В 2015 году президенту РФ Владимиру Путину и его стратегам по внешней политике, судя по всему, удалось, используя испытанные еще советской армией и КГБ методы маскировки, отвлечь внимание Запада от настоящей цели Москвы — Украины.
Об этом пишет Инго Маннтойфель, руководитель отдела Европы и главный редактор русской редакции DW.
Усиление российского вмешательства в Сирии можно понять только сквозь призму событий в Украине. Владимир Путин хочет, с одной стороны, добиться ослабления санкций против России, а с другой — дестабилизировать Украину и тем самым закрыть ей дорогу в Европу. Для этого и нужны зависящие от Москвы квазигосударственные образования на востоке Украины — так называемые «народные республики» ДНР и ЛНР. Полная реализация соглашения Минск-2 и восстановление контроля Киева над своей границей с Россией поставило бы под вопрос их существование. Опять-таки, от выполнения минских соглашений зависит отмена западных санкций.
И, тем не менее, ожидать реализации минских соглашений в наступающем году не приходится. Вместо этого Россия стремится к тому, чтобы Донбасс оставался «замороженным конфликтом». На руку Москве при этом и политика Киева, который не решается пойти на предусмотренные минскими соглашениями конституционные реформы, расширяющие автономные права регионов, в первую очередь, на востоке страны.
Таким образом, первоочередная задача российской внешней политики в наступающем году — взвалить вину за крах минских соглашений на руководство Украины и, одновременно, выступить в Сирии в роли более или менее надежного партнера Запада.
Кремль надеется, что Евросоюз, сплоченность которого подорвана кризисом в Греции, волной беженцев, террористической угрозой и укреплением антиевропейских сил, ослабит или вовсе отменит санкции. Так ставка Путина на сирийскую карту могла бы принести максимальный выигрыш.