталитарный ад, «матрицу»? Ответить на этот вопрос положительно мы способны, если представим общество скорого будущего, как описанный С. Дацюком союз свободных общин. Которые будут не только пассивными получателями государственной ренты, но и гиперактивными участниками всех без исключения социальных процессов. То есть речь идет о новом общественном договоре нового типа, между: общинами, корпорациями и государством. В такой системе отношений мы можем уже говорить не об открытии социальных лифтов, а о размывании в принципе системы вертикальной иерархии, создающей потребности в лифтах, с заменой на горизонтально-нейросетевую систему социальных связей. Тем более, что современные электронные сетевые коммуникационные технологии сейчас позволяют преодолеть 2-й информационный барьер, с его вертикальной иерархией, устаревшей представительской демократией и системой денежного обращения старого типа.

Здесь и до электронного правительства и системы прямой демократии недалеко. Зачем человеку управленческие посредники, если он сам себе специалист, менеджер и предприниматель? Зачем обществу вотум доверия в нейросетевой социальной системе репутационных рейтингов и социальных авансов? Ведь сказано же не нами, что тем же «евро-бюрократам» пора бы наконец начать думать о принципиально новой избирательной системе, а не о том, как в течении 3-х лет разрабатывать и утверждать стандарты розеток. Или в течении 5 лет думать об унификации стандартов мобильной сотовой связи, когда вскоре она отойдет в прошлое, как технологическое явление, будучи замененой на более новое. Но дело в том, что в перспективе сами эти чиновники будут не нужны, как явление, будучи заменены роботами с элементами самообучающегося Искусственного интеллекта, и они об этом если не знают, то догадываются. В любом случае, мы входим в этап органического общества нового типа, общества будущего, отличного от прошлого с его механической иерархией, эксплуатацией, конфронтацией и дефицитом. В этом нам естественно помогут технологические инновации, и социальные, такие, как безусловный доход. Нам же, в нашей стране, важно не зацикливаться на мифах, в том числе о возврате в более лучшее прошлое, а наблюдать за тенденциями, и двигаться только вперед. А еще лучше создавать их самим, ведь прошедшая у нас Революция достоинства, как первый этап Украинской революции, и как локальный участок глобальных трансформаций на стыке эпох, открывает для нас обширное поле для самых смелых социальных экспериментов, в том числе даже для реализации утопий (но лишь на первый взгляд, ведь современный мир тоже когда то казался утопией).

В данном контексте, применительно к Украине, понятно, что для реализации социальных проектов будущего, неплохо было бы привить традиционным православным украинцам хотя бы какие то навыки реальной либеральной свободы, ответственной демократии, протестантской этики, и вообще культуры просвещения, прогресса и гуманизма, через горнила которых в свое время прошел закалившийся в социальной борьбе и рыночном отборе современный процветающий и благополучный Запад. Который, как все успешные лидеры, сегодня в том чиле становится обьектом террористических атак со стороны новых варваров. Но так уж вышло, что учиться нам нужно, и придется на ходу, усваивая уроки в процессе решения наших проблем. Например, урок того, что неразрешимых проблем нет, были бы желание, разум и воля, плюс этика и гуманизм. Что существующая сегодня у нас система стратификации общества на правящий класс номенклатуры и олигархов, «золотых помидоров и батонов» с обной стороны, и бесправного колониально-эксплуатируемого населения с другой, нам не Богом дана, не предвечна, и не вечна. Что она пришла к тупику своей неэффективности, и съедает не только себя, но и нас. Что если мы попытаемся революционным путем заменить ее на другую, свою, более свободную, справедливую и эффективную, то мы не погибнем от нашествия полчищ Путина, а скорее наоборот, умрем от отсутствия смысла в жизни без изменений и перспектив. Раз и навсегда стратифицированного общества не существует, самый эффективный элемент общественной жизни, это постоянные изменения, когда лучше хотя бы какие то, чем никаких.

В этой связи я согласен с С. Дацюком, что нам надо бы провести у себя такой социальный «эксперимент»: ликвидировать олигархов как общественное явление, через разрыв пуповины, питающей их противоестественные монополии за счет общества, и освободить наконец наше государство от этих губительных олигархических оков. Этим мы добьемся того, что уберем основную подпитку для паразитической государственной номенклатуры, сросшейся в симбиозе с олигархией. Очистим политическое поле для действительно политических партий и идей. И сможем честно сказать, что страна принадлежит народу, который фактически, а не декларативно является суверенным первоисточником власти в этой стране. Через продажу олигархических конгломератов международным ТНК, через запуск программы «народного капитализма», с созданием рынка капитала и привлечением народных средств массовых инвесторов-акционеров, и через формирование общественной ренты на природные ресурсы, мы сможем привлечь инвестиционные средства для экономической реанимации страны, без позорного «сотрудничества» с МВФ, и унизительного выпрашивания помощи по всему миру. Тогда мы сможем реализовать программу инвестиций в такие социальные проекты, как доступное образование, здравоохранение, как в социально прогрессивных странах Запада, Ближнего и Дальнего Востока. И мы должны создать для своих граждан такую социальную «подушку безопасности» в виде безусловного дохода от государственной ренты, гарантирующего социальные стандарты, соответствующие вызовам и требованиям 21 в., как уже сегодня в Финляндии, ОАЭ, Британской Колумбии в Канаде, и даже в штате Аляска в США, чтобы украинцы перестали бороться за выживание, и начали развиваться и процветать. Нам нужно разорвать этот бесконечный круг борьбы за существование в нищете, невежестве, бесправии и несвободе, и наконец начать жить достойно, по человечески.

Народный капитализм массовых инвесторов-акционеров, а вовсе не бароны-олигархи, создали в конце 19 — начале 20 в. лицо всей современной корпоративной индустриальной, а теперь и постиндустриальной Америки. Со всей ее мега-промышленностью, транспортной инфраструктурой, сетью университетов, НИИ и научных лабораторий, научно-технических проектов и стартапов, эффективными государственными, частными и общественными организациями, либеральной демократией, правами человека, благоприятным деловым климатом и вообще всего современного американского развитого общества 21 в. Центра притяжения для иммигрантов, концентрации капиталови, и главного капитала: трудолюбивых рабочих рук, способной рисковать предпринимательской воли, и ученых мозгов из стран всего мира. Почему нам в Украине не равняться на лучших? Почему бы нам не сменить нашу прогнившую насквозь номенклатурно-олигархическую систему на акционерное общество народного капитализма? Вот тогда то у нас и появится современная система взаимного инвестирования и общинного самоуправления, тогда у нас и сформируется благоприятная почва для привлечения капиталов со всего мира и развития новых технологий, в том числе с ресурсосберегающим замкнутым циклом производства, и с возобновляемой «зеленой» энергией. Это может быть даже похоже на элементы средневекового уклада, с общинами, свободными полисами, и ветро-водяными силовыми установками, но естественно на новом витке диалектического развития общества.

Но для реализации прорыва в новый общественный уклад нам очень бы пригодился опыт западных социальных инноваторов в области реализации проектов безусловного дохода. Ведь для проведения масштабного общественного сдвига в сторону прогресса всегда нужен тот или иной инновационный рычаг. А после этого мы наверняка сможем вписаться в современный глобальный мир, в котором процессы глобализации сосуществуют с параллельными явлениями внутренней фрагментации. И вскоре не исключено, что мы увидим на горизонте новый объединяющий и мобилизующий всех нас фактор, вроде средневекового католического Папства, но на новом цивилизационном уровне. Например, зачатки мирового правительства, международную программу освоения,  космоса, проект Искусственного интеллекта, управления климатом, или человеческого долголетия.