Вся история — это борьба элит?

Гераклит сделал наблюдение, кое, вероятно, стало отправным пунктом развития диалектики: в одну и ту же реку нельзя войти дважды. Но мудрому греку не пришло в голову, что если в реку, и вправду, дважды не войдешь, но зато — МОЖНО СКОЛЬКО УГОДНО ВХОДИТЬ И СИДЕТЬ В БОЛОТЕ… Можно спокойно погружаться, получать теплую целительную грязевую ванну, вылазить, опять залазить — и это без малейшего риска перемен. Беда, правда, в том, что болото может оказаться топким, вдруг затянет? Но нет: когда рядом с тобою такие же «ныряльщики» — тебе ничего не грозит — если что — вытянут!

Наша «элита», наше руководство, наш, так называемый, политический «истеблишмент» — может смело давать политикам других стран ценные уроки. Да что там уроки — нет, это должны быть целые курсы в престижных университетах и колледжах западных стран: как решать «свои» вопросы, заставляя работать на себя всю страну; как сказочно богатеть, не беря на себя ни малейшей ответственности за всякие там прожекты и реформы, которые остаются лишь на бумаге и в пламенных спичах — и при этом годами оставаться у власти, с радостью наблюдая за пополнением счетов! Это мастерство, высший пилотаж политика: что западным, что дальневосточным коллегам — только мечтать о таком… Иезуитская Коллегия с ее хитросплетенными приемами воздействия на умы мирян и решением поставленных задач никак до этого уровня не дотягивает: экзамены не сдаст!

Однако, справедливости следует заметить, что если мы заглянем хоть мимоходом в Историю, то, вероятнее всего увидим, что-то или те определения и качества элит, которые им давали очень известные ученые и политики — нашей сегодняшней доморощенной элите подходят лишь отчасти.

Так Вильфредо Парето — прославившийся на столетия своим известным законом (20% к 80%, кто случайно не слышал — обязательно ознакомьтесь) — является, вероятно, и родоначальником строгой теории элит. Согласно Парето, помимо высокого индекса особых способностей, которые получают от общества «избранные», элита обладает и такими качествами, как продуктивность, склонность к энергичной деятельности (для себя, но и обществу во благо — ох…как с этим у нас пока туго!)), а также умением убеждать и, если надо, манипулировать эмоциями «масс», и даже, в случае необходимости — применять силу. Сама История, по Парето, это история постоянной смены элит, когда одни возвышаются, другие приходят в упадок, и происходит «классовая циркуляция или круговорот элит, что равносильно революции(ям)». Элита правит и направляет, в то время как остальная часть общества — лишь «приспосабливается к полученным от нее (элиты) стимулам.»

Почти современник и соотечественник Парето — Гаэтано Моска (забавно, что по-итальянски это — Москва), продолжает эстафету, и выводит несколько унизительную для народа политическую формулу «некомпетентного большинства» — во все времена возникают только два класса (почти марксизм или неомарксизм)) — «класс, который правит, и класс которым «правят» — при этом «некомпетентное большинство» подчиняется не только и не столько реальной силе избранного меньшинства, сколько абстрактным принципам осуществления Власти». Это, кстати, абсолютная аналогия с одним суфийские учением (7-й — 8-й век нашей эры), согласно которому Мир делится на «овец» и «пастухов» — и если есть третья категория — то это только «сторожевые псы» (о, горе всем нам, мирно пасущимся на пастбищах со сладкой травою!)

Роберт Михельс — ученик Г. Моска и гениального Макса Вебера идет еще дальше: поскольку антидемократические тенденции в эволюции любой социальной системы — как уверен социолог — лежат в самой природе человека, и «человек-масса» не способен участвовать в государственном управлении — то всякая демократическая система почти с неизбежностью трансформируется в олигархическую. Михель выводит в этой связи даже (страшноватый) «Железный Закон Олигархии»…

Американский политологи — К. Прюит и А. Стоун подхватывают знамя «элитарного» взгляда на Историю, и декларируют следующее:

«…теория элит находится в конфликте с марксовой теорией классовой борьбы. Если «Манифест коммунистической партии» провозглашает, что история до сих пор существовавших обществ была история борьбы классов, то кредо элитистов заключается в том, что эта история была почти исключительно — историей борьбы элит. И не-элиты — лишь пассивные наблюдатели этой борьбы»

Позвольте перейти теперь к «некомпетентному большинству» — как их легко и без смущения окрестили отцы-основатели «теории элит».

Народное недовольство — величина почти постоянная. Редко в истории наблюдалось гармоничное и мироуспокоительное единение народа с Властью. Мы можем лишь гадать о временах Перикла или Карла Великого, когда якобы реализовывался этот ускользающий от свидетельств идеал. Согласно взглядам нашего любимчика — одного из основателей философии истории (не путать с историей философии(!) — Джоанбаттиста Вико (17 век), влияние масс на вождей весьма значимо: народу со временем, путем употребления повторяющихся речевых оборотов, схожих устойчивых фраз и отдельных слов, эдаких вербальных групповых концепций, несущих мощный эмоциональный заряд, то есть, на основе некой репетитивной семантики недовольства — удается навязать свои устремления, свои сознательные или подсознательные импульсы своим вождям.

Керманычи же, в свою очередь, вольны в своем выборе — либо, проникаясь этими народными чаяниями, переводят энергию масс в (благотворную конструктивную или регрессивную) трансформацию общества; либо, герметично задраив люки, продолжают гнуть прежнюю добрую линию: да куда они, типа, денутся?! (Есть, понятное дело, и обратный процесс: вожди и лидеры, хоть и манипулируют населением с помощью коммуникативных технологий, но вносят часто «полезные» (или драматические) изменения в мировозрение масс, меняя их картину мира часто до неузнаваемости в нужную для страны (!) сторону — пример Мустафы Кемаля (Ататюрка), но все это — увы, не про наших вождей).

Керманычи забывают, что при определенной макроэкономической и политической конъюктуре может возникнуть не просто недовольство (которое всегда тлеет в любых сообществах), а может вырваться лавинообразная агрессивность народных масс, та самая «ярость благородная», коя «вскипает, как волна», — она, и только она генерирует мятежи, восстания, революции.

Тогдашняя, четырехгодичной давности элита, во главе со своим венценосцем, счастливо строила в Украине царство уголовного Паханата, и была уверена в своих абсолютных правах на «пользование» страной.

К счастью, народное недовольство — это еще и инкубатор, где вызревает социальный слой, способный не просто влиять на ход событий, но и создавать более благоприятные для общества сценарии перехода, обозревать вероятностные горизонты этих переходов, руководствуясь при этом не шкурной выгодой и корыстью, а общим благом. Это — элита ближайшего будущего.

«Передовики», идущие в авангарде, эти прогрессоры стали застрельщиками нового на всей СНГшной территории политического феномена — гражданского патриотизма. Мы уже много писали об этом ранее: ни этнического, ни тем более ни националистического, а именно — гражданского, не обусловленного территорией (психо-географическая целостность) и даже не обусловленного единой культурой — а исключительно межличностной гравитацией на базе новых Ценностей. Теперь не важно ни откуда ты, ни на каком языке разговариваешь: важно то, что ты исповедуешь — «новые» ценности, ценности цивилизационные, те, которые тебе важнее всех других, те — за которые ты готов заплатить (а многие уже заплатили… такой страшной ценой!)

Вероятно, наш национальный гумус — очень специфичен. Он мало плодоносен: у нас нет той элиты, которая способна — простите за банальность — «отвечать вызовам времени»…

У нас нет той прослойки, получившей отличное воспитание и высокое по качеству образование, способной управлять государством в столь сложное время, причем делать это умело и эффективно, поскольку оные не просто талантливые и харизматичные профи, но и люди, обладающие главным, на наш взгляд, качеством — благородством намерений (la nobless oblige — фр.благородство обязывает). Сочетание этих качеств вело к «трансценденции и себя и обстоятельств», определяло четкий культурный код сословия, рождало некую особую метафизику ее мировоззрения — с уклоном исключительно в ценностное содержание, а именно: к высокой морали и даже жертвенности. (Один из классиков литературы писал о 19-ом веке:» Когда звучало слово «Честь!», — вокруг накалялся и звенел воздух…»)

Эти люди-маяки всегда были в оппозиции к человеческой низости, демонстрировали своим личным примером жесткое сопротивлению обычному, бытовому, «подлому» состоянию своих современников. И надо отдельно заметить, что их роль в обществе — даже помимо управления — невероятно важна. Но в чем она..? Эти «метеоры, сгорающие, чтобы осветить свой век», способны поддерживать слабеющую веру в некие высшие идеалы, пестовать угнетенный дух простого народа; эти аванпосты человечества, куда оно должно еще дотянуться своими обозами — какую, в самом деле, роль они выполняют? Зачем они зовут всех, сидящих в болоте к горным высям? Какой в этом смысл?!

Попробуем дать нехитрый ответ: истинные лидеры всегда провоцируют новые смыслы. И если эти смыслы благородны — они заразительны.

В самом конце многотрудного сериала «Звездных войн» есть красноречивый эпизод, очерчивающий линию судьбы и спасения человечества: никому неизвестный юноша, почти мальчик, задумчиво-буколически любуется восходом солнца. Автор то ли намекает, то ли дает однозначный посыл — этот бесстрашный герой, который сразится с силами тьмы и победит их — уже рожден. Скоро пробьет его «звездный» час. Ждать не долго.

Эпическое настоящее уже здесь, оно настойчиво стучится к нам в двери, нам следует лишь распахнуть их…

Подписывайтесь на канал «Хвилі» в Telegram, страницу «Хвилі» в Facebook