Почему в Украине карантин? Анализ ситуации, сравнение с соседями

Эпидемия коронавируса COVID 2019 стала причиной закрытия целого ряда государств. Она же выполнила роль стартера механизма глобального финансового кризиса. Каждое из государств стремиться минимизировать негативное влияние пандемии – именно так, поскольку о полной защите от распространения вируса речь не идёт. При этом алгоритмы действий каждый выбирает сам. Возникает логичный вопрос: что наиболее эффективно для нас, какие подходы выбрать. Более того, обсуждение алгоритмов действий в украинских реалиях пока не вышло в поле рациональности и, в значительной мере, носит характер «зрадо-переможного» дискурса. Что же. Давайте попробуем разобраться что к чему. Если лень читать текст ниже, то автор дает возможность вам посмотреть видео:)

Выбор механизма реакции на вызовы — не всё так просто.

Вчера мне на глаза попалась прекрасная статья Гэрри Стивенса в «The Washington Post». Автор, используя методы математического моделирования показывает, как распространяется вирус среди населения при четырёх базовых сценариях: свободное распространение, попытка карантина, частичное дистанцирование (самоизоляция), обширное дистанцирование. Ниже приведу результирующие графики:

Как видим, они отличаются по скорости протекания эпидемии и максимальному количеству заражённых. Эти графики описывают логику поведения государства в случае эпидемии, подходы и алгоритмы. Каждый из них имеет временные рамки, характеризуется различной степенью нагрузки на медицинские службы, различные бюджеты

1. Просто эпидемия и лечение – наиболее жёсткий вариант, который к заболеванию добавляет фактор паники и практически полной остановки экономики. Пустить ход эпидемии на самотёк — наихудший вариант для государства, поскольку в данном случае оно не выполняет базовых своих и демонстрирует никчемность своего существования. Плюс такого варианта, как бы это цинично не звучало — относительно быстрое завершение эпидемии.
2. Карантин территорий. Позволяет «оттянуть время» и избежать пика заражений, когда практически все будут носителями вируса. Демонстрирует силу государства, его готовность пойти на крайние меры. Легче, но это занимает больше времени и в любом случае необходимо понимать, что заболевание «вылезет» за границы карантина. Данный механизм возможен тогда и только тогда, когда ты имеешь мощный силовой ресурс и готовность его использовать против части собственных граждан ради защиты остальной массы. Именно ПРОТИВ, потому что часть граждан, правдами и неправдами попытаются покинуть зону карантина и в любом обществе нужны будут крайние меры.
3. Частичная самоизоляция или «мягкий» карантин – дольше, но заболевших меньше и общий уровень заболевания не такой высокий. Но зато проблемы для экономики растянуты на больший срок. Суть данного подхода — не допускать выхода количества заражённых на уровень, сравнимый, грубо говоря, с количеством койко-мест для размещение потенциальных носителей вируса.
4. Активная самоизоляция – малый (или чрезвычайно малый) уровень заболевания, но долгий срок эпидемии с проблемами для экономики. Подход рассчитан на наличие механизма сдерживания в максимально жёстком режиме с затратой ресурсов силовиков. Потому что, если порог заболеваемости превысит критический (для системы) — экономические потери будут расти в геометрической прогрессии.

Возникает логичный вопрос —  «какой сценарий лучше?». Ключевая задача при любом осуждении алгоритмов — не допустить бесконтрольного распространения, поскольку в таком случае завершение эпидемии никак не зависит от государства — количество заболевших превышает ресурсную базу системы здравоохранения. А последствия для экономики и общества непредсказуемые.

В остальном работает простой анализ рисков: 1. Кто входит в группу риска заражения. 2. Насколько данная группа вовлечена в ключевые процессы – создание добавленной стоимости и национальную безопасность. 3. Номинальный, реальный и максимальный (после мобилизации) ресурс системы здравоохранения. 4. Общий ресурс экономики государства.

Процесс анализа можно представить в виде достаточно простой схемы, где красный цвет — проблема, жёлтый — потенциальная опасность, зелёный — комфортные параметры:

• Легитимность действий — способность граждан понять, что от них требуют, осознанно выполнить рекомендации и не поддаваться панике.
• Ресурсная база системы здравоохранения — количество койкомест, подготовка персонала, техническое оснащение, наличие необходимых препаратов;
• Экономическая составляющая — запас прочности национальной экономики, объём стратегического запаса ключевых товаров, наличие финансовых ресурсов позволяющих частично компенсировать спад экономической активности и стимулировать её восстановление после завершения эпидемии;
• Наличие силового и информационного ресурса, способного обеспечить реализацию выбранной политики и не допустить хаоса и паники среди населения.
• Организационный ресурс — способность граждан к самоорганизации по призыву власти для действий в системе алгоритмов государственной политики
• медийный ресурс — способность медийного поля в период кризиса работать с общими тезисами, направленными на недопущение паники среди населения, рост уровня самоорганизации и способности выполнять рекомендации.

Отмечу, что в данной формуле нет слова «отдельный человек» — когда идёт масштабная эпидемия, оценка проводится по принципу наименьшего зла и наиболее эффективного расхода ресурсов. В качестве примера приведу вчерашнюю статью на BBC о позиции части итальянских экспертов. Суть — применение принципов полевой медицины к лечению больных COVID 2019 — в условиях ограниченной ресурсной базы помощь, в первую очередь, должна оказываться тем, кто имеет большие шансы на выздоровление.

Государственная машина способна без проблем пройти испытание, если она имеет не более двух слабых мест в указанной выше таблице. При этом любая политика должна быть направлена на недопущение паники, как наиболее разрушительного фактора. Панику, в свою очередь, может вызвать коллапс медицинской системы либо резкий обвал экономики страны.

Поэтому любой выбранный алгоритм предусматривает следующие механизмы:

1. Сдерживание уровня эпидемии ниже 50% от ресурсных возможностей системы здравоохранения. Если этого не произошло — переход к более жёстким мерам.
2. По возможности сохранять работающей экономику и/или заручиться внешней поддержкой. Как, например, поступила Польша, которая ДО введения полного набора ограничений договорилась с ЕС на финансовую помощь в борьбе с эпидемией.
3. Обеспечение выполнения рекомендаций по ограничению контактов (карантину и т. д.) — развитие силового ресурса, уровня самоорганизации граждан, работа в медийном поле.

Теперь посмотрим на ситуацию в Украине, Италии, Польше, Беларуси

Для Италии чья экономика достаточно устойчива, но где упустили лавинообразный рост заболевших главная задача мер предосторожности — остановить рост числа больных хотя бы на уровне максимальной ресурсной базы системы здравоохранения, мобилизовать специалистов и избежать паники.

Поэтому государство может идти на жёсткие меры, осознавая экономические риски, но понимая, чем и как будет стимулировать восстановление деловой активности.

В Польше эпидемия пока на начальном уровне, однако, отсутствие единой медийной политики, относительно слабый мобилизационный ресурс власти и большое количество иностранных работников (которые могут покинуть страну) вынуждает перестраховываться и уходить в режим максимального ограничения мобильности граждан (обширное дистанцирование) с целью удерживать количество заболевших в диапазоне, с которым без лишней напряжённости может справится система здравоохранения. Потенциальные экономические потери страна может компенсировать как из собственных запасов, так и из уже одобренной помощи со стороны ЕС.

В Беларуси ситуация с экономикой достаточно сложная. С одной стороны, за прошедшие годы страна накопила определённое количество финансовых ресурсов, с другой, нефтяная война с РФ и экономический спад на фоне эпидемии — слишком большие вызовы. Поэтому общая логика поведения лежит в области удержания экономической активности на высоком уровне. Это возможно благодаря наличию существенных резервом системы здравоохранения (например, только аппаратов ИВЛ в стране более 2000 (в Украине — 620)). Политика направлена на точечное реагирование и пропуск через карантин групп риска. Силовой ресурс на это есть, организационный (в виде мобилизации системы Минздрава) тоже. Ситуацию облегчает ещё один фактор — создавшийся консенсус в СМИ (как провластных, так и оппозиционных) по спокойному освещению проблемы. А ограничения на пересечение границы, введённые сопредельными государствами, избавили официальный Минск от необходимости самому платить за такие меры.  К тому же есть внешняя информационная и методическая помощь от КНР, возможно и получение финансовых ресурсов. Критическое количество заболевших в Беларуси, которое заставит власти ужесточить подход — от 2 до 2,5 тысяч.

Экономическая ситуация в Украине схожа с беларуской: внутренних резервов нет, зависимость от внешних рынков высока. При этом ресурсная база системы здравоохранения уступает странам-соседям. Это касается как мест в инфекционных отделениях, так и технического обеспечения. Поэтому задачей №1 для Украины является не допущение роста заболеваемости выше «пропускной способности» системы МОЗ. Полный карантин, с остановкой предприятий и замиранием экономики невозможен в связи с отсутствием экономического ресурса. Выход — частичные ограничения, которые по мере развития ситуации будут ужесточаться.

В такой логике перед властью возникает ещё одна задача — недопущение паники и принуждение к соблюдению режима ограничений. С паническими настроениями можно бороться в информационном поле и с использованием силового ресурса. Увы, но украинские СМИ на фоне эпидемии не спешат к консолидации позиций, поскольку их владельцы стремятся максимализировать политические выгоды от кризиса для собственных политических проектов.  Просто попробуйте себе представить, что каналы Медведчука, либо Порошенко в теме эпидемии будут просто придерживаться тезисов и тональности органов власти, давать рекомендации МОЗ без придыханий «зрада» и «при нас бы такого не было». Фантастика.

Остаётся силовой блок. Поэтому инициативы по введению в уголовный кодекс и кодекс про административные правонарушения статей, предусматривающих наказание за нарушение режима карантина,  либо заражение других граждан (создание условий для заражения) — один из немногих оставшихся у власти механизмов.

Потенциальную панику, попытки «вести себя как сам хочу» на фоне общих ограничений можно и нужно подавлять. Этим путём, кстати, пошла Италия, которую сложно упрекнуть в недостатке демократии и где, стоит отметить, не менее жаркие политические баталии идут регулярно. Но вышел на улицу просто так, без предписания — распишись в получении штрафа.

Сложившаяся ситуация, как бы цинично это не звучало, создаёт возможности трезво оценить состояние государственных институций и законодательных норм, которые определяют отношения гражданин-государство в условиях кризиса. Всё, что неэффективно, что множит хаос должно быть отметено. Причём делать это надо сразу, используя универсальные формулы.

Например, можно в украинской традиции принять изменения в закон касающиеся, скажем, карантина во время эпидемии COVID-19. Норма работать не будет, поскольку вирус может мутировать (COVID-19,1 – уже будет формально иным вирусов), факт заболевания надо ещё доказать, факт опасности тоже. А можно просто — нарушение карантина, введённого по распоряжению главного санитарного врача. И точка.

То же самое с уголовной ответственностью за потенциальное заражение граждан. Подозреваешь, что ты болен, замечаешь симптомы — сиди дома и общайся с медиками, а не шляйся по знакомым. Иначе — ты потенциальный виновник их болезни, её последствий, включая возможную смерть.

Исходить надо из следующих рассуждений:

1. Свобода. Твоя свобода заканчивается там, где начинаются права другого человека. Право на жизнь – ключевое. То есть если твои действия несут потенциальную угрозу жизни и здоровью граждан – они должны пресекаться. Твоя свобода действий ограничивается.
2. Адекватная оценка государством своей ресурсной базы и, исходя из этого, выбор оптимального алгоритма прохождения эпидемии. Силовой ресурс — далеко не идеальный инструмент, но зачастую, один из немногих, способных переломить сценарий роста паники. А массовая паника на фоне хотя бы частичного дефицита ресурсов ставит под угрозу существования само государство.
3. Экономическая целесообразность — в условиях ограниченности ресурсов, государство должно в качестве приоритетных выделять направления работы, сохраняющие, либо приумножающие ресурсную базу для борьбы с эпидемией.
4. Помощь. Важный аспект, над которым надо думать. В случае пандемии наиболее эффективными партнёрами являются не «представители Западных демократий», которые сегодня входят в пик эпидемии, а государства, вышедшие из этого пика — Китай, Сингапур и другие. Там есть знания «что делать», уже не нужное оборудование «чем делать» и люди, которые умеют делать. Такой же алгоритм стоит применять в случае аналогичных проблем — отслеживание тех, кто вышел на улучшение ситуации, работа с ними.

Исходя из сказанного выше, распространение карантина, или, если пользоваться терминологией статьи WP, «обширного дистанцирования», необходимо не от хорошей жизни. Слабость ресурсной базы создаёт риски для существования государства при расширении эпидемии. На этом фоне единственным ресурсом для удержания населения от паники является силовой. Однако, уповать на него не стоит — необходима работа по отстройке медийного взаимодействия и созданию организационного ресурса. Параллельно искать возможность получения помощи.

Пытаться играть «другую игру» бесполезно. Гнать волну паники, ратовать за свободы во время карантина, стремясь получить дополнительные политические очки — как минимум глупо – сражаясь таким образом за власть можно потерять механизмы её реализации. То есть должность получишь, реальной власти не окажется.

Рекомендуем к просмотру интервью Юрия Романенко с бизнесменом Сеяром Куршутовым, где рассматриваются экономические меры противодействия Украины кризису 

Подписывайтесь на канал «Хвилі» в Telegram, на канал «Хвилі» в Youtube, страницу «Хвилі» в Facebook, страницу «Хвилі» в Instagram.