Рейтинг популярности Владимира Путина — важнейший показатель состояния России как политического образования.
Об этом пишет в Newsweek журналист Оуэн Мэттьюз, передает InoPressa.
Рейтинг властвует над всеми политическими и экономическими решениями государства.
По мнению автора, когда рейтинг Путина достигает 82% (цифра на конец мая этого года), российской элите дышится легко. А когда он опускается до 62%, как в 2011-м, «спешно задействуются все ресурсы для того, чтобы любой ценой переломить тенденцию. В недавние времена это означало все что угодно: от организации пышных Олимпийских игр до направления страны на войну на Украине и в Сирии», — говорится в статье.
Рейтинг составляется по многочисленным источникам. «Но больше всего доверия к тому, которым руководят не верные сторонники Путина, а малочисленная, гонимая команда либералов времен гласности», — пишет автор. Это «Левада-центр», «последний в России независимый центр соцопросов», как называет его Мэттьюз. По словам автора, эта организация [точнее, ВЦИОМ, в 2003 году коллектив ВЦИОМа в полном составе уволился и создал «Аналитический центр Юрия Левады» («Левада-центр»). — Прим. ред.] была создана в 1988 году по предложению Горбачева, чтобы сообщать правду, даже самую неудобную, и доныне выполняет эту роль, хотя Россия сильно изменилась.
«Задумывалось, что изучение общественного мнения станет институцией, на основе которой можно построить демократическое общество», — говорит Наталья Зоркая, входившая в команду Юрия Левады на момент основания центра.
Получилось по-другому, отмечает автор. Администрация Ельцина узнала из опросов, что к середине 90-х большинство россиян считало, что Ельцина и его реформаторов надо прогнать. В Кремле воцарилась паника, заговорили об отмене президентских выборов, но группка медиа-магнатов, редакторов и «политтехнологов» предложила Кремлю формировать общественное мнение.
В итоге исследования общественного мнения теперь сделались инструментом авторитаризма, заключила Зоркая.
Автор замечает: «Таким образом, история «Левада-центра» — это и история перехода России от несовершенной демократии к чему-то вроде автократии по добровольному согласию».
«Команда «Левада-центра» — это «бывшие», — сказал российский телеведущий, пожелавший остаться анонимным. — Они страстно убеждены, что нужно добывать реальную информацию, а не просто говорить тем, кто им платит, то, что те хотят слышать».
«Путинский Кремль тоже страстно убежден в необходимости собирать информацию об общественном мнении, хотя применяемые им методы вызывают сомнения», — пишет автор. В декабре прошлого года Кремль поставил Ирину Макиеву во главе новой громадной службы исследований общественного мнения. Государство также контролирует ВЦИОМ и ФОМ.
Глеб Павловский, один из тех политтехнологов, которые привели Путина к власти, говорит: проблема в том, что опросы при поддержке государства «сами по себе стали формой пропаганды». Он поясняет: «Вопросы ставятся так: согласны ли вы с нормой, с большинством?»
Между тем, говорит экс-главный редактор телеканала «Дождь» Михаил Зыгарь, «каждое действие [Кремля] абсолютно основано на этих опросах. \…\ Эти опросы подтверждают, что они все делают правильно, что Путин популярен и народ его любит».
В Киеве - острый дефицит водителей маршруток: готовы дать жилье и бронь от армии
Электроэнергия снова дорожает: как это отразится на тарифах на свет для украинцев
В Украине запретили рыбалку: что грозит нарушителям с 1 ноября
Умер народный депутат Украины
Каждый четверг замглавы администрации президента Володин председательствует на совещании, в котором участвуют лидеры «Единой России», высокопоставленные чиновники администрации, а также директор ВЦИОМ Валерий Федоров и директор ФОМ Александр Ослон. «Они сообщают о состоянии общественного мнения о ряде угроз, обо всем, что может потенциально повлиять на уровень популярности Путина, — говорит Павловский. — Они решают, как работать с этим вызовом».
При Ельцине и в первые годы власти Путина на этом совещании также присутствовали главы российских телеканалов. Ныне они встречаются с Володиным отдельно, по пятницам.
«По идее, решается, каким будет план телевидения на следующую неделю, — вспоминает Павловский, бывавший на таких совещаниях с 1995 по 2011 год. — Кремль задает общее направление, но не сообщает детали, затем Добродеев и Эрнст становятся исполнителями. Они подходят к новостям, словно к телесериалу, — но это делается очень профессионально. Сюжеты могут быть гипертрофированными, но они убедительны».
Мэттьюз замечает: «Эта система — что-то вроде магического круга: опросы общественного мнения формируют то, как официальное телевидение освещает события, что, в свою очередь, формирует общественное мнение».
В результате, говорит Зоркая, Кремль имеет беспрецедентный контроль над тем, что видят, слышат и думают россияне.
«В России, в отличие от Запада, общественное мнение не существует как независимая данность, — говорит Зоркая. — В России люди полностью отделились от политического процесса. Они не верят, что могут что-то изменить».
По словам автора, отсутствие альтернативного лидера и реальных политических дебатов помогает объяснить тот факт, что популярность Путина остается заоблачной, хотя уровень жизни россиян упал.
«Разумеется, секрет стар, как сама политика. Это не совсем «хлеба и зрелищ» (последние два года Кремль испытывает отчаянную нехватку хлеба), но, определенно, «войны и зрелищ», — пишет автор.
Другой элемент формулы — создание врагов. Российские СМИ с 2014 года винят правительство США во всем.
«Идея в том, что Россия находится на войне, а потому российские граждане должны быть готовы терпеть лишения и нести жертвы ради отечества», — говорится в статье.
«Напуганные люди хотят, чтобы у них был сильный лидер, — говорит социолог Левада-центра Дмитрий К. (Центр не разглашает имена своих сотрудников, проводящих опросы, дабы избежать коррупции). — Когда ты на военном положении, всякий, кто критикует руководство, — бунтовщик. Другими словами, предатель».
Мэттьюз комментирует: «Обвинения в предательстве стали самой животрепещущей проблемой «Левада-центра». Его миссия часто предполагает сообщение о том, чего Кремль не желает слышать». Например, что каждый четвертый россиянин с высшим образованием подумывает об эмиграции.
Прокуратура начала притеснять «Левада-центр», пишет автор. «Нападки начались в мае 2013 года, когда то, что «Левада-центр» размещает в интернете результаты опросов и анализа, было сочтено «политической деятельностью», так как они «влияют на общественное мнение», — пишет автор. Прокуратура требовала, чтобы центр зарегистрировался в качестве «иностранного агента», так как у него есть немногочисленные зарубежные гранты и клиенты.
По мнению автора, «Левада-центр» пока щадят, так как некоторые кремлевские политтехнологи все еще уважают достоверные опросы общественного мнения. «Но тот факт, что на «Левада-центр» оказывается давление, — опасный признак: видимо, Путин затворяется в своей звукоизолированной комнате», — говорится в статье. Путин «заказывает всю эту пропаганду, но он же одновременно является ее главным объектом», говорит Павловский.
По мнению американского политолога Дэниэла Трейсмена, самоизоляция от точной информации — одна из самых распространенных и саморазрушительных ошибок авторитарных режимов.
«Левада-центр» не может предсказать будущее. Но корпус результатов его соцопросов дает самые четкие намеки на то, как режим Путина может потерпеть крах.
«Самый вероятный сценарий будущего России — медленное сползание к хаотичному недовольству, продолжающийся коллапс общества и укрепление органов безопасности», — говорит Зоркая.